Николай ПЕРЕЯСЛОВ. БОНДАРЕНКО, СЕВЕР И СЕВЕРЯНИН. О книге Владимира Бондаренко "Северянин"

 

Николай ПЕРЕЯСЛОВ

БОНДАРЕНКО, СЕВЕР И СЕВЕРЯНИН

О книге Владимира Бондаренко "Северянин"

 

Творчество Владимира Григорьевича Бондаренко достаточно хорошо известно любителям русской литературы, включая поэзию. Огромное количество очерков о лучших поэтах нашей страны увидели свет в его уникальной газете «День литературы», которую в течение вот уже многих лет он почти в одиночку издаёт своими титаническими усилиями. В 2005 году в издательстве «Молодая гвардия» у него вышла книга «Последние поэты империи: очерки литературных судеб», затем там же в малой серии «ЖЗЛ» вышли замечательные книги о жизни и творчестве Михаила Лермонтова и Иосифа Бродского, а практически только что увидела свет ещё одна книга в той же серии о судьбе и поэзии одного из оригинальнейших русских поэтов – Игоря Васильевича Лотарёва, известного под именем Игоря-Северянина. Книга Бондаренко так и называется – «Северянин» (Москва: Издательство «Молодая гвардия», 2018), но её нельзя отнести к чисто биографическим изданиям, так как она не выстраивает последовательной линии жизни поэта от рождения до смерти, а представляет собой некий пёстрый калейдоскоп, составленный из цикла отдельных очерков о жизни Северянина, публиковавшихся ранее в различных газетах и журналах. Но взявшись однажды читать эту фрагментарную, на первый взгляд, книгу, остановиться уже невозможно, так как с её страниц воочию встаёт перед тобой, во-первых, живой поэт Игорь-Северянин, во-вторых – сам Владимир Бондаренко, а в-третьих – откровенно любимый автором этой книги север России.

Владимир Григорьевич родился в Петрозаводске, городе, находящемся на северо-западе страны, это столица Республики Карелия, административный центр Прионежского района. Поэтому Бондаренко, сам будучи северянином, искренне любит всех, относящихся к северу. Любил родившегося в Ленинградской области и жившего в 1960-1970-е годы поэта Валентина Устинова. Любит выросшего в Архангельской области Владимира Личутина. По-своему любит отбывавшего ссылку в той же Архангельской области (в деревне Норинская) Иосифа Бродского. И по-настоящему любит всю жизнь тяготевшего к русскому северу Игоря-Северянина. Он, как пишет в своей чудесной книге Бондаренко, «весь пронизан Севером. От своего псевдонима, говорящего о северном происхождении поэта, до воспетых им северных рек. Всю жизнь свою прожил на Севере: родился в Петербурге, где лет до девяти жил с родителями… В 1896 году отец взял с собой сына, и они уехали в Череповецкий уезд. Рос на лоне северной природы, в Сойволе, имении своей тётки Елизаветы Петровны Журовой на реке Суде километрах в тридцати от Череповца. Недалеко от Сойволы позже была выстроена Владимировка <…>, где сейчас находится Литературный музей Игоря-Северянина… Подрастающий Игорь возненавидел учёбу, но всей душой полюбил богатую природу Севера и пристрастился к рыбной ловле. Именно в Сойволе он привык к дальним пешим походам. Рос дикарём…».

А ещё Владимир Бондаренко отмечает, что именно «Север вызвал к жизни первые стихи Игоря Лотарёва».

Книга о Северянине щедро наполнена его музыкальными стихами, но их можно прочесть и в издаваемых в последнее время сборниках самого поэта, а вот побывать в тех местах, где жил и писал он свои стихи, довелось не каждому. Поэтому с особенным интересом я читал те строчки, в которых Владимир Григорьевич рассказывал о любимых им и самим Северянином областях. «Я проехал по всем северным местам жизни поэта, начиная от Череповца и заканчивая Литературным музеем Северянина во Владимировке, – пишет в своей книге Бондаренко, – прошёлся по берегам холодной северной реки Суды, покатался на лодке. Да и жил в том самом доме, где подолгу гостил у своего дяди Северянин. Ездил и в Сойволу, но после строительства водохранилища старую Сойволу подтопило, и дом, где жил Игорь-Северянин, не сохранился».

Помимо восстановления шаг за шагом жизни поэта Игоря Лотарёва, книга Владимира Бондаренко замечательна ещё и тем, что раскрывает нам вместе с тем и жизнь самого Бондаренко, объездившего чуть не всю Россию. Да и только ли Россию? «Для написания книги мне всегда необходимо поставить себя на место героя. Когда писал о Лермонтове, жил в Тарханах и Пятигорске, писал о Бродском – жил то в деревне Норенской, то в Венеции, побывал и в Америке. Вот и теперь ездил по местам Игоря-Северянина – то в Гатчину и на мызу Ивановка, то в эстонскую деревню Тойла и Усть-Нарву, а то забирался в череповецкую глушь, где до сих пор в той же Владимировке нет ни водопровода, ни канализации, живут как в каменном веке».

Свою юность, прошедшую на севере, Игорь описал позже в поэме «Роса оранжевого часа», где он писал:

Люблю на севере зиму,

Но осень, и весну, и лето

Люблю не меньше. О поре

О каждой много песен спето…

 

Владимир Григорьевич пишет, что «никто, похоже, до сих пор не вник в суть поэзии и жизни Игоря-Северянина, по-настоящему любившего лишь северную природу и простых северных людей. У всех на слуху поэзы о грезерках, составляющие лишь малую часть его творчества». В отличие от этих, не вникших в суть поэзии и жизни Игоря-Северянина читателей, Владимир Бондаренко проанализировал не только объект его любви, каковым являлся русский север, но и суть его псевдонима. Он пишет, что «о северном псевдониме поэт задумывался, ещё живя на Севере, в череповецкой глуши: то ли Игорь Судский (от реки Суда, воспетой им в стихах), то ли Игорь Сойволский (от имения Сойвола на той же Суде)». После одной из встреч Игоря с Константином Фофановым, жившим неподалёку от Гатчины, тот написал ему стихотворение, в котором было сказано:

Я видел вновь весны рожденье,

Весенний плеск, весёлый гул,

Но прочитал твои творенья,

Мой Северянин, – и заснул…

 

Так в жизнь Игоря Лотарёва вошло имя – Северянин, которые с той поры стало неотделимым от его имени поэта, став единым псевдонимом – Игорь-Северянин.

 

Правду сказать, я прочитал очень немного таких биографических книг, в которых наряду с описываемыми персонажами в них присутствовал бы и сам автор. А вот в книге Владимира Бондаренко он присутствует с Игорем-Северяниным почти на равных. Путешествуя по местам жизни своего любимого поэта, он не просто описывает увиденные там места, но открывает людям самого себя, не пряча от них свою душу, а показывая её всю читателям. «Я, – пишет он в главе «Моя безбожная Россия», – подолгу засиживался в тойласком домике Северянина, обходил пешком все окрестности Тойла, хотел понять, чем жил поэт. С тех пор и в Тойла, и в Усть-Нарве не так уж много изменилось. Северная эстонская глушь. На реке Россонь так же ловят рыбу. Прожить здесь более двадцати лет мог только поэт, и впрямь отчуждённый от шумной жизни. Весь мыслям о России… И ведь никто Северянина не винил, даже напротив, в Тойла к нему приезжал на машине сам посол Советского Союза Фёдор Раскольников… К нему приезжали журналисты из «Правды» и «Известий», его начали печатать советские журналы… Резко отказавшись от всех маскарадов и изысков молодости, в Тойла он стал самим собой – истинным северянином».

Так эта книга Владимиром Бондаренко и строилась – в душе просыпался его любимый север, север призывал к себе стихи Северянина, Северянин вёл его на север, и там он обретал самого себя и своего любимого поэта, который просыпался в нём и оживал своими стихами:

Шумите, вешние дубравы!

Расти, трава! Цвети, сирень!

Виновных нет: все люди правы

В такой благословенный день!

 

Виновных действительно нет, есть только стихи и прекрасная северная природа, да разве ещё – любовь к ней. Та, которая смогла соединить Бондаренко с Северяниным даже спустя череду просвистевших десятилетий…