Наталья РАДОСТЕВА. ВЕЩУНЬЯ. Стихи

 

Наталья РАДОСТЕВА

ВЕЩУНЬЯ

 

* * *

От важных деяний –

До страстных желаний,

От пашен, от чёрных грачей –

Раздвинь занавески дымов и сияний

Моих заполярных ночей!

 

От гордых вокзалов,

Где я не бывала,

Где ты – сам себе голова;

От слов, что шутливо тебе прошептала, –

До трепетной веры в слова.

 

От веры – до веры

Без края и меры,

Взрывая судьбы берега,

Явись, презирая чужие примеры,

Где люди винили снега.

 

* * *

Не скупясь, этим летом вещунья кукует –

Видно, тысячу лет ещё млеть от цветов.

Не смотрите мне вслед – оглянусь, околдую…

Не смотрите, прошу, не рискуйте, а то...

 

Не смотрите мне вслед, я сегодня прекрасной

Ощущаю себя, кто бы что ни сказал.

Не смотрите мне вслед – я боюсь, что напрасно

Вы утонете в дерзко-смешливых глазах.

 

Миллионы живут, никого не спасая.

Вместе с ними ли, сдавшись, смириться, устав?

Я живу вопреки – я с пелёнок такая.

Я спасу этот мир от попрания прав!

 

Просветлеет душа – только это и важно:

Ни пред кем не клонюсь и неправд не терплю.

Я сегодня такая, что клеточкой каждой

Всю Россию – от храмов до кладбищ – люблю.

 

Каждый ждёт от других – кто любви, кто участья,

Чаще – манны небесной на блюдце с каймой.

Я не жду, а, случаясь источником счастья,

На гармонию жизни меняю настрой.

 

Не смотрите мне вслед, полюбите, не глядя –

С полувзгляда и слова за дерзость и смех;

Пусть со мной ни вчера, ни сегодня нет сладу.

По-иному – легко, ну а так – не у всех.

 

ИЗБА

Кверху мехом тулуп

На лежанке печи.

В свято-красном углу

Свет лампад и свечи

 

На иконах – игрой

В полумраке теней,

Где вечерней порой

Хор молитв обо мне.

 

А на круглом столе

Самовар на семью.

Сахар снега белей

Я вприкуску запью.

 

Сочни горкой тепла,

Маконина, блины

Ближе к центру стола –

С жару принесены.

 

Не считаю года

По штрихов седине,

А прошу погадать

Мою бабушку мне…

 

Подольёт в кипяток

Нам кагор с хитрецой.

Чуть свободно платок

Обрамляет лицо.

 

Разрумянят покой

Семь сошедших потов.

Загорелой рукой

Мне раскинет вальтов.

 

Я в колени уткнусь.

Мой диванчик – что трон.

Нагляжусь. Нашучусь.

Напоюсь в унисон.

 

Как люблю этот дом!

Половиц ширину,

Яркость шторок и тон,

Что подходит к окну,

 

Гнутость ножек резных –

Простоты непростой,

И часов заводных

Кукованья настрой.

 

Разве не ритуал –

Гирьки вверх подтянуть?

И взгрустнуть у стола...

И кого помянуть...

 

Вятский говор и смех:

«Попустись-ко» – «Окстись!»

Предрекали успех

На грядущую «жисть».

 

Помню бабушкин вздох:

«Ныне хоть не постись.

Охрани тебя Бог,

Завтра есть, что поисть».

 

И крестила рука:

Уж поди-ко, ложи-и-сь.

Молодая пока…

Разомлей. Отоспись.

 

Я взбиралась наверх,

На лежанку тепла –

В те подушки и мех –

И так сладко спала…

 

До своих петухов…

До другого утра…

Где от слёз да стихов

Вся подушка мокра.

 

ПРИВОРОТ

За водою на колодец не от жажды, а со смыслом –

Почерпнула. Пригубила блики солнца из ведра.

Ощущаю, как изящна, усмиряя коромысло,

Как колышется водица выше уровня бедра.

 

Редкий случай, где походка не стремительна, а – павы,

Где на статные берёзы смотришь – словно им под стать.

И песком искрится тропка, по краям которой травы:

Вышла в люди – окрылиться, день из лучиков сверстать.

 

Улыбнусь, коль кто приветлив, а смурного не отмечу.

Если ж с поводом проводят, через сени в дом войдя, –

Из ковша подав напиться, и настырного привечу.

Не без шуток отвечая. Глаз вприщур не отводя.

 

Первой мне не предлагайте, вслед хлебнуть – себе дороже.

Не без вызова раскрою: это был бы приворот!

Ещё бабушка учила – пить за кем-либо негоже,

От глотка воды за кем-то – к несвободе поворот.

 

Пусть не каждого и жалко, не рискуйте зря – пустое

Не сгублю грехами душу – паутин любви не вью.

Не настаивайте. Смелость мне доказывать не стоит.

Всё равно – не убедите. Всё одно – не отопью.

 

Уж и так ресничный трепет ловит плавные движенья.

Как зачерпнута водица. Как с улыбкой подана.

Без воды приворожила. А не будет продолженья –

Не чудесницы проказы, не кудесницы вина.

 

ЛЕТНЯЯ НОЧЬ

Звёздной пылью присыплет колосья,

Разметнётся от края до края,

И приляжет на душном покосе,

Где трава серебрится сырая.

 

Где цветы, выпив краски заката,

Посвежели, умылись росою,

Подорожник, ромашка и мята

Не примяты ногою босою.

 

Заблудившись в сиреневых тенях,

В летнем вальсе кружатся деревья,

И угоров крутые ступени

Льют тропинки к уснувшей деревне.

 

КАУРЫЙ

Как обычно, к вечеру понуро

Сухо ткнёшься в ласковость руки…

Не печалься, славный мой каурый,

Через час мы будем у реки.

 

Смоем с пылью едкую усталость.

Не без нас закату догорать.

Мне проведать только и осталось

Плат земли, где кружат трактора.

 

Вот его измерю я шагами,

Заступая серость лебеды...

Круга два потом за рычагами

Примеряю пахарей труды.

 

Пласт к пласту рассыпались некрупно,

Повлажнел участочек земли,

И опять, потряхивая крупом,

Мчит каурый в бежевой пыли.

 

Тают в травах розовые тени

Отсветом закатного огня

И уже отжившие сомненья

В откровенье завтрашнего дня.

 

Не сдержусь и, спешившись за лугом,

Придержу солёную узду…

Лемеха, сияющие, плуга

Солнце запахали в борозду.

 

* * *

Солнце хмурится…

                           Что я делаю?!

О любви своей не допела я –

Сумасбродная, а не смелая.

Жизнь, встряхни меня!

                           Что я делаю?..

Закружить тебя не успела я,

Да сама кружусь!

                   Что я делаю?..

Птицы носятся оголтелые…

Сердце мечется – что я делаю?

Изумруд лугов, росы спелые…

Всю бы жизнь – средь них!

                             Что я делаю?

Ветер рвёт у ног платье белое…

Сумасшедшая…

                        Что я делаю?!.

 

ПОУТРУ

Вдохновения нет. На душе муторно.

Не хочу слушать, как надо писать стихи!

А хочу слышать, как полпятого утром

На заборах нагло голосят петухи.

 

Не молчат – дуются. Не хотят нравиться.

Презирают тянущих одеяла сверх...

Ну не соловьи – так и не стараются,

Угождая каждому, обрести успех.

 

Кто сказал Мастеру, что мне петь горлицей?!

Кто сподвиг понукать и довлеть чересчур?

Заплету волосы и запрусь в горнице –

От любых «классиков» да их литератур!

 

Отосплюсь досыта… Чем не свет-девица?

Потянусь стрункою на востока зарю!..

Мне в лучах нежиться, а не быть пленницей

Марафонов, конкурсов, где, мол – покорю!

 

Петухи! Нукочки! Переклик начали!

Мурава жалится не согретой росой…

Так ли жить-быть мне здесь, жить-быть иначе ли,

Порешу позженько, намахавшись косой.

 

Сарафан с ярмарки. Самовар с угольев.

От лампадки запах… Чтоб всем до меня?!

Я душа чайная. Рядят ли, судят ли –

А в ладу с миром сим, таким его приняв.

 

И меня примите!

                     Ну куда деться вам?

Налетай, критики! Рвите в пух-перо!

Петухи взбесятся! А душа детская

Поутру лечится, впитывая добро.

 

Ведь в траве ягоды все как есть – спелые.

Звездопады гаснут под напором лучей.

Здесь кружить дерзкою, но с душой белою,

Коей не до славы да прочих мелочей.

 

Как крыла хлопают, и кому – видели?!

Так чего ж рыщите той жар-птицы перо?

Муравы жалящей я вам плат выделю –

Обретать райское... От строки до миров.

 

ДРУГ ДЕТСТВА

 

1.

Дня на три приеду скоро.

Позови. Судьбе назло

Прокати меня с угора,

Не касаясь тормозов.

Чтобы в память опускаться

Над туманами земли,

Позабыв, что нам по двадцать,

А четырнадцать – вдали.

Каждый миг былого дорог;

Затаив росинки слёз,

Прокати меня с угора

Мимо выросших берёз;

Мимо клуба, что разобран

И травой давно зарос…

Ветер, спицами разорван,

Покачнёт гирлянды звёзд…

Без обиды, без укора,

Без взаимного «Прости», –

В детство спустимся с угора,

Пусть нам будет очень скоро

Даже больше двадцати.

 

2.

Вошёл и сел под образами –

От клав да мань –

Альфонс с бесцветными глазами,

Трепло и пьянь.

И бессемейный, безработный,

Прощал, винил –

За то, что с армии он фото

Моё хранил…

На каждом слове порывался

К пожатью рук,

Всё повторял и повторялся,

Что детства друг.

Как прежде звал – на спор, за речку,

Теряя связь…

А детство съёжилось за печкой,

Его стыдясь.

 

* * *

Отрумянясь, под порошей

Задремало бабье лето.

Месяц ясною серёжкой

Отзвенел над всей планетой.

 

Провода поют протяжно –

Вечер с ветром заодно.

И зима крылом лебяжьим

Бьёт в закрытое окно.

 

Каждый след твой изучает,

Белит инеем крыльцо.

И смелей тебя качает

Перевитое кольцо.

 

* * *

На ладошке моей воробышком

Милый душу клюёт по зернышку;

Изучает. Косится. Греется.

Что не ловят, ему не верится.

 

Самомненье его – ошибкою,

Я смотрю на него с улыбкою.

На согретого. Не голодного.

От меня от одной свободного.

 

* * *

Не растеряю тёплых дней

И звёзд, скатившихся в ладони...

Тебе напомнив обо мне,

Сосна в лиловой тишине

Хвоинкой каждою утонет.

 

Веснушки ржавые берёз,

Луна – как на плохом пейзаже,

Обрывки бус туманных рос

То имя ласково подскажут,

Что сердцу ближе света звёзд.

 

* * *

Пока я сравнивать могу

Цветы на клумбах и в лугах –

Лягушки лыбятся в логу,

И рассыпаются стога.

 

Пока в кольце чужих дорог

Я предаю свои поля,

О поцелуях быстрых ног

Тоскует тёплая земля.

 

* * *

Пешком… Что может быть прекрасней

И приближённей к бытию?

Нет ни секундочки напрасной

Из тех, что в травах простою.

 

От сизой старенькой ограды,

По разомлевшим лепесткам

Спешу к причастию прохлады

Речного мелкого песка.

 

Под чаек тающие крики,

Раскрепощённая, легка,

Ныряю в солнечные блики,

Сбивая в пену облака.

 

И мысли связанны и спелы.

И так безумно хорошо, –

Когда моё земное тело

Соединяется с душой.

 

* * *

Смолкли птичьи голоса,

Позволяя нам проститься:

Солнце плавится в глазах –

Сушит влажные ресницы.

 

Ухожу, но снова ты

Ждёшь любви, которой стоишь;

Я взрываю, жгу мосты,

Следом ты идёшь и строишь.

 

* * *

Что ж ты держишься скованно,

Если впору – кричать?

Не тобою целована,

Чтоб сейчас обличать?

 

Так актёрствовал взвешенно

Сотню скрытнейших лет,

Что и рад быть несдержанным,

Только – повода нет?!

 

Пусть не жить избалованной,

Но хоть это усвой:

Я была коронована

Не тобой! Не тобой!

 

Не тобою изнежена;

Хоть – умри, хоть – убей!

Я уже не помешана

На тебе, на тебе!

 

Как не сладко отверженным

У любви на краю!

Взгляд твой вперился бешено

В откровенность мою.

 

Но залатана трещина

На бедовой судьбе!

Но кому и обещана –

Не тебе, не тебе.

 

Ни святая, ни грешная

Прав судить не даю!

И какого бы лешего

Ревновать – не свою?

 

Разве я не обычная?

Разве ты не кремень?

Я корону привычную

Подтолкну набекрень

 

И вольна, и раскована…

Хоть охрипни, крича.

Не тобой – коронована!

Не тебе – развенчать!

 

* * *

Не выслушав,

решил,

Что плохо мне одной.

И руку предложил,

И рай сулишь земной.

 

Ты просишь стать женой,

Не зная одного:

Мне плохо – не одной,

Мне плохо – без него.

 

ПОГРУЖЕНИЕ

Не описать блаженство то.

Не насладиться. Не наполниться.

Но приоткрылось сим зато –

По вере – быть ли там?! – исполнится.

 

Не гарантирую, что так –

Сбылась минута ли, мгновения...

Но там не суетный бардак –

Нирвана мирорастворения!

 

Не первый дар, не первый знак,

Что озарил строптиво-сирую…

Не гарантирую, что – так,

Но то, что лучше, гарантирую!

 

ПРИЧИНА

Вот и веская причина –

С грустью справиться:

Улыбнулся мне мужчина,

Тот, что нравится.

 

Я, конечно, откажу –

Мало сказано,

Но улыбкой дорожу,

Взгляд тот празднуя.

 

Он зарделся, приобняв

Поселковую –

Мол, боится он меня –

Развесёлую.

 

Мастерица флиртовать,

Усмеялася.

Я сама-то, что скрывать

Убоялася.

 

Так себя порой боюсь

И шугаюся,

Что проститься тороплюсь,

Чтоб не каяться.

 

Откровенностью маня,

Не торопится.

Додразню, повременя –

Как сподобится.

 

А пока что откажу –

Мало сказано,

Хоть улыбкой дорожу,

Взгляды празднуя.

 

г. Воркута