Дарья ИЛЬГОВА 
Дарья ИЛЬГОВА
ПИСЬМО В ТУМАННЫЙ ГОРОД
* * *
Это суть поколения: раб ты или атлант,
Пресмыкайся или труд бери не по силам.
Не оплакивай ни отверженность, ни талант.
Стыдно плакать таким верзилам.
Словно нет ни зарплат, ни боссов и ни страстей,
Ни вражды, ни границ, ни аномальных зон.
Только небо, и солнце, и светлая даль степей,
По ладони Бога бегущих за горизонт.
Словно птичка в клетке: и пользы не принесёт,
И отпустить дрогнет Его рука.
Ей тревожно и тесно. Всё же она поёт.
Звонко поёт. И песня её легка.
* * *
И мысль моя грешна, и путь мой грешен,
Но когда поезд мчит меня на север,
Я вспоминаю лишь сады черешен
И на лугах цветущий белый клевер,
Через сосну, сгоревшую до Дона,
Тропинки чабреца и молочая,
И гул полей, и сладкий запах Дома,
Где каждый раз объятьями встречают,
Где каждый день мне дарит очищенье
От слабости, сомнения и смуты,
Где, уезжая, я прошу прощенья,
И все грехи прощаются как будто.
ПИСЬМО В ТУМАННЫЙ ГОРОД
Есть всё, что нужно. Только пусты карманы.
И молчание ранит. И каждое слово – плеть.
В моём самом любимом городе так туманно,
Что тебе сейчас даже дома не разглядеть.
Нет коллапсов и дико безвыходных ситуаций.
И никто б ничего другого не пожелал.
Я проехала этот год до конечной зайцем.
Так, что даже долгов особых не нажила.
То есть не было времени думать: а как иначе
Повернулась бы жизнь, задай я другой мотив? –
Пролетела, промчалась – от сдачи до пересдачи,
Умножая нелепое, важное упустив?
И теперь я учусь по-русски и по-немецки
Моделировать жизнь, быть терпимее к мелочам.
Только город туманный, город шальной и дерзкий
Не даёт мне толком выспаться по ночам.
Ты хотел бы не знать того, что я рассказала.
Некрасивая правда. Думай, что я врала.
Как я долгие годы тебе писала и умирала.
Как я долгие годы тебе писала и умерла.
ГРОЗА
Ночью гроза была. С корнем вырвало
Вишню в твоём саду.
Странная жизнь не оставит выбора –
Выживу? Пропаду?
Простыни смяты и мысли-бестии.
Рук неживой излом.
Жизнь завязала судьбу и бедствия
Страшным, тугим узлом.
Поздно доходят простые истины.
Думал, что ты казак,
А оказалось, лежишь расхристанный.
Ночью была гроза.
* * *
Кате
Там, где должно быть дерево, сгнил росток.
Там, где река, – ручей обмелел и высох.
Почему иногда мне кажется, будто нам лет по сто,
Будто нам больнее и хуже живых всех.
Будто нам ничто не подвластно и нас несёт
Сквозь пространство и время, маленьких и бессильных.
Будто мы заблудились случайно, и это всё
Декорации злых и страшных, дурацких фильмов.
Нам ведь, правда, не надо ни злата, ни серебра.
Тёплый бы угол поспать и еда на вынос.
В том, что мы с ней были созданы из ребра,
Мало нашей вины. Помилуй и сохрани нас.
СЛЕДЫ
Дальше от города, денег и лжи
Скачет волшебный кролик.
Мы по следам его убежим
В поле.
Поле без края. И небо без дна.
Вечер. И жук в коробке.
Густо темнеет. Но наша видна
Тропка.
Ночь дожигает последний свет,
Дарит прохладу и дрёму.
Мы возвращаемся тихо, след в след
К дому.
Выгонят утром усталых коров
В пойму. И поле вспашут.
И не останется даже следов
Наших.
* * *
Кто-то учил не корчить всю жизнь паяцев.
Кто-то учил: не плюйте на дно колодца.
Кто-то учил: терпите – и вам воздастся.
Не воздаётся.
Да, роптать – для жалких и слабых духом.
Да, замолчим на поспать и заноем снова.
Да, мы больны, но мы же спасём друг друга
Вином и словом.
Пусть и слова, и вино иногда без меры.
Пусть после них тревожно и плохо спится.
Пусть мы ничтожны, слепы и суеверны.
Всё повторится.
Кто-то научит терпимее быть к паяцам.
Помнить. И верить. И воду пить из колодца.
Больно – заплакать. Весело – рассмеяться.
И рассмеётся.
ВЫДОХНУТЬ
Вечно спешим, ты знаешь, memento mori.
Ставки растут, и мы ставим всё на кон.
Чтобы потом спасаться лишь силой воли,
Не в состоянии даже закрыть балкон.
Много скрываем, верим лишь в ром и телик,
Спим через ночь, о стены сбиваем лбы.
Жалкие роботы. Плаксы. Рабы истерик.
Ждём непонятного, помним тех, кто забыл.
Этой усталости, этой вселенской скорби
Может хватить на маленькую страну,
Но я иду с тобой и спины не горблю.
Только когда оставишь меня одну.
Только когда никто не увидит, если
Вздумаю плакать. Так пусто и больно так.
Можно тогда, сгорбившись сидя в кресле,
Выдохнуть и признаться, что я слабак.
Выдохнуть копотью, будто после пожара.
Вспомнить, как мир искрится, когда мы ржём,
Как я люблю всё то, что нас окружает,
В миг, когда мы бесцельно идём вдвоём.
Как балансируешь, сам того не желая,
Вновь на границе бешеного огня.
Просто с тобой я, загнанная и злая,
Мир понимаю и снова могу принять.
Это так лечит. Это так много значит
В мире, где всё – предательство и тоска.
Будто тебе приносят любимый мячик,
Тот, что ты не надеялся отыскать.
В этом спасение. В этом вся жажда жизни.
В этом вся суть уходящего бытия.
Выдохнуть, успокоиться и приблизить.
Выдохнуть и смириться. Не потерять.
СЛОВА
Всё, что дано мне: кутать тебя в слова.
Знаю, что лучше молчать, но рассудок нем.
Мне впервые в жизни хочется отдавать
И ничего у тебя не просить взамен.
Сшить все слова, выкроить из основ
Самые важные, пробовать их на вкус.
Только когда доходит до главных слов,
Как я боюсь. Ты знаешь, как я боюсь?
И замолкаю, будто бы не права,
Будто бы я не знаю для счастья слов.
А потом продолжаю кутать тебя в слова,
От которых, скорее, холодно, чем тепло.
* * *
Не заметила ни июля, ни ноября,
Жизнь – рутина рутин, и поворот немыслим.
Как из такой замученной, злой меня
Вырвалось это трогательное «а мы с ним».
Я скажу тебе слово – и истекает смыслом
Каждый мой шаг, каждый мой жест и взгляд.
А не скажу – значит, день будет прожит зря.
Только миру совсем не до нас, у него свой ад –
Каждому по кредиту, чтоб не прощёлкал.
И не помогут книги, что перечёл ты.
Рано ли, поздно – придётся платить по счёту.
Но как назло рядом сломанный банкомат.
Мы разъезжаемся молча грустить о чём-то,
Не понимая, что каждый из нас богат.
* * *
Я и есть вся планета. Теперь ни к чему ответ,
Кто был трус, кто герой. Кто гений, а кто болван.
Подорвали и стихли. Вселенная гасит свет.
Нет ни звуков, ни красок, ни чувств. Ничего нет.
Лишь Тобой до краёв заполненный котлован.
* * *
Этот луг и река, эти полусухие травы,
Этот светлый, немой, нечеловечий мир.
Кто решил вдруг за нас с тобою, что мы не вправе
Появиться на свет и умереть детьми?
Что мы обречены возвращаться из лета в зиму,
Врать и жить по уму, на проценты от всех продаж.
Всё – ошибка и ложь. Даже думать невыносимо,
Что настанет тот день, когда ты меня предашь.
Это небо разлито в нас, этот ветер с нами
Будет биться и петь, утихнет лишь поутру.
Можно вечно смотреть на то, как ты вновь губами
Зажимаешь травинку, дрожащую на ветру.
Этот мир оглушает и манит. Всё это слишком,
Не сорваться бы в эту звенящую высоту.
Только ты поешь и целуешься, как мальчишка.
Так, что после терпкий привкус травы во рту.
* * *
Нет, не молчи, прошу, продолжай агонию,
Не философствуя, что там случится с нами.
Крепко сплестись стареющими ладонями.
Туго срастись сиамскими близнецами.
Как ни банально признаться (самой не верится)
Про этот в руках подвешенный шар земной –
Всё же он вертится! Всё же он мирно вертится,
Пока ты вот так сейчас говоришь со мной.
* * *
Город падал и плыл в наклоне.
Горы прятались к нам в ладони.
Говорили, что нас бездомней
И счастливей не видел свет.
Спали чутко, вставали рано.
Осыпались в саду каштаны.
Самый тёплый октябрь. Так странно.
Было всё.
Ничего нет.
* * *
Мои близкие люди всегда от меня далеки.
Даже если зима и за дверью пятнадцать минус,
Если кашель не лёгкие – душу из тела вынес,
Мне никто не подаст руки.
Мои близкие люди любят меня сильней
За мои провалы. Когда уезжают, помнят,
Что я не боюсь глухих, онемевших комнат.
Просто некуда быть одней.
Мои близкие люди не знают моих тревог.
Я жалею их сердце. Я здесь ожидаю казни.
Они ждут моего приезда, как праздник.
Кто б их расстроить смог.
Мои близкие люди – маленькие вожди
Моей «правильной» жизни. Я редко бываю рядом
И прошу каждого: «Прости, но сейчас так надо.
Жди меня. Жди меня. Жди».
* * *
Троекратно ура, в воздух летят монеты.
Лето. И площадь переполняют люди.
Где это было? Когда это было? Где ты?
Как это можно было забыть. Забудем.
Если я утром отправлюсь прямым маршрутом –
За пределами счастья. Пропахла октябрьской пылью –
Ровно к обеду я буду у института.
Как это можно было забыть. Забыли.
Мы атланты – на наших плечах и лежит небо.
Делаешь в сторону шаг – и трещит шарик.
Сдаться сейчас было бы так нелепо.
Я никогда не сдамся. Я обещаю.
* * *
Каждое слово продумай, взвесь
Прежде, чем скажешь вслух.
Что изменилось? Исчезла спесь.
Раб не имеет слуг.
Перебесилась. Слова вонзать
В воздух – пустая блажь.
Я бы сказала тебе в глаза.
Ты же сказать не дашь.
Тонем и ждём, кто бы добрый спас.
Мирно идём на дно.
Как ни пыталась понять я нас –
Видимо, не дано.
Надо ли было не спать ночей,
Ценней не иметь валют,
Чем «я приеду на пару дней»
Или «тебя люблю».
Чтобы теперь ничего не ждать.
Только круги на воде.
Лучшее время для нас. Когда?
Лучшая жизнь. Где?
* * *
Если скажет тот, у кого души нет:
«Ничего не получится. Вы чужие», –
Ты не верь. Ни юродивым, ни царю.
Я иду, асфальт подо мной пружинит.
«Всё получится», – говорю.
* * *
Маме
Снова холодно. Ветер над крышей стонет.
Не грусти. Будет лето. И снег растает.
Я приеду надолго. Мама моя святая,
Ангелы прячут щёки в твои ладони.
Не грусти. Мне от этого тоже печаль и мука.
Будет лето. И я надену очки и сланцы.
Ничего плохого зимою не может статься.
Твои ангелы всюду водят меня за руку.
Я приеду надолго. Писать бесконечный опус,
Есть клубнику, бродить по школе, не спать ночами.
Отмывать себя от усталости и печали.
Я приеду надолго. У ангелов будет отпуск.
* * *
Февраль бушует. Так стемнело быстро.
Несильно день прибавился пока.
Боюсь разлук. Разносит ветер искры
От губ, соприкоснувшихся слегка.
Я знаю место, где укрыться можно,
Где море шепчет и закат красив.
Но твой ответ я чувствую подкожно,
Поэтому не буду и просить.
Ты подарил мне сто тревог и паник,
Обид, проблем и маленьких подстав.
Но, уезжая, я твой кнут и пряник
В свой бережно припрятала рукав.
Теперь я не пойму. Роман ли? Повесть?
На всю ли жизнь? На эти два листа?
Так сложно… А когда садилась в поезд,
Была катастрофически пуста.