Иван КАТКОВ. НАД ГНЕЗДОМ СИНИЦЫ. Рассказ

 

Иван КАТКОВ

НАД ГНЕЗДОМ СИНИЦЫ

Рассказ

 

Больше двух месяцев я сидел без работы. Каждое утро просыпался от недовольного бормотания жены.

– У всех мужики как мужики, — доносился ее сонный голос из кухни, — один этот — дармоед несчастный.

Я не обижался. Она была права. Я нигде не задерживался больше чем на полгода. Шесть месяцев — это мой предел. Нормальная история для дебошира, прогульщика или пьяницы. Но я не прогуливал, выпивал редко, а уж дебошир был совсем никудышный. Я пережил сокращение штата, служебное несоответствие, истечение срока договора. Много чего, всего и не упомнишь.

– Все, хватит вылёживаться! — однажды заявила Маринка.

Она недобро приблизилась ко мне и кинула на стол огрызок тетрадного листа с телефонным номером.

– Что это? — спросил я.

– Чтобы завтра с утра позвонил. Компания «Синицы». Они мясом торгуют и пельмени производят. Им, вроде как, пиарщик нужен...

 

***

Через пару дней меня пригласили на собеседование. Я сел в маршрутку и доехал до площади Революции. Затем прошел вниз по улице и оказался у синего двухэтажного здания, огороженного кирпичным забором. Из ворот выезжала «ГАЗель» с надписью «ООО Синицы» на фургоне-холодильнике.

– Куда? — спросил толстый охранник на проходной.

– На собеседование, — нагнувшись к стеклянному окошку, ответил я.

– Паспорт.

Он быстро записал мои данные в потрепанный журнал.

– Второй этаж, — охранник вернул паспорт и открыл турникет.

 

Поднявшись по крутой металлической лестнице, я отыскал отдел кадров. Красотка в голубых джинсах всучила мне какие-то листки и усадила за столик в коридоре. Это оказался тест на IQ.

– Отвечайте, через полчаса подойду.

Я полистал сшитые степлером страницы. Сорок заданий. Одно веселей другого. Особенно порадовало: «Если бы я мог жить нормальной половой жизнью, то…», или «если бы я не страдал психическими отклонениями, то...».

Наспех ответив, я отложил тест.

У двери отдела кадров увидел плакат, неумело нарисованный акварелью. Желтобрюхая синица на заснеженной еловой ветке. Символ компании. Креативно.

Подошла девушка.

– Вы закончили?

– Да. Вот, возьмите, — я протянул листы.

– Хорошо. Теперь пройдите прямо по коридору и подождите директора в приемной.

 

В приемной на облезлом кожаном диване сидели двое. Молодой парень с жидкой бородкой и полная женщина лет сорока. Пигалица-секретарша сновала из приемной в коридор с трубкой радиотелефона в руке. Я присел на стул у двери директорского кабинета.

Начальница явилась только через час. Высокая, с широкими мужскими плечами и короткой стрижкой. На ней были сиреневые лосины, вязаный балахон до колен и меховая горжетка на плечах. По-моему, именно так должна была выглядеть Салтычиха. Помещица-садистка, убившая в восемнадцатом веке несколько десятков крепостных. Я вошел в кабинет. Ольга Викторовна сидела в высоком кресле за длинным Т-образным столом. Я устроился слева от нее.

– Интересное у вас резюме, Кирилл, — сказала она, разглядывая листы.

Я молчал.

– Очень интересное... Значит, вы работали экскурсоводом, помощником токаря, курьером, журналистом, та-а-ак, что еще... продавцом, почтальоном, копирайтером... Господи, даже уборщиком поработали?

– Да, мыл унитазы в спортклубе.

Мысленно я уже вернулся домой и получил от Марины по шапке.

– Ну ладно, — директриса отложила мое резюме, — мы вам позвоним.

Я раскланялся и вышел из кабинета.

 

 ***

В понедельник я был в офисе. Он оказался довольно просторным. Пластиковые жалюзи, компьютеры, сканеры-принтеры, на шкафчике микроволновка с электрическим чайником, под потолком кондиционер.

В офисе работали трое. Невзрачный мужичок лет сорока, блондинка в прозрачной блузке, и парень с бородкой.

– Ребята, знакомьтесь, — сказала секретарша, — это наш новый пиар-менеджер Кирилл.

– Очень приятно, — вяло отозвались мужичок и блондинка.

Парень откупился коротким кивком.

Секретарша подошла к столу блондинки:

– Наш менеджер по закупкам Анна, а Сергей Олегович и Дмитрий — менеджеры по продажам. Кстати, у Димы сегодня тоже первый день.

Парень равнодушно глянул на меня поверх монитора.

 

***

Прошла неделя. Я писал статьи и пресс-релизы. Темы получал от начальницы по электронной почте. Вообще, Салтычиха редко появлялась в офисе, предпочитая контролировать нас удаленно. Ежедневно мы строчили отчеты о проделанной работе, расписанные едва ли не поминутно. В конце дня каждый работник был обязан предоставить свою рукопись секретарше. А та опускала бумажку в небольшой контейнер. Вижу, как жадно вытряхивала Ольга Викторовна внутренности пластикового сосуда на свой стол.

Однако самое подлое, что нам приходилось делать, так это стучать на своих коллег. Доносы друг на друга всячески поощрялись, а уклонистов ждал выговор. Чтобы избежать вызова на ковер, я не закладывал сослуживцев, а сочинял невинные байки. Например: «Сергей Олегович забыл прикрыть дверь в офис, и сквозняком мне надуло спину».

 

***

Я стал общаться с Димой. С другими сотрудниками держал дистанцию. Да и они не страдали от недостатка моего внимания. Дима только отслужил в армии, занимался тяжелой атлетикой и, несмотря на молодые годы, уже успел развестись. Я рассказывал ему о Хармсе, а он называл меня дрищем, и тянул в тренажерный зал.

В пятницу, после обеда, в офис заглянула секретарша.

– Для всех напоминаю — в пять собрание, — сказала она.

– Зашибись, — вполголоса проговорил Дима.

 

На собрании присутствовали мастера производства, главный инженер по фамилии Зяблик, девчонки из бухгалтерии и наш офис. Все расселись за круглым столом и тихо переговаривались. Аня раскрыла косметичку и стала подкрашивать ресницы. Пришла Ольга Викторовна. На плечах горжетка, на согнутом локте — кожаная сумочка. Салтычиха вынула из сумочки небольшую бронзовую статуэтку синицы, трижды поцеловала в клюв и поставила на стол. После этого опустилась в кресло.

– Этим я, по-вашему, должна заниматься? Да, Павел Алексеич?

– Виноват, — пробубнил Зяблик.

– Чтобы в следующий раз тотем был на месте!

– Хорошо, Ольга Викторовна.

Мы с Димой удивленно переглянулись.

Сначала все было нормально. Говорили о делах компании. Салтычиха давала наставления мастерам и менеджерам. Отчитывала Сергея Олеговича за низкие продажи. Потом начался дурдом. Ольга Викторовна поднялась, взяла статуэтку, и на ладонях подняла ее над головой. Закатив глаза, она монотонно запричитала:

 Птица-синица,

 К небу лети.

 Птица-синица,

 Продажи подними.

 Птица-синица,

 Долги забери.

 Птица-синица,

 Врагов прогони.

 

Опустив головы, паства глухо повторяла заклинание. Зяблик отбивал ритм ладонью по столу. Голос Ольги Викторовны становился все громче и громче. Темп ускорился, вскоре нельзя было разобрать слов.

Спрятав лицо в ладонях, Дима еле сдерживался от смеха. Я пожалел, что так далеко сел от выхода.

Потом все стихло, секретарша взяла со стола пульт и направила на проигрыватель в углу. Заиграла странная музыка. Это были индийские мотивы с электронными сэмплами. Работники постепенно выходили из транса, открывали глаза. Ольга Викторовна стала приближаться к своим адептам и прикладывать статуэтку к их головам. Затем бронзовая синица касалась левого и правого плеча. Когда дошла очередь до Димы, он попытался увернуться.

– Не нарушайте гармонию, юноша! — строго проговорила начальница.

 

После ритуала все громко аплодировали. А секретарша ходила с тюбиком и чем-то вонючим мазала лбы сотрудников.

– Диман, — сказал я на улице, вытирая лоб носовым платком, — что за ерунда здесь происходит?! Блин, да они же все конченые психи! Валить надо отсюда!

– Что поделать, — усмехнулся он, — корпоративная шиза. И такое бывает. Давай до зарплаты дотянем, а там видно будет.

Дима потер лоб и поднес пальцы к носу:

– Слушай, а тебе не кажется, что нас измазали птичьим дерьмом?

 

***

Подкралось время аванса.

– Ну что, обмоем? — сказал Дима, выходя из бухгалтерии и убирая деньги в кошелек.

– Да я, вообще-то, не пью.

– Я, что ли, пью. Пузырек раздавим и разбежимся.

Зашли в супермаркет, купили водки и закуски. Расположились на лавочке в соседнем дворе.

Я быстро напился. Пытаясь закурить, то и дело ронял сигареты на асфальт. Коллега мой тоже захмелел, но еще держался.

Когда стемнело, Дима вызвал такси и мы, рассудку вопреки, наперекор стихиям, отправились к нему. Жил он в другом конце города, в спальном районе. Притормозили у подвальчика с сияющей вывеской «Грог». Дима выбрался из такси, забежал в магазин. Вернулся через минуту с четырьмя бутылками водки и трехлитровым снарядом пива.

– Куда? — простонал я.

– Не хочешь — не пей. Поехали, шеф.

 

Втиснулись в крохотную хрущевскую кухоньку. Газовая колонка советских времен с выцветшими наклейками от жвачки, грязные тарелки в пожелтевшей раковине, на плите закоптившаяся кастрюля. Пахло чем-то протухшим. Я открыл форточку и присел на табурет. Дима уговорил меня выпить пару стопок.

– Ты единственный адекватный человек в офисе, — говорил он, вливая в себя огонь-воду, — все остальные либо сволочи, либо на голову присевшие. Анька — дура набитая, Сергей Олегович — тюфяк, о Зяблике я вообще молчу. Все выслуживаются, друг на друга стучат. Короче, мрак. Да еще и ритуалы эти шизоидные...

Я прошел в комнату и завалился на диван. Но уснуть удалось только под утро. Ночью у Димы малость съехала фуражка.

– Отойдите!!! Умоляю, отойдите!!! Я сам!!! Я сам!!! — раздавался его пьяный рев.

Потом он стал звать кого-то на помощь, ползая по-пластунски в коридоре.

 

– Подъем, боец, на работу пора! — услышал я с утра бодрый армейский клич.

По телевизору шла программа «НТВ утром». Рыжая ведущая с идиотской улыбкой рассказывала о том, какие трудности поджидают сегодня "водолеев". В комнате был только диван, телевизор, напольные весы и две гири.

Дима оделся, убрал недопитую бутылку в спортивную сумку и вызвал такси. Затем глотнул пива из баллона и тоже спрятал в сумку.

 

***

В офис прибыли на час раньше. Охранник на проходной долго и недоверчиво всматривался в наши лица, но пропустил.

– Время еще есть, в переговорной зависнем, — сказал Дима, поднимаясь по лестнице. В сумке колыхались бутылки.

Мы вошли в зал переговоров и сели за стол. Дима достал водку и хлебнул из горлышка.

– Будешь?

– Не, неохота.

– Ну и зря.

В переговорную заглянула секретарша. Дима успел спрятать бутылку под стол.

– А че это вы тут делаете в такую рань? — улыбаясь, спросила она.

– Заходи, Наташ, не стесняйся, — привстал Дима, — давай, иди ко мне, я твою попку помну.

– Вот придурки, — фыркнула секретарша и захлопнула дверь.

– Ну всё, теперь нас уволят, — сказал я.

– Меня? Ага, щас. Ну уволят, а кто тогда их вонючий фарш продавать будет?! Олегыч, что ли? Этот балбес?! Не смеши.

Потом Дима спустился на производство и стал обниматься с перепуганными обвальщицами. Предлагал выпить на брудершафт главному инженеру. Расцеловал уборщицу тетю Инну. Та покраснела и раскудахталась:

– Ух ты, бог мой! Ух ты, бог мой!

До проходной нас довел начальник службы безопасности. Худощавый усатый дядька, майор в отставке.

– Подонки, — процедил Дима, когда мы оказались за воротами. — Ну ладно, черт с ними, с уродами, пойдем выпьем.

– Ты вообще нормальный, нет?! Какого хрена ты на производство- то поперся?! Черт, что я теперь Маринке скажу?!

– Скажи, что послал эту шарагу куда подальше.

– Идиот!

Я закурил и пошел к автобусной остановке. Как раз подъезжала моя маршрутка. Опустившись на заднее сиденье, я заплатил за проезд. В окно увидел, как Дима перебежал дорогу и нетвердо зашагал в сторону супермаркета. Заметив меня, он поднял руку и показал знак «виктори».

 

***

Дома я осушил литровую банку молока, разделся, лег на кровать, и сразу уснул. Вечером, когда Марина вернулась с работы, был скандал. Новость о моем увольнении привела ее в ярость.

– Урод! Скотина! Даже месяца не продержался, тварина! — кричала она, бросив в прихожей пакет с продуктами.

 

***

На следующее утро я проснулся от телефонного звонка. Глянул на экран, звонил Дима.

– Кирилл, привет. Мне сейчас Ольга Викторовна звонила. Короче, к двум нам нужно в офис подъехать.

– О как, — поднялся с кровати я, — а зачем?

– Огребать будем, вот зачем.

 

 Вошли в приемную.

– Наташ, — сказал Дима, — прошу прощения за вчерашнее.

Секретарша промолчала.

Ждали минут десять. Дима нервно теребил металлический браслет на часах. Из кабинета начальницы вышел Сергей Олегович. Улыбнувшись, он поздоровался с нами за руку.

– Можете заходить, — разрешила Наташа.

 

Поднялись с дивана и прошли в кабинет. Выслушав наши корявые объяснения, Ольга Викторовна спросила:

– Вы что, алкоголики?

– Нет, — ответил я, — ни в коем случае.

– Просто так вышло. Случайно, — добавил мой собутыльник.

Она вздохнула, сняла телефонную трубку, и надавила на кнопку:

– Наташ, через пять минут собери всех в переговорной.

«Сейчас устроит публичную расправу», — подумал я.

Ольга Викторовна вернула трубку на «базу» и проговорила:

– Просите прощения у коллектива, и мы все дружно забываем о вчерашнем дне.

Я облегченно выдохнул.

– Я же говорил, не уволят… — сказал Дима в коридоре.

 

***

Суровые будни затянули свою скучную балладу. Я в поте лица «пиарил», Дима продавал, Аня доламывала оргтехнику. Ритуалы с бронзовой синицей проводились каждую пятницу. Но я привык. Скажу больше, я втянулся. С нетерпением ждал конца недели, чтобы снова погрузиться в коллективный транс. Это расслабляло и наполняло энергией. Внутри поднималась волна счастья. Как в детстве. Я даже придумал свое фирменное движение. Сцепив руки за головой, вращал корпусом вправо-влево. Для меня это было что-то вроде релаксирующей игры. Но сотрудники, я думаю, относились к ритуалу со всей серьезностью. Только Дима все никак не въезжал. Сидел и, опустив голову, бормотал заклинание. Даже не бормотал, а беззвучно шевелил губами.

 

***

После новогодних праздников мне предстояло съездить в Питер на трехдневный семинар. Семинар назывался «Основы практического пиара». Вести его должен был модный «пиармэн» по фамилии Мигин. Денег выдали в обрез. Чтобы сэкономить на гостинице, я решил остановиться у старшего брата. Отыскал его номер, позвонил.

– Конечно приючу, братишка! — радостно кричал он в трубку, — ё-моё, как я рад тебя слышать!

 

Я доехал до вокзала и купил билет на проходящий поезд из Уфы.

 

***

В плацкарте было душно и воняло чем-то прелым. Я загнал сумку под нижнюю полку, снял куртку и потянулся к форточке. Но тут же услышал недовольные женские возгласы. В вагоне ехали дети, они могли простудиться. Напротив меня, с книгой в руках, сидел молодой парень. Ежик черных волос, широкие скулы, маленькие с прищуром глаза. Представился Русланом. Он ехал к своей возлюбленной в Ярославль. Позже выяснилось, что Руслан религиозный фанатик. Когда я отправился покурить в тамбур, Руслан покачал головой и погрозил пальцем:

– Бросал бы ты это дело. Когда выпускаешь дым, становишься похожим на дьявола.

«Ну все, — подумал я, — началась плацкартная проповедь».

Покурив, я вернулся в натопленный до одурения вагон.

– Сексуальные связи до брака — это блуд, — заявил мой попутчик, увидев в журнале на столике полуголую девицу, — а блуд от дьявола.

Мимо прошел высокий, голый по торс парень с вафельным полотенцем на шее.

– А сам-то ты женат? — спросил я, глотнув минералки из пластиковой бутылки.

– Пока что нет, но хочу сделать предложение, — радостно сообщил он. — Мы с Ириной долго общались в сети, на православном форуме.

– Так ты не видел ее, что ли?

– Почему не видел, фотки присылала. Мы хоть и верующие, но не ретрограды, идем в ногу со временем.

– А, ну тогда молодцы, поздравляю.

Проползли мимо какого-то полустанка с кирпичной постройкой и ржавым покосившемся ограждением.

Руслан признался, что раньше был мусульманином, но отрекся от веры. О причинах умолчал, ловко соскочив на другую тему. Взахлеб рассказывал о боге и христианском смирении. Потом стал впаривать какие-то брошюры. Чтобы отвязался, я, не глядя, сунул их в карман и забрался на верхнюю полку. Не смотря на это, Руслан продолжил свою проповедь. Говорил он теперь сам с собой, обращаясь в пространство.

Раздался громкий смех пожилого башкира. Он снова обыграл свою жену в карты.

 

Прибыли в Ярославль в одиннадцать вечера. Слышались протяжные гудки. Из вокзального громкоговорителя вещал сдавленный женский голос. На платформе суетились редкие встречающие.

 

– Ну что, попутчик, будем прощаться? — проповедник убрал сланцы в сумку-тележку и надел куртку.

– Счастливо, невесте привет, — я пожал его ладонь.

– У тебя все будет хорошо, — пообещал Руслан, — только не забывай молиться.

Волоча за собой сумку, он стал протискиваться к выходу.

Минут через десять поезд тронулся. Свет от фонарей заскользил по стеклам. Вагон мягко покачивался, слышался размеренный перестук колес. Меня сморило в сон.

 

Снилась мне Ольга Викторовна. Она была в образе библейского пророка Моисея. С растрепанной седой бородой, с посохом, в длинном сером хитоне и кожаных сандалиях. Высоко поднимая колени, она скакала вокруг огромной золотой статуи синицы посреди пустыни. Рядом стоял на коленях Зяблик. Он рыдал и хлестал по своей спине плетью с металлическими наконечниками. Спина была лилового цвета, многочисленные сеченые раны кровоточили.

 

***

Брат встретил меня на перроне. Падал мокрый снег. Часы на здании вокзала показывали десять тридцать утра. Люди то и дело задевали меня тяжелыми сумками.

Женя изменился. Пополнел, светлые волосы на макушке заметно поредели. Мы обнялись, и он перехватил у меня сумку.

– Ну чё, — улыбнулся брат, — шмотьё закинем и прогуляемся? Сколько ты уже в Питере-то не был?

– Мне бы душ принять, а то провонял весь в этом скотовозе.

– Ну это само собой.

 

Квартира была просторная, с высокими потолками. Под ногами стелился потертый линолеум с еле различимыми витиеватыми узорами.

Брат что-то бросил в микроволновку и поставил таймер. Я принял ванную, переоделся, прошел в кухню, сел за стол.

На обитой вагонкой стене висел небольшой ЖК телевизор. Показывали «Ежика в тумане». Любимый декадентский мультфильм моего детства.

 

Я отыскал в сумке «цифровик» и мы с братом вышли из дома.

На Дворцовой площади к нам подбежал запыхавшийся толстяк в белом парике под 18 век и лоснящемся камзоле красного бархата. На груди висел бэйджик с надписью «Григорий Орлов». За триста рублей граф предложил сфотографироваться со своей знаменитой спутницей. Екатерина Алексеевна курила в сторонке. На ней была короткая облезлая шубейка и серебристое платье с необъятным подолом. Екатерина улыбнулась нам, хихикнула, и швырнула окурок на сырую брусчатку. Мне показалось, что императрица была пьяна.

– Ну так как? — приставал дотошный самозванец, — всего триста рублей, два снимка за пятьсот, не пожалеете! Не хотите со мной, сфоткайтесь с Екатериной!

– Отвали, — рявкнул брат, — мы коммунисты.

– Понял, — привычно отреагировал граф и поспешил к следующей жертве.

Моложавый азиат в очках снимал на «планшет» Зимний дворец.

 

Побывали в Кунсткамере, в Михайловском дворце, доехали до Исаакиевского собора.

Брат то и дело меня торопил, нервно поглядывая на часы.

 

– Ну что, в Эрмитаж? — сказал я, листая фотографии на фотоаппарате.

– Хм, наивный, да туда не пробьешься. Это надо было с утра очередь занимать.

– Хорошо, твои предложения.

– Да есть одна мыслишка...

Подойдя к остановке, Женя вытянул руку.

Остановилась грязно-белая «десятка». За рулем сидел мужчина, лет шестидесяти, в вязаном свитере с высоким горлом. Брат занял место рядом с водителем, я устроился на заднем сиденье. В салоне было накурено, по «Авторадио» передавали новости.

– Нет, — покачал седой головой водитель, — никогда в этой стране порядка не будет без нормального мужика у штурвала.

– А у вас и кандидат припасен? — язвительно спросил брат.

– Да какой там кандидат! Ты только посмотри на эти хари, сынок! Ворье на ворье кругом. Вот в той же Белоруссии, например, порядок. Что уж они, лучше нас, что ли? Нет, те же славяне, братья. А все потому, что там батька, хозяин. Если кто рыпнется, тут же по лбу получит. Его боятся и уважают. А у нас развели бардак. Свободы захотели, мать их!

 

Приехали на Невский. Женька расплатился, и мы выбрались на холодную промозглую улицу. Где-то в районе Мойки брат заглянул в винный погребок и купил две пластиковые бутылочки белого разливного вина. Одну протянул мне.

– Красное не пью, — объяснил он, — давление.

Отвинтил крышку, слегка стукнул донышком по моей бутылке и сделал большой глоток.

Достал сигареты, закурил.

– Есть тут неподалеку одно местечко душевное, — сказал он, — пиво чешское, живая музыка, зайдем?

– Ну если ненадолго, у меня семинар завтра с утра.

– Как скажешь. Идем.

 

***

Бар уютно гудел. Под потолком лениво вращались лопасти вентилятора. В углу стоял бутафорский байк с логотипом «Harley-Davidson» на бензобаке. На низкой сцене выступали музыканты. Один, с длинными волосами, перебирал струны полуакустической гитары. Другой, бритый наголо и с татуировкой на шее, стоял за диджейским пультом. Получался неплохой синтез электроники и гитарной лирики.

Мы расположились у барной стойки. Бармен в черной майке «Ramones” придвинул к нам два бокала светлого пива и блюдце с соленым арахисом, поменял пепельницу. Мы стукнулись бокалами и сделали по длинному глотку. Я забросил в рот орешек.

 

– Валить тебе надо, Кирюх, из своей клоаки, — сказал Женя, закуривая, — у вас перспектив — ноль. Вот ты сколько получаешь? Если не секрет, конечно.

– Пятнадцать тысяч, — ответил я, вытянув из пачки сигарету.

– Да ты че! У нас вообще таких зарплат нет! Даже бармен вон, и тот, я думаю, тридцатку имеет, и это как минимум. Как ты живешь на эти гроши?

Я пожал плечами. Прикурил от протянутой зажигалки:

– По кабакам не хожу.

– Ой, да причем здесь кабаки, — вздохнул Женя, — ты вообще в курсе, что у нас даже грузчик и тот больше зарабатывает. Гастерам больше платят. А ты в своей деревне копейки считаешь... Разве тебе не обидно? Ты это, давай мозги не канифоль, — он хлопнул меня по плечу, — бери свою Маруню, и приезжайте в Питер. Первое время можете у нас пожить, все равно одна комната пустует.

– Хорошо, Жень, я подумаю.

– Хм, подумает он. Да че тут думать, ноги в руки — и вперед!

Брат вкрутил окурок в пепельницу и заказал еще два пива.

Музыканты заиграли «Linkin Park» песню «Numb». Вокалист довольно сносно вытягивал припев.

Выпили еще по пиву и брат сказал:

– Че-то скучно здесь, может, в клуб рванем?

– А пойдем, — махнул рукой я.

Пиво все-таки дало о себе знать.

 

Вышли из бара. На улице стемнело. В свете фонарей различался падающий снег. Шагали по узкому тротуару. Улица уходила вниз. У металлической двери с мигающей бордовой вывеской «Cherry love club» нас остановила девушка. Высокая блондинка с длинными волосами. Симпатичная, хотя и заметно потасканная.

От холода она приплясывала и прятала подбородок в вязаный шарф, свисающий до колен.

– Добрый вечер, молодые люди. Приглашаем посетить «Черри лав клаб». Вас ждет зажигательное выступление наших лучших танцовщиц, а также...

– Так что же еще нас ждет, красавица? — Женя обнял девушку за талию.

– Много чего, — заулыбалась блондинка.

– Прекрасно. А как зовут красоту?

– Катя, — хихикнула она.

– Вот что, милая Катя, — сказал брат наигранно–серьезным тоном, — мы с удовольствием посетим ваш клуб, но при условии, что вы составите нам компанию.

– Хорошо.

Она высвободилась из Жениных объятий, шагнула к двери и надавила на кнопку звонка. Дверь открыл высокий человек в черном костюме.

– Только я попозже подойду, где-то через полчасика, ладно? — сказала Катя.

– Уговорик, красавица, будем ждать.

Мы вошли внутрь. Двухметровый охранник, гардеробщик по совместительству, принял у нас куртки и скрылся в гардеробе. Через секунду он вышел и закрыл входную дверь на ключ.

– Жень, — сказал я, — может, двинем отсюда, здесь как-то стремно.

– Да нормально все, че ты.

В клубе мы были единственными посетителями.

К нам приблизилась девушка в блузке с глубоким декольте и строгой черной юбке до колен.

– Добрый вечер! Рады вас видеть в «Черри лав клаб»!

– Давайте, показывайте, где тут у вас можно культурно отдохнуть?– потер ладони Женя.

– Пожалуйста, проходите в зал, — улыбаясь, официантка указала на дверной проем со свисающими пластиковыми цепочками.

Отдернули позвякивающую завесу и шагнули в залитое красным светом помещение. Играло приглушенное «Rnb». В центре, на небольшом возвышении, обнимая крепкими бедрами блестящий шест, извивалась девушка со смуглой кожей и красивой высокой грудью. Танцовщица проделывала на шесте немыслимые акробатические пируэты, однако смазливое личико ее оставалось спокойным и сосредоточенным.

Мы уселись на кожаный диван, рядом с низким стеклянным столиком.

– Меню, пожалуйста, — официантка вручила нам папки и, не переставая улыбаться, скороговоркой произнесла:

– Делаете заказ, и получаете в подарок графинчик водки, и, если хотите, наши девушки могут составить вам компанию.

– Конечно хотим, — Женя бросил меню на столик, — значит так, девушка. Принесите нам винца. Белого, полусладкого, но не слишком дорогого. Что еще… шоколад, ну и фруктов каких-нибудь.

– Хорошо, — кивнула официантка и поплыла в сторону бара.

– И графинчик не забудьте, — крикнул Женя.

Смуглянку на шесте сменила худенькая танцовщица, лет семнадцати на вид. Девушка то и дело оступалась на своих высоченных пластиковых каблуках-ходулях.

– Ну ты че приуныл? — закурил брат и положил ногу на ногу, — ты только посмотри, какие веревки перед тобой пляшут.

– Это, конечно, все круто, — ответил я, разглядывая ламинированные страницы меню, — вот только цены здесь адовые. Смотри, самая дешевая бутылка вина — четыре штукаря, офигеть!

– Сколько? Они чё там, вообще с дубу рухнули?! Кирюх, не в службу, а в дружбу, сходи, отмени заказ, а?

Но не успел я подняться, как появилась официантка и, чуть согнув ноги в коленях, стала ловко перемещать вино и фрукты с подноса на столик.

– Девушка, девушка, одну минуту, не торопитесь, — сказал Женя, поднимаясь, — просим прощения, но вы можете все уносить обратно. Мы уходим. Пойдем, Кирюх.

 С пухлого лица официантки моментально слетела казенная улыбка.

– Заказ сначала оплатите, уходят они. С вас шесть четыреста, — отчеканила она визгливым провинциальным говорком.

– Эй, але, притормози, родная, — сказал Женька, — мы ничего не трогали.

– Какая разница, вино-то я уже открыла, — официантка чуть отступила, прижала поднос к груди, словно закрывалась щитом.

– Аривидерчи, — сказал брат и зашагал к выходу. Я за ним.

Охранник, увидев нас, лениво поднялся со стула и прошел в гардероб.

– Артур, — выскочила из-за стойки барменша, — не выпускай их, они счет не оплатили.

Громила вернулся и встал в проходе, скрестив руки на груди.

– Ребят, если вам не нужны проблемы — лучше заплатите, — посоветовала официантка.

– Это у вас будут проблемы, если ваш бык не откроет эту долбаную дверь! — наступал Женя.

– Ты за базаром следи, — прогремел вышибала.

– Платите шесть четыреста и свободны, — сказала официантка.

– Да ну! А тебе не завернуть?! — злобно расхохотался брат.

– Ну ладно, сами напросились, — пригрозила официантка и решительно зашагала прочь.

Из соседнего помещения вышли двое парней. Коротко стриженые, бандитского вида. Один высокий, в синих джинсах и черной майке, другой пониже, в серой камуфляжной форме.

– Че за дела? — спросил «камуфляжный».

– Клиенты в отказ идут, — насмешливо объяснила официантка, — платить не хотят.

Выбежали танцовщицы. Резко пахнуло сладким запахом духов. Чулочки в сеточку, яркая помада, раскрасневшиеся лица в блестках. Поддерживая друг дружку за локотки, девчонки с любопытством наблюдали за происходящим и перешептывались.

– Пацаны, вы не правы, — сказал «камуфляжный».

– Если не правы, вызывайте ментов, — пафосно прикурил брат, — денег нет.

– Пускай тогда друган твой за бабосами съездит, а ты останешься, — сказал бритый, в синих джинсах.

– Правильно, — ткнула в меня пальцем официантка, — пусть бородатый за деньгами сгоняет.

– А вы ниче не попутали, ребят? — заступился брат.

– Слышь, ты ваще штоль не догоняешь?! — заорал «камуфляжный», подойдя к Женьке вплотную, — я же щас тя убью, дурак!

Обстановку разрядила внезапно пришедшая блондинка-зазывала. Та самая, которую брат клеил у входа. Женька расцвел. Сразу же отыскалась банковская карточка, и злополучный заказ был оплачен. Бойцы, как мне показалось, огорченные, заползли обратно в свою подсобку, а мы с братом, с блондинкой Катей и двумя стриптизершами сели за столик. Официантка засияла прежней улыбкой и принесла графинчик водки. Вино, шоколад и фрукты быстро употребили девушки. Брат налегал на водку. Я тоже выпил рюмку, успокоил нервы. «Семнадцатилетняя» стриптизерша, накручивая на палец светлый локон, откинулась на спинку дивана и забросила свои худые, гладкие ножки мне на колени.

 

Пьяный, я сидел рядом со смуглянкой, упираясь локтем в барную стойку. Поглаживал круглое колено девушки и нес какую-то ахинею про Сонечку Мармеладову.

– А можно узнать ваш номер телефона? — растягивая слова, невнятно пробормотал я.

– Мой номер стоит пять тысяч рублей, — ответила танцовщица, прикуривая тонкую сигарету.

– Вот, что и требовалось доказать, — чему-то обрадовался я.

 

Пришел в себя я только на улице. Раннее утро, холод, свет витрин и вывесок, редкие автомобили. Женя стал ловить частника.

– Слушай, у тебя деньги есть?

– Да рублей четыреста осталось, — ответил я.

– Хорошо, доехать хватит. Ты представляешь, меня на сорок рубэнов обули. Барменша, сука, заваливает в джакузи и говорит: «там ваш друг кое-что заказал, расплатиться бы». И это в самый неподходящий момент! Ну ты понимаешь. Короче, отдал ей карточку, чтоб она быстрей свалила, еще и код сказал, дурак.

Притормозила «Дэу Нексия», мы загрузились в машину.

 

***

Уснул я в шесть утра, а уже в девять, жадно глотая минералку, ехал на семинар. Тошнило, болела голова. Мой батя съедал с бодуна сразу две упаковки аскорбиновой кислоты с глюкозой. Мне надо было срочно найти какой-нибудь аптечный киоск и воспользоваться отцовским опытом. Маршрутка была переполнена, но я успел занять освободившееся место. Передо мной восседали две женщины в одинаковых меховых шапках.

– Нет, я вообще не понимаю, как она живет, — сокрушалась сидящая у окна, — ведь трое детей и ни одного мужа.

 

В небольшую аудиторию коммерческого института набилось человек тридцать. Люди самых разных формаций и возрастов. От модно–небрежных очкастых хипстеров, до солидных лысеющих дядек в белых рубашках и пиджаках. Я сел за третью с конца парту, дожевал аскорбинку, запил купленным в холле кофе. Мой сосед, парень в серой толстовке с капюшоном, снимал на смартфон выступление гуру.

Я достал блокнот с ручкой.

– Зачетный дядька. Харизматичный, правда? — сказал парень и посмотрел на меня.

Я кивнул.

Мигин рисовал маркером на доске хитрые схемы и делал корявые пометки. Это был невысокий, лет сорока-сорока пяти мужчина, с легкой небритостью и густой седеющей шевелюрой. Говорил он медленно и обстоятельно, словно обдумывал каждое слово. На меня это действовало усыпляюще. Я выскользнул из аудитории и прошел в туалет. Поплескал на лицо холодной водой. Затем спустился в холл и купил в автомате кофе.

Когда я поднимался по лестнице, позвонил Дима. Судя по голосу, пьяный.

– Одолели меня эти «Синицы»! — кричал он в трубку, — все, увольняюсь!

– Что там у вас еще произошло?– поморщившись от громкого голоса, спросил я.

– Викторовна вообще с башкой не дружит! Отправила меня в командировку, в Тулу, а командировочных ни фига не дала. Даже водитель, прикинь, без бабла поехал. «ГАЗелька» поломалась в дороге, еле выкрутились. — Дима на секунду смолк, коротко выдохнул и что-то проглотил.– Хорошо у меня своего налика было немного, — продолжил он, — а то вообще была бы засада... Да, плюс ко всему, эта дура отправила заказчику образцы с тухлым фаршем! Ну это же ваще финиш! И кто после этого с нами работать станет!

Связь прервалась. Я допил кофе, выбросил стаканчик в пластиковую урну, и вернулся в аудиторию.

 

***

Теорию Мигин читал во вторник и среду, а в четверг, в последний день семинара, провел практические занятия. Разбившись на группы по три человека, мы придумывали пиар-акции и устраивали презентации. Мигин выставлял нам оценки, как в школе. После занятий все собрались в актовом зале. Под торжественную музыку наш гуру вручил каждому свидетельство о прохождении курса «Практический PR». Это была бумага из плотного глянца формата А4, с золочеными буквами и размашистой росписью. Подобную грамоту я однажды получил летнем лагере, когда занял третье место в соревнованиях по прыжкам в длину. Помощница Мигина, суетливая девушка с рыжими волосами, раздавала книги в мягком переплете. Я взглянул на яркую обложку: Рон Харбор «Самопознание». Отличное дополнение к подаренным моим попутчиком брошюрам «Бог в твоем сердце» и «Тайники души».

 

***

Дима и вправду уволился. Секретарша рассказала, что он получил зарплату и сразу написал заявление. Но на следующий день, пьяный в хлам, хотел прорваться в офис.

– Суки! Пропустите меня, гады! — кричал он. — Твари, я все равно до вас доберусь!

Охранники на проходной с ним не справились, пришлось вызывать ментов. Зяблик посоветовал заодно вызвать дурку.

 

С Димой мы больше не виделись. Несколько раз я пытался до него дозвониться, но телефон был отключен.

 

Как-то в курилке я разговорился с Зябликом. Он рассказал по секрету, что ритуальные заморочки у начальницы начались около пяти лет назад. Были проблемы с бизнесом, висела куча кредитов, предприятие разваливалось. Салтычиха впала в депрессию. Ни с кем не разговаривала, стала выпивать. Муж даже хотел показать ее психиатру. Но потом ее вдруг осенило. Она поняла, что на ней — порча. Знакомая посоветовала съездить в какую-то глухую деревню под Владимиром к бабке-ведунье. И Салтычиха поехала. Бабка поводила свечкой над ее головой и подтвердила опасения начальницы. На ней была порча. За некоторую сумму деревянных порчу ведунья сняла. А потом сказала: «чтобы дела шли хорошо, надо назвать фирму в честь какой-либо птицы (раньше компания называлась «Сударыня»), смастерить тотем-оберег, и раз в неделю читать заклинание». Ольга Викторовна все сделала так, как было велено, и бизнес действительно пошел в гору.

 

Каждый месяц Салтычиха ездит к бабке в деревню. Карму почистить, да совет добрый выслушать. Оставляет там немалые деньги. Еще Зяблик признался, что сотрудники в эту пятничную ахинею не верят, а только подыгрывают. Каждый дорожит своим местом, ведь работу сейчас найти трудно.

 

***

В прошлом месяце Ольга Викторовна заплатила мне только половину оклада.

– А ты что думал, — сказала она, когда я вошел в ее кабинет, — поездку в Питер надо как-то компенсировать.

– Я туда не напрашивался, — буркнул я.

– А это не важно. Вот договор с твоей подписью, — она порылась в столе и протянула распечатанный на принтере лист бумаги.

Под мелким текстом действительно значилась моя корявая детская завитушка. Хотя я не помнил, чтобы где-то расписывался.

– Убедился? — Салтычиха убрала лист в ящик стола, — кстати, твое обучение мне встало в шестьдесят тысяч рублей. Все понятно? Деньги я буду вычитать из твоего оклада. Иди работай.

 

Февральской зарплаты мне хватило только на сигареты. Ольга Викторовна предложила подработку. После работы и по выходным я был ростовой куклой. Облаченный в поролоновую синицу с пластиковым клювом, раздавал прохожим рекламные листовки с фирменными пельменями и котлетами. Чтобы дело спорилось, я, по совету начальницы, бормотал заклинание:

 Птица-синица,

 К небу лети.

 Птица-синица,

 Продажи подними.

 Птица-синица,

 Долги забери.

 Птица-синица,

 Врагов прогони.

 

Однако люди неохотно брали глянцевые бумажки, а если и случалось, то выбрасывали в ближайшую урну.

«Ничего, — мечтал я, подскакивая от холода у торгового центра, — к лету отдам долг, и уж тогда заживу. Я ведь теперь специалист...».

 

Нижегородская обл.