Вадим ТЕРЁХИН 
Вадим ТЕРЁХИН
НО ГЛАВНОЕ ЧТО-ТО ОСТАЛОСЬ…
* * *
И когда повстречал я бомжа
На каком-то вокзале убогом.
Я подумал, что наша душа
Точно так же смердит перед Богом.
Бог не требует наших молитв.
Но лежу пред Тобой распростёртый.
Это я — изнемогший от битв.
Это я — худоцветный и чёрный.
Это я — предъявивший права
И просящий пощады несмело.
Понимаю, что эти слова,
Может быть, наше главное дело.
* * *
Я решил, что я — Жар-птица!
А Жар-птице ни к чему
За любовь начальства биться.
Низко кланяться ему.
Тёмным силам потакая,
Всем начальство говорит:
«Птица? Жар? Да… Есть такая…
Но не очень-то горит.
И, сказать, она не очень…
Светит тускло, хоть убей.
А у нас есть, между прочим,
Птица лучше — воробей.
Но и он по всем законам
В тщетном поиске огня
Светит светом отраженным,
Исходящим от меня».
* * *
Вот, дожив до седин, наконец
Понимаешь, как грозно нависла
Над тобой безнадёга. Пипец
Наполняется мощью и смыслом.
Понимаешь без всяких прикрас,
Как одно нецензурное слово
Поджидает любого из нас
И намного сильнее живого.
И тогда, выбиваясь из сил,
Лихорадочно ищешь спасенья
В тех, кого ты так сильно любил
И кто дан тебе для воскресенья.
* * *
Откуда — её я не звал —
Идёт беспощадная старость.
И кажется, всё я сказал,
Но главное что-то осталось.
И всё кратковременно так,
Непрочно, мгновенно, беспечно.
И всё кратковременно так,
И всё удивительно вечно.
И всё, что на грешной земле,
Пропел я как певчая птица,
Плутая в полуночной мгле,
На небе должно разрешиться.
* * *
Не думая о каждом часе
Невольно прожитого дня,
В безудержном однообразье
Уходит время от меня.
Но разгоняет жизни морок
Дитя, рождённое на свет.
Последний раз мне будет сорок,
Ну, то есть, сорок девять лет.
И если стоит жить на свете
Не для стяжания венцов,
Нам радость — бабочки и дети,
И звон прощальных бубенцов.
Нам радость — данная свобода,
Господь, творящий естество.
И честь достойного ухода
Под сень могущества Его.
* * *
А я уж на склоне пути,
Но в мире таком многогрешном.
Мне всё предлагают расти
И быть молодым и успешным.
И думать всегда о рубле,
Разверзшем небесные тверди,
Как будто и нет на земле
Ни боли, ни горя, ни смерти.
* * *
Распласталось сине море.
Бесконечность и тоска.
Это счастье или горе
Быть женою моряка?
Вслед смотреть волне белёсой.
Знать, что там на корабле
Море почитают прозой,
А не раем на земле.
Сознавать, что этим летом,
Вдруг покинув свой причал,
Между темнотой и светом
Где-то суженный застрял?
* * *
Известно, что придя в движенье,
По всем законам естества
В системе общего снабженья
Вода безвидна и мертва.
И ждёт спасения, доколе
Не образует в трубах течь.
Вода не может жить в неволе
Как поэтическая речь.
Она подвижница теченья,
Напора, скрытого в груди.
И из любого заточенья
Всегда пробьёт себе пути.
И если посмотреть на воду,
Примерить жалкий опыт свой —
Лишь вырываясь на свободу,
Вода становится живой.
* * *
Фонтан, обложенный камнями,
Твоя проточная вода
Стремится кверху и всегда
Востребована небесами.
Но в мире вечного теченья
На землю падает назад,
И образует водопад
По всем законам притяженья.
И я у Господа в передней
Слепым подобием воды
Стремлюсь достигнуть высоты
И каплей становлюсь последней.
* * *
Как хотим слова тасуем,
Но нам надо быть корыстней.
Поминаемое всуе
Не имеет вечной жизни.
Не имеет в мире веса,
С уст слетело и пропало,
В нас не вызвав интереса.
И его, как не бывало.
* * *
Земля под дедовской избёнкой
Среди отеческих могил,
Тебя, как малого ребенка,
Я на руках своих носил.
Прости, что я колол лопатой —
Грузил себе посильный воз.
И видел я тебя распятой
И захлебнувшейся от слёз.
И почитал как мать вторую.
И буду погребён судьбой
В тебя,
в слоистую,
в сырую,
Чтоб стать навек уже тобой.
Я выполнял твою программу
Из притяжения к тебе.
И вырыл долговую яму,
Похоже, самому себе.
И что же есть в тебе такого,
Что заставляет душу петь,
И посвящать не только слово,
А даже жизни не жалеть.
* * *
Надеваем призрачные маски.
В облике скупцов и негодяев
В радуге разрозненные краски
Обрели непрошеных хозяев.
То, что одиноко и печально,
И казалось ввек неискупимым
В этом мире было изначально
Целым, многоцветным, неделимым.
Каждый хочет правды и участья,
Стать одной душой с единой кровью.
То, что в нас разорвано на части,
Вместе называется любовью!
* * *
Время жизни бежит на парах.
Понимая, что всем его мало,
Я хотел его высечь в словах,
Но оно от меня утекало.
Улетало под взмах птичьих крыл.
Уползало, как в щель черепаха.
Забирало, кого я любил.
И земля тяжелела от праха.
Равнодушное к каждой судьбе,
Проглотившее сонмы событий,
Время возит весь мир на себе
По своей предрешённой орбите.
Повторяет любое число
И летит по привычному кругу.
Вот опять часть меня унесло
В предосеннюю жёлтую вьюгу.
Для того ли нам послана Весть,
Объяснить проходящее мимо,
Что для каждого вроде бы есть,
Но для рук его неуловимо.
* * *
Я живу как росток от земли,
Подбираю, что миру негоже.
Делу рук моих благоволи,
Милосердный и Праведный Боже!
Сделай так, чтоб вернулся сюда
Улизнувший в бездонное небо
Добросовестный ангел труда
И принёс мне и соли и хлеба!
И в бескрайний простор вострубя,
Мне вернул все былые надежды,
Чтоб рассчитывал я на Тебя
В трудный час этой жизни, как прежде!
* * *
Слышишь, заводит сверчок
Песню на лире запечной.
Как бы мир не был жесток,
Слово и музыка вечны.
Мы рождены, чтоб пропасть.
Канет во мгле бесконечной
Слава, богатство и власть.
Слово и музыка вечны.
Как же нам жить на земле
Просто, неспешно, сердечно?
В мире, лежащем во зле,
Слово и музыка вечны.
Жизнь поместилась в семь нот.
Но в суете быстротечной
Всё в этом мире пройдёт.
Слово и музыка вечны.