Андрей КАНАВЩИКОВ. ...ТЕМ БЛИЖЕ СТАЛИН. Полемические заметки

Андрей КАНАВЩИКОВ

...ТЕМ БЛИЖЕ СТАЛИН

 

Парадоксальное явление: чем больше Сталина пытаются очернить или каким-либо образом «десталинизировать», чем откровенное его сбрасывают с парохода современности, тем явственнее и весомее проступает из прошлого величественная фигура этого подлинно государственного деятеля, гениального мыслителя и гениального практика социалистического строительства. Чем дальше мы отходим от Сталина во времени, тем ближе он становится к нам.

Даже вполне по нынешним временам успешные брежневские 4-7 процентов экономического роста выглядели банальным детским лепетом перед сталинскими пятилетками.

Понятно, что помнить это сейчас немодно. Не те времена, не те подходы. Но если мы хотим знать предмет разговора, компетентно анализировать процесс, а не просто пытаться что-то объяснить на пальцах самим себе, то никуда не уйти от выступления И.В. Сталина перед своими избирателями 9 февраля 1946 года. Да, именно туда, в 1946 год, мы должны заглянуть, чтобы кое-что начать понимать в брежневских 4-7 процентах. Иосиф Виссарионович сказал:

«Можно ли утверждать, что перед вступлением во вторую мировую войну наша страна уже располагала минимально-необходимыми материальными возможностями, потребными для того, чтобы удовлетворить в основном эти нужды? Я думаю, что можно утверждать. На подготовку этого грандиозного дела понадобилось осуществление трёх пятилетних планов развития народного хозяйства. Именно эти три пятилетки помогли нам создать эти материальные возможности. Во всяком случае, положение нашей страны в этом отношении перед второй мировой войной, в 1940 году, было в несколько раз лучше, чем перед первой мировой войной в 1913 году.

Какими материальными возможностями располагала наша страна перед второй мировой войной?

Чтобы помочь вам разобраться в этом деле, мне придётся изложить здесь краткий отчёт о деятельности коммунистической партии в области подготовки нашей страны к активной обороне.

Если взять данные за 1940 год, – канун второй мировой войны, – и сравнить их с данными за 1913 год, – канун первой мировой войны, – то мы получим такую картину.

В течение 1913 года в нашей стране было произведено 4 миллиона 220 тысяч тонн чугуна, 4 миллиона 230 тысяч тонн стали, 29 миллионов тонн угля, 9 миллионов тонн нефти, 21 миллион 600 тысяч тонн товарного зерна, 740 тысяч тонн хлопка-сырца.

Таковы были материальные возможности нашей страны, с которыми она вступила в первую мировую войну.

Это была экономическая база старой России, которая могла быть использована для ведения войны.

Что касается 1940 года, то в течение этого года в нашей стране было произведено 15 миллионов тонн чугуна, т.е. почти в 4 раза больше, чем в 1913 году, 18 миллионов 300 тысяч тонн стали, т.е.. в 4 с половиной раза больше, чем в 1913 году, 466 миллионов тонн угля, т.е. в 5 с половиной раз больше, чем в 1913 году, 31 миллион тонн нефти, т.е. в 3 с половиной раза больше, чем в 1913 году, 38 миллионов 300 тысяч тонн товарного зерна, т.е. на 17 миллионов тонн больше, чем в 1913 году, 2 миллиона 700 тысяч тонн хлопка-сырца, т.е. в 3 с половиной раза больше, чем в 1913 году.

Таковы были материальные возможности нашей страны, с которыми она вступила во вторую мировую войну.

Это была экономическая база Советского Союза, которая могла быть использована для ведения войны.

Разница, как видите, колоссальная.

Такой небывалый рост производства нельзя считать простым и обычным развитием страны от отсталости к прогрессу. Эго был скачок, при помощи которого наша страна превратилась из отсталой страны в передовую, из аграрной – в индустриальную.

Это историческое превращение было проделано в течение трёх пятилеток, начиная с 1928 года, – с первого года первой пятилетки. До этого времени нам пришлось заниматься восстановлением разрушенной промышленности и залечиванием ран, полученных и результате первой мировой войны и гражданской войны. Если при этом принять во внимание то обстоятельство, что первая пятилетка была выполнена в течение 4 лет, а осуществление третьей пятилетки было прервано войной на четвёртом году её исполнения, то выхолит, что на превращение нашей страны из аграрной в индустриальную понадобилось всего около 13 лет.

Нельзя не признать, что тринадцатилетний срок является невероятно коротким сроком для осуществления такого грандиозного дела.

Этим, собственно, и объясняется, что опубликование этих цифр вызвало в своё время в иностранной печати бурю разноголосицы. Друзья решили, что произошло «чудо». Недоброжелатели же объявили, что пятилетки являются «большевистской пропагандой» и «фокусами Чека». Но так как чудес на свете не бывает, а Чека не так сильна, чтобы отменить законы общественного развития, то «общественному мнению» за границей пришлось примириться с фактами».

 

Согласитесь, что в свете знакомства с полной статистикой вопроса, с цифрами роста промышленности в первых сталинских пятилетках, брежневские показатели не просто не впечатляют, но и позволяют сравнительно верно их оценивать в исторической перспективе – застой! Налицо рост, но рост инерционный, вытекающий из того потенциала, который был накоплен в предыдущие периоды, но не рост, вызванный непосредственно наработками текущего времени.

Вообще, любая статистика ценна и значима исключительно в контексте, в сравнении с иными аналогичными показателями. Любые цифры, оторванные от контекста (отделение брежневского периода от сталинского периода) или привязанные не к тому контексту (сравнение брежневского периода с периодом буржуазного передела 90-х годов ХХ столетия), являются не доказательной базой, а лишь отдельными цифрами.

Кстати, попутно можно рассказать, как практически на игре статистики либеральными кругами в брежневские годы выхолащивалась суть социалистического строительства. Так 11 мая 1977 года в «Литературной газете» за ссылкой на ежегодный сборник «Народное хозяйство СССР» утверждалось, что личные подсобные хозяйства граждан на меньшей пахотной площади производят больше сельхозпродукции, чем коллективные.

При этом назывались совершенно фантастические данные. Выходило, что частники дают стране аж 34 процента овощей, 40 процентов яиц, 60 процентов картофеля. Советские кухни аплодировали такой статистике! Да так аплодировали, что 24 августа всё в той же «ЛГ» член Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук В.Тихонов, как бы исподволь и как бы не касаясь предыдущей публикации, вынужден был запускать в общественный оборот уже иные цифры.

По Тихонову выходило, что подсобные хозяйства дают 28 процентов валовой сельхозпродукции при том, что в 1965 году этот показатель был на 4 процента больше. Этот подход был уже более историчным и взвешенным, но всё равно не до конца поддающимся сравнительному анализу. Экономист Тихонов, видимо, и сам не до конца верил в то, что говорил.

Волей-неволей приходится брать в руки статистический ежегодник «Народное хозяйство СССР в 1978 году. – М.: «Статистика», 1979. – 631 с.». На с. 196 приведена прелюбопытная таблица удельного веса производства основных сельскохозяйственных продуктов общественным сельским хозяйством в общем производстве. Оттуда выходит, что в динамике колхозами, межхозяйственными предприятиями, совхозами и другими государственным хозяйствами продукции производилось с каждым годом всё больше практически по всем параметрам.

Так в 1940 году данные производители давали 88 процентов всего зерна СССР, в 1965 году – 98 процентов, а с 1970 года – держали планку на 99 процентах. По хлопку-сырцу – 100 процентов. По сахарной свёкле: 94 процента в 1940 году и 100 процентов – с 1965-го. По подсолнечнику наблюдается выход с 89 процентов до 98.

Существенный рост был и по овощам: с 52 процентов в 1940 году до 71 процента в 1978 году, по мясу – с 28 до 71 процента, по молоку – с 23 до 71 процента, по яйцу – с 6 до 66 процентов, по шерсти – с 61 до 81 процента.

Некоторое снижение наблюдается только по картофелю и то в динамике оно не выглядит обвальным. 1940 год – 35 процентов. 1965 год – 37 процентов. 1970 год – 35 процентов. 1975 год – 41 процент. 1978 год – 39 процентов.

Одновременно по темпам роста валовой продукции сельского хозяйства по категориям хозяйств (таблица на с. 197) колхозы и подобные им структуры дают прирост с 1970 года на 17-24 процента, тогда как личные подсобные хозяйства за рассматриваемые 8 лет остались на уровне 1970 года. А по некоторым годам падение достигало 97 процентов (в 1977 году) или даже 94 процентов (в 1976-м).

Иначе говоря, бросать в воздух либеральные чепчики на основании статистического ежегодника ЦСУ СССР, как это сделала «ЛГ», вряд ли было уместно. Да, цифры газета приводила верные, но вне своего контекста – совершенно бесполезные и более того – дезориентирующие читателя, склоняющие его к выводам, которые из приводимых цифр абсолютно не следуют.

Ежегодником ЦСУ вовсе нельзя было заколачивать гвозди в гроб колхозов. Худо-бедно, но он утверждал прямо противоположное тому, что пыталась навязать своим читателям «ЛГ». А всё потому, что при цитировании, при назывании объекта происходило вырывание цитаты и объекта из контекста.

Только незнание трудов И.В. Сталина, только невежество в отношении идейного его наследия могут превращать политиков вроде Н.С. Хрущёва или Л.И. Брежнева в самостоятельных и самоценных индивидов. На самом деле – все они являются лишь продуктом (менее или более успешным) инерции сталинского построения общества, сталинского понимания сути социализма и будущего человечества.

Без адекватного понимания фигуры И.В. Сталина невозможно сколько-нибудь глубоко понять советскую действительность в целом. Следует признать, что как в оценке фигуры Брежнева многие зачастую находятся во власти субъективно-обывательских мифов, так и в оценке фигуры Сталина многие наши выводы базируются не на том, что Сталин сделал или сказал, а на тех мифах, которые искусно культивируются многие десятилетия.

 

Рассказывает писатель Юрий Мухин:

– Когда-то, за несколько лет до своей смерти, Анатолий Наумович Рыбаков позвонил мне и пригласил навестить его в своей квартире в Манхеттене (по дарственным надписям на его книгах я вижу, что это было 16 июля 1995 г.). Я провёл там целый день и мы переговорили массу тем… В одной из своих статей, которая ему особенно понравилась, я воспроизвёл известный афоризм Сталина: «Есть человек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы!». Анатолий Наумович впился: где говорил это Сталин? В каком своём произведении? Или в записке? Или в какой речи?

Я задумался. Ответил так: «Зная психологию Сталина, предполагаю и даже уверен, что таких вот в точности слов он никогда публично не говорил. И не писал. Он же был великий актёр в политике и не позволил бы себе раскрыть свою сущность. Такую откровенность он мог бы позволить себе только в очень узком кругу своих «соратников», а, вернее, холуев. Где я это читал? Да как-то расплывчато. Висит в воздухе. Много где. В мемуарах… В публицистике. Эта фраза стала своего рода штампом для обозначения той эпохи.

– Значит, не помните точно где?

– Точно – нет.

– Так вот именно, – вскричал Анатолий Наумович с юношеской живостью, – я её сам придумал! Впервые в «Детях Арбата» эту фразу Сталин как раз и произносит. Я сочинил – и вложил в уста Сталину! Я же написал этот роман за 20 лет до его публикации в 1987 году. И оттуда она пошла гулять, и никто уже не помнит, откуда она взялась.

Юрий Мухин вскрыл корни всего одного исторического мифа, связанного с именем И.В. Сталина. А сколько таких мифов всего существует! Сколько их сидит по разным головам! Сколько их кочует из книги в книгу и из учебника в учебник!

Показательно название типовой книги перестроечного периода за авторством Юрия Борева – «Краткий курс истории ХХ века в анекдотах, частушках, байках, мемуарах по чужим воспоминаниям, легендах, преданиях и т. д.» (М.: «Звонница – МГ», 1995. – 392 с.). Вместо истории – некая смесь из анекдотов и баек. Вместо правды, только правды и ничего больше, – предания и легенды.

Для примера такой вот образчик «исторической правды» от Юрия Борева: «Идёт штурм Берлина. Гитлер принимает яд и, корчась, говорит своему адъютанту: «Передай товарищу Сталину, что его задание полностью выполнено». Или взять это: «В 1935 году Сталин сказал следователю Молчанову, что академик Иоффе должен фигурировать в показаниях по процессу об оппозиции. Ему доложили: всё в порядке, арестованный Федотов дал показания на Иоффе. Сталин немножко подумал и велел: «Вычеркните Иоффе. Он ещё может нам понадобиться» (с. 94-95).

Бесподобно! Особенно вне конкуренции вот это фамильярно-буквальное перечисление подробностей. Получается, что автор «мемуара» лично присутствовал при разговоре Сталина и следователя Молчанова, слышал их разговор, причём чуть ли не стенографировал его, этот разговор!

Чего скрывать, неподготовленного человека оторопь может взять от такого лихого «мемуара», дух перехватить. Нет, вы подумайте только: Сталин лично направлял работу следователей, лично давал команды каждому следователю и при этом ещё заботился, чтобы его указания, видимо, тайные и секретные, кто-то обязательно записывал!

Только переведя дыхание и сосчитав до ста можно, наконец, вспомнить, что эту разухабистую малину, равно как и прочие изыскания о Сталине, Борев позаимствовал, конечно же, не указывая первоисточник, из лихой книжки бывшего начальника Экономического отдела иностранного управления ОГПУ Александра Орлова, который в 1938 году бежал на Запад, а в июне 1953 года, после смерти Сталина, опубликовал в США труд с претенциозным названием «Тайная история сталинских преступлений».

Несмотря на высокий чин перебежчика в органах госбезопасности к писаниям Орлова трудно относиться иначе как к откровенной художественной публицистике. Именно он придумал этот гипотетический разговор Сталина и Молчанова, естественно, нигде не зафиксированный и не запротоколированный. Именно Орлов в попытках любой ценой очернить ненавистного ему Сталина договаривается до похвал и утверждений насчёт «блестящих способностей и революционных заслуг» кровавого мясника Октября Льва Троцкого.

А рассказ Орлова про «прокурора республики» Крыленко это, вообще, стихи в прозе, хотя представить Крыленко, этого классического представителя «ленинской гвардии», вне контекста таких персонажей как М.Урицкий, Я.Свердлов, Г.Ягода, в виде ангелочка весьма затруднительно.

Одним словом, книга Александра Орлова по своему жанру – это подчёркнуто субъективные заметки с восхвалением его друзей и безудержным очернением его врагов, не более того. Книга, во-вторых, весьма нечистоплотная с точки зрения служения государственной безопасности, когда бывший генерал запросто этак, через запятую, выбалтывает немаленькие государственные тайны.

Такое вот типовое откровение от «борца за правду» Орлова: «С места в карьер он объявил мне, что Политбюро взяло «новую линию» по отношению Испании. До сих пор советская политика состояла в максимальной помощи республиканскому правительству вооружением, лётчиками, танковыми экипажами – и всё для того, чтобы обеспечить республиканцам быструю победу над Франко. Теперь же Политбюро пришло к выводу, что для Советского Союза более выгодно иметь в Испании «равновесие сил», при котором война должна продолжаться, «сковывая Гитлера», как можно дольше» (СПб.: «Всемирное слово», 1991, с. 220).

Спрашивается, где эта «новая линия» «Политбюро» отражена, где с ней можно познакомиться, в каком документе? Да нигде! Орлов намеренно превращает такой орган как Политбюро ЦК ВКП(б) в некое сборище бабушек на скамейке. Дескать, посидели где-то в курилке и переменили «линию». Тогда как любая линия Политбюро по определению должна быть закреплена голосованием, протоколом заседания и зарегистрированным решением.

Что получается? «Старая линия» на поддержку республиканской Испании везде открыто зафиксирована, все официальные органы и службы руководствуются ей, а «новая линия» существует лишь на уровне слухов, некоего «мнения». Или как это понимать? В Испанию отправляют советских лётчиков, а на месте им говорят: всё, ребята, мы обязательство выполнили, вас привезли, а дальше наше дело – сторона, и оправляют советских лётчиков обратно? Так что ли прикажете это всё понимать?

Честно сказать, даже не верится, что подобную низкопробную клюкву мог развешивать столь высокопоставленный функционер ОГПУ. Настолько всё это топорно, шито белыми нитками и попросту невкусно.

А ещё более странно, что на основании таких книг таких авторов целенаправленно, десятилетиями формировалось отношение к И.В. Сталину у граждан СССР, а позже – Российской Федерации. Им намеренно давали не подлинные факты, а – «Краткий курс истории ХХ века в анекдотах, частушках, байках, мемуарах по чужим воспоминаниям, легендах, преданиях и т. д.». С придуманными эпизодами, придуманными цитатами, придуманными историями и придуманной историей.

Неудивительно, что о Сталине подавляющее большинство граждан РФ судит не по первоисточнику, не по его статьям, его письмам, его выступлениям, а именно по тому, что писали о Сталине Анатолий Рыбаков, Александр Орлов, Юрий Борев и многие другие. Неудивительно, что когда гражданин РФ пытается определить собственную позицию по ХХ столетию, он практически обречён ютиться в каморке собственного «Я помню!», потому что восприятие другой информации крайне затруднено, если возможно вообще.

Человек искренне пытается что-то понять, а его начинают пичкать мифами о Катыни, голодоморе, репрессиях и всём прочем, подменяя анализ явления его готовым и уже пригодным для массового употребления истолкованием. Неудивительно, что даже малая толика правды в таких условия постоянного умолчания и лжи для многих превращается в истинное откровение.

Ложь о Сталине и том, что Сталин говорил и думал, стала фактически обыденным явлением. О Сталине и за Сталина врут враги, о Сталине и за Сталина врут друзья, вернее вот так – «друзья». Зачастую происходит планомерное и осмысленное превращение реального государственного деятеля и мыслителя в некую лубочную фигуру без корней и истинного содержания.

Упомянуть хотя бы о такой провокации, как вброс в общественный оборот в 1996 году пресловутой речи И.В. Сталина на встрече с творческой интеллигенцией. Сначала этот текст был опубликован в публицистической книге В.Жухрая, а затем просочился на страницы 16-го тома сочинений Сталина (Изд-во «Писатель», 1997, с. 49-53).

Эту «речь Сталина» давно уже разобрали на цитаты, благо что «говорит» он там о вполне актуальных вещах. Просто для освежения памяти напомним несколько абзацев:

«Сегодня под видом новаторства в музыкальном искусстве пытается пробиться в советской музыке формалистическое направление, а в художественном творчестве – абстрактная живопись. Иногда можно услышать вопрос: «Нужно ли таким великим людям, как большевики-ленинцы, заниматься мелочами – тратить время на критику абстрактной живописи и формалистической музыки. Пусть этим занимаются психиатры».

В такого рода вопросах звучит непонимание роли в идеологических диверсиях против нашей страны и особенно молодёжи, которую играют эти явления. Ведь при их помощи пытаются выступать против принципов социалистического реализма в литературе и искусстве. Открыто это сделать невозможно, поэтому выступают под прикрытием. В так называемых абстрактных картинах нет реальных образов людей, которым бы хотелось подражать в борьбе за счастье народа, в борьбе за коммунизм, по пути которых хотелось бы идти. Это изображение заменено абстрактной мистикой, затушёвывающей классовую борьбу социализма против капитализма. Сколько людей приходили во время войны вдохновиться на подвиги к памятнику Минину и Пожарскому на Красной площади! А на что может вдохновить груда ржавого железа, выдаваемая «новаторами» от скульптуры за произведение искусства? На что могут вдохновить абстрактные картины художников?

Именно в этом причина того, что современные американские финансовые магнаты, пропагандируя модернизм, платят за такого рода «произведения» баснословные гонорары, которые и не снились великим мастерам реалистического искусства.

Есть классовая подоплёка и у так называемой западной популярной музыки, так называемого формалистического направления. Такого рода, с позволения сказать, музыка создаётся на ритмах, заимствованных у сект «трясунов», «танцы» которых, доводя людей до экстаза, превращают их в неуправляемых животных, способных на самые дикие поступки. Такого рода ритмы создаются при участии психиатров, строятся таким образом, чтобы воздействовать на подкорку мозга, на психику человека. Это своего рода музыкальная наркомания, попав под влияние которой человек уже ни о каких светлых идеалах думать не может, превращается в скота, его бесполезно призывать к революции, к построению коммунизма. Как видите, музыка тоже воюет.

В 1944 году мне довелось прочитать инструкцию, написанную одним офицером английской разведки, которая была озаглавлена: «Как использовать формалистическую музыку для разложения войск противника»».

Идеологически адекватная речь. Вождь, наверняка, одобрил бы её при чтении где-нибудь в газете, но всё-таки не в стилистике Сталина. Слишком книжная, слишком сложная в качестве «беседы», слишком насыщенная лексикой, не характерной для того времени и лично Иосифа Виссарионовича.

В публикации в журнале Союза украинских коммунистов «Марксизм и современность» и в ряде других выступлений С.Ю. Рыченков (Рабочий университет им. И.Б. Хлебникова) убедительно доказал, что текст «беседы» не имеет под собой исторической доказательной базы. Он не подкреплён ни стенограммой, ни воспоминаниями «очевидцев», ничем, что могло бы подтвердить то, что в 1946 году И.В. Сталин имел означенную встречу с «творческой интеллигенцией», или то, что он на ней сказал. При этом текст «речи» Сталина знает гораздо большее количество людей, в отличие от изысканий Рыченкова.

И объём подобных фальшивок представляется поистине огромным. Фальсификация поставлена на столь широкую ногу, что вряд ли все сомнительные цитаты и источники могут быть оперативно разоблачены.

Отчего это происходит? Во-первых, конечно же, чтобы извратить в корне идейное наследие И.В. Сталина и предельно запутать, дезориентировать дальнейших исследователей. Выхолостить всю актуальность и перспективу из сказанного 50-80 лет назад. Чтобы в нужный момент раскрыть правду о фальшивках и свести проблему к конфузам различной степени.

Во-вторых, некоторые люди банально кормятся на модном имени Сталина, выдумывая сенсации и подходя к своему предприятию как к роду востребованного бизнеса.

Однако существует и третья, не менее значительная причина. Современная буржуазная бюрократия ельцинского призыва, как огня, боится истинного Сталинского слова, истинной Сталинской мысли и делает всё возможное, чтобы накрепко привязать Сталина к реалиям его времени. Чтобы на фоне истинного Сталина не виделась столь отчётливо убогость современной модели управления страной и современного общественного строя.

Только сравнить непредвзято: сталинские пятилетки в четыре года и такое вот выступления президента В.В. Путина 7 мая 2013 года с анализом сделанного по реализации его же собственных указов годичной давности:

«Надо иметь в виду, что ключевое значение имеет не объём ресурсов, который мы направляем на решение задач, – хотя, безусловно, и это очень важно, без этого вообще невозможно решить ни одной задачи, нужно экономно относиться к каждому рублю, – но ещё важнее эффективность предпринимаемых мер, их нацеленность на конкретный результат. Иначе средства, которые мы предусмотрели на преобразования, будут уходить, как в таких случаях в народе говорят, в «чёрную дыру» и никакой внятной отдачи, которую должны почувствовать люди, не будет.

(…) Уважаемые коллеги! Ещё раз повторю: сегодня на первый план выходят качество и эффективность наших действий, мы не можем позволить себе вновь и вновь пересматривать уже принятые решения и документы, подходить к задачам формально, лишь бы отчитаться о выполнении поручений, подготовить очередную бумажку. Не в бумажках дело, я ещё скажу об этом.

Приведу конкретный пример. Одна из стратегических задач, вытекающих из указов, о которых я упоминаю, – это социально-экономическое развитие Дальнего Востока и Забайкалья. Соответствующая государственная программа, которая должна была быть принята, принята и утверждена, однако финансированием явно не обеспечена.

Эта программа, о которой я сейчас только сказал, утверждена с предполагаемым объёмом федерального финансирования в 3,8 триллиона рублей – деньги колоссальные – до 2025 года, из которых на период до 2020 года Минфин подтвердил только 296 [миллиардов рублей]. Спрашивается, зачем утверждали такой документ, если непонятно, как и за счёт чего его исполнение? Для «галочки» не надо работать.

Я понимаю, что можно говорить о том, что у нас будут якобы дополнительные деньги, и всё. Зачем мы сами себя обманываем? Какие там деньги? Сколько их будет? А говорить, что это приблизительная программа, тогда это не программа, тогда это протокол о намерениях. Речь идёт о сотнях миллиардов бюджетных рублей.

Мы недавно разбирали итоги реализации такой же проработанной буквально «на коленке» программы по расселению аварийного жилья. Заранее всем было видно, что там концы с концами не сходятся, а принцип справедливости явно упущен. Программу тем не менее приняли и, прямо скажем, по всем регионам прошлись, заставили их подписать и буквально через месяц констатировали, что она невозможна к исполнению. Зачем принимать такие документы? Понимаете, мы сами себя обманываем, в блуд вводим – результата не будет никакого, и дискредитируем свою собственную работу.

Такая же поверхностная работа видна и в вопросе предоставления земельных участков многодетным семьям. По отчётам регионов, в прошлом году землю получили более 54 тысяч многодетных семей. Дело-то хорошее в целом, очень хорошее и нужное. Но что получается на практике?

Участки предоставляются в неудобных местах, процедура получения и оформления земли в собственность, выдача разрешения на строительство явно излишне забюрократизированы, в результате последствия чьей-то некомпетентности и безответственности в полной мере ощущают на себе граждане.

Я уже давал поручение проработать альтернативный вариант улучшения жилищных условий для многодетных семей. Нужны эффективные практические решения, а не бумажки, как уже говорил, не отписки».

Нетрудно заметить, как тщательно президент старается копировать логический строй речей И.В. Сталина, как пытается он при предельной простоте лексики быть строгим отцом нации, действуя по проверенным лекалам. Внешняя узнаваемость ситуаций, похожие декорации, только вот какие разные результаты!

То, что для сталинской и отчасти брежневской действительности было нормой, сейчас представляется фантастикой чистой воды. Сейчас и деньги могут быть в достатке, и ресурсы, только нет ни эффективного управления, ни эффективного планирования. И остаётся зачастую президенту В.В. Путину только признаваться в очередной раз, что влезли его олигархи-правители в очередной блуд.

Для сравнения можно почитать запись переговоров по прямому проводу одного из сталинских чиновников – Кагановича. 22 октября 1941 года нарком распекал Кравченко (Куйбышевская железная дорога), Кучеренко и Гусева (заместителей наркома НКПС): «Здравствуйте. Считаю совершенно нетерпимым, что вы вместо ответа по существу принимаемых вами мер для осуществления ограничились диспетчерским сообщением. Ставлю на вид товарищам Кравченко и Кучеренко. Подобное отношение указывает на неправильность вашей телеграммы по существу. (...) Вы... превратились в мелких счетоводов вместо государственного понимания важнейшей государственной задачи.

Меня особенно поражает товарищ Кравченко, который только что приехал с фронта. Как быстро он превращается в тыловую крысу. (...) Что скажет уважаемый вельможа товарищ Кучеренко?» (Каганович Л.М. Памятные записки рабочего, коммуниста-большевика, профсоюзного, партийного и советско-государственного работника. – М.: Вагриус, 2003. – с. 610-611).

Или это вот из Лазаря Моисеевича, когда тот открывал Всесоюзное совещание нефтяников в Баку: «Чтобы руководить, я должен изучать, и я учусь у любого, у каждого – от большого до малого. Учусь, конечно, не для того, чтобы всё время учеником оставаться; учусь для того, чтобы взятое мною по нефтяной промышленности (так же, как и по металлу, по углю, по меди, по золоту и прочее) сочетать со своими знаниями в других областях и кое-чему поучить своих учителей».

Верная примета сталинского бытия – не плакаться о проблемах, а решать их. Какими методами – другой вопрос, но принципиально нерешаемых вопросов для того времени не было! Что, в свою очередь, зримо добавляет и внимания к государственной практике Сталинского государства, и внимания к идейному наследию лично И.В. Сталина, как создателя всей этой идеально работающей машины.

Причём, не надо на этих словах страдальчески закатывать глаза и вспоминать о репрессиях. Словно бы существует государство (любое!), не являющееся аппаратом подавления и насилия. Любое, хоть трижды демократическое, хоть трижды ельцинское государство, – есть всё тот же аппарат принуждения и насилия, и другим оно быть по сути не может, если оно государство.

Словно бы сейчас инакомыслие не преследуется и те, кто стремятся посягать на незыблемость существующего государства, сейчас более свободны, чем во времена Сталина. Да, убивают оппозиционеров сейчас поменьше и значительно изощрённее, но суть не изменилась и измениться не способна.

Что же до рассуждений на тему, что доведение до инфаркта более гуманно, чем доведение до расстрельной стенки, то это – беспредметный разговор. В крайнем случае, можно спросить о «гуманности» современного государства главного редактора газеты «Русь православная» Константина Душенова. В 2010 году он был осуждён по пресловутой статье 282, ч. 2 УК («за разжигание межнациональной розни») и вышел в 2012-м инвалидом.

В своих воспоминаниях об отсидке он итожит: «Бывалые зеки говорят, что сидеть сейчас даже тяжелее, чем раньше, в СССР» («Наш современник», № 4, 2013 г., с. 172). Поэтому будем уж хотя бы сами перед собой честны: ни одно государство не может существовать без насилия по отношению к своим гражданам, и Сталин ничего сверхчрезвычайного не показал.

Так что даже обсуждение темы репрессий не слишком может сработать в минус личности Сталина. Перед лицом трезвого анализа даже в вопросах репрессий сталинская машина выглядит логичнее и эффективнее, чем то, что каждый из нас может наблюдать в современной действительности. Оттого и получается, что ещё в 2008 году Сталин по опросам «Левада-Центра» получает 31 процент симпатий опрошенных, а спустя всего пять лет, в 2013-м, уже 50 процентов! Рост не по дням, а по часам!

При этом тот, кто «боится» своих симпатий к Сталину и пока ещё не готов вслух в этом признаться, голосует за Брежнева. 41 процент в 2008 году и 56 процентов затем. Отторжение современного бытия выглядит в российском обществе не просто значительным, но поистине катастрофическим!

И общество можно понять. Как относиться хотя бы к факту продажи прямиком в Пушкинский День России, 6 июня, на аукционе «Sotheby`s» за 50 тысяч фунтов стерлингов фотографий, сделанных на Красной площади шимпанзе Московского цирка Микки?! Почему именно в Пушкинский День? Почему именно Москва? Да ещё и покупательница Кира Фланзаич откровенничает: «Иногда кажется, что животные могут делать фотографии и другие вещи лучше, чем люди» (РИА Новости).

Готовый эпиграф получился к деятельности многих чиновников, управленцев, спортсменов и деятелей культуры в современной России! «Иногда кажется, что животные могут делать фотографии и другие вещи лучше, чем люди». Увы, многим гражданам России всё озвученное Фланзаич давно уже не кажется…

Неудивительно, что тяга к слову и делу Сталина сейчас становится поистине безграничной.

При этом Сталина, как правило, или демонизируют, превращая в нечто ирреальное, патологически-кровавое, или же впадают в другую крайность – тщательно вырисовывая портрет некоего недалёкого истерика, «парализованного» началом Великой Отечественной войны, человека, не моющего посуду, а дающего её вылизывать собаке и т. д.

Тогда как давно уже назрела необходимость для полноценного государственного развития России не шарахаться из стороны в сторону, не подменять научный анализ публицистикой и просто-напросто перестать врать. Назрела необходимость осмыслить идейное наследие И.В. Сталина во всей его глубине и полноте.

Уникальный опыт строительства социального государства не должен быть презрительно отброшен в сторону как нечто незначительное, а должен быть досконально, по крупицам исследован. Естественно, ничего не скрывая и доводя до людей только правду.

И если есть у Сталина ошибки, то пусть он полной мерой отвечает за эти свои ошибки, а не за что-то придуманное либеральными публицистами. Отвечает за своё, а не то, что ему приписывается или придумано за него.

Запредельные проценты популярности социалистических лидеров Сталина и Брежнева в нынешней буржуазной действительности показывают, что данный анализ не только назрел, но и перезрел. Вместо карикатуры на историю народ во весь голос потребовал правды.

Да, при знакомстве с первоисточниками фигура Сталина не выглядит паточно-гладкой. Это откровенный тип бойца, вожака, человека иногда прямолинейного, но всегда чётко знающего что и во имя чего он говорит.

Вот на съезде народов Терской области он итожит: «Советская власть долго терпела, но всякому терпению бывает конец. И вот, вследствие того, что некоторые группы казаков оказались вероломными, пришлось принять против них суровые меры, пришлось выселить провинившиеся станицы и заселить их чеченцами».

При этом, нисколько не виляя перед делегатами съезда, Сталин тут же разъясняет свою позицию:

«Но если казаки будут вести себя впредь как честные граждане России, я заявляю здесь перед всем съездом, что ни один волос не упадёт с головы казака».

Конкретно, определённо, без многословия, блудословия и непременного желания кому бы то ни было понравиться, Сталин просто выстраивает правила игры, тот порядок ходов, без которого нет и вселенского порядка.

При этом он всегда жёстко и без вариантов разделял партийные и хозяйственные вопросы, партию и исполнительные органы. Ещё в 1925 году звучало в сочетаниях, исключающих двусмысленные толкования:

«Глупо было бы говорить на этом основании, как говорят некоторые товарищи, что Политбюро есть высший орган в государстве. Это неверно. Это путаница, льющая воду на мельницу наших врагов. Политбюро есть высший орган не государства, а партии, партия же есть высшая руководящая сила государства».

Несколько фраз, но всё сразу понятно. Вообще, если Сталин что-то говорил, то он это говорил без реверансов и горбачёвской пурги, часто не выбирая обтекаемых выражений:

«Вопрос о нэпе. Я имею в виду тов. Крупскую и её речь, сказанную по вопросу о нэпе. Она говорит: «Нэп является в сущности капитализмом, который держит на цепи пролетарское государство»... Верно ли это? И да, и нет. Что мы держим капитализм на цепи и будем держать, пока он существует, это факт, это верно. Но чтобы нэп являлся капитализмом, – это чепуха, несусветная чепуха».

Понятно, что Крупская обижалась на столь однозначные оценки её идеологических усилий, но Сталин не растекался мыслию по древу, а просто припечатывал – «чепуха». Грубость ли это? Или, может, всё-таки честность и прямота человека, уверенного в своей правоте?

А вот что, к примеру, он говорил по адресу крестьянства. Не обходя острых углов, не затушёвывая проблемы:

«Я думаю, что вы несколько обижены тем, что я называю крестьянство не очень крепким союзником и не таким надёжным союзником, каким является пролетариат капиталистически развитых стран. Я вику, что вы этим обижены. Но разве я не прав? Разве я не должен говорить правду в глаза? Разве это не верно, что крестьянство во время нашествия Колчака и Деникина сплошь и рядом колебалось то в сторону рабочих, то в сторону генералов? А мало ли крестьян было в армиях Деникина и Колчака, крестьян-добровольцев?».

Если Сталин одобряет – то он одобряет. Если он против чего-то – и в этом случае не возникнет сложностей понять, что к чему. Сталин показывает пример честной политики, честной до абсолюта. Если ему неинтересны западные потуги на симпатии к Советскому Союзу, то он их не собирается вымогать и клянчить любой ценой:

«Пусть лучше убираются ко всем чертям все эти либерально-пацифистские философы с их «сочувствием» к СССР. Было бы у нас сочувствие миллионных масс трудящихся, – остальное приложится».

Часто слова Сталина напоминают готовые афоризмы, до того у него всё гармонично и соразмерно. Ему был дан дар на ограниченном пространстве фразы донести до людей весьма значительные, можно сказать, мировоззренческие понятия. Как в 1927 году:

«Я должен сказать, что политика неуклонного снижения цен на промышленные товары является тем краеугольным камнем нашей экономической политики, без которого немыслимы ни улучшение и рационализация нашего промышленного хозяйства, ни укрепление союза рабочего класса и крестьянства».

Иначе говоря, социализм по Сталину, или социальная справедливость, если смотреть шире, возможны не на путях инфляции и искусственного стимулирования конкуренции через печатание бумажек-банкнот, имитирующих «получение прибыли», но именно реальное улучшение социального климата в абсолютным величинах. То есть эффективность производства напрямую связывалась не с количеством бумажек-банкнот в кармане трудящегося, а с тем, чтобы на них, как на реальный эквивалент производства, можно было купить как можно больше произведённого товара.

Сталинские формулы понятны любому неграмотному крестьянину, доступны и убедительны. Воистину, где просто – там ангелов до ста. Его объяснение существа экономических кризисов при капитализме так и просится в передовицы современных газет:

«Посмотрите, как капиталисты хотят выйти из экономического кризиса. Они снижают максимально заработную плату рабочих. Они снижают максимально цены на сырьё. Но они не хотят снижать сколько-нибудь серьёзно цены на промышленные и продовольственные товары массового потребления. Это значит, что они хотят выйти из кризиса за счёт основных потребителей товаров, за счёт рабочих, за счёт крестьян, за счёт трудящихся. Капиталисты подрубают тот сук, на котором они сидят. И вместо выхода из кризиса получается его усугубление, получается накопление новых предпосылок, ведущих к новому, ещё более жестокому кризису».

Разве это не так? И разве мудрость Сталина сколько-нибудь умалилась от того, что её, эту мудрость, иные люди в упор не желают видеть?

А вот его рецепт борьбы с бюрократией. Не повышением зарплат бюрократам борются с этим явлением, не спецпайками борются, не привилегиями:

«Вернейшим средством против бюрократизма является поднятие культурного уровня рабочих и крестьян. Можно ругать и поносить бюрократизм в государственном аппарате, можно шельмовать и пригвождать к позорному столбу бюрократизм в нашей практике, но если нет известного уровня культурности среди широких рабочих масс, создающего возможность, желание, умение контролировать государственный аппарат снизу, силами самих рабочих масс, бюрократизм будет жить несмотря ни на что».

Иначе говоря, адекватно ругать может только тот, кто сам находится на более высокой ступеньке понимания. Поскольку нельзя ругать бюрократию или власть в целом, втайне завидуя ей, желая побыть на её месте и пользоваться уже для себя её методами.

Сталин буквально контурно, но обозначил важную проблему. Скажем, некий человек весь горит праведным гневом от какой-нибудь взятки или «распила», но поставь его на место проворовавшегося чиновника – будет вести себя точно так же, если не ещё хуже. Вот тот глубинный парадокс борьбы с бюрократией, который подметил Сталин, который мы игнорируем, из-за чего в который раз терпим поражение по всем фронтам.

Да, Сталин был очень беспощадным. Но беспощадность беспощадности рознь. Есть беспощадность садиста, который знает, что приватизация делается для обогащения номенклатуры и организованной преступности, но всё равно идёт на неё со сладкой ухмылкой Егора Гайдара. И есть беспощадность хирурга, который вырезает загноившийся аппендикс, чтобы заражение не пошло дальше.

Вот живая иллюстрация подобной сталинской беспощадности:

«Конституцию СССР мы должны и будем выполнять со всей последовательностью. Понятно, следовательно, что кто не хочет считаться с нашей Конституцией – может проходить дальше, на все четыре стороны. Что касается Беседовских, Соломонов, Дмитриевских и т.п., то мы и впредь будем выкидывать вон таких людей как бракованный товар, ненужный и вредный для революции. Пусть подымают их на щит те, которые питают особые симпатии к отбросам».

Если разрыв – то разрыв. Если не по пути – то не по пути. Без шараханий. Твёрдо и честно. Осознанный выбор. При этом менее всего Сталин склонен выпячивать собственную роль, играться с византийской мишурой:

«Прошли те времена, когда вожди считались единственными творцами истории, а рабочие и крестьяне не принимались в расчёт. Судьбы народов и государств решаются теперь не только вождями, но, прежде всего, и главным образом, миллионными массами трудящихся. Рабочие и крестьяне, без шума и треска строящие заводы и фабрики, шахты и железные дороги, колхозы и совхозы, создающие все блага жизни, кормящие и одевающие весь мир, – вот кто настоящие герои и творцы новой жизни».

На каждую проблему строительства социального государства у Сталина есть практическая рецептура изготовления, есть взвешенная позиция незаурядного аналитика при очевидных навыках практической работы. Он не просто не боится идеологических столкновений, что называется, по-крупному, он именно на них, на стратегических моментах, выстраивает дальнейшую тактику.

Скажем, общим местом у либералов считается хихикать при словах Шарикова из «Собачьего сердца» Булгакова про делёжку, словно бы здесь некое откровение про социализм прозвучало, некий прорыв интеллектуальный. На самом деле, Сталин решительно боролся с любыми проявлениями шариковской уравниловки:

«Не может быть сомнения, что эта путаница во взглядах у отдельных членов партии насчёт марксистского социализма и увлечение уравниловскими тенденциями сельскохозяйственных коммун похожи, как две капли воды, на мелкобуржуазные взгляды наших левацких головотяпов, у которых идеализация сельскохозяйственных коммун доходила одно время до того, что они пытались насадить коммуны даже на заводах и фабриках, где квалифицированные и неквалифицированные рабочие, работая каждый по своей профессии, должны были отдавать зарплату в общий котёл и делить её потом поровну. Известно, какой вред причинили нашей промышленности эти уравниловско-мальчишеские упражнения «левых» головотяпов».

Или насчёт чисток в партии, если подходить к ним без истерических подтекстов. Необходимость подобной процедуры, во-первых, стала особенно понятна в 1991-м, когда 17-миллионная КПСС с лёгкость самоликвидировалась. А во-вторых, без периодических чисток не бывает сильных организаций в принципе, не только партий.

Сталин, во всяком случае, не словоблудствовал и не мудрил на пустом месте:

«Несомненно, что нам не придётся больше пользоваться методом массовой чистки. Но чистка 1933-1936 гг. была всё же неизбежна и она в основном дала положительные результаты. На настоящем XVIII съезде представлено около 1.600 тысяч членов партии, т.е. на 270 тысяч членов партии меньше, чем на XVII Съезде. Но в этом нет ничего плохого. Наоборот, это – к лучшему, ибо партия укрепляется тем, что очищает себя от скверны. Партия у нас теперь несколько меньше по количеству её членов, но зато она лучше по качеству».

Сталина так и хочется здесь продолжить: «Если бы не чистки, то 1991-й год настал для нашей партии гораздо раньше».

Вообще, любая внешне острая тема, взятая в своём контексте и в требующейся для темы полноте, способна заметно снизить градус вероятного общественного напряжения. Так, например, обстоит дело с формулой насчёт более острых форм классовой борьбы в тесной взаимосвязи с успехами в строительстве социального государства.

Вроде бы налицо – логическая ошибка. Вроде бы боксёр уже может и не встать после нокаута. Но ведь нельзя сбрасывать со счетов, что боксёр может всё-таки подняться и может нанести в спину отвернувшегося от него самоуверенного простачка решающий удар! Тот удар, который, один, перечеркнёт множество ударов с противоположной стороны.

Сталин не обольщается в отношении нокаутированных партнёров. Без какого-либо «маниакального» стремления к борьбе он просто прекрасно понимает, что гонг пока не прозвучал, а профессиональный боксёрский удар слишком бывает силён, чтобы не бояться даже одного, возможного, последнего удара:

«Не замечая роста колхозов и совхозов, этих высших форм сельского хозяйства, и видя упадок кулацкого хозяйства, они выдавали деградацию кулацкого хозяйства за деградацию сельского хозяйства. Чтобы подкрепить себя теоретически, они состряпали смехотворную «теорию затухания классовой борьбы», утверждая на основании этой теории, что чем больше успехов будет у социализма в его борьбе с капиталистическими элементами, тем больше будет смягчаться классовая борьба, что классовая борьба скоро совершенно затухнет, и классовый враг сдаст все свои позиции без сопротивления, что ввиду этого незачем предпринимать наступление на кулачество. Тем самым они восстанавливали свою истасканную буржуазную теорию о мирном врастании кулачества в социализм и попирали ногами известное положение ленинизма, в силу которого сопротивление классового врага будет принимать тем более острые формы, чем больше он будет терять почву под ногами, чем больше успехов будет у социализма, что классовая борьба может «затухнуть» лишь после уничтожения классового врага».

Что это? Мания преследования? Вернее всё-таки называть вещи своими именами – мудрость. Стремление не получить удар в спину в самый неожиданный момент.

А взять соображения Сталина по депутатству! Эти соображения и сейчас можно под каждые современные выборы публиковать, чтобы потом обыватели не возмущались: почему, дескать, всё не так получилось, как хотели. Потому и получилось, что не могло получиться по-другому!

«Дальше я хотел бы, товарищи, – говорил Сталин в 1937 году, – дать вам совет, совет кандидата в депутаты своим избирателям. Если взять капиталистические страны, то там между депутатами и избирателями существуют некоторые своеобразные, я бы сказал, довольно странные отношения. Пока идут выборы, депутаты заигрывают с избирателями, лебезят перед ними, клянутся в верности, дают кучу всяких обещаний. Выходит, что зависимость депутатов от избирателей полная. Как только выборы состоялись и кандидаты превратились в депутатов, отношения меняются в корне. Вместо зависимости депутатов от избирателей получается полная их независимость. На протяжении 4-х или 5-ти лет, то есть вплоть до новых выборов, депутат чувствует себя совершенно свободным, независимым от народа, от своих избирателей. Он может перейти из одного лагеря в другой, он может свернуть с правильной дороги на неправильную, он может запутаться в некоторых махинациях не совсем потребного характера, он может кувыркаться, как ему угодно, – он независим.

Можно ли считать такие отношения нормальными? Ни в коем случае, товарищи. Это обстоятельство учла наша Конституция, и она провела закон, в силу которого избиратели имеют право досрочно отозвать своих депутатов, если они начинают финтить, если они свертывают с дороги, если они забывают о своей зависимости от народа, от избирателей.

Это замечательный закон, товарищи. Депутат должен знать, что он слуга народа, его посланец в Верховный Совет, И он должен вести себя по линии, по которой ему дан наказ народом. Свернул с дороги, – избиратели имеют право потребовать назначения новых выборов и депутата, свернувшего с дороги, они имеют право прокатить на вороных. Это замечательный закон. Мой совет, совет кандидата в депутаты своим избирателям, помнить об этом праве избирателей – о праве досрочного отзыва депутатов, следить за своими депутатами, контролировать их и, ежели они вздумают свернуть с правильной дороги, смахнуть их с плеч, потребовать назначения новых выборов. Правительство обязано назначить новые выборы. Мой совет – помнить об этом законе и использовать его при случае».

Показательно. Первые выборы в стране, а Сталин уже придаёт столь огромное значение вопросу ответственности депутата перед избирателями. Он не ссылается на объективные причины, не говорит про «трудности переходного периода», он лишь со своей всегдашней прямотой и конкретностью чётко увязывает одно с другим.

По Сталину, если депутат неподотчётен своим избирателям и если они не могут его отозвать – такой институт депутатства неполноценен. По Сталину, не может быть депутатства без ответственности перед избирателями в принципе. Нет механизма отзыва, нет закона об отзыве – нет депутатства.

Не менее жёстко Сталин оценивал и партию. Даже в 1946 году, когда, казалось бы, можно и зазнаться чуточку:

«Говорят, что победителей не судят (весёлое оживление, аплодисменты), что их не следует критиковать, не следует проверять. Это неверно. Победителей можно и нужно судить (оживленные возгласы, аплодисменты), можно и нужно критиковать и проверять. Это полезно не только для дела, но и для самих победителей (одобрительные возгласы, аплодисменты) – меньше будет зазнайства, больше будет скромности (оживлённые возгласы, аплодисменты). Я считаю, что избирательная кампания есть суд избирателей над коммунистической партией нашей страны, как над партией правящей. Результаты же выборов будут означать приговор избирателей (громкие одобрительные возгласы, аплодисменты). Не многого стоила бы коммунистическая партия нашей страны, если бы она боялась критики, проверки. Коммунистическая партия готова принять приговор избирателей (бурные аплодисменты)».

Иначе говоря, любой непредвзятый суд истории Сталин рискует выиграть. При любом составе обвинителей. Лишь бы непредвзятость была в наличии и хотя бы элементарная логика присутствовала.

Например, говоря о той же беспощадности Сталина, часто упускают из вида то обстоятельство, что работать и жить ему приходилось далеко не среди ангелов. Окружали Иосифа Виссарионовича в большинстве своём тоже люди, которым пальцы в рот класть категорически не рекомендовалось.

И речь здесь не только о таких зубрах политической интриги, как Троцкий или Зиновьев. Вспомнить хотя бы политэконома Ярошенко, с которым спорил Сталин в «Экономических проблемах социализма». Судя по сохранившимся источникам, данный теоретик был вовсе не книжным очкариком с тихим голосом, тонкими пальчиками и ранимой душой.

В письме Политбюро Ярошенко со свойственными себе скромностью и тактом брал быка за рога:

«Исходя из изложенного мною на пленарном заседании, секции и в настоящем письме определения предмета науки политической экономии социализма, используя марксистский диалектический метод, я могу в течение года, не более полтора года, при помощи двух человек разработать теоретические решения основных вопросов политической экономии социализма; изложить марксистскую, ленинско-сталинскую теорию политической экономии социализма, теорию, которая превратит эту науку в действенное орудие борьбы народа за коммунизм».

Чувствуете, каковы прыть и напор? Иногда даже думается, что в тех условиях и в таком окружении Сталин при самом большом желании не мог обойтись без терминов типа «чепуха» или «отбросы». Его элементарно не поняли бы рвущие подмётки с ног разнокалиберные Ярошенко!

Думается, что Сталин и хотел бы иногда тряхнуть стариной, взяться за написание стихов, как в 1895-1896 годах, вот только ярошенки не давали ему такого шанса. Волей-неволей приходилось подбирать соответствующие обстановке стилистику и лексику.