ПОЭЗИЯ / Татьяна РЕБРОВА. ТЕ ЖЕ ЗВЁЗДЫ СЕГОДНЯ ТАСУЮ… Из сборника «Моя душа должна быть певчей»
Татьяна  РЕБРОВА

Татьяна РЕБРОВА. ТЕ ЖЕ ЗВЁЗДЫ СЕГОДНЯ ТАСУЮ… Из сборника «Моя душа должна быть певчей»

 

Татьяна РЕБРОВА

ТЕ ЖЕ ЗВЁЗДЫ СЕГОДНЯ ТАСУЮ…

Из сборника «Моя душа должна быть певчей»

 

ОТЧЕ НАШ…

Великим был народ иль пошлым

Решит вопрос, впитавший пот и кровь,

А не грешно ль, достойно ль

                                        общим прошлым

Сегодня руководствоваться вновь.

 

Победы наши – братские могилы

Для тех, чьи души ранены смертельно

Лишь помыслом необозримой силы,

Чтоб чудо жизни было беспредельно.

 

И сын руками женскими протянут,

Чтоб жертвой, искупителем, провидцем

Он стал у мужиков и баб, что вянут

В трудах под сдвинутым на брови ситцем.

 

И главное, что каждая поступит

Здесь только так, а помолись попробуй

На лик её, она глаза потупит –

Ей совестно быть божеской особой.

 

И зачерпнув созвездие из кадки,

Даст нищему, и хлеб к звезде приложит.

Кто занят лишь собою,

                                       тот загадки

Моей страны вовек понять не сможет.

 

Как воет пёс, хотя еды до чёрта.

Он видел небо, и ему приснилось

В нём столько звёзд,

                    как будто сердце чьё-то

Опять от одиночества разбилось.

 

* * *

Всё,

          чем цивилизация престиж

На виртуальной кухне обеспечит,

Что обесточит личность, что лепечет

С прищуренных экранов и афиш,

С их кукишем в кармане как простишь?

 

Ну как простить,

                          коль и во сне я жмусь

К дубью крестьян двенадцатого года,

И светят пруд, рябина, серый гусь

Из формул генетического кода.

 

Здесь и великим прихотям души

Нельзя пожертвовать её же честной

Работой в прошлом,

                            часто неизвестной

И проданной в музеи за гроши.

 

Ком времени летит незрим,

                                          ну что в нём

Есть, кроме нематерьяльных числ?

И лишь крестясь на хвост кометы,

                                                   вспомним,

Что даже и юродивые смысл

При нём являют,

                                и, как с эшафота,

Схожу помилованной с выцветшего фото.

 

АРТЕФАКТ

Чтоб смыть ошмётки неба с каблука

И с чопорных подолов облака,

Кидаться в омут и вещать,

                                              что хляби

Небесные разверзлись, дурака

Увековечить, в транс ввести века

И богословье вывесть из курьёза…

 

Как реверанс, её поклон

Создателю, и, как флакон

Из-под её духов,

                             та роза,

Что уносила, изгнанная вон.

 

* * *

И всё же оправданным будет

Любивший меня,

И ветры остудят

Прекрасную гриву коня.

 

Тревожные люди по степи

Раскинут шатры,

И чёрные стебли

До крови закусят костры.

 

И белые кудри на алых

Широких плащах,

Как свечи в подвалах

И профили роз на вещах.

 

И ПУПОВИНА МЛЕЧНОГО ПУТИ

Я стою, необута,

И запутавшись будто

В складках юбки, в своей судьбе.

Уговариваю: не майся,

За углом иль орбита Марса

Иль дорога к его избе.

 

Сквозь эn чёрных дыр, не одну

Я одна во все измерения

Враз пройду,

                    как листва осенняя,

Без числа – решай уравнения,

Где, как брошенный камень ко дну,

В мирозданье уйду, в сновидения,

К Соломоновым копям, к рядну

Рыбарей Гефсиманского бдения.

 

ФИЛЬМА

Но всё,

              что с ним потом происходило,

Ей снилось и заранее причём.

Она стояла за его плечом,

Когда он спал,

                      боясь проснуться рядом

И встретиться с его холодным взглядом:

– Роман,

               что длился несколько минут,

Окончен он. Что Вы забыли тут?

– Ошиблась дверью.

                                     И судьбой?

– Бывает.

               Вас проводить?

– О, нет! –

                    И забывает

Свой адрес, телефон, и как её зовут,

И дождь серебряный следы её смывает.

 

* * *

Какие ещё гексаграммы?

                                    Каляка-маляка

Проклятья и сглаза,

               что зависть послала вдогон

Судьбе, неприкаянный знак Зодиака

Срывая с неё, словно звёзды с погон.

 

О, Небо! Мы жаждем знамения, знака,

Вздыхают волы, и слюдой блещет грот.

 

Ну, циферки лет наших, наоборот

Бегите же к деревцу в дождике русском,

Где нам поцелуи, как яблоки, рот

Оскоминой сводят – ни вдов, ни сирот –

И выжить бы в ночь перед пуском.

 

* * *

Ну вот, все варианты взбучек

Избыв,

             и место, и момент,

И даже древний комплимент

Вдруг совпадут – замок и ключик.

В одну и ту же дверь войдём,

И осыпаясь вечерами,

Пусть розовыми лепестками

Засыплет окна тихий дом.

 

* * *

Судьба же болотным

Родиться цветком,

Птенцом перелётным

Над воротником,

Неволей, недолей,

Святою водой…

 

Возьми с антресолей

Хоть профиль худой.

В сочельник он тайно

Был выманен свечкой

Из пыльного зеркальца,

                                      розою чайной

Украшенного, где казался насечкой,

Щербинкою, вензелем встречи случайной.

 

* * *

Дожди мои осенние,

Вы вновь моё спасение

Под шорох ваш в Мирах,

Что веют в зеркалах,

Вздымая их, как шторы,

Все случаи счастливые

Проснулись,

                как в грибах

Невидимые споры.

 

И вновь священно действо

Безумия, божбы,

Смиренной ворожбы

Помады, пудры, шёлка…

Лихое лицедейство,

Наивная заколка.

 

Все зеркала,

                 что в доме,

Пасьянс на исполненье

Желания,

                 но кроме

Дам никого.

                   Приснись!

Бессонница. Нет шанса

У этого пасьянса

Однажды не сойтись.

 

* * *

Хоть против судьбы наши слёзы, хоть за,

Москва им не верит,

                                       но эта слеза,

Весь Мир отразившая, а не острог,

Вот-вот станет лужей у ваших сапог.

Фортуна взбесилась и в чудо впал Бог.

О, шанс идиота! Сходите с ума.

Не знаете как?

                         Но заразна чума

Чужих неудач.

                          Перекрёсток дорог

Иль крест выбирайте. Да с чем ваш пирог?

Да ваше ландо для меня хуже дрог.

 

Слезою сморгну этот мир,

                                               где живые,

Как сдача с ушедших, как их чаевые.

 

* * *

Ах душа, и сама

           серебром лунным брызни,

Приоткрою лишь память,

                       как чёрный футляр,

И его драгоценной слезы адуляр

Не смахни в сновиденьях

                   со лба нашей жизни.

 

На подножке у вечности

                  ты без билета не висни,

Ведь ко мне на неделе

                закончит письмо Абеляр.

Мы с тобою всегда и везде,

                        как созвездья и слизни…

У себя на запястьях голубой капилляр

Бог нащупал – то мы,

                    наши прыгалки детства,

                                                      ну свистни

По-мальчишьи, шалунья,

          и, плача, на крышке часов

                  поцелуи губною помадой оттисни.

 

* * *

Деревенька из сереньких брёвен,

Коровёнка худющая телится.

Кто бы знал,

                  что в одной из часовен

Панихида по Байрону теплится.

 

И по серому снегу,

                                как бисер,

Разноцветные пятна окон.

Здесь лишь фон один у судьбы сер,

Чтоб чернее крылья ворон.

 

Чтобы жарче перед Егорием

Свет свечи

                    и смуглее гений

У иконки с сухим цикорием

В захолустнейшем из селений.

 

Вроде серенький край,

                       но в границах его

И сама я сужу испокон

Не характер судьбы,

                        а характер того,

Кто судьбу эту ставит на кон.

 

И все слёзы мои – что бисер…

Здесь лишь фон один у судьбы сер,

Чтоб чернее крылья ворон.

 

* * *

Сперва корона шире лба.

Потом нога не лезет в стремя.

Так не срабатывало время,

Зато работала судьба.

 

Светились в яблоке Париса

Не семечки, а камни Трои,

Глазела ли Елена с мыса

На море,

                  или я в рванье

И босиком несла помои

По граду Китежу свинье.

 

* * *

Диву дался и притих –

Лебеди вокруг моих

Бёдер,

             будто кружева,

Пенятся, пока жива.

 

Оглянулся – рыба кит,

И земля на нём и кони,

И огонь раздвинул скит,

Словно звук меха гармони.

 

Тут Ивана-то я сходу

И припомнила, и за

Вечным стеблем Иван-чая

Выкатилась,

                     как слеза,

И скорей назад, к народу,

Ног не чуя под собой,

Словно бёдрами,

                             качая

Окаянною судьбой.

 

* * *

Для баррикад

                    мы из карельской

Берёзы брали гарнитур.

Смотрелся лучше ситец сельский

На нём, чем бархат Помпадур.

 

И мы же выпрягли из тройки,

Что мчалась к Яру, жеребца

Для нашей свадьбы без попойки

С цыганской мишурой раскройки

шампань и даже без кольца.

 

Но те, кто населяли тыщи

Бездонных лет,

                      Кто, холст беля

И сея, умирал без пищи,

Те были, праведны и нищи, –

Голь Дух, Голь Небо, Голь Земля.

 

И дар их был не то что нужен,

А просто б мир и тот стал злей

Без этой горсточки жемчужин

Знакомых с детства журавлей.

 

* * *

Вновь закат,         

                   которым души лечим.

Навсегда запомнить соизволь.

Только вот впервые помнить нечем –

Вместо памяти сплошная боль.

 

Всё во мне и я во всём – кто соль,

Кто вода, и с отчего порога

Пьяненький медведь с матрёшкой вдоль

Питерской – и смех, и грех юдоль

С трэнд-брэнд, трэнд-брэнд балалайкой блога.

 

* * *

Твои глаза! …

Как отказали тормоза –

Планета мчалась, небо ёкало.

Побудь хоть около.

 

Копался воробьишка в урне,

Бренчали кольца на Сатурне.

Ведь всё равно жить врозь.

Так милосердья только ради

Ты сердце нарисуй в тетради,

Пронзённое насквозь.

 

Хоть что-то буду вспоминать я.

Под те воспоминанья впредь

В комиссионках стану платья

Искать и розовую медь.

 

Лить воск в тарелки из фаянса,

И верить в тайнопись пасьянса,

И сомневаться: есть ли Бог.

Не погуби надежды всюду

Причастной быть к судьбе и чуду.

Людей спасал высокий слог.

 

ПО СТАРОМУ СТИЛЮ

Моё приворотное зелье

Не горький осадок от встреч,

А именно встреча под елью,

Где можно обняться и лечь.

 

И нет ни стыда, ни рубашки,

А лишь обоюдное пре-

клонение – вьюги, овражки

И смутный Арбат в мишуре

Снежинок и фар…

         Но каретной рессорой

И лошадью смята записка,

                                       в которой

Прощались навек две души.

 

СТОП-КАДР

И перед ужасом старинным

Души моей – а было столь невинным

Числишко пи в начале, хоть и длинным, –

Бог дыбом встал, как волосы… на кой

Безмолвие в губернии Тверской

Фосфоресцировало пеньем соловьиным,

Как в Гефсиманской роще роковой?!

 

* * *

И сон, и наитье,

И те, кого Ной

Забыл…

             Чаепитье

Души с бузиной.

 

КОПЕЕЧКА НИКОЛКИ

Не от холода и голода мы воем,

Оттого, что сад серебряный спокоен,

Оттого, что сад серебряный спокоен,

И огромный мир не знает ничего.

                                            Юлиан Тувим

Не то, чтобы от неба ждал услуг,

Но так-то глухо вызвездит порою,

Что судорогой душу сводит вдруг

Не только псу иль пьяному герою.

 

Да сколько бездне той перемолоть

Уже пришлось!

            Не зря ж по ней судьбу нам

Раскроют, раскроят, жуя ломоть,

Вину доверясь и гитарным струнам.

 

Притом она, как ведьма хороша.

Ну а моя любовь чуть рябовата,

И в чём, казалось, держится душа,

И всё как будто в чём-то виновата.

 

Мир как-нибудь отпраздновал её

Рублёвые серёжки или, может,

Не спал, взглянув, как в очи, в бытиё

Той женщины, что так меня тревожит?

 

И всё-таки тоска её по мне

Лишь оттого и стоила-то риска,

Что падал снег и, как петух в окне,

Переливалась глиняная миска.

 

Я не создам здесь новую зарю,

И без меня туманна даль седая.

Я защищаю тем, что говорю

Во всеуслышанье и сострадая.

 

P.S.

Всё это в неотправленном письме,

Что передано сразу же ушедшим.

Ни адреса, ни имени во тьме,

Лишь тролли лайкают бренд-клоунам в тесьме

Болтающимся в мире сумасшедшем

С моноклем гугла, в дабл ю пенсне.

Цивилизацию пропавшую нашедшим

Совет являться нам хотя б во сне.

 

* * *

Бульвары, как ножки из пены материй

Эпох прихотливых – канкан и мистерий

Дюма и Бальзака приют.

 

Причуды империй –

В честь вашей подвязки

И орден, мадам, назовут.

 

Как обворожительно жалки,

Мадам, ваши слёзки – их брют

У греческой маски с чертами моими,

У нежности – имя славянской русалки

Германские эльфы поют.

 

И блажь, и блаженство,

И, как совершенство

Души и её же возмездье

Себе же,

                 горит Южный Крест

Не в небе, на храме – созвездье

Чужих неприкаянных мест.

 

* * *

Время мелкого сердца, животного

юмора и дешёвого пива.

                            Михаил Жванецкий

В старческих венах цивилизаций

Заражение лунных кровей задолго

Произошло до моих нотаций

И требований высокого толка,

 

Но я не могу больше, я не могу

Всё знать и остаться всё же здоровой,

Как юная лошадь,

                               и мир на бегу

Терять для кого-то счастливой подковой.

 

* * *

Солнце, сено и коровник,

Пахнет наст,

                     как свежий тёс.

Шали вспыхнут на коронах

Женских пасмурных волос

 

Оттого и в город въехав,

Деревенский люд-наймит

Мебеля под цвет орехов

Хрусталём цветным затмит.

 

Люстры включит и сморкается,

Зря что ль пёр их на такси?

Словно зимний день смеркается

На заброшенной Руси

Грозно, тысячесвечёво,

Как впоследки, про запас,

Где тулупчик Пугачёва

И босой иконостас.

 

* * *

Я гляжу – тот же медленный снег,

Подсинивший под вечер мансарду косую,

Где, как лет этак двести…

                          в мой прошлый ночлег,

Те же карты сегодня тасую.

 

Словно времени снежный ком

Раскололся,

                    и вновь отныне

Поправляет рука с перстеньком

Занавеску на бальзамине.

 

В уголке instagram эта ретро-деталь

Не для чары, для шика, и ясно –

В россыпь, как по паркету эмаль и хрусталь,

Годы, эры, века,

                        и напрасно,

Как на честное слово, эпоха

Понадеялась на печаль

Твоего поцелуя и вздоха.

 

Но живые и мёртвые всё ж

Выручаем друг друга,

                                     коль ты вот

Не оставил над Нерлью бы вывод

О земле, на которой живёшь.

 

Я гляжу – тот же медленный снег,

Подсинивший под вечер мансарду косую,

Где, как лет этак двести…

                                   в мой прошлый ночлег

Те же звёзды сегодня тасую.

 

* * *

Бусин стекляшки на нитке простой.

Сколько же песен за душу ручались,

Пущенные с чужаком на постой.

Не погубить бы тебя мне речами,

Не загубить бы тебя красотой.

 

Бусы на память-то вынь из мошны,

Мало ли были мы в жизни смешны,

А ведь сегодня мы большего стоим.

И приголубить, и подголубить

Очи б твои мне…

                             Да души обоим

Речью бы да красотой не сгубить.

 

* * *

В сваровски и боа скандальный

Упрятана почти до пят.

Пришёл на мой концерт прощальный

Хоть и не весь, но медсанбат.

 

Глаза-то памятью подпёрты,

Как подбородки кулаком.

Стояла вечность у реторты

Земного Шара босиком.

 

Она абстрактный плач знавала.

Так почему ж движеньем плеч

Не дать слезинке генерала

До пирамид её прожечь! –

И вот на мне лишь ситчик чёрный.

Избавилась лишь от затей,

Как рядом стал простор, покорный

Увечной публике моей.

 

И ели зубчатым и строгим

Узорочьем светились над

Обжитым погребом убогим

И обнадёживали взгляд

Всем нам, живым и мёртвым, род чей

Не раз полёг в суглинный пласт,

Что, словно гениальный зодчий,

По нашему подобью отчий

Край пришлецов пересоздаст.

 

* * *

В утешенье сам Бог

Понаставил заплаты

Бриллиантовых звёзд

На рабочие, в пепле, халаты,

В которых продрог.

 

Он хотел, чтоб я это учла.

Я учла.

Как на счётах в конторе

Костяшки, гремела слеза

По старинке, без проволочек

И претензий, и всё же под баю-баю

Посетить бы ещё хоть разочек

Шар Земной – голубой мой цветочек,

Незабудку мою.

 

Комментарии