Владимир БОНДАРЕНКО 
Владимир БОНДАРЕНКО
РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА КАК ЧУДО
Русская великая литература возникла как чудо, не объяснимое ничем. Страны с мощными и древними литературными традициями, что на Западе, что на Востоке, склонили голову перед русскими писателями. Джойс призывал учиться у Лермонтова, Акутагава – у Достоевского, Толстой и Чехов были вне конкуренции.
Поэт Георгий Адамович говорил в Париже на юбилейном вечере замечательного прозаика Бориса Зайцева: «…связь с лучшим, что Россия вообще дала. Потому что если и было какое-то русское чудо, почти внезапно возникшее и вот-вот готовое навсегда оборваться, то это именно наша литература, как сказал Поль Валери. Мы восхищаемся – и Европа восхищается вместе с нами, некоторыми созданиями русской музыки, порой даже отдельными редкими произведениями русского изобразительного искусства, – но я думаю, все должны признать, вдумываться, вслушиваться, вглядываться, что ни русская музыка, ни русское изобразительное искусство не достигают духовного уровня русской литературы. Сейчас мы бережём её наследие, стараемся по мере сил остаться ей верной, и потому присутствие среди нас писателя, который был плотью от плоти её в те дни, когда ещё сравнительно высоко стояло солнце её, служит каким-то оплотом, защитой от срыва и даже предостережением. Это чувство было у Чехова, но относительно к Толстому – Чехов говорил: после Толстого все пойдёт к чёрту»…
То же самое можно было сказать – после Бунина, затем – после Шолохова, в конце ХХ века – после Василия Белова и Юрия Кузнецова… Значит, без всякой преемственности, без явной переклички друг с другом, сама Россия, Русская земля, Русское небо давали силы новым русским гениям.
Я уверен, не экономика, не политика, и даже не армия – управляют Россией, а русская литература. В конце советского периода у нас была самая могучая в мире армия, с ракетами и бомбами, мы могли не единожды разгромить весь мир, у нас была не самая худшая экономика, цифры упрямо доказывают это, но не туда пошла литература, отвернулась от политики властей, и великая Держава рухнула в три дня. Впрочем, то же самое было и в 1917 году, и на фронтах неплохо дело шло, и заводы работали, но шёл уже «в белом венчике из роз впереди Иисус Христос», как пророчески писал наш гениальный поэт Александр Блок.
Так и хочется иной раз сказать нашим политикам: читайте же русскую литературу, и вы увидите вектор развития. Может, именно в этом и заключается тайный смысл мудрых слов «Красота спасет мир!» Красота русского слова, которому не нужны ни финансирование, ни дотации, ни даже дотошное растолковывание. Не об этом ли писал ещё один русский пророк Михаил Лермонтов:
Есть речи – значенье
Темно иль ничтожно,
Но им без волненья
Внимать невозможно.
……………………………
Не кончив молитвы,
На звук тот отвечу,
И брошусь из битвы
Ему я навстречу.
Красота слова всегда сопряжена и с его смыслом. Не случайно же именно Михаила Лермонтова как русского пророка и патриота цитировал президент Владимир Путин. «Вот недавно мы отмечали день рождения Лермонтова, он писал: "Прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ". Он был оппозиционером? Конечно! Один из родственников попросил его смягчить текст стихотворения на смерть Пушкина. Он был оппозиционер, но он был патриот, он был офицер, очень смелый, храбрый, под пули шёл», – отметил он и процитировал фрагмент стихотворения. Я не считаю процитированный текст лермонтовским, на этот счёт много сомнений, но то, что у великого поэта было много дерзких высказываний о власти, – это факт. «Он, конечно, был оппозиционер к власти, но я считаю, что он был патриотом, – добавил Путин. – Это очень тонкая грань. Она внутренняя, её трудно увидеть внешне. В чём она заключается? Оппозиционер, даже очень жёсткий, в конечном итоге до конца борется за интересы своей родины…».
В этом и заключается чудо русской литературы, что её красота не абстрактна, а вполне национальна и значима.
Великую русскую литературу не объяснишь никакими филологическими трудами, этим она и отличается от общего потока беллетристики. Вроде бы и ритм тот же, и рифмы не хуже, и сюжет выстроен, но не берёт за душу, и не требует ответа. Потому и бесятся иные нынешние деятели современной литературы, типа Маруси Климовой, возмечтавшей изгадить всю русскую литературу, что и пишут складно, и книжки издают регулярно, но никакой загадки в них нет, никакого волнения души, вот и остаётся от ненависти и ревности обывательское желание назвать Пушкина идиотом, перечеркнуть Толстого и Платонова. Всё это от творческого бессилия, от невозможности прикоснуться к русскому чуду.
В дни поражений и трагедий даже самые именитые писатели (к примеру, Евгений Замятин) признают, что будущее русской литературы, да и всей России, в её прошлом, но проходит время и из самого неимоверного, казалось бы, сора вырастают новые русские шедевры Сергея Есенина и Владимира Маяковского, Андрея Платонова и Михаила Булгакова. И жизнь продолжается. Ибо без литературы как бы и нет истории, без запечатлённого словом времени улетучивается само время, целые столетия сливаются воедино, целые народы уходят в темноту и небытие. Заканчивается та или иная эпоха, уходят в прошлое властители и мгновенно растворяются даже из памяти, если они не были выхвачены из тьмы великим русским словом. В блокадные годы поэтесса Анна Ахматова клятвенно обещала от имени всех сограждан:
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесём
И внукам дадим и от плена спасём.
Потому и стараются все временщики и разрушители России прежде всего уничтожить величие русской литературы, вывести литературу за скобки живительного процесса. Нет литературы, и народу нечему внимать, не за чем идти, нет звука, на который надо отвечать. Да и язык сам уничтожается, коверкается, примитивизируется. Нынешняя литература как бы пишется языком Эллочки-людоедки. И опять все надежды обращены в прошлое. И вновь из нашего великого прошлого вытянется наше великое будущее. Как пишет Тимур Зульфикаров: «Русская тысячелетняя Культура от золотых райских икон, от народных хрустальных песен и плачей, от парчовых царских златотканных одежд до алмазного Пушкина; от хмельного Гоголя до яростного Толстого и многострастного Шолохова вышла свято из Золотого Яйца Византии! Оглянись вспять, русский человек, на свою тысячелетнюю историю, – и радостно увидишь, как полыхает над всей русской, весёлой, хмельной, кудрявой культурой несметный Павлиний Хвост Византийского праздника и мудрости. Дивный расписной этот Хвост так велик, что распростёрся над всей необъятной землей русской, и несколько лучезарных, диковинных перьев его упали и на заснеженную северную равнину близ снеговых ледяных морей…».
Вновь надо нынче, спустя сто лет после блоковского «венчика из роз», русскому писателю прорвать кольцо тьмы, начертать на тайных скрижалях, непонятных порой ему самому, путь в будущее. Понять природу русского мессианства без литературы никак нельзя. Может быть, и внятная русская история у нас началась вместе с великой литературой, до этого периода почти одни мифы и легенды. И значит – есть литература, есть и Россия. Нет литературы – как бы нет и самой России.
Сейчас, в канун нового 2015 года, в сложнейший кризисный период, когда и во внешнем мире, и во внутреннем растёт число ненавистников России, когда молодёжь, увы, бежит и в западные и в восточные страны, бизнес сворачивается, промышленность и сельское хозяйство влачат жалкое существование, в экономике вряд ли возможно какое-то чудо, ждать нечего. Повести за собой народ может только новое Русское слово, новая литература, наполненная новым и одновременно древним смыслом. Экономисты и инженеры, военные и даже философы на роль миссионеров не годятся, русское миссианство способны возглавить только талантливые и бесстрашные писатели.
Один из таких миссионеров писатель Александр Проханов пишет: «Страшную трагедию переживают русские! И не только потому, что Западу нужны наши земли и ресурсы, а потому, что русские – мессианский народ, и они постоянно предлагают миру альтернативные пути жизни. Они постоянно укоряют Запад и остальное человечество, что оно живёт напрасно, что мир не должен быть устроен так, как он устроен. Что в мире не должен господствовать чистоган, что он должен быть справедливым, что все должны любить друг друга! Задача построить такое общество всё время преследует русских, и русские постоянно стараются создать такое альтернативное общество.
И говорят миру укоризну! А мир эту укоризну воспринимает как оскорбление. И посылает то Наполеона, то ещё Бог знает кого… Чтобы понять русское мессианство, нужно знать, кто такой старец Филофей, который провозгласил концепцию «Москва – третий Рим». Он говорил, что государство все свои умения должно употреблять не только на то, чтобы создавать укрепления, пушки, коптильни и молотильни…. Его главная миссия – защищать светлую веру!..».
О том же пишет по-своему, обращаясь к другой, молодой аудитории писатель Сергей Лукьяненко в романе «Шестой дозор». Любой русский мировоззренческий проект последних веков – это попытка альтернативного пути всему человечеству.
Столыпинский проект, сталинский проект, путинский проект?
Убрать из русских русскость – это значит, обречь всё человечество на поражение и гибель. Вот потому и приравнивают ныне многие вороватые чиновники русскость к экстремизму, дабы защитить себя от народного подъёма, от развития русской цивилизации. В манифестной, агитационной, плакатной форме русскость уже практически запрещена повсеместно. Хотя от русской всечеловечности не пострадал пока ещё ни один народ в мире. Это же самые цивилизованные народы принесли миру и рабство в США, и истребление всех аборигенов в Австралии и других колониальных странах, и фашизм по всей Европе. Да и Маркс с Энгельсом родились не на берегах Волги. Мы, русские, лишь в каком-то смысле русифицируем, очеловечиваем все эти так называемые «цивилизованные» проекты. Потому и великая русская литература всегда была и будет направлена на спасение человека. Мы можем заимствовать у западных писателей форму, тот или иной приём, даже жанр, но наполняем этот жанр, форму, размер своим национальным содержанием. Мы же не скрываем: и классический роман, и баллада, и тот же рок – впервые появились не у нас, но русский роман, русская баллада, русский рок уже ни с какими другими не спутаешь. У того же Александра Проханова нахожу: «Где мы черпаем силу? Православная вера сегодня охватывает далеко не весь народ, а только небольшой его фрагмент. Многие относятся к религии индифферентно, кто-то с сарказмом, кто-то с сомнениями; лишь небольшая часть народа является реально воцерковлённой. Русская культура в целом являлась верой, когда православная вера умолкала. Скажем, в XIX веке вера была тучной, она затихла. И тогда вместо неё выступила на первый план культура. Серебряный век, вся русская поэзия – это один непрерывный псалом, непрерывная молитва, которую русский человек возносит в небеса. Он славит небеса, молит Господа о спасении, молит, чтобы раскрылись ему тайна и смысл его пребывания на земле.
И ещё русская природа! Мы же все в природе. Ни один народ так не богат своей природой как наш. Весь Есенин – непрерывная песнь природе. Сколько там оттенков! Там светомузыка ручьев, таинственная благодать осенних лесов и рощ, там русские дороги…
Вот три силы: православие, русская культура и русская вера. И в них мы черпаем свои силы!..».
Может, в этом и заключается сила русской литературы, что взятая откуда угодно и в какое угодно время та или иная форма заполняется мистическим, мессианским содержанием. После пустоты нулевых годов, так радовавшей наших либералов, вновь, как из-под земли появилась сейчас новая русская литература.
Вначале это были бунтарские пробы пера, то самое лермонтовское оппозиционерство, но сейчас уже появились одно за другим: «1993» Сергея Шаргунова, «Обитель» Захара Прилепина, на мой взгляд, – первая большая литература двадцать первого века. Будут и новые книги. А с большой литературой начнёт подниматься и большая Россия. Так тому и быть! Русское чудо продолжается.