Виктор КАРПУШИН. И ВЕТРЫ ДУЮТ НА ВОСТОК... Стихи

 

 Виктор КАРПУШИН

 И ВЕТРЫ ДУЮТ НА ВОСТОК...

 

 * * *
 Мрачный ноябрь уступает пути зиме,
 Долго ли, коротко – сказка, лампадка, печь.
 Ночь в Подмосковье, считаю года в уме,
 И прерывается ходиков тихая речь.

 Ветер качает в забытых полях бурьян,
 Кажется прошлым струящийся лунный свет…
 Пруд одинокий бедой и тщетой осиян,
 Выходов много, но выхода будто нет.

 Кажется, стонет в далёком лесу сова,
 Осени привкус, застывший густой туман.
 Так на Руси прорастают порой слова,
 И первый лёд – серебристый тугой капкан.

 Непредсказуем далёкий ночной костёр,
 Веточки ивы царапают гладь пруда.
 Так и живу возле прошлого до сих пор,
 Перебирая кусочки земли и льда.

 

 * * *

 Из мрака выползает кривда, 
 Снежок ноябрьский порошит, 
 Вросло разбитое корыто 
 В сырую мглу и русский быт. 

 Под вечер стекленеют лужи, 
 И правда чистая – до дна. 
 Спасибо сумеркам и стуже, 
 Бывали хуже времена. 

 И Ленин смотрит с постамента 
 На невесёлое житьё. 
 И солнца ржавая монета 
 Смущает местное жульё.

 

 * * *

 Ну вот, испортилась погода,
 У ноября с прищуром взгляд.
 Осины, как враги народа,
 Под ветром сумрачным дрожат.

 Как будто близился расстрел,
 Багряный цвет хранили лужи.
 И лес простыл и поредел
 В предчувствии вселенской стужи.

 И только мудрость небосвода
 Преображала тлен и тьму.
 И я стоял среди народа,
 И пахло порохом в дыму.

 

 * * *

 Что проку в постаревших листьях

 Заржавленных в глухих садах.

 Тревожны сны просёлков лысых,

 Светло и буднично в лесах.

 

 Отсутствие чудес привычно,

 Не отвлекают сквозняки.

 И одиночество первично,

 Как нищенские медяки.

 

 И воля отдана на откуп,

 Душе спокойнее в пути.

 И старичок готовит лодку

 За озеро перевезти.

 

 Шуршит беспечно камышами,

 Отталкивается веслом.

 И пахнет в сумерках мышами

 В стогах забытых за селом.

 

 * * *

 А в первых числах ноября

 Пошли мы за грибами зря...

 Мешала стылая заря,

 И тусклый свет от фонаря

 В деревне дальней был чужим...

 Отечества холодный дым

 Мешался с мёрзлою листвой

 Уже давно не золотой...

 Меняя золото на чернь

 Угрюмо думали: зачем

 Ходить среди нагих кустов

 И представлять металл крестов

 На старом кладбище? Бреду,

 С пустой корзиной на беду…

 И одинокий мухомор,

 Как поздней осени укор.

 

 НА КЛАДБИЩЕ

 Вороны галдят на погосте,

 Чернеют венки под дождём,

 Хмелеют угрюмые гости,

 Поплачем – и дальше живём.

 

 Таим и прощаем обиды,

 Не ценим молитвы слова…

 Суровы могильные плиты,

 Года различимы едва.

 

 Забвенье – обычное дело,

 И странно людей осуждать.

 …А птичка случайная пела,

 Не слыша крикливую рать.

 

 * * *

 Нахмурились озябшие кусты

 На кладбище давно забытом всеми.

 На памятниках надписи просты,

 Сквозь облака луны искрится стремя.

 

 Холодный серпик. Вечная печаль.

 Огни на отдалённом переезде.

 Дождями поцарапанная сталь.

 Рябины гроздь с горчинкой на надрезе.

 

 * * *

 Покрыты инеем заборы,

 Глухие сумерки в саду,

 На голос родины иду,

 И память примиряет споры.

 

 И революции прошли,

 И перестройки отгремели,

 И с простодушием Емели

 Живём, не тужим, на мели…

 

 И без толку судить-рядить,

 Считать причиной бед варягов,

 Ждать на горе свистящих раков,

 И огороды городить.

 

 Дороги выстланы снегами,

 Хранит преданья русский лес,

 И мы давно не ждём чудес, –

 Хватает света в божьем храме.

 

 * * *

 По тонкому льду не гуляю,
 Уж больно опасная страсть.
 Хожу, сигареты стреляю,
 Чтоб на неприятность напасть.

 А что бедолаге напасти,
 А что обжигающий свет?
 Ноябрь – не повод для страсти,
 Зато нынче горечи нет.

 И голуби – малые дети,
 Хитрющее тож вороньё,
 Мечтают о счастье на свете,
 Вовек не приемля враньё.

 А мне остаётся лукавить,
 Писать о любви и судьбе,
 Мечтая о призрачной славе,
 Живя с сединой в бороде.

 * * *

 Завяли астры и бархотки,

 У ноября печальный взгляд.

 На берегу вверх днищем лодки

 Под чёрным тополем лежат.

 

 Вокруг темно, промозгло, сыро,

 Унылый дождь со всех сторон.

 Расстроилась поэта лира,

 Спасает колокольный звон.

 

 Ну вот, дожили до Казанской,

 Рябины меркнут, гаснет день.

 И тополь башнею пизанской

 Скрипит, отбрасывая тень.

 

 Лежат родные на погосте,

 Соседи, просто земляки.

 И мы проходим – нынче гости,

 А дальше? В небе огоньки.

 

 Гул отдалённый самолёта.

 Листвы истлевшей медяки.

 Димитриевская суббота.

 Оградки. Холмики. Венки.

 

 * * *

 На вечерних равнинах России

 Затихает задумчивый свет.

 И дожди размывают косые

 Журавлей запоздалый привет.

 

 Тишине обозначены сроки,

 В стылых лужах – тревога звезды.

 Не смущают округу сороки,

 В синий сумрак врастают сады.

 

 Поздних яблок трагический глянец

 И с горчинкой отчётливый вкус.

 Никогда не поймёт иностранец

 Заповедную милую Русь!

 

 Не страшат нелюдимые страхи

 На тропинках, ведущих во тьму.

 На верёвках белеют рубахи,

 Как кольчуги, в закатном дыму.

 

 * * *

 Ни блёстки, ни сумрак, ни тайны
 Не смогут смутить листопад.
 За озеро в дальние страны
 Тревожные птицы летят.

 Мистически блекнет крапива,
 Туманы ползут стороной.
 Печально, а значит – красиво,
 Леса изумрудной стеной.

 А золото скоро померкнет,
 Истлеет, погибнет в кострах.
 И рощица иней примерит
 На чёрных корявых кустах.

 

 * * *

 Тропинки в ноябре чернее,

 Овраги наглотались влаги.

 Конечно, утро мудренее,

 Всё остальное – беса враки.

 

 Ну что же, миленький бесёнок,

 И ты замёрз в плену потёмок,

 В кругу задумчивых сосёнок,

 Вокзалов, встреч, пустых котомок.

 

 А поезда ушли в туманы,

 Их в сумерках не слышно вовсе.

 И городские хулиганы

 Смиренны в сумрачную осень.

 

 И это вечное соседство,

 Когда сума и ветер в спину,

 И сигаретой не согреться,

 И снег посеребрил рябину.

 

 * * *

 На лужах рябь. В потёмках роща. 
 Черны зазубрины оград. 
 Ещё не родилась пороша, 
 Но умирает листопад. 

 В тревожном электрички всхлипе 
 Покоя нет, и воли нет. 
 Вот так в неразличимом нимбе 
 Идёт по городу поэт.

 

 * * *

 Не отыскать в излучине реки

 Ни серебра, ни звонкой позолоты.

 Горят рябин тревожных маяки,

 Наполнены огнём нетленным соты.

 

 Пускай тоской наполнена душа,

 В печали жить – достойное призванье.

 Скользит вода сквозь пальцы камыша

 И грибники плутают под Рязанью.

 

 И длится день, и всё длиннее тень

 От колокольни на закатном склоне.

 И пристальные взгляды деревень,

 И солнечные пятна на иконе.

 

 * * *

 Паутинка сквозь ушко продета,

 Смерть Кощея на конце иглы.

 Не грустите, что уходит лето,

 Вечера пока ещё светлы.

 

 Тайна есть в печали мимолётной,

 Сколько света в небе голубом!

 Встретившись с кикиморой болотной

 Поделитесь клюквой и теплом.

 

 Ведь его становится всё меньше,

 А кукушка продолжает счёт.

 Дождик – разорившийся помещик –

 В чаще волчьи ягоды толчёт.

 

 Он готовит горькую настойку,

 Только не спешите зелье пить.

 Просто осень начинает кройку,

 А зиме досталось саван шить.

 

 * * *

                          Николаю Дмитриеву

 Шепелявящий дождь у ограды,

 Над рекой – невесёлый рассвет.

 День обычный. Смущаться не надо,

 Что ни счастья, ни радости – нет.

 

 Пусть утешат покой или воля, –

 Выбирайте, что ближе кому.

 Вот и осень. Запахано поле.

 Белый свет пропадает в дыму.

 

 И не стоит теперь обольщаться,

 Если скажут: «Вся жизнь впереди!».

 Это время прощать и прощаться,

 Пусть неисповедимы пути.

 

 Но оставив сомнения, боли,

 Всё пытаюсь себя обмануть:

 Потихоньку иду через поле,

 И до края осталось чуть-чуть.

 

 * * *

 Прошелестит страницей осень,

 Подол цветастый подберёт.

 Скрипят несмазанные оси,

 И вновь безмолвствует народ.

 

 Зачем ищу в свечном огарке

 Печалей будущих исток?

 Замельтешили в роще галки,

 И ветры дуют на восток.

 

 И где-то в глубине России

 Столичным жителям в укор

 Святые странники босые

 Смиренно развели костёр.

 

 И он горит, не угасает,

 Спасает сбившихся с пути…

 И с неба радуга свисает,

 Вот только осень не спасти.