КРИТИКА / Ким БАЛКОВ. «ВНОВЬ ПРОШЕПЧУ Я: «РОССИЯ!». О поэзии Андрея Румянцева
Ким БАЛКОВ

Ким БАЛКОВ. «ВНОВЬ ПРОШЕПЧУ Я: «РОССИЯ!». О поэзии Андрея Румянцева

02.02.2018
1424
0

 

 Ким БАЛКОВ «

ВНОВЬ ПРОШЕПЧУ Я: «РОССИЯ!»

О поэзии Андрея Румянцева

 

Говорить о настоящем поэте всегда трудно, тем более, если этот поэт твой друг, с которым ты прожил многие-многие годы. Поэт Андрей Румянцев – удивительное явление в нынешней литературе. Удивительное хотя бы потому, что он глубинно чувствует и понимает сердце человека, пронзительно говорит о времени, своих страданиях и радостях. Кстати, страдание и сострадание – это свойство настоящей поэзии, свойство характера истинного поэта. Я люблю читать стихи Андрея Румянцева, особенно вечером, когда остаешься один, читать и вслух, и про себя. Они подталкивают тебя к правде, к пониманию жизни, в конце концов, и к пониманию самого себя. Андрей Григорьевич за долгие годы творчества написал немало книг, и во всех их он шел от жизни, от своей сердечной, нравственной сущности. Он человек, который впитал в себя все светлое и доброе, что дала жизнь, и все горькое, что она принесла. Он остро чувствует наше бытие, может с возмущением сказать правду в лицо тем, кто унижает жизнь, ломает ее. Самое страшное – когда ее ломают, и поэт с болью это чувствует.

Андрей Григорьевич пронзительно пишет о военном детстве. Стихи поэтов нашего поколения на эту тему стали особой страницей в русской поэзии. Дети войны с болью и любовью заговорили о своих отцах-солдатах, о матерях-солдатках, о вдовах, то есть о тех, кто вытягивал жилы, не жалел ни крови, ни пота для спасения страны. Эти поэты по-новому взглянули на трагедию войны, более пронзительно, потому что детское сердце переживало страдание тяжелей, чем душа взрослого. Тут поэзия осветилась иным, глубинным светом. И этот свет получил протяженность. Тут, может быть, разгадка того, почему поэзия Андрея Румянцева и мудрая, и правдивая, и чистая. Тут все идет от жизни. Хочется пережить ее заново, понять, узнать о ней больше из первых рук.

И с той же страстью он пишет о наших современниках, многим из которых тоже живется не сладко. Начиная с 60-х годов, мой друг постоянно находится на гребне жизни, на гребне русской поэзии. Если нынешний читатель захочет воспроизвести судьбу отечества, народную судьбу во второй половине 20-го века, то ему стоит почитать стихи таких поэтов, как Андрей Румянцев.

Потрясающее впечатление каждый раз производят на меня стихи из его цикла «У черного порога». Кстати, строки именно этой подборки из десяти стихотворений отметили французские читатели в книге Румянцева, вышедшей в переводе на их родной язык. Это – большая поэзия. Она выплеснулась из сердца, она не могла не выплеснуться, когда у художника такое горе. Но это, конечно, не просто поэтическое свидетельство о страданиях одного человека, на это горе наложилась трагедия тысяч российских семей.

Читатели, думаю, заметили, что Андрей Румянцев пишет всегда о сильных переживаниях. Накал чувства особенный. Можно писать о земле, небе – обо всем внешнем, что человек видит; а можно писать о том, как человек воспринимает земную жизнь, небесную даль, о том, что он переживает внутри, в душе. Поэзия управляет чувствами, движениями сердца. Многие поэты писали, например, о Байкале: как он красив, чист и прочее. Но часто это туристские восторги. А Румянцев родился и вырос на берегу «священного моря», живая душа Байкала передала ему и свою чистоту, и свою духовную мощь. Об этом - его поэма «Колодец планеты». Она особенная и по накалу чувства, и по мыслям. Автор взывает: не будем Иванами, не помнящими родства! Погубим Байкал – погубим душу.

В последние годы Андрей Румянцев написал несколько книг о судьбе и творчестве русских классиков. То, что он из нового времени взглянул на сокровища русской литературы и рассказал о них свежо, без зауми иных талмудов и скороговорки учебников, - это похвально. Писатель имеет право сказать о великих предтечах, их великих творениях свое слово. Уверен, что книги будут интересны учителям, школьникам, любителям литературы.

Передо мною новая книга стихов Андрея Румянцева. Это не что иное, как исповедь человека нежного и страдающего. Вот боль. Она в сердце его, но она и в том времени, которому он принадлежит. Поэт не делает и слабой попытки освободиться от этой боли. Больше того, мучительно ищет в окружающем мире все, что могло бы помочь его современнику не утратить надежды, жить не только сегодняшним днем, а и тем, что грядет.

А это нелегкая работа. Андрей Румянцев отменно справляется с нею. Не знаю, что больше помогает ему в словотворчестве: отличный ли художественный вкус, уважительное ли отношение к людям, без чего невозможно рождение истинной поэзии, иль глубокое погружение в страдания и муки людские, а еще и в радости, в обыкновенные человеческие радости? Наверное, и то, и другое, и третье…

 Какие кони на лугу!

 Таких я в детстве пас ночами.

 Я не могу избыть печали,

 Умерить радость не могу!

 

Вот так-то! Все рядом – и печаль, и радость. А еще – образный строй мыслей, когда слова делаются необыкновенно яркими, и хочется сохранить их в памяти:

 Горит вечерний окоем.

 Цветет полынь на косогоре.

 И, словно женщина – платком,

 Шипучим шелком машет море.

 

Не правда ли, хорошо? Веришь, что еще обогреет жизнь уставшее от непогодья сердце, и сотворится нечто божественное:

 И я опять услышу над собою

 В родной не отцветающей глуши

 И вещий голос вечного собора,

 И тайный отклик тающей души.

 

В поэзии Андрея Румянцева удивительно сочетается земное и небесное. Оба эти начала дополняют друг друга, помогают увидеть высокое там, где, казалось бы, все давно стало будничным, примелькавшимся. И тогда поэт с удивлением, а то и со смущением перед тем, что неожиданно открылось ему, восклицает, обращаясь к байкальским соснам, склонившимся, словно за обедом, над летним солнечным столом:

 Я их люблю, старинных вестниц.

 Они умеют с давних пор

 Соединять без всяких лестниц

 Небесный свет и вольный двор.

 

Соединение небесного и земного начал есть нечто свыше данное человеку, чтоб ощутил он себя надобным еще кому-то, пускай и не в этом мире. Впрочем, отчего же не в этом? Вдруг да и

 В мертвом поле

 И в чаще сосновой

 Отзовется мой голос на твой,

 И украсится радугой новой

 Мир, умытый дождем,

 Золотой!

 

Все в мире преходяще. И то, что грело вчера, в какой-то момент утрачивает свою прелесть, видится не способным вознести людскую душу, подвинуть ее к высокому свету, к заслуженному счастью. Да, да, случается и так. И что же тогда? Увядание мысли, оскудение чувства? Поэт так не считает. Вслушайтесь:

 Улыбка женщины любимой…

 Нет увяданья. Есть полет.

 И даже в роще нелюдимой

 Любая веточка поет…

 

Дивные строки! Хочется выучить их наизусть и все повторять, повторять, согревая душу теплом истинной поэзии.

А годы поспешают, и все белее становится голова. И мысли приходят то остужающие сердце, то согревающие его добротой и надеждой. Рядом с собственной судьбой опять встает бессмертная судьба Родины. И тогда рождаются такие строки:

 Вот опять облака

 по-весеннему запарусили,

 Распрямилась трава,

 задымилась таежная прель…

 Задыхаясь от нежности,

 вновь прошепчу я: «Россия!»

 И услышу вдали, за тайгой,

 соловьиную трель.

 

В этом - притягательная сила поэзии Андрея Румянцева.

 

 

ПРИКРЕПЛЕННЫЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ (2)

Комментарии