Олег АЛИТИС. ТАМ, ГДЕ ХРОНОСА СТЕРЖЕНЬ… Из книги стихов «При дальнем свете»

 

Олег АЛИТИС

ТАМ, ГДЕ ХРОНОСА СТЕРЖЕНЬ…

Из книги стихов «При дальнем свете»

 

СНЫ

Спать.

        Спать.

             Спать.

                  Спать.

Каплю

        за каплей

                 сочит

                   рукомойник;

И пока

        потихоньку

             достирывает мать,

Снится мальчику

           благородный

                         разбойник.

 

Защитник обездоленных

            к угнетателям жесток,

Восседает на горе,

              откуда всё видно,

Меткой пулей,

               посланной

                              в висок,

Вызывает

          восторг,

            излечивающий

                               обиды...

Светит лампада

                 нежна и легка,

Едва наполняя

             мир подлунный, –

Видно,

          как чуть розовеет

                                   щека,

Приклеенная

              к подушке

                       детской

                                 слюнкой.

 

В следующем сне

                            отлетает стихарь,

В священных песнопениях следует кода;

В леденящем предчувствии

                               проступает в стихах

Одиночество Творца

                        и неблагодарность

                                                    народа...

 

Засыпает мать,

                       завершив свой труд,

Прочитав молитву о здравии ребёнка, –

И во сне её руки

                     всё стирают и трут,

Трут чужое бельё

                        и чужие рубашонки.

 

И вот снится мальчику

                     огрома-а-днейший зверь:

Он точит о сосну саблевидные когти,

Крадётся к избушке,

                      лапой трогает дверь,

Учуяв его мясо

                      и нежные кости...

 

Обрывается сон,

                    но снам не конец,

Созревает в них будущее

                      не явно, не точно.

 А в далёком городе

                     подвыпивший отец

Стучит

          и стучит

                    своим молоточком.

 

Может, будет у мальчика

                       много мудрых книг,

Много дружбы,

                    вражды

                       и любящих женщин,

Много тайн,

               в которые он проник.

Может, будет позором

                или славой увенчан?

 

Только время способно

                        принести ответ.

Нерождённое будущее

                            не торопи!

Что-то да сбудется...

                   А желанное?

                                         Нет?

А пока

        только спи...

                           спи...

                                   спи...

 

* * *

На волшебном Босфоре

Под прозрачной луной

Я хотел бы поспорить

С бирюзовой волной,

 

В воду броситься смело,

Кулаками круша,

Чтобы сердце запело,

Задышала душа,

 

Мах за махом на стрежень,

Чтобы вынырнуть вдруг,

Там, где Хроноса стержень

И покладист, и туг,

 

Где потоки истории

Между двух берегов

Разрушали империи

И сближали врагов.

 

Ты – вода вожделения,

Перекрёсток надежд

Для народов и гениев,

Торгашей и невежд,

 

Ты на берег выносишь

Пену разных кровей:

Здесь вставал крестоносец,

Армянин и ромей.

 

Эти древние скалы

Вспоминают сквозь сон,

Как меж них проникали

Князь Олег и Ясон,

 

Пробегали тропинки

Роксалан и Елен,

Что варили напитки

Для любви и измен;

 

Катакомбные храмы

Здесь напомнят, скорбя:

Кто потворствует Хаму,

Потеряет себя,

 

Будет жить на задворках,

Славя вечный позор,

Луноликому тюрку

Предоставив простор.

 

Чтобы новые орды

В крыльях чёрных знамён

Не окрасили бороды

Кровью наших племён,

 

Я здесь встану солдатом,

Презирая кураж,

Незнакомому брату

Охранитель и страж,

 

С вечным Хаосом в ссоре,

Словно древний герой,

На далёком Босфоре

Под зелёной горой.

 

* * *

Тем, что ты жил на земле,

             ты себя обессмертил навеки;

Жертва ты был иль творец,

                яркий герой или трус,

Шёл ли вперёд вопреки

          или плыл по теченью событий –

Ты незаметно для всех

                 направленье потока менял.

 

ПЕСЕНКА КУКУШЕЧКЕ

Где иногда рожки пастушечьи

Гудят над низкими лесами,

Им отзываются кукушечки

Отрывистыми голосами.

 

Между мошенницами-сёстрами

Изящноклюва, длиннонога,

Зовёт моя кукушка пёстрая

Короткой песенкой в два слога;

 

Уже слегка седыми перьями

Трепещет в воздухе устало, –

Когда-то трелями неверными

Себе не то накуковала;

 

Теперь усталая пророчица

Глядит презрительно и немо.

Кто там болтал, что станет творчество

Простому счастию заменой?

 

Ну что же! Пой, моя прелестинка,

Всю правду – не взирай на лица, –

Почти что человечья песенка

Из горлышка готова литься;

 

Рисуй, рискуй, моя художница,

Искусно красками и тушью,

Но не лицо беды-заложницы,

А образец прекраснодушью!

 

Танцуй, пляши между деревьями

Бросками угловато-резкими,

Такими суеверно древними,

Такими первобытно дерзкими!

 

Играй, играй, моя забавница,

Своею и чужими судьбами, –

Ещё ты сможешь позабавиться

Судом над жертвами и судьями.

 

Кукуй, кукуй, моя кукушечка,

Отсчитывай чужие годы –

Покуда знамения лучшего

Мы не обрящем у природы!

 

ИСТОРИЯ

Стоит негромкая весна.

В грязи погрязла

Дорога – в сумерках она

Скользит как масло;

 

Грядет неровно пешеход;

В мытарстве вечном

Буханки две домой несёт

В мешке заплечном.

 

Там, на окраине страны

При жёлтом свете

Приближенной к Земле Луны

Пригрелись дети,

 

Сопят в две дырочки они

Под полушубком,

И только ходики слышны

В молчанье чутком;

 

И только мальчик за столом

(Мигает лампа)

Луну рисует под крылом

Ракетоплана.

 

Пусть жив покамест Саваоф

В пыли и воске,

Зовут в просторы ДОСААФ

И Циолковский;

 

Пусть снова с хлебом перебой

И где-то косность,

Начнутся через год-другой

Полёты в космос.

 

ПЛЫВУЩИЙ

Смотри!

Вот за окраиной ночною, там

Где исчезает рукотворный свет,

Над снежным полем вырастает небо.

 

Безлунна ночь. Скрипит морозный воздух.

Из чёрной глубины в твои глаза

Глядят мильоны звёзд –

Скопленье одиночеств,

Где каждый на краю своей вселенной, –

Их свет сливается в сияние Пути.

 

Безлюдие... Но клок незримой тьмы

Вдруг гасит звёзды, движется, растёт

И некто-нечто проплывает мимо,

Внимания не тратя на живое...

 

Над всякою душою есть хранитель –

Оберегает всех, кто бодрствует, кто спит,

Кто, темнокрылый, проплывает мимо.

 

ШАХ-Э ДО-ШАМШИРЭ

Я – красив, хвала Аллаху! –

И плечист;

Не подвержен вовсе страху,

Сердцем чист!

 

Тело кольцами кольчуга

Облегла,

Словно верная подруга

Обняла;

 

Чёрный конь мой рвётся в битву,

Словно смерч,

И печатают копыта

Слово «Смерть»;

 

У меня в руках играют

Два меча –

К двери ада или к раю

Два ключа;

 

Вразумить врагов, наверно,

Не смогу,

Но уж головы неверным

Состригу;

 

На горе из тел огромной,

На костях,

Подниму Ислама скромный

Чёрный стяг.

 

Всех, кого низвёл в потёмки,

И не счесть, –

Но воздвигнут их потомки

Мне мечеть:

 

Её купол – сини полный

Небосвод,

Отражаться будет в полдень

В лоне вод,

 

Минареты, как в молитве

Две руки, –

К жизни праведной и битве

Маяки;

 

Здесь всегда, хвала Аллаху! –

Горяча

Благодарность будет «Шаху-

Два-Меча»!

 

В ДРЕЗИНЕ

Стучат, стучат колёса

Моторной дрезины,

Над лесом пар белёсый

Весенней трясины.

 

Сливает холод вечер

Под ватник, рубашку,

А я всему навстречу

С душой нараспашку.

 

Душа моя – лист чистый,

Летящий свободно –

В ней даже враг неистовый

Рисует, что угодно,

 

Растит слепые страсти,

Безусые безумства,

И от страстей к несчастьям

Толкает без устали.

 

Опасность жизни пёстрой

Я чую печёнкой,

В кармане ножик острый,

Улыбка волчонка,

 

Лихая безотцовщина

На всё для одобренья

Мужского (пусть не общего!)

Готов без сомненья.

 

А впереди, на стрелке,

Судеб всех развилка:

Кому-то стать застреленным,

Кому-то – Бутырка.

 

Братва считает бульки,

По кругу ходит кружка, –

«А ты куда, Свистулька?

На дело – не игрушка!».

 

И сипнул, подкумарен:

«Пошёл! Иначе выброшу!» –

До смерти благодарен

Бандитскому выбору!

 

Вели тугие рельсы

Из леса к посёлкам,

Где к жизни выбирался

Полночным просёлком.

 

* * *

Давно, во время оно,

Раскинул свой вигвам

У ставки фараона

Кочевник Авраам.

 

Его в стране считали

Последним из людей

И стадо отгоняли

Феллахи от полей,

 

Испытывая голод,

Он, видно, неспроста

В ночи услышал голос,

Воззвавший из куста:

 

«Аз есмь Отец Небесный

И Я тебя избрал,

Чтоб на земле наместником

Моим суровым стал,

 

Чтоб через глад и войны,

И множество препон

Настойчиво, достойно

Нёс людям Мой Закон!

 

Молчи, пастух, и слушай!

Отринь других богов

И можешь резать уши,

И кровь испить врагов!

 

Отдай кусочек кожи,

Исполни Мой Завет,

Взамен забрать ты сможешь

Весь поднебесный свет!

 

От Гога до Магога

Везде найдёшь почёт.

Когда ты избран Богом,

Права других не в счёт!

 

Секи чужие выи.

Добро их отбирай,

Гони стада чужие

В обетованный край;

 

Иди, пророк бездомный,

Води свой люд, стада

Лет сорок до истомы,

Пока, тобой ведомы,

Не сядут в городах!».

 

О том, что было дальше,

Мы умолчим, оно

С изрядной долей фальши

Нам в Библии дано.

 

КРИТСКАЯ НАЛИВКА

Стою на краешке балкончика,

Смотрю на волны и песок.

Мне утром не досталось пончика

И боль стучится в мой висок.

 

Опять вчера, как говорится, я

Бросался сдуру на рожон, –

Всему виной наливка критская

Да общество доступных жён.

 

Теперь не хочется компании –

Я так обижен на людей!

Пожалуй, я уйду в изгнание

Со стаей белых лебедей;

 

Давно мне место уготовано

На пире греческих богов:

В фиалы полны налито вино

И пышут горки пирогов.

 

Вкусив мальвазии, амброзии

И райских сладостных плодов,

Среди богов в удобной позе я

Речь о земном держать готов;

 

Рассказ наполнится наветами,

Интригами (такая жуть!);

Я поделюсь своими бедами

(Про пончик тоже расскажу);

 

А жить хотелось бы так счастливо

(Признаюсь Вышним на духу)!

Тут боги поглядят опасливо,

Как псы на наглую блоху.

 

Я им испортил настроение,

Что точно не простят они

И в наказание, в отмщение

Продлят мои земные дни.

 

Когда вино всё будет выпито,

Зачитаны мои стишки,

Свалившись вниз, скажу Вам «Τιποτα»,

Что значит: «Чё там! Пустяки!».

 

НАДЕЖДА

Наивно радостный мужчинка

Уселся на станине пушки,

Как будто бы на хворостинке

Серо-зелёная пичужка.

 

Чирик -чирик! Вот миска каши,

В руке чуть погнутая ложка;

Весенний день глядит всё краше –

Поешь и отдохнёшь немножко;

 

Ещё чуть-чуть. Из многих избран

Дожить до дембеля, свободы,

Увидишь ты родные избы

Своей окраинной слободки,

 

Жена нальёт тяжёлый кубок –

Ведь ни ранений, ни увечий!

Потом – касанье милых губок,

Потом – о жизни будут речи...

 

Чирик-чирик! Как шустрый чижик,

Чирикнула шальная пуля, –

И вот ни дней вам, ни покрышек,

Пропали, сгинули, минули.

 

Теперь лежать во тьме немецкой

И ждать Пришествия Второго!

Дрожать под топот ножки детской

И слушать как жуёт корова!

 

* * *

Твердят учёные: при жизни я и ты

Частей на девять из простой воды,

Всё остальное – плёнки элементов –

Плоды неведомых нам сил

                                  экспериментов;

При всём при этом точно знаем мы:

В нас мало света, но хватает тьмы.

 

МАЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОК

«Petite fleur» играл креол

Причудливо и страстно,

И души в бездну вёл

Дорогою опасной;

 

Как древний тёмный бог,

Качался полупьяно

И гнал нас за порог

Ночного ресторана.

 

Прибоя мерный шум

Нам головы морочил,

Вздыхал Элизиум

Горячей южной ночи;

 

В моей её рука,

И острый коготочек

Царапался слегка,

Как маленький цветочек,

 

Чей пылкий лепесток

Полночной смуглой розы

Таил в себе росток

И страсти, и угрозы,

 

А чёрные глаза

В ночи мерцали влажно,

Как близкая гроза,

Тревожно и отважно;

 

Со мною она слилась

Так горячо и нежно,

Как будто бы на нас

Растаяла одежда...

 

Тяжёлый звон в виске

И голова пустая...

Ворчала на песке

Дремавших чаек стая.

 

Давно прибой затих,

Перелистнув страницу,

И только в снах моих

Всё длится, длится, длится...

 

НА НОВЫЙ 7526 ГОД ОТ СОТВОРЕНИЯ МИРА

        ...и создал Господь Бог человека

               из праха... из ребра... жену...

       и родила Каина... и ещё... Авеля...

      И сделал Господь Каину знамение,

     чтобы никто, встретившись с ним,

                                               не убил его.

                                                  Бытие 2-4

Пусть не важен повод, но

Я про Сотворение

Сочиню, Бог даст, одно

Лишь стихотворение.

 

Как гласит древний миф

(И молчат науки),

Наш Господь создал мир

С неизбывной скуки,

 

Воды, звёзды, небеса...

Твердь сложил из ила,

Живность всю создал Сам,

Чтоб душу веселила;

 

Для Себя оазис – Рай

С деревом бессмертным,

Чьи плоды, как ни желай,

Недоступны смердам.

 

Чтобы в райском том саду

Вечность не возиться,

Тварь придумал попросту

Как свою зеницу;

 

Но то ли брень была грязна,

То ли невнимательна

Дрогнула рука дерзно-

Венного Ваятеля,

 

Только вот не свеча,

К небесам несомая, –

Сотворилась саранча,

Человек рекомая.

 

Что ж тут радоваться

И над чем смеяться?

Тварь пошла не в Отца,

Больше в его братца.

 

Хоть и нету хвоста

И рогов с копытами,

Человек – скотина та-а!

С глазками несытыми;

 

В нём желаний миллион,

Любит себя баловать,

И ещё, тварюга, он

Не желает вкалывать.

 

Всё разнюхав, человек,

Не сойти чтоб с кругу,

Скоротать райский век,

Выпросил подругу.

 

Как попали в сады,

Нет чтобы позёвывать, –

Возжелали плоды

Все поперепробовать.

 

Но Господь, не будь глуп,

Время не теряя,

Тварь с подругой, тварелюб,

Вышиб вон из Рая.

 

С той поры на земле

Все тысячелетия

В мерзкопакостном зле

Был впечатан след ея.

 

Где убийство, воровство,

Непорядок станется,

Виден умысел его –

Божьего созданьица.

 

Друга, брата ли забьёт

Так, для развлечения,

Достояние пропьёт,

Трахнет без влечения;

 

То сожжёт чудный храм,

То гайку не докрутит...

А за ним тарарам

Поправляют люди.

 

Тут крести, не крести,

Делай обрезания, –

Твари сбиться с пути –

Слаще наказания.

 

Человеку завсегда

Все грехи отмолятся,

Стоит с Богом иногда

Словом перемолвиться,

 

Взять, напомнить Ему:

«Я же тварь те! Накося!

Не способен ни к чему,

Кроме всяких пакостей».

 

Мир бы мог без затей

Злом веками корчиться,

Кабы не было людей

И людского творчества.

 

Словом, истина груба

И давно изведана:

С Божьей тварью борьба

Людям заповедана.

 

Коль считаемся людьми,

Ищем в том признания,

Надо браться самим

За Пересоздание.

 

Напрягая умы,

Души претворяя,

Станем ближе Богу мы

И достигнем Рая.

 

БОЕЦ

Снег лежит грязной кашей,

Неподвижен наш строй;

Комиссар перед маршем

Вдохновляет на бой.

 

Он весомо и внятно,

Важно вяжет слова,

Чтобы всё нам понятно

Стало, как дважды два.

 

Подмерзают коленки, –

Но ведь здесь – не в раю!

Я в передней шеренге,

Как обычно стою.

 

Пусть шинель не по росту –

Подлиннее пола –

Чтобы в ночь по морозцу

Потеплее была;

 

Шапка каской примята,

Но подогнан ремень, –

Глазу сразу понятно:

Не боец, а кремень!

 

Сжаты зубы и скулы,

Воля сжата в кулак, –

Я отвечу на пули,

Что пошлёт в меня враг.

 

Я научен сноровке

И испытан в огне,

Я уверен в винтовке,

А винтовка – во мне;

 

И в атаке, и в драке

Буду в оба смотреть, –

Хладнокровной отваги

Испугается смерть.

 

Что ранения, беды,

Если цели ясны, –

Будут стоить победы

Справедливой цены.