Вячеслав ЛЮТЫЙ. ПРИМЕТЫ ПРАВДЫ. Критик о критике

Вячеслав ЛЮТЫЙ

06.09.2018

1389

4

Вячеслав ЛЮТЫЙ

ПРИМЕТЫ ПРАВДЫ

Критик о критике

Три статьи Андрея Тимофеева, Романа Сенчина и Сергея Морозова (см. здесь на сайте) написаны, на первый взгляд, об одном: о завтрашнем дне русской литературы и его нынешних предвестниках. Но на деле, перед нами три совершенно разных высказывания, только отчасти взаимно перекликающихся.

Начнем с того, что в тексте Тимофеева есть пристальное вглядывание в уже обнародованные тексты молодых писателей и желание увидеть там потенциал развития. Какого  развития? Просторного в психологическом плане; внутренне если не противоречивого, то проблемного; ориентированного на родовое начало, пусть и в неявной степени; отражающего христианское понимание мира и христианское понимание себя. Важно отметить, перед нами не фиксация творческих успехов, но сам процесс «вглядывания» в молодую художественную литературу. Примечательно, что, по замечанию другого критика, обозначенный Тимофеевым корпус прозы не отличается стилистическими изысками, то есть инструментальная оснастка его не бросается в глаза, но, безусловно, присутствует на ином, более глубоком и тонком уровне организации повествования. И это определено задачами, которые очень верно фиксирует критик: погружение в глубины ума и сердца персонажей, художественное исследование состояний внутреннего человека, а не только их обозначение и демонстрация в выразительном ракурсе недалекому и мимолетному читателю. Тут совсем нет рассуждений о творческой судьбе молодых писателей, но постоянно прорывается желание понять координаты завтрашней литературы, число ее измерений и соотношение их с привычной реальностью.

Напротив, Роман Сенчин ведет речь, в первую очередь, о литературно-издательской карьере новой писательской генерации. И остается лишь удивляться вниманию критика к собственной прозе провозвестника «новых традиционалистов» Андрея Тимофеева. Тут важная часть статьи Сенчина, которая определенно показывает, что Тимофеев знает, о чем говорит, делает это убежденно и интонационно является, быть может, самым последовательным сторонником своих воззрений на завтрашний день нашей литературы. Причем, совершенно неизвестен завтрашний день этого критика в пространстве русской прозы. Его книга «Навстречу» носит отчетливо установочный характер. Повести и рассказы, которые составляют ее большую часть, являясь очень яркими прозаическими произведениями, прежде всего, свидетельствуют об авторе, о свойствах его ума и движениях его души.

Роман Сенчин говорит о шумном вторжении в литературу в первой половине «нулевых» целого ряда новых, демонстративно самостоятельных имен. Однако отшумел ветер того времени, представления русского человека об обществе и государстве, в которых он живет, очень сильно изменились, но сама метрика его душевного пространства, если использовать математическую терминологию, осталась прежней и сегодня. И как раз именно о ней старается говорить в своей статье Андрей Тимофеев. И именно ее не замечает Сенчин, углубляясь в литературу как в инструментальное пространство, но не как в безграничный космос. Можно сказать, что критик противоречит себе, с творческим уважением перелистывая страницы повестей и рассказов Тимофеева, по сути, своего антагониста, одновременно оглядываясь как на значимый пример творческого поведения на шаги вчерашних обладателей модного имени. И такая интеллектуальная честность достойна признательности.

В работе Сергея Морозова вовсе нет внимания к текстам, которые выделяет Тимофеев, да и самого молодого критика-прозаика он саркастически относит к племени будущих литературных начальников, как бы подразумевая, что талант у того, скажем так, «неорганический», то есть искусственный или даже никакой. Хотя Тимофеев был воспитанником семинара прозы М.П. Лобанова в Литературном институте, а Михаил Петрович особое внимание уделял оттиску личности писателя в его произведении. Морозов справедливо упрекает Сенчина в использовании «эффекта стаи» в процессе утверждения в литературной среде. Кстати, об этом синдроме упоминал и Лобанов. Путь успеха – это однозначный путь писателя или поэта модного. Пробы и ошибки, поражения и победы, признание и замалчивание – подобные характеристики хорошо перекликаются с судьбами настоящих русских писателей прошедших эпох. И Морозов как будто солидарен с такой историей нашей настоящей литературы. Но вот беда, вся его статья написана сварливым тоном критика, который хочет быть непререкаемым арбитром в творческих спорах, а свои умозаключения не представляет ни в качестве предмета жестокой дискуссии, ни в виде откровенного объекта для битья. Это образец критики авторитарной, беспощадной и не внимательной, но что хуже всего – равнодушной к жизни. Поскольку нет в тексте Сергея Морозова ни жалости к живому сердцу, ни горечи от нескладной судьбы, ни внимания к мучительным творческим поискам – только скрытая жажда успеха, когда критик станет, наконец, назначать и развенчивать литературных кумиров, чувствуя себя самой главной  фигурой.

Но критик не может создать неповторимый художественный мир, и потому в жанровой иерархии всегда будет человеком вторым. И это не ущерб, но примета правды, которая соединяет подлинного писателя с его народом.