Анатолий БАЙБОРОДИН. ТАЛАНТЛИВАЯ КНИГА НИКОГДА НЕ УМРЕТ… Беседы записал Олег Гулевский

 

Анатолий БАЙБОРОДИН, главный редактор журнала «Сибирь»

ТАЛАНТЛИВАЯ КНИГА НИКОГДА НЕ УМРЕТ…

Беседы записал Олег Гулевский

 

Беседа первая

 

От автора: Нежданно-негаданно из архивных залежей вырыл беседу, напечатанную в "Областной газете", что случилась около десяти лет назад, когда я возглавлял издательство «Иркутский писатель». Речь в беседе и касается издателей и писателей… А вторая беседа, записаннаяопять же для «Областной газеты» нынешней осенью, посвящена журналу «Сибирь», где я ныне и тружусь во благо писателей. Журналист и мою речь изложил в своей речевой манере, что меня всегда раздражало, и мне пришлось изрядно поправить беседы уже после публикации в газете.  И хотя беседа газетная, беглая, тем не менее, есть мысли весьма полезные для писателей и читателей.

 

Когда, не сумев выстоять в рыночной схватке за место под солнцем, рухнуло Восточно-Сибирское книжное издательство, местные литераторы попытались подыскать ему замену, создав собственное издательство «Иркутский писатель». Издательство влачило довольно скромное существование, питаясь бюджетными дотациями, спорадическим меценатством и кое-какими коммерческими заказами, не замахиваясь на что-то значительное. Все изменилось с приходом к издательскому кормилу известного сибирского писателя Анатолия Байбородина.

 

– Вас туда двинули в качестве главного редактора?

– Пришел в этом качестве, а потом на меня свалилось все: я и главный редактор, и директор, и координатор проектов… Осталось стать еще корректором и верстальщиком… И мое издательство было не единственным при Иркутском отделении Союза писателей России; возникло некое подобие конкуренции, а потом мудрый издатель предложил мне поделить издательское поле: мол, ты издавай серьезную литературу, а заурядь и мы можем печатать. Издатель не досказал: где заурядь, там и деньги водятся…

 

– Весьма, мне кажется, дельное предложение.

– Дельное-то дельное, но зачем засорять книжные полки?! Они и так уже перенаселены макулатурой, от которой не спасает и членский билет Союза писателей России. Из обилеченных членов Союза писателей, пожалуй, четверть наберется тех, кого можно повеличать писателями, а прочие пишут инструкции от перхоти, а издатели печатают инструкции наряду с добрыми книгами.

 

– И вы восстали против перхоти?

– Восстали…И пропуском к печатному станку стал художественный совет из литературных мастеров, способных отсеять плевелы, отобрать зерно. И тогда у меня вызревала идея издать самые талантливые сочинения, созданные в Прибайкалье, прошедшие испытание временем. Так я задумал серию из 10-12 томов под названием «Избранная проза и поэзия Байкальской Сибири». В свое время были изданы антологии иркутского рассказа и поэзии. Крепкие, академические книги, но беда в том, что издатели печатали стихи и рассказы здешних писателей без всякого отбора, каждой сестре по серьге.  А надо бы строже отбирать…

 

– По каким же принципам вы отбираете рукописи для изданий?

– По степени народности произведения… Высшим критерием в русском искусстве позапрошлого и прошлого века была народность, русскость. Понятие ныне подзабытое-позаброшенное, а в XIX веке вызывавшее яростные споры: славянофилы утверждали, что народность должна опираться на православные идеалы любви к Вышнему и ближнему, на этические, эстетические, основы русского крестьянства, кои составляли более восьмидесяти процентов российского народонаселения; а западники полагали, что народность в утверждении на русской земле западно-европейского просвещения. Советская власть понимала народность искусства в отображении народной любви к Отечеству, – «…раньше думай о Родине, а потом о себе…»  – любви, воплощенной в трудовых и воинских подвигах…

Разумеется, понятие народности касается и стилистики сочинений; произведение – истинно народное, коли в описании и современной жизни воплотилось народное образное слово в его многовековой ретроспективе… Многие нынешние прозаические сочинения страдают журнализмом, который стал трагедией современной прозы. Беллетристы забывают, что писатель – художник, и не видят разницы между плакатом и картиной. Плакат – злоба дня, агитка, скольжение по поверхности, а картина – взгляд в глубину.

 

– А какую формулировку вы предпочли?

– Созвучную идеям Пушкина, Гоголя, Лескова, Достоевского: народность произведения русского искусства – в любви к родному русскому народу, в любвивосхитительной и сострадательной, выраженнойв силу художественного дарования образным народным слогом. Именно этим критерием мы руководствовались, отбирая рассказы о Сибири для первого тома избранной прозы и поэзии, получившего свое название по рассказу Валентина Распутина «Изба».

 

– Как я понимаю, к «Избе» нужно было пристроить конюшню и амбары, чтобы возникла цельная усадьба?

– Верно: и амбары, и завозню, и баню, и поскотину… Создать крестьянский мир, с самобытным сибирским характером. Асфальтовая проза в сборнике «Изба» смотрелась бы инородно…В книгу вошли произведения народных писателей: Валентин Распутин, Глеб Пакулов, Альберт Гурулев, Анатолий Горбунов, ваш покорный слуга и другие…

 

– Уже известно, кто заселит второй том избранной прозы и поэзии?

– По сему поводу редсовет единодушно одобрил стихи и поэмы Михаила Ефимовича Трофимова – старейшина в писательской ватаге, истинно народный поэт. Крестьянский, таежный… Окончил литинститут и подался в тайгу на охотничий промысел… А какие дивные глиняные композиции Михаил лепит! И обжигает… Смотришь на глиняные дивы и гадаешь: выкопаны из скифских курганов или из древнейших захоронений русов-ариев, говорящих на русском языке, что древнее санскрита на 500 лет… И поэзия Михаила, берендея, почерпнутая из таежного мира, похожа на глиняные и деревянные дива; читаешь и опять гадаешь: то ли стихи сложены вчера, то ли триста лет назад…

 

– Итак, первый том «Изба» – рассказы, второй – стихи и поэмы Трофимова, а третий, полагаю, роман?

– Верно... Роман Альберта Гурулева «Росстань»… Альберт Семенович, опять же, из старейших иркутских писателей. А роман – лихое время гражданской войны… Автор родом из забайкальского казачества… вернее, из крестьянско-казачьего мира. Мало отличался казак от крестьянина в мирное время: так же землю пахал, так же скотину держал. Вся разница, что у казака в схороне винтовка таилась. Гурулев описал трагическое лихолетье в русской судьбе, когда с винтовкой в руках поднялся брат на брата, отец на сына…

 

– Сейчас, когда взгляд на Гражданскую войну изменился и невозможно все окрашивать в красный цвет, отвечают ли прежние апологетические романы объективности?

– Естественно, идеология наложила свой отпечаток. Но Гурулев старался по возможности не исказить правды жизни. В романе, например, есть сцена, когда казаки, выбрав под коммуну земли, переезжают туда со своим скарбом. И в первую очередь достают завернутые в чистые тряпицы иконы. И даже председатель коммуны, большевик, приезжает со своей иконой. Они же, качнувшиеся в красную сторону, и не предполагали, какая в недалеком будущем развернется богоборческая вакханалия, как их начнут насильственно расказачивать. То, что в богоборческие лета Гурулев сие прописал – потаенный писательский подвиг…

 

– Поманили большевики землей и волей?

– Да, в центральной России поманили, а в Сибири земли и воли было вдоволь. Только не ленись и работай. Отчего же крестьяне подались в партизаны, заметь добровольно, и повернули ружья против белых? Как бы мы ни романтизировали белую гвардию, белые казаки при отступлении дали мужичкам жару. И в армию насильно рекрутировали, и шомполами пороли, и вешали для устрашения. А потом связались с Антантой, и когда в войну ввязались японцы, англичане, поляки, румыны, гражданская война стала обретать черты отечественной; и выходило, что красные защищали Отечество… Зверствовали и красные. Одна продразверстка чего стоила, доведя до голода некогда процветающие сибирские губернии. И опять крестьяне уходили в партизаны. Но эдакие партизаны в советской историографии получили презрительное название – банды. А суть тех и других была одна: противление жестокой власти.

 

– Кто еще вошел в избранную обойму или места вакантны?

– Назову лишь некоторыхписателей: Алексей Зверев, Глеб Пакулов, Альберт Гурулев, Анатолий Горбунов – самобытные писатели, яркие представители иркутской литературы,  что в старые добрые времена соперничала со столичной.

14 января 2009 года

 

«МНОГО ЗВАНЫХ, ДА МАЛО ИЗБРАННЫХ»

Беседа вторая

 

Судьба литературных журналов довольно печальна. Некогда, в советские времена, не успевала еще типографская краска высохнуть, как журналы расхватывались читающей публикой. Ныне их тиражи мизерные, а интерес нулевой. Не избежал общей участи и журнал «Сибирь», издаваемый Иркутским отделением Союза писателей России. Как рассказывает главный редактор журнала, писатель Анатолий Байбородин, еще несколько лет назад не знали, куда спихнуть отпечатанный тираж, в кабинетах все углы были завалены. Книжная торговля от журнала нос воротила, а если и брала малость, то цены вдвое накручивала, отпугивая и без того немногочисленных читателей.

– Сейчас полегче, – говорит главный редактор – выручает областная библиотека – забирает изрядную часть тиража и рассылает по библиотекам губернии.

 

Спасибо юбилеям

 

– Но вы обороты не сбавляете, так и выходите, как у вас прописано в выходных данных, раз в два месяца, шесть раз в год?

– Сколько денег дают, столько и выходим. В прошлом году выпустили все шесть номеров, как и прописано, а в нынешнем казна дала денег лишь на три номера. Пошли по миру с протянутой рукой: вдруг и на четвертый надыбаем…

 

– А в чем причина таких финансовых колебаний? Может, по нечетным годам денег отваливают больше, чем по четным?

– Дело не в годах, дело в юбилеях. В прошлом году было аж четыре юбилея: Святителя Иннокентия, апостола Сибири и Аляски, Валентина Распутина, Александра Вампилова и, наконец, Иркутской губернии. Юбилейные номера нас и выручили, под них казна и расщедрилась.

 

–  Об этих знаменитых юбилярах столько уже написано, все насквозь изучено, что трудно, наверное, отыскать что-либо новое?

– О святителе Иннокентии, апостоле Сибири и Аляски, изрядно церковных сочинений, а светских мало; но про помянутых писателей-юбиляров – горы текстов, где уйма пустой породы и лишь изредка – золотой песок, а уж самородки можно лишь чудом узреть. Спасаемся тем, что не весь номер заполняем юбилейными материалами. Особенно удачным, мне кажется, получился номер, посвященный Святителю Иннокентию. Тема православия мне близка, поскольку худо-бедно – прихожанин Михайло-Архангельского (Харлампиевского) храма; мой духовный наставник – протоиерей Евгений Старцев, настоятель сего храма, с которым мы лет десять издавали «Иркутский Кремль», православный, историко-краеведческий, художественный альманах. Возглавив журнал «Сибирь», я старался усилить православно-историческую тему в сем издании. Некоторым писателям это поначалу не нравилось, но, кажется, удалось убедить. В номер о Святителе Иннокентии органично вошел очерк уже покойной журналистки Надежды Зинченко «Алтарник». В очерке сложная судьба человека, прошедшего еще мальчишкой немецкий плен, а по возвращению на родину еще и отечественный ГУЛАГ. Другой бы сломался, а наш герой выстоял, закончил институт и дорос до должности главного инженера в одной из стройорганизаций Усть-Илимска. Был глубоко верующим человеком и на закате жизни служил в церкви алтарником. В этом же номере – путевой дневник уже помянутого протоиерей Евгения Старцев «По стезе святителя Иннокентия, апостола Сибири и Аляски. Два крестных хода в Русскую Америку», и очерк Александра Шарунова «Православное миссионерство среди бурят острова Ольхон». А открыли мы номер акафистом святителю Иннокентию.

 

– Но это же церковный текст, сложный для восприятия...

– Ничего подобного, акафисты – тоже поэзия, но в отличии от мирской, божественная… Помянутый протоирей Евгений Старцев, бывало, говаривал писателям: почитайте псалмы Давида, и Шекспир померкнет… В Иннокентьевском номере «Сибири» мы напечатали и поэму «Чудесная лампада» – воистину чудесное народно-православное сочинение, кое в рукописном виде передали мне прихожане Знаменского собора. Сюжет поэмы напоминает легенду о разбойнике Кудеяре, у коего однажды «совесть Господь пробудил», и полвека в отшельничестве, суровом постничестве каялся разбойник, и однажды Господь простил его прегрешения.

 

Зрелость молодости не помеха

 

– Хотя журнал региональный, он, как я заметил, предоставляет свои страницы и авторам иногородним. Чем это вызвано: скудостью талантливых произведений местных авторов?

– Разумеется, в первую очередь мы печатаем произведения иркутских писателей, но… лишь достойные публикации по идейно-художественному уровню. А коль подобные произведения не создаются ежемесячно, то мы печатаем и талантливые сочинения писателей, известных на всю Россию, чтобы иркутский читатель знакомился с высокими образцами современной русской поэзии и прозы. Если же печатать все подряд, что сочинят здешние авторы, то можно превратить «Сибирь» в провинциальный, мелкотравчатый журнальчик.  Из иркутских писателей, ныне здравствующих и почивших, которых мы печатали в прошлых номерах, я бы выделил следующих: Алексей Зверев, Глеб Пакулов, Олег Слободчиков, Надежда Калиниченко – «Проза»;  Анатолий Горбунов, Михаил Трофимов, Валентина Сидоренко, Василий Забелло, Геннадий Гайда, Владимир Скиф, Анатолий Змиевский, Ростислав Филиппов, Виктор Соколов, Василий Козлов, Петр Реутский  – «Поэзия»; Надежда Тендитник, Валерий Хайрюзов, Валентина  Семенова, Андрей Антипин – «Критика». Возглавив журнал, я создал новый раздел «Радоница», посвященный талантливым писателям, покинувшим сей суетный мир. В «Радонице» мы напечатали статьи Альберта Гурулева о Валентине Распутине, Григория Сосновского об Анатолии Горбунове, Владимира Скифа о Геннадии Гайде, Василия Козлова о Ростиславе Филиппове. Из писателей не иркутян, коих мы опубликовали в журнале, я бы назвал следующих: Владимир Крупин, Дмитрий Воронин, Александр Богатырев – «Проза»; Николай Зиновьев, Мария Аввакумова, Валерий Хатюшин, Анатолий Аврутин, Сергей Чепров, Нина Ягодинцева, Александр Щербаков – «Поэзия»; Владимир Крупин (О Солженицыне), Анатолий Заболоцкий (о Василии Белове) – «Критика»; Юрий Похабов («Хула и слава Ивана Похабова, или Штрихи к портрету одного из отцов-основателей Иркутска»), Лидия Довыденко («Мой светлый горячий Донбасс»), Борис Башилов (критическая статья о Сперанском – «Скрижали истории»; Владимир Личутин (статьи о Б.Шергине и В.Распутине), Дмитрий Ермаков («Встречи с Беловым) – «Радоница». В ближайших номерах думаю напечатать талантливую прозу трех Михаилов, трех редакторов губернских журналов: Тарковский – «Енисей», Щукин – «Сибирские огни», Попов – «Двина».

 

– Кому из иркутских писателей отдаешь предпочтение?

– Старым мастерам… А их с каждым годом все меньше и меньше. Из былой «Иркутской стенки» остался лишь Альберт Гурулев, истинный художник слова. Но возраст и зрелость – это еще не пропуск в журнал. Верно сказано: много званых, да мало избранных…  И художественное мастерство не первично в отборе рукописей, ибо есть искусство от искуса лукавого, что может быть и мастерским, есть и от Бога, что всегда благолепно, если имя Бога не треплется всуе писателями, не обретшими Бога в душе…

 

– При таком подходе молодым авторам, пожалуй, трудновато пробиться в журнал?

– Были бы таланты, а места им в журнале всегда найдется. Вот только не густо их, хотя за последнюю четверть века губернские писательские организации выросли вдвое и втрое, а молодых дарований мало. И тем не менее, в последние годы литературную известность в России обрел Андрей Антипин, паренек из Усть-Кутского села, которого открыл еще поэт Василий Козлов, будучи редактором журнала «Сибирь». Удивительно, живет человек  в глухоманном селе, а пишет так, что весьма скупой на похвалы журнал «Наш современник» дважды вручал ему журнальную премию за его публикации, а «Литературная газета» наградила премией «Золотой Дельвиг», а потом была и премия Гончарова…

 

– Кстати, а как живет ваш цех поэтов? Или поэзия в наше суровое время умерла?

– Нет, народ русский, даже и голодный, холодный, повально пишет стихи; и ныне, в столь прагматические буржуйские времена, поэтов, как ни странно, еще больше, чем в советскую эпоху… Три четверти членов нашей писательской организации – поэты, и в основном сударыни… Иркутская поэзия изрядно пострадала, когда, Царствие Небесное, ушли в мир иной талантливые поэты Виктор Соколов, Геннадий Гайда, Ростислав Филиппов, Анатолий Горбунов, истинно русский народный поэт, созвучный Есенину, Клюеву, Васильеву, Рубцову и Тряпкину.

 

– Редакторство отразилось на личном творчестве?

– Я попутно заведую отделом критики и публицистики и по мере сил помогаю тянуть этот воз. Завершил очерки цикл очерков о народной этике и эстетике, о иркутских писателях и художниках: об Алексее Звереве, Глебе Пакулове, Анатолии Горбунове, Владимире Лапине, Владимире Кузмине, Анатолии Костовском и других… Хотя с уходом выдающегося публициста Валентина Распутина с публицистикой туго, редкий писатель владеет сим литературным жанром.

 

А в сумочке поселились пародии

 

– За год твоей работы в качестве главреда что-то изменилось в журнале?

– Появились новые рубрики. Я уже поминал «Скрижали истории», «Радуницу», а потом – «События», где ведаем о том, что славного случилось в иркутском писательском содружестве. Добавили еще большой раздел «Книжная лавка», где извещаем о новых книгах прибайкальских писателей, печатаем аннотации. Родился и оригинальный раздел «Сумочка к ребру».

 

– Весьма странное название.

– Это строчка из Вампиловского рассказа о поэте-графомане… В «сумочке» же печатаем пародии, а «сумочку» набивает пародиями Юрий Баранов, председатель Иркутской писательской организации. А коль пишут стихи все кому не лень, то пародисту сырья вдосталь.

 

– Я смотрю, журнал стал более красочным, с цветными репродукциями.

– Когда я принял «Сибирь», то решил делать цветные вклейки в журнал, где печатаем репродукции картин талантливых иркутских художников, как правило, юбиляров. В прошлом году представили живопись Владимира Тетенькина, Александра Москвитина, Сергея Казанцева, Юрия Карнаухова, Дмитрия Лысякова, Филиппа Москвитина. В первом номере нынешнего года почтили память Анатолия Костовского, напечатали двенадцать репродукции с картин сего истинного русского, истинно народного живописца. В ближайших номерах «Сибири» думаем представить живопись почивших художников Андрея Рубцова, Владимира Лапина, Валерия Чевелева, а так же здравствующих живописцов Владимира Кузьмина и Геннадия Шихалева.

 

Что год грядущий нам готовит

 

– А какие виды на будущий год? Ожидаются спасительницы-юбилеи?

– Не знаю, как губернатор и градоначальник на то посмотрят, но Иркутская губерния, считаю, просто обязанашироко и торжественно отметить юбилей Иркутского губернатора графа Николая Николаевича Муравьева-Амурского. Великий сын русского народа, благодаря которому Китай вынужден был подписать Айгунский договор, и России были возвращены приамурские земли, отторгнутые цинским правительством в 1689 году. Дальний Восток стал русским…За четырнадцать лет своего генерал-губернаторства граф Муравьев-Амурский руководил тремя сплавами по Амуру, основав с благословения святителя Иннокентия, апостола Сибири и Аляски, города Благовещенск, Хабаровск, Владивосток. А его борьба со взяточничеством, лихоимством и казнокрадством вошла русскую историю, и столь злободневна при нынешнем разгуле коррупции и мошенничества… И в Благовещенске, и в Хабаровске, а особо во Владивостоке высоко чтят память великого сына России, дивные мемориалы воздвигли на берегах батюшки-Амура. Во Владивосток из Францииперевезли прах графа Муравьева-Амурского и в звучании маршей, в сопровождении воинского эскорта на пушечном лафете провезли прах по центру города к бухте Золотой Рог и перезахоронили. Ныне здесь величавый памятник герою России, и лишь в Иркутске, откуда Николай Николаевич правил Восточной Сибирью и Дальним Востоком, даже захудалого памятника не воздвигли. Уповаю лишь на то, что в грядущем, юбилейном году иркутские власти очнутся и почтут память великого сына России, иркутского генерал-губернатор Муравьева-Амурского.

 

– Есть что-то интересного в редакционном портфеле?

– В разделе «Скрижали истории» будем печатать очерки и статьи о выше помянутом генерал-губернаторе Николае Муравьеве-Амурском. В разделе «Святому святое» – вещее слово митрополита Иркутского и Ангарского Вадима о русских погостах. В портфеле изрядно лирики, о чем поведал бы заведующий отделом поэзии журнала Владимир Скиф, а в отделе прозы, коим заведует Светлана Зубакова, кроме иркутских писателей, есть и сочинения Михаила Попова, Михаила Щукина, Михаила Тарковского, Сергея Козлова и других, пока еще маловедомых, литераторов. Для раздела «Скрижали истории» есть статьи доктора исторических наук Дмитрия Володихина, писателя Олега Слободчикова; а для раздела «Публицистика» есть статья Виктора Коняева о русской речи. Журнальный портфель непредсказуем: вдруг завтра некие пока нам неведомые сочинители пришлют в «Сибирь» повести, рассказы, очерки, кои мы за честь почтем срочно опубликовать, потеснив некую заурядь.

26 сентября 2018