Дмитрий СУРОВИКИН. АНАЛОГИИ. Журнал «ДОН», №1-3, 2018

 

Дмитрий СУРОВИКИН

АНАЛОГИИ

Журнал «ДОН», №1-3, 2018

 

Нынешний год – год 200-летия со дня рождения Ивана Сергеевича Тургенева. О его первом крупном произведении в этом номере журнала под рубрикой «Прочтение классики» статья Аллы Новиковой-Строгановой (г.Орёл) «Евангельская концепция романа «Рудин». В заключение автор приходит, увы, к печальному выводу:

«Первый тургеневский роман явился в какой-то мере самопредсказанием. Писатель словно предчувствовал собственную скитальческую судьбу «на краю чужого гнезда», кончину на чужбине, во Франции, вдали от Родины, от своего родового имения – «дворянского гнезда». Незадолго до смерти он передал прощальный поклон родным местам через своего друга, поэта Якова Петровича Полонского, будучи не в силах сам поклониться своим любимым «дому, саду дубу, родине», которую ему уже не суждено было увидеть».

А открывается журнальная книжка стихотворной подборкой Валерия Дударева (г.Москва) «Вековые образа». Поэт проецирует движение своей души на внешний мир:

В последней надежде

душа встрепенётся

И вспомнит…

Не знаю о ком.

И что-то простится,

и кто-то вернётся,

А кто-то помашет платком

 

Щемящие строки о личном есть одновременно и о каждом из нас, переживших страшную трагедию – распад великой Родины. Но здесь не просто сожаление, а горечь поминания своего отца-фронтовика наравне с разрушенным государством.

Сгорают звёзды, люди, царства…

Испепеляющий конец! –

И нет на свете государства,

В котором умер мой отец.

И словно он в сороковые

И не выигрывал войну –

Так быстро справили живые

Себе отдельную страну

 

Повесть Вячеслава Сухнева (г.Москва) точна по названию – «Пустота». Разбираются литературные дела. В центре повествования писательская личность с твёрдо поставленной целью и железным характером. Желание одно – утвердиться во что бы то ни стало среди себе подобных. Узнаваемы гротескно выписанные персонажи, на грустные размышления наводят нравы распиаренных «властителей дум». Действие захватывает перестроечные годы, но в основном происходит сейчас, в наши «благословенные» времена.

Стихи Владимира Алейникова (п.Коктебель) объединены в некий свод под символическим названием «Встать под русской звездой».

И вновь на Восток потянулись мосты,

В степях зазвенели оковы –

Но древние реки давно не чисты,

Моря до сих пор нездоровы.

И негде, пожалуй, коней напоить

Безумцам, что жаждут упорно

Громаду страны на куски раскроить

И распрей раскаливать горны.

 

Это строки не ура-патриотизм, это глубинное, из-под самого сердца. Собственно, как и всё, что пишет Алейников, пожалуй, сегодня один из значительных поэтов, чья преданность слову поразительна и достойна всяческого уважения.

Чтобы жгучей соли хватило нам

До скончанья века сего на всех,

Не хоромы, братья, нужны, а храм,

Где бы общий мы отмолили грех.

Целованьем царским не всяк велик,

Толкованьем книжным не всяк спасён –

И не ворон там пировать привык,

Где проходит осторонь вещий сон.

То не ветер сызнова крепнет, шал,

То не вечер засветло вдруг пришёл –

Небосвод высок и надменно-ал,

А земле пора отдохнуть от зол.

 

Повесть Сергея Германа «Контракт» написана от первого лица, а в конце под текстом указано Пятигорск – Грозный – Бонн. Кажется, ещё никто не писал с такой достоверностью о происходившем в Чечне. Повесть о многом, но более всего об узах товарищества, если вспомнить гоголевскую аксиому.

И как же горек неразрешимый вопрос героя повести!

 «Ровно через месяц мне пришло письмо, что ребята подорвались на фугасе.

Вот и всё.

С тех пор я часто задаю себе вопрос: зачем?

Ни тогда, ни сейчас я не могу на него ответить».

И так же мучителен своей безысходностью «Эпилог» повествования!

«...все мои сны одинаково бесконечны и страшнее яви. Потому что в них я вижу лица людей, навсегда оставленных там. Серое чеченское небо, липкую рыжую грязь и кровь.

Я ненавижу свои руки, себя, всех тех, допустивших возможность убивать безнаказанно. Я хочу вырваться из кровавого человеческого месива в беззвучную тишину, в тихие поля, в леса...

Но я знаю твёрдо, что уже никуда не вырвусь. Моё прошлое навсегда останется со мной... И я живу с подстреленной душою».

От стихов Татьяны Щербининой из архангельского Северодвинска веет дыханием Русского Севера. Места суровые, но – какой там тёплый «берег турецкий, чужая земля»! – роднее их нет. И в подборке «Роза метелей» эта мысль заглавная.

Можно сменить аватарку, призвание, имя,

родину выбрать с удобствами на планете,

памяти файлы стереть, заменить другими,

но куда ты денешь вот этот ветер?

Всю эту хмарь, угрюмую нежность утра,

запах болота и моря, зовущий запах…

Где бы ты ни был, тебе всегда неуютно,

ветер – по умолчанию – северо-запад.

 

Под рубрикой «Другие берега» идут два рассказа иностранных авторов: «Тилбюри» исландца Тораринни Эльдъяртни (перевод Натальи Демидовой) и «Грустный телевизор» Софьи Агачер (г.Чикаго, США).

Валерий Румянцев (г.Сочи) делится с читателем горестными заметками «Поэзия болеет, но не умирает». Он вчитывается в рифмованные произведения на страницах «толстых» журналов и делает свои нелицеприятные выводы.

«Мы – русские, более того, мы – казаки!» – название статьи Людмилы Скатовой (г.Псков). Публикация приурочена к 100-летию расформирования III Кавалерийского корпуса и основана на значительном архивном материале. Ценность ещё в том, что легко проводятся аналогии между событиями столетней давности, когда «свобода», посеяв смуту, принесла столько несчастий на русскую землю, и нашими изменчивыми днями. Выводы из этой статьи под рубрикой «Беда свободы» делайте сами.

Завершает номер традиционный раздел «Журнал-читатель».