Геннадий ВЕРЕЩАГИН. А Я ПОЮ ХРИСТА С КНУТОМ… Стихи

 

Геннадий ВЕРЕЩАГИН

А Я ПОЮ ХРИСТА С КНУТОМ…

 

*  *  *

Не суждено ей быть как все,

Она осуждена быть лучшей,

Она иным как свет в окне,

И даже больше – хлеб насущный.

 

Её зовём мы просто – Русь,

Неся для украин и станов

Всю доброту её Марусь

И всё терпение Иванов...

 

*  *  *

Толку от того, что я вернулся,

Что не был убит или забыт?!

Мир стоит, он не перевернулся,

Мерою одет и мерой сыт.

 

Время – сон и надо ль его помнить?

Надо ль жить химерами души?

Сон раба – простор каменоломни,

Сон царя – из злата шалаши.

 

Есть везде пристанище для пыли,

Чтоб на ней мы оставляли след:

«Здесь сегодня Ося с Кисой были»

Или даты призрачных побед.

 

Я вернулся: день – узор из света,

Ночью август звёздами сорит,

И листва, уставшая за лето,

О грядущем прахе говорит...

 

*  *  *

Нет героев в гражданской войне!

Все убийцы отца или брата!

Этот грех тяжелее вдвойне,

Потому что убитые – святы!

 

И у каждого гвозди свои,

Этот справа молотит, тот слева,

И стоит общий крест на крови,

Из родимого выструган древа.

 

Кто меж братьями сеет раздор?

Может тот, кто деньгами всё мерит?

И страна превратилась в позор,

И крест-накрест все окна и двери!

 

И не дай тебе, Боже, опять

К нам вернуться в сей час отречений,

Тебя могут, как прежде, распять,

Потому что стоишь Ты над всеми!

 

Что вы ищете братья на дне

Из которого нет уж возврата?

Нет героев в гражданской войне,

Все убийцы отца или брата...

 

*  *  *

Скоро осень с плодами всех истин

Завершит урожаями год,

Искупается в золоте листьев

И по белой тропинке уйдёт.

 

Среди снежного царствия хлада

Мы оценим и дар, и беду,

И оконным цветам будем рады

Больше тем, что на грядках в саду.

 

И весну как спасенье приемля

И пришедши в себя от всех тризн,

Бросим зёрна в любимую землю,

Грязь по виду, по сущности – жизнь.

 

*  *  *

Я сам себя не понимаю,

Так где меня другим понять!

Но, лишь одно я твёрдо знаю,

Что очень вредно много знать.

 

Ведь мудрость полнится печалью

И не всегда она  светла,

Посеяны в нас изначально

И огнь мира и зола.

 

Огонь всё рвётся на свободу,

Зола братается с землёй,

А я, отвергнув их природу,

Хочу побыть самим собой...

 

*  *  *

А я пою Христа с кнутом,

Кто выгнал всех менял из Храма,

Радея обо всём святом,

А не о выгоде для хама!

 

Любите всех – не значит всё,

Грех ненавидим, люди святы!

Овец пастух с кнутом пасёт

И если надо – кроет матом!

 

И в нашем стаде есть козлы:

Себя назначив пастухами,

Они до омерзенья злы,

Красуясь острыми рогами.

 

Здесь нужен пастырь, кто кнутом

Разделит стадо: «свой – чужие»,

А сантименты – «на потом»,

Для тех, кто с крестиком на вые.

 

Врага прощают, победив,

А до победы – он за зверя.

Кто жил, врага не полюбив, –

Тот лез в окно, хоть рядом двери.

 

Но, для меня Христос с кнутом

Дороже, чем Христос на древе.

И ты, врага убив крестом,

Всё сделал правильно, по вере...

 

*  *  *

Мы все стихами рождены

И все уйдём в стихи когда-то!

Мы все у Бога сочтены

И все у Родины солдаты!

 

Всё остальное – это бред

Не знающих любви и боя.

Россия – родина побед

Над чужаками и собою.

 

А ты что сделал для Руси,

Подёрнутый её печалью?

У совести своей спроси,

И горе, коль в ответ – молчанье...

 

*  *  *

Все змеи страшны, даже те, что из сказок,

Все же питон среди них самый страшный,

Прямо скажу, мне не нужно подсказок,

Самый опасный питон – что из замши!

 

Вроде бы мягок, и вроде без яда,

Но ведь породу не спрячешь – из падших,

Он возгордился кругами из ада,

Где безысходность – в перчатках из замши.

 

Гений охоты на всех, кто слабее,

И аппетит – как у роты на марше,

Но на него есть охотник сильнее:

Мастер коллекций питонов из замши.

 

Будь осторожен! На нашей планете

Замшевый вечер в горах, что из яшмы,

В мороке лунном из талого света

Прячет питона, покрытого замшей...

 

*  *  *

Наша жизнь – безумный танец

От зари и до зари,

Солнечный протуберанец,

Магнетизма пузыри.

 

В мире физики мы пешки,

Даже хуже – пыль доски,

И достойны лишь усмешки

На лице своей тоски.

 

Но иное в мире духа:

Наше право на вопрос!

Наш отсчёт всегда разруха,

Наш итог всегда Христос.

 

И сказал дурак: я знаю,

Умный просто промолчал,

Танец жизни величая

Как начало всех начал.

 

*  *  *

Кто чувством жил – теперь окаменел,

Кто разумом – тот пациент психушки.

Жизнь превратилась просто в беспредел,

Где каждый – винтик сломанной игрушки.

 

Давно пора в починку механизм!

Но Мастер всё «гламурит» Маргариту,

И сочиняет людям новый «изм»,

Чтоб снова подчинились алгоритму.

 

«Великий инквизитор» на коне,

Христос распят на выцветших страницах,

И видит каждый в собственном окне

Как «можно» раздвигает все границы.

 

А смысл «нужно» тихо изменён

(Кащей все камни заменил в короне!),

И общее слияние племён

Предстало подчинением мамоне.

 

И счастлив – кто живёт заботой дня,

Её найдя в своей телепрограмме,

И скоро люд у Вечного огня

Тельца зажарит. Круг замкнётся. Амэн.

 

*  *  *

Нет страшнее мелких рек,

Но секрета не открою:

Нет страшней, чем человек

С мелкой подленькой душою.

 

Говорит одно, дела

Говорят совсем иное,

Под улыбкой – горы зла

В вечной дрожи, вне покоя.

 

И всегда исподтишка

Бьёт железными гвоздями,

В обрамлении смешка

Под слезливыми глазами.

 

Предал раз – предаст ещё!

В этом не держи сомненье!

Толку нет, что он прощён,

Просто исключи общенье.

 

Реку можно углубить,

Рак души, увы, не лечат!

В церковь надо поспешить

И... налево – ставить свечи.

 

*  *  *

Выпячивая своё «я»

В победах, радостях и в горе,

Вся исключительность твоя

Не стоит грязи на заборе!

 

В любой оценке или лесть

Или припудренная зависть,

Храни зеницей ока честь,

С собою как с врагом сражаясь.

 

Не разделив – не обретёшь,

И на чужом не преумножишь!

Рядиться в бисер любит ложь,

А шкура истины как ёжик.

 

Страдания страданью рознь,

И муке нужно ли признанье?

Выпячивание как кознь

Скрывает самолюбованье...

 

*  *  *

Все стеснены, вопрос лишь в мере

«Во имя» пролитой крови.

Освобождение – по вере,

Сама свобода – по любви.

 

Ступающим нужна опора,

Расслабленным – набор оков.

С тем жизнь обходится сурово –

Кто сам с собою не суров!

 

Опоры наши – наши боги,

Они извне и изнутри.

Что видим мы в конце дороги?

Наш Бог один, а Лика три.

 

Но эта тайна не для смертных.

Лишь опыт может попустить,

Что не прощает Бог инертных,

Дерзнувших, может быть, простит.

 

*  *  *

Мы стали ближе в средствах связи,

Но стали дальше по душе!

Расчеловеченные мрази

Диктуют миру свой сюжет.

 

Полна иронии святыня,

А нечисть прячется за крест,

И одевается в гордыню

Весь пепел распроклятых мест.

 

Приспособление к избытку –

Вот бренд и новый передел,

И нас держать – Земле как пытка,

Но каждой пытке есть предел!

 

Придавленное цифрой слово

Не держит, ослабев, удар.

Где всемогущий бог Иова?

Уснул, отрёкся, болен, стар?

 

Но сеть уже нашла добычу

И, выгнутая как дуга,

Поймала тех, кто кнопки тычет,

Не зная друга и врага.

 

*  *  *

У подлости есть имена,

Как есть они у благородства!

«Отечество» – моя страна,

А не бастардное сиротство!

 

Отец в тебе, коль ты в отце!

Сегодня многие отпали,

И отчество у них – прицеп:

Клади что есть, снимай что дали.

 

А если нет в семье колец

И мать в семействе на престоле,

Тогда Отечество – отец,

И русич ты по общей доле.

 

За каждым отчеством – Святой,

Тот, кто для Имени – Дорога,

Он и с тобой, и над тобой,

И твой заступник перед Богом.

 

*  *  *

Теперь и я как все живу:

Пашу как вол, ругаю власти,

А то, что вижу наяву,

Считаю временной напастью.

 

Я, как и все, сошёл с ума,

И у родимого колодца

Лелею плоть и закрома

С привычной верой: обойдётся!

 

Но где-то в сердце, там, внутри,

Чтоб не прожить остаток втуне,

Зов совести: глаза протри –

Всё накануне, накануне!

 

За рябью – сильная волна,

За нею рок как вал девятый,

Как день, когда придёт война,

Как в сорок первом, в год проклятый.

 

И что-то шепчет мне: страшней,

Теперь об этом не напишешь.

Я совести своей: не смей!

А то, не дай Господь, накличешь...

 

*  *  *

Не меняю Русь на колбасу,

И Христос – мой Бог для поклоненья!

Может быть хоть одного спасу

От лавины лжи иль пресыщенья.

 

Я не верю, что живу лишь раз,

Всё загробье на моём прицеле!

Я не ставлю свечи напоказ,

Свет мне Слово, это солнце в Деле!

 

Русский мне – кто правдою живёт

В хоре жизни с выверенным слухом.

Пусть лукавство всё пережуёт,

Но оно бессильно перед Духом.

 

И не зря Русь нарекли Святой,

Святость – утешение и лекарь.

Мы омыты общею бедой:

Быть как бог, оставшись Человеком...

 

*  *  *

Лёгкой паутинкой за окном

Машет на прощание нам лето,

Что минуло – почитаем сном,

Песнею до тишины допетой.

 

Ещё луч целуется с листвой,

Но уже не как весной, беспечно,

Отдаляя миг, тот, роковой,

За которым умирают встречи.

 

И уносят в стаях журавли

Грусть неизречённую всех взглядов,

А в садах склонились до земли

Ветви, что в созвездиях из яблок.

 

Снова осень думы приземлит,

И согнёт плодами нам колени,

Молодым вином приободрит,

А наутро с дождиком изменит...

 

*  *  *

Пусть разбираются потомки

В том, в чём я сам не разберусь!

Лёд под ногами слишком тонкий

В стране с названьем светлым – Русь!

 

Пойдёшь налево – там болото,

Направо камень цвета «кал»,

А впереди несут кого-то

На вновь свободный пьедестал.

 

И сзади подгоняет эхо

Последних и заветных слов

От поражений и успехов

С плеча отрубленных голов.

 

И я ступаю осторожно

По льду, сковавшему страну,

И некого спросить, что можно,

И жизнь как прежде на кону...