Владимир БОНДАРЕНКО. ИСТИННО РУССКИЙ ГЕНИЙ. Памяти Дмитрия Хворостовского

 

Владимир БОНДАРЕНКО

ИСТИННО РУССКИЙ ГЕНИЙ

Памяти Дмитрия Хворостовского

 

 "В моем лице моя страна имеет и защитника, и пропагандиста, и дипломата!" – всю жизнь утверждал великий русский певец Дмитрий Хворостовский.

Дмитрий Хворостовский и весь западный мир заставлял видеть себя, прежде всего, человеком русским до мозга костей. Этот яркий талант не скрывал своего патриотизма.

Величайшим кумиром для самого Дмитрия Александровича стал с младых лет певец Федор Иванович Шаляпин. Великий русский гений в 1922 году в интервью газете "Накануне" (Берлин) заявил: "Я – русский. Я люблю Россию. Я люблю искусство и Россию – и больше ничего. Я живу в искусстве и в России – это воздух, которым я дышу. Я люблю Россию не так, как вы. Вы любите Россию так-то и потому-то, у вас какие-то формулы и какие-то рассуждения есть на этот счет, а я без формул и рассуждений. Я сердцем люблю Россию. Просто. Вообще. Понимаете?".

Дмитрий Хворостовский мог бы повторить вслед за своим кумиром все эти слова. Как бы ни старались наши космополитические русскоязычные телеведущие принизить его патриотизм, его кондовую природную русскость, он легко опровергал все их доводы. Посмотрите, как он отвечает на вопросы Познера:

"В. Познер: Вы живете в Лондоне. Вы говорите, что ваш дом теперь в Лондоне.

Д. Хворостовский: Да.

В. Познер: Вместе с тем вы же не отказываетесь от своих русских корней, надо полагать?

Д. Хворостовский: Абсолютно верно.

В. Познер: Ваши дети, которые родились за рубежом, говорят по-русски?

Д. Хворостовский: Да, конечно.

В. Познер: Ваше отношение к России вы как-то выразили довольно ясно. Вы сказали так: "В моем лице моя страна имеет и защитника, и пропагандиста, и дипломата". А критика?

Д. Хворостовский: И критика, конечно. То, что происходит в России, я воспринимаю с повышенным интересом и остротой, особенно там, за рубежом, на большой дистанции.

В. Познер: Вы никогда, будучи там, на пике каких-то очень отрицательных реакций на то, что происходит в России, не то, что не стесняетесь, но не афишируете, что вы русский?

Д. Хворостовский: Как правило, я не стесняюсь и защищаю права русских, даже зная, что не всегда они правы. И защищаю какие-то определенные политические шаги России как страны перед иностранцами, иностранными господами. Очень часто я являюсь защитником и пропагандистом. Не всегда профессиональным.

В. Познер: Мне кажется, что вы совершенно определенно не сочувствуете тем, кто в России протестует. Вы даже как-то так сказали: "Протестная тенденция, которая происходит сейчас во всем мире, мне явно не нравится. Протест не доводил и не доведет до добра".

Д. Хворостовский: Я, прежде всего, боюсь, что протест может вылиться в войну, революционную ли или какую-то, убийства, насилие. Я этого не люблю и считаю, что это неправильно. С другой стороны, я понимаю, что те люди, которые хотят выразить свой протест, должны получать голос и иметь право выразить этот протест и быть услышанными. Это очень важно и это должно быть и существовать в нашей стране".

 

Потому он так охотно ездил со своими концертами по глубинным городам России. Есть, к примеру, фотография, сделанная на Енисее, когда он гостил у Виктора Астафьева в селе Овсянка.

 

"Я люблю искусство и Россию – и больше ничего…"

Как радовались все русофобы, когда  после сложного развода с первой женой Дмитрий Хворостовский женился на англичанке Флориан, и поселился в Лондоне. Все думали, вот и кончился русский Хворостовский. Но он и жену свою быстро переделал в русачку, обучил русскому языку и стал называть ласково Флошей, с детьми говорил только по-русски.

В  годы перестройки русские журналисты пытались провоцировать "оперного эмигранта" рассуждениями о плохой России и хорошем Западе, где все выглядит "более интеллигентно".  К примеру, телеведущий Андрей Максимов,  умилявшийся западной культурой в программе "Ночной полет", настойчиво выуживал из Дмитрия это преклонение перед западом:

"А. Максимов: Почему русские романсы, как правило, ужасно печальные и трагические?

Д. Хворостовский: Вы знаете, я не встречал романсов не печальных в музыке других стран.

А. Максимов: Вам не кажется, что русский романс более трагичен, чем нерусский?

Д. Хворостовский: Возможно. Я не думаю, что Достоевский мог бы быть рожден в другой стране. Вообще, я его считаю одним из самых трагических писателей в существующей литературе. Соответственно я считаю, что это, конечно, русская культура.

А. Максимов: А ваше личное восприятие мира, оно трагическое, пессимистическое или оптимистическое?

Д. Хворостовский: Оно меняется в сторону оптимистического.

А. Максимов: Почему?

Д. Хворостовский: Потому что я так хочу. Я пытаюсь себя заставить воспринимать действительность и воспринимать себя в мире не в трагическом преломлении.

А. Максимов: А что мешает этому восприятию?

Д. Хворостовский: Мое воспитание.

А. Максимов: В каком смысле?

Д. Хворостовский: Ну, это не воспитание. Это то, с чем я жил, и с чем я родился. Допустим, моя бабушка, рассказывая о своей жизни, всегда эти рассказы заканчивала плачем. То есть она тихо плакала. То есть практически ни одного рассказа я не помню, чтобы он заканчивался гомерическим смехом. Все истории, которые она помнит из своей жизни, они трагические. Они очень печально заканчивались. Хотя она была очень веселой по-своему, ироничной, человеком, который ценил и умел пользоваться юмором, достаточно саркастичным. И это несколько передалось мне через моих родителей, которые тоже в этом смысле достаточно продвинутые люди.

А. Максимов: Вы в основном живете за границей. У вас, наверное, есть все равно друзья. Среди них больше русских людей или нет?

Д. Хворостовский: У меня их не так много. Они даже не делятся. Получается там с половинкой. Так что половина. Один человек русский, один человек нерусский, третий человек опять русский".

 

Или вот его признание Наталье Черновой:

"За границей я пытаюсь изменить стереотип видения русского человека… советского человека. Мы все – советские люди. Я прошу прощения, мы русскими-то стали совсем недавно. Мы сейчас, пожалуй, слишком много говорим об этом, чтобы самих себя убедить: я русский, русский, я не из Совдепии! Я пытаюсь что-то изменить даже в прочтении западными постановщиками сюжетов русских опер. Иногда просто не можешь узнать русский сюжет, русскую оперу. Сначала я протестовал очень буйно. Я чуть не открутил шею директору одного европейского театра за то, что я увидел на сцене. Что я мог сделать? Я просто на него накричал. Он мне сказал: "Ты никогда не будешь петь в моем театре". Я ответил: "Пожалуйста. В таком г…не я петь не хочу. Кстати, постановка была с технической точки зрения очень приличная, профессиональная, но совершенно не про то. Мне было стыдно, обидно до дрожи, просто до слез, что так представлен русский сюжет и русский человек. Вот в этом и есть моя борьба, если тебе так нравится это слово. Я знаю, что русские, приезжая на Запад, часто говорят в своих интервью: "Ах, как у нас плохо!". Да, все знают, как у нас плохо, но у нас есть кое-что такое, чего у них нет".

 

Дмитрий Хворостовский не был записным официозным  патриотом, как все русские гении, от Шаляпина до Есенина, от Мусоргского до Свиридова, он нес в себе и своем искусстве непреодолимую русскость. И ничего с этим не могли поделать. Посмотрите, как сейчас, говоря поминальные слова о нем, наши поп-музыканты обходят слово “русский”, ни у кого ни разу не вырвалось признание, что это русский певец. Спасибо Дмитрию Хворостовскому за этот пласт наследия нашего народа.

Когда слышишь в его исполнении знаменитую “Темную ночь” и другие фронтовые песни, возникает ощущение присутствия этой великой эпохи, как-будто ты сам воевал и принес стране Великую Победу, и аж слезу вышибает. И ведь никто не заставлял оперного певца “опускаться” до народных и фронтовых песен, сама душа потребовала.

Да, рождает пока русская земля гениев! До глубины души продирает, особенно "Последний бой". Единственно, кого так из наших можно слушать!

Дмитрий Хворостовский летом 2015 года заявил, что страдает от опухоли головного мозга. Певец лечился, как мог, прошел несколько курсов химиотерапии. Из-за болезни Хворостовскому не раз приходилось отменять концерты и участие в спектаклях. В декабре 2016 года он сообщил, что «в обозримом будущем» не будет участвовать в оперных постановках.

Но он обязательно хотел провести прощальный концерт в родном Красноярске. Хворостовский вышел, хромая, с переломанным плечом. У него изменившийся голос и проблемы с дикцией. Во время первых арий автоматическая мысль – зачем? Смотреть физически тяжело. Мы помним Хворостовского таким сильным и таким мощным. Как же так? Но он выходил снова и снова, улыбался и выводил на сцену молодых исполнителей, шутил и поддерживал их, как мог.

В конце концерта стала понятно, чего ему это стоило. «Я должен был вернуться. Потому что я вас люблю, потому что это мой родной город», – сказал Дмитрий и заплакал. Он не смог выйти на бис. Он совершенно точно не нуждается в дежурном подбадривании, в обычном нашем лицемерии.

 

Когда он спел "Очи черные", русские песни и романсы стали для иностранной публики классикой, а одноименный сольный альбом возглавил хит-парады самых продаваемых альбомов США и Европы.

Хворостовский – наглядное подтверждение расхожего мифа о загадочной русской душе, оттого еще и притягателен для заграничного формата: красивый, талантливый, цельный, непредсказуемый. Десятилетие, прожитое за границей, въевшийся в мозг английский, ведение дел по законам тамошнего бизнеса – ничто эту русскость не вытеснит. Дмитрий Александрович протестовал, когда его называли западной звездой, иногда приезжающей попеть в Россию. То, что он русский, многое объясняет в его карьере, поскольку русскость, по его мнению, – это "состояние души, а не принадлежность к определенному географическому месту, где родился и вырос. Умение или неумение жить, бесконечно повторяемые просчеты и ошибки в своей жизни, неумение быть стопроцентно счастливым, все это самокопание, нытье, необычайная сентиментальность и ностальгия, – останавливаясь на мгновение, он позволяет себе комментарий: – так все привычно трактуют русскую душу за рубежом, отчасти в этом доля правды есть. Это любовь до боли к Родине и к тому зыбкому понятию Родины, это любовь и гордость своей культурой, тем, чем мы живем, отчасти тем, чем я не живу, но живете вы, мои соплеменники, желание узнать и жить этим, тем более что любовь на дистанции – более сильная".

Специально для Хворостовского русский композитор Георгий Свиридов написал вокальный цикл «Петербург» (на стихи Александра Блока), который вместе с другими произведениями композитора певец часто включал в программы своих концертов.

Хворостовский стал первым оперным исполнителем, который дал сольный концерт с оркестром и хором на Красной площади, телевизионную версию которого показывали в 25 странах и повторили 22 ноября по каналу “Россия”…

Когда я слышу фамилию Хворостовский, меня наполняет чувство гордости! Гордости за то, что наш, русский певец покорил сердца публики всего мира! Мира, который помнит имена, ставшие достоянием мировой культуры: Лемешев, Шаляпин… А Дмитрий Хворостовский приносит славу России и в новом веке.

Вечная ему память! И ещё много лет мы будем восторгаться голосом Хворостовского и его настоящим чувством Родины.

 

Русскость в нем настолько естественна, да и весь его народный стиль жизни говорят о его происхождении: “Я вспоминаю свою бабушку, с которой рос, мать моей мамы. И воспоминания о ней вызывают и ностальгию, и улыбку, и боль... Но чаще улыбку... Интересно, что моей жене (она итальянка) через меня каким-то образом передались некоторые словосочетания, которые были присущи моей бабушке, – а она у меня была наполовину немка, но родившаяся и выросшая в сибирской деревне. И этот сибирский говор, эти обороты словесные, очень острые иногда, – каким-то образом трансформировались в моей Флоранс, Флоше. Когда слышу это от неё, мне так приятно становится – просто чувствую, что если моя баба где-то там, она видит нас, следит за нами... Вот такие вещи мне нравится вспоминать”.

После ухода из первой семьи певец на какое-то время пристрастился к алкоголю, как сам говорил:

– Раньше как истинный русский я любил водку – снимал таким образом стресс. Но если певец хочет достичь максимума своих возможностей, он не должен этим увлекаться. Теперь не пью. А пил часто и помногу. Иногда я думаю, что русский человек не может иначе, разудалый стиль поведения у него в крови. Я тоже человек без тормозов.

Он часто выступаете под аккомпанемент оркестра народных инструментов. Для чего это  выдающемуся оперному певцу?

– Есть такой жанр – кроссовер. Знаете, кто его основоположники? Энрико Карузо, Марио Ланца, Фёдор Шаляпин. Под народные инструменты пели многие уважающие себя музыканты. Вспомните того же Шаляпина, который исполнял кафешантанные «Очи чёрные». А итальянцы? Карузо пел неаполитанские песни, которые по тем временам были откровенной попсой!

Нельзя относиться к этому задрав нос: вот это, мол, высокое искусство, а вот – низкое. Всё дело в том, как исполнять. Для меня смешение жанров не проблема. Я вижу проблему, если уровень исполнения откатывается назад».

...В  один из своих приездов в Вашингтон Хворостовский изумил слушателей своей интерпретацией романсов Рахманинова. Программа его концерта отличалась удивительной  русскостью: романсы Глинки – Петербург Пушкина ("Я помню чудное мгновенье") и вокальная поэма "Петербург" Георгия Свиридова – Петербург Александра Блока.

Всех поразила впервые исполняемая вокальная поэма Георгия Свиридова "Петербург". Композитор работал над ней многие годы, и завершил поэму после знакомства с искусством Хворостовского.

В трагизме свиридовской музыки смешивается символизм блоковского ощущения России, обреченность собственной судьбы поэта и ощущение Свиридовым нынешнего слома в исторических судьбах родины. Стих "Мы – дети страшных лет России..." остается, увы, не менее актуальным для России Свиридова, чем был он для России Блока. Словно бы эхом откликается в "Петербурге" иссушающая сердце скорбь "Песен об умерших детях". Исполнение свиридовского цикла Хворостовским запомнилось всем.

Он характерно русский, до глубины русский гений, самый русский из наших великих певцов и вместе с тем наиболее всечеловеческий по своему значению и по своим темам... “Я всегда был истинно русский”, – писал Дмитрий Хворостовский про себя…