Игорь ШУМЕЙКО. ХАСАН В ПОЭМЕ ВАСИЛИЯ ДВОРЦОВА и командировке Игоря Шумейко

Игорь ШУМЕЙКО

ХАСАН В ПОЭМЕ ВАСИЛИЯ ДВОРЦОВА

и командировке Игоря Шумейко

        

– Зачем крутится ветр в овраге?

… Зачем от гор и мимо башен

Летит орёл, тяжёл и страшен, 

На чахлый пень? Спроси его.

Зачем арапа своего 

Младая любит Дездемона,

Как месяц любит ночи мглу?

 Затем, что ветру и орлу 

И сердцу девы нет закона.

                                                                                                  А.С. Пушкин

 

Зачем нобелевский лауреат, эмигрант, сдержанный, утончённейший аристократ – вдруг восторженно приветствует поэму крестьянского (по правде говоря, даже – «колхозного») поэта, «функционера», секретаря СП СССР?!

Затем что у Бунина и Твардовского одна Родина, одна Русская Поэзия! Затем, что «Василий Тёркин» – действительно шедевр.

Зачем успешный прозаик, публицист Василий Дворцов во втором малопоэтическом десятилетии, 21-го малочитающего века вдруг пишет – Поэму?.. Наверно, затем же.

Уверен, «Правое дело» будет прочитано и ещё дождётся восторженных рецензий из самых неожиданных углов, по которым, увы, разбрелись  представители «экспертного», литературно-критического сообщества. Оценят строки, которыми прадед автора, посреди уроков обращения с шашкой и конём передавал своему «малому» – и основы христианского миропознания, казацкой космогонии.

Ведь смерть, что её сторониться?

Она лишь кордон на границе.

А там ещё вельше просторы –

Степи, лиманы и горы,

Дедов честная страна.

 

Я в этом хоре возьму ноту частно-местническую. Василий Дворцов, описывая боевой путь своего деда Ильи Васильевича, всю третью главу посвящает боям на озере Хасан. Именно здесь моя читательская благодарность перешла в удивление. Я только что вернулся с Дальнего Востока.  Отправляясь в командировку, выслушал немало напутствий, особенно от идеологов «Изборского клуба»: «Обязательно побывай в порту Зарубино! Это важнейшая гавань страны! Порт будущего, который в 1990-х чуть не продали! Это…». И «это» оказалось – прямо на месте исторических боев 1938 года. Собранный материал планировал подавать под соусом: «Вы и не представляете всю нынешнюю важность Хасана! Для большинства это – абстрактная малая строчка учебника, где-то рядом с Халхин-Голом!».  И так, готовый удивлять и просвещать соотечественников, – вдруг читаю поэму Дворцова «Правое дело», где кроме всего прочего прекрасно дана картина боёв у Хасана. И за несколькими сугубо военными подробностями, даже фамилиями военачальников, удачно вписанных в поэтический ход сюжета, – история народного, солдатского духа, примерно как в «бородинских» главах Льва Толстого.

Самое первое доказательство подлинности, прикосновения к истории народного духа в том, что геройских картин «агитационного значения» – нет.   Это почти фокус, удача поэмы: изначально желая прославить деда (что может быть естественней!), Дворцов постепенно постигает саму суть того времени, про которое иногда говорят «героическое» – просто чтоб побыстрее, одним словом, отделаться.

Уже четыре дня

окружье озера Хасан

накрыл слепой туман.

И оттого в штабах дурман,

и вся стратегия – обман,

отписка для Кремля.

Обман, везде обман:

в верхах нет планов для войны –

приказы Блюхера темны,

для Мехлиса они блажны,

а Штерну вовсе не нужны –

туман, во всём туман...

 

Не в силах выполнить приказ,

в грязи кавполк под хвост увяз.

Обозы где-то сбились с трасс,

и авиация без глаз

уже четыре дня…

 

Чья канонада с двух сторон

четыре этих дня?

Где танков наших эшелон?

Не видно собственных колонн,

и сухопайный слюногон

жжёт глотки досиня.

 

Разведка дважды возвращалась в ноль.

Ракета жжёт туман – взвывают мины –

И треск разрывов, ярость матерщины,

Туда – «Ура!», «Банзай!» – оттоль.

Разведку жаль – потери велики.

Ещё больней бессмысленность потери,

Когда решать задачи артиллерий

Штабными посылаются стрелки…

 

Снабженье – пораженческий бардак,

Пехоте даже окопаться нечем,

Винтовки не пристреляны, но едче

Всех дурей у связистов кавардак.

Приказы сыплются – чумной шабаш,

Раздёрганные части в канители.

В такой неразберихе враз поверить

В предательство и саботаж.

 

В такой неразберихе взвод Ильи

Распешили уже под утро.

Туман озябшим перламутром

Залётных трассеров студил угли…

На подступах у сопки Заозёрной

Трава от крови стала буро-чёрной –

За штурмом штурм уже четыре дня…

 

Ночной росой промочен под живот,

Цепляясь за татарник шашкой,

Илья упорною букашкой

Ручной тащил за взводным пулемёт.

Тащил, вздыхал, стараясь не отстать.

Не так, не так всё представлялось дома –

Доведших до кровавого содома,

Товарищ Сталин, нужно расстрелять!

Товарищ Сталин, мы же конный полк:

Обучены манёврам и разведке,

Научены рубить, стреляем метко,

А проволоку резать – что с нас толк?

 

Вот в чём и дело! В сундуке «Литература военных лет» полно штампов (и шедевров) на тему «герои, битвы»: открывай, пользуйся! Но ведь, по правде-то… как мы вползали в те «военные лета»?! Хасан – первый в ряду, далее Халхин-Гол, Финская…  Как? А именно, как взвод Ильи Дворцова выходил к сопке Заозерной: туман, тайна, неразбериха, мысли о предателях, саботажниках, отчаянье… и только потом-потом – взлёт героизма.

 

Занятно. Такими разными путями осенью-2014 мы, получается, с автором поэмы добрались до озера Хасан: он на крыльях вдохновения, я на командировочном джипе, «с подорожной по казённой надобности» (Лермонтов, «Тамань»). Он – мысленно беседуя с предками, я, под диктофон, – с директорами порта, транспортных компаний, учёными пограничниками. Порт, как убедился, действительно: врата в российское будущее, связь с главным регионом 21 века: Азиатско-Тихоокеанским. И пока мы добывали материал для гипотетического сочинения на тему «Как я провёл осень», украинские события, НАТОвский цинизм только подчёркивали важность этого исторического поворота.

 

Удивительное дело! Может, это какое-то поистине «геополитическое чутьё» нашего народа, но сражение 1938 года на этом малом клочке (булавочный укол на карте страны) – задало тон, даже скажу: «тональность» – на десяток последующих лет, тяжелейших в истории страны. Какой-то был всплеск подлинно народного небюрократического внимания. Ведь именно от тех боёв пошла знаменитая песня «Три танкиста»: в эту ночь решили самураи перейти границу у реки. Именно у этой реки, петляющей Туманной (Туманган)…

Но главная, недооценённая нами самими сенсация: «Катюша». Благодаря изысканиям приморского ветерана-пограничника Анатолия Смирнова я знал сей восхитительный сюжет. Уроженка Владивостока Катя Филиппова поступила в Ленинградскую консерваторию, вышла замуж за пограничника, уехала с ним почти на родину, в Хасанский погранотряд. В боях сентября 1938 года сражалась рядом с мужем, награждена. А вскоре на место боев приехали поэт Михаил Исаковский и композитор Матвей Блантер, помнивший Катю по консерватории. Так и родилась главная песня Великой Отечественной войны, давшая имя установке, по сегодняшнему: «системе залпового огня».

Не дивно ли? «Катюша», бившая врага под Сталинградом, Берлином, – наречена в честь героини Хасана!  

В поэме «Правое дело» есть ещё момент цепляющей за душу истинности: письма Илье из дому. Не знаю, обращался ли Дворцов к семейной шкатулке, но, кажется именно так «собирает лом металлический» писали миллионы «неписьменных» (никогда не зарабатывавших на письме) наших соотечественников:

Муж бесценный мой, шлю тебе привет

От родных, друзей, от соседей всех.

Будь всегда во всём предан партии,

Защищай Советскую нашу Родину!

Мы так ждём тебя – даже молимся…

Если ж вдруг беда, не дай Бог, что вдруг –

Приходи любой, хоть калеченный.

Мой любезный муж, дорогой мой муж,

Будь уверен в нас, крепко любящих.

А сыночек наш в классе первым стал –

На «отлично» всё, и на новый танк

Собирает лом металлический –

Чтоб послать на фронт к тебе помощью.

И дочурки в рост не по дням-часам,

Как увидят где фотографию –

На коне верхом кто-нибудь сидит,

Так кричат-зовут: «Папка-батько наш!»

Про тебя мы с ними беседуем.

Муж бесценный мой, не щади себя,

Защищай Советскую нашу Родину,

Дело партии, дело правое.

Мы же ждём тебя – даже молимся.