Александр БАЛТИН. ЧЕСТЬ НИКОЛАЯ ЧЕРНЫШЕВСКОГО. К 190-летию со дня рождения (24.07.1828 – 29.10.1889)

      

Александр БАЛТИН

ЧЕСТЬ НИКОЛАЯ ЧЕРНЫШЕВСКОГО

К 190-летию со дня рождения (24.07.1828 – 29.10.1889)

 

Его превозносили, потом низвергали; о нём писали восторженно – и ёрнически-виртуозно, шутовско: как сделал барин русской литературы Набоков: великий адепт стиля.

Наименовав основную книгу «Что делать?», Николай Чернышевский утвердил в реальность русских интеллектуалов-интеллигентов сакральный вопрос, не имеющий ответа; вопрос, увы, столь же актуальный теперь, как и в его время.

Он был действительно нелеп в быту, во многом неудачлив по судьбе, но всё это меркло рядом с факелами его мужества и  чести, которой он никогда не поступился.

Чернышевский человек, вероятно, ярче Чернышевского писателя, хотя рассмотренный трезво, без политических пристрастий и ярых споров, основной его роман совсем неплох, что доказывает хотя бы образ Рахметова, живущего среди нас, как живут персонажи старших русских классиков (или живших до недавнего времени, когда литература и впрямь была самосознанием народа – а что является таковым теперь? Не деньги же, претендующие ныне на роль – наше всё…).

Образ, заражавший, гипнотизировавший: образ, камертоном определявший основной звук судьбы многим – хотя не многие способны были ТАК выстраивать свою жизнь.

И то, что в самом Чернышевском было достаточно от Дон Кихота, а донкихотствовать – честь, свидетельствует, что каменные валы времени отступают перед светлою силою этого (такого смешного в быту с точки зрения успешного словесного барина Набокова) человека.

 Да и без романа «Что делать?» невозможно представить литературу русскую.

 

Щёголь и спортсмен, эстет и барин, удачливый семьянин и энтомолог, насмешник и… Набоков никак иначе не мог писать про тяжёлого – жизнью и нравом, много страдавшего Чернышевского: только так, чтобы поэт Кончеев оценил блеск и огонь ёрнического повествования.

Прямой и крепкий роман «Что делать?» врезался в массу сознаний, меняя их.

Никакие витые опусы Набокова не отличались таким свойством – в основном, и рассчитаны только на получение эстетического удовольствия.

Оба были смелыми.

Но жертвенность Чернышевского была чужда и непонятна Набокову, считавшему, хотя и без декларации этого, эгоизм – одной из лучших характеристик человека, ибо ведёт он к эстетическим победам.

Других Набоков не ведал и не хотел.

Его повесть в романе – о Чернышевском – действительно блестяща, но – пуста.

Ибо человечество живо бескорыстием и жертвенностью лучших своих представителей.