Николай КОНОВСКОЙ. КРЫМСКИЕ СТРОФЫ. Стихи

 

Николай КОНОВСКОЙ

КРЫМСКИЕ СТРОФЫ

 

ХЕРСОНЕС
Над гладью морскою, под синью небес –
Бесстрастные камни твои, Херсонес!

Но веет над каменной мощью руин
Наитием неопалимых купин…

В античную дымку лишь бросишь свой взгляд:
Налился прозрачным огнём виноград, –

Там греком для радости припасено
В сорокалитровых амфорах вино.

…О, сколько веков над тобой пронеслось,
И сколько миров в тебе переплелось!

Ты знал Византии пленительный сон,
И Рима был твердой рукой ограждён.

Всё сеет Творец сквозь времён решето.
Был – крепость и полис, а нынче ты что? –

Земля одичанья с лежащей на ней
Холодной молчащею грудой камней,

Вневременный Замысел, что не объять…
Где Третьему Риму довеку стоять.

 

МЫС ФИОЛЕНТ
Чрез сколько бы ни было – даже чрез тысячу лет –
Всё в памяти сгинет, и только один Фиолент –
Мыс, полный величья, не канет в забвенье и Лету.
Ты помнишь ли медный, звучащий над бездною глас,
Цикад песнопенье и не оставлявшее нас
Жарою и грозами жгучее крымское лето;

И море бескрайнее – высь, поглотившая ширь,
И мира древнее, на самом верху монастырь
Святого Георгия; тихих свечей колыханье,
И камней громады, и слёзы плетущихся лоз,
И воздух, в котором смешалось дыхание роз
С разлитым над вечностью Божьим неслышным дыханьем...

 

БАЛАКЛАВА
Всё переменится. Вспомни же, росс,
Мощь преисподней –
Базу в скалистой твердыни Таврос
Лодок подводных,

Уничтожающий огненный свет
Ядерной лавы –
Ворогу, если зарвётся, – «привет»
Из Балаклавы!

Гладь потаённая. Всё в ней – добро,
Вечность и мера.
Зря ли места сии зрело перо
Старца Гомера?..

Мощные своды – в забвенья пыли,
Брошены штольни.
Пусть – даже лодки куда-то ушли –
Дух наш не сломлен.

Не приведенье и мертвенный прах,
Рыхлая масса, –
Твердью, сокрытою в этих горах,
Дух наш остался.

Как ни беснуется вражия рать,
Оберегаем
Свыше – объект 825
Неубиваем…

Кружит над бухтою, радость лия,
Вещая птица…
Всё возвратится на круги своя.
Всё возвратится!

 

ХРАМ ДВЕНАДЦАТИ АПОСТОЛОВ

В БАЛАКЛАВЕ
Сонет
Храм, вышней волею храним –
Явление святыни –
Века стоит: неколебим
Фундамент Византии.

Сиянье тихое лампад.
Старинные оклады.
Свечами выстроились в ряд
Опоры колоннады.

Друг дальний, верь или не верь,
Но Божий мир стоит, как твердь,
И живы мы, покамест

Здесь служба каждый день идёт,
А по средам народ поёт
Владычице акафист.*

________________________________________________________
* каждую среду в 9.00 в храме читается акафист пред иконою 
Божией Матери «Скоропослушница»

 

ЗАПАХОМ КРЫМСКОЙ ПОЛЫНИ…
Солнце палящее. В девственной царственной сини
Время теряется и очертания гор.
Горькой усладою – запахом крымской полыни
Воздух напитан и весь поднебесный простор, –

Духом, врачующим ожесточенье и горе…
Ветер сгущается, гибкую клонит лозу.
Мир – словно вымер, и только бескрайнее море,
Вещее море шумит неустанно внизу.

Эхо далёкое длит нарастающий рокот
Передвигаемых дланью незримой громад…
Солнце да море лишь, да несмолкаемый стрёкот,
Страстное пение и упоенье цикад…

Вот и достигли мы верха скалистого мыса;
За руки взявшись, над синею бездной стоим, –
Здесь, где божественный запах полыни разлился,
С вечностью слился и с ровным дыханьем твоим!

 

ГОРЛИЦА, ГОРЛИНКА…
К душному вечеру крымские смолкли цикады.
Словно бы вымерло всё на иссохшей земле.
Только сгущаются, близятся грома раскаты;
Молнии шарят в слепой обступающей мгле.

С каждой минутой пронзительнее и живее
В мире притихшем, пока не случилась гроза, –
Ветер с внезапной горячностью страстно повеет,
Зашевелится густыми листами лоза.

Это мгновенное благословенное лето,
Прикосновенье прощальное влажной щеки!..
Слышно, как плачет бессильно и тягостно где-то
Горлица, горлинка – голос щемящей тоски…

Тайна безвестная, чья-то судьбина чужая,
Чем мне утешить тебя и в несчастье помочь?..
Мукой отчаянья сердце моё надрывая, –
Горлица, горлинка спать не даёт мне всю ночь.

 

ЕСТЬ ВЕЧНОСТЬ, МЫ И МОРЕ…
Гляди, как в споре с тьмою
Разлился зыбкий свет…
Есть вечность, мы и море,
А зла и смерти нет.

А всё, что власть имеет
Над нами, тяготит, –
Солёный бриз развеет,
И бездна поглотит.

Вскипает море пеной,
Волной о берег бьёт…
Нет мрака, – есть мгновенный
К сиянью переход.

Но всё свирепей ветер.
Земную твердь трясёт…
К чему тебе всё это,
Зачем я это всё?

Ты слушаешь, теряя
Мгновеньям счастья счёт,
Как горлица рыдает,
Как иволга поёт.
…………………………………...
На роковом просторе
В передрассветный час
Есть вечность, мы и море…
Да Милующий нас.

 

ПОСЛЕ ГРОЗЫ
Отгромыхала в безлюдном просторе гроза.
Медленно ожила и распрямилась лоза.
Травы запахли.
В дальнем овраге шумит ещё слабо поток.
Переливаясь, с листа на зелёный листок
Капают капли.

Дланью незримой небесный очистился свод.
Даль обнажилась, и тоненько стайка поёт
В зарослях сада,
В кронах взлохмаченных мокрого березняка…
Стихла покорно в руке дорогая рука –
Божья награда…

 

ПАМЯТНИК ЗАТОПЛЕННЫМ КОРАБЛЯМ

В СЕВАСТОПОЛЕ*
В России, на одной из скал,
Есть восьмигранный пьедестал
С вознёсшейся колонной.
Владыка сущего досель, –
Орёл, – взлетев на капитель,
Хранит морское лоно.

Парящий над пучиной зол
Двуглавый царственный орёл
Величием отмечен.
Он, коего трепещет ад,
Когтящий мировой распад,
Короною увенчан.

Тяжка, тягуче-солона,
Здесь в воздухе растворена
России боль и слава.
Грядущего туманен брег,
Но в клювах у орла навек
Венок из листьев лавра.
…………………………….................
«Пилад»… «Сизополь»… «Гавриил»…
«Мессемврия»… «Селафаил»…
О, эта бесконечность
Защитников родной земли,
Что не в морскую глубь ушли,
А в воинскую вечность!

__________________________________________________________________________
*Монумент (автор проекта А.Г. Адамсон, архитектор В.А. Фельдман) сооружён в 1905г к 50-летию Первой обороны Севастополя, во время которой были затоплены русские парусные корабли с тем, чтобы, по словам адмирала П.С. Нахимова, заградить вход неприятельским судам на рейд и тем самым спасти Севастополь.

 

БРАТСКОЕ КЛАДБИЩЕ

В СЕВАСТОПОЛЕ
Сонет
Лежат – от нижних здесь чинов
И вплоть до генералов,
Хоть мать-сыра земля давно
Всех в званье уравняла.

Незримо – каждый здесь герой –
В аду не сбившись с курса,
Встают в единый с ними строй
Подводники из «Курска».

На взгорье, всем ветрам открыт,
Пирамидальный храм стоит*
Как памятник всем павшим…

Здесь птицы Божии поют
Так, будто славу воздают
За други жизнь отдавшим.
______________________________________________
*Храм в честь свт. Николая, покровителя моряков.

 

ИНКЕРМАНСКИЙ ПЕЩЕРНЫЙ МОНАСТЫРЬ

СВ. КЛИМЕНТА
1.
…Там подвиги, что не видны
Глазам случайным.
Там келии иссечены
В обрыве скальном.

Там не тревогою земной,
Враждой иль пиром, –
Там вечной дышит тишиной
И Божьим миром…

Доносится глухая песнь –
Иль море ропщет?..
Там главная святыня есть –
Климента мощи.

2.
Тому почти две тыщи лет,
С Траяном в споре,
Был с адской злобою Климент
Утоплен в море.

Душой он к Богу восходил
О всех в заботе,
А телом упокоен был
В подводном гроте.

Но словно отблеск грозовой
Из ниоткуда –
Раз в год, в день памяти его,
Случалось чудо:

Громадное, за пядью пядь,
В послушной мощи
Откатывалось море вспять,
Являя мощи

Для страждущей Тавриды всей, –
Как свет во мраке…
И вновь скрывало их в своей
Бездонной раке…

 

НА ГРАФСКОЙ ПРИСТАНИ
Вот она, глазу отрада,
Словно была испокон, –
Сдвоенная колоннада
Царственных белых колонн!

Флота парады и смотры,
Моря волненье и рёв, –
Всё здесь под строгим присмотром
Дремлющих мраморных львов.

Бухта огня и тревоги
Ныне тиха, и над ней –
Лестница маршей пологих
Из инкерманских камней.

Отобразится во взоре
Над суетою людской
Крымское небо и море
Да величавый покой.

И, повинуясь примете –
Что с захмелевших нас взять! –
Медную бросим монету
В маршей блестящую гладь,

Чтобы России акрополь,
Преодолевший года, –
Вечно стоял Севастополь!
Чтобы вернуться сюда!..

 

ХЕРСОНЕССКИЙ МАЯК
На выступе мыса маяк-исполин
У самого края гремящих пучин, –
Где чайки и волны, –
Главою упёршись в небесную твердь,
Побед не считая и тяжких потерь, –
Стоит, словно воин.

В рассеянном прахе событий и дней,
Он белой бронёй инкерманских камней
Доверху окован…
Он землю родную во тьме означал
Огнями, и первым победно встречал
Корабль Ушакова.

Последней войны раскалялось жерло.
У ног твоих столько бойцов полегло…
Утраты – доколе?
Когда над страной нависала беда,
Ты русские вёл корабли и суда
Сквозь минное поле.
..................................
Так тихо, как будто Вселенная спит.
И лишь переливчатым блеском слепит
Лазурное лоно.
Пью воздух морской и небес синеву,
И перед тобою седую главу
Склоняю с поклоном.

 

ВИННЫЕ ПОДВАЛЫ ИНКЕРМАНА
Спущусь в это диво, в сей каменный город подземный,
Лежащий близ брега обжитой таврической бухты,
В скале иссечённый; в её потаённых глубинах,
Её галереях, её уникальных подвалах,
В прохладе пещерной – хранится в объёмистых бочках
Из вечного дуба – хмелящий огонь драгоценный.

На почве, богатой  ракушкою, известняками,
Раскрошенным щебнем, под солнечным светом обильным
Взросли виноградные гроздья и ждут винодела.

В бочонках дубовых, в дубовых бутах необъятных
Вино молодое час от часу, быстро «взрослеет»,
Рождая особый – пахучий и неповторимый –
Букет с бархатистым и мягким, как бриз, послевкусьем.
Но это – «пожившие» вина; вино молодое,
В бокалы разлитое, передаёт необманно
Отеческий вкус как свидетельство происхожденья.

Замру в изумленье, окину лишь взглядом подвалы, –
Как тут же с тобой подружиться спешит «Севастополь»,
Мускат «Инкерман», «Бастардо», «Совиньон», «Ркацители»;
Ещё – «Кабарне», «Шато Блан», «Шато Руж», «Эльвиадо».. –
Почтенные жители града близ Чёрного моря,
Смешавшие цвет, что стекают по стенкам бокала
Густым масляничным, златисто-янтарным потоком –
Со вкусом ореха калёного, дыни и мёда, –
И кружит над нами цветистый и радостный запах, –
Как бабочка лёгкий, дарующий отдохновенье.

Ах, друг мой далёкий, укрыться бы в этом затворе,
И сном бы забыться, и слушать лишь вечность и море…

 

…И ХЕРЕС В БОКАЛЫ НАЛЕЙ
Вновь осень пахнула дыханьем холодных полей,
И жизнь обнажилась до дна, проходящая мимо…
Но ты не печалься и херес в бокалы налей –
Как отблеск далёкого благословенного Крыма.

Ты ныне печальна, но просишь с улыбкой: открой
Мгновенья ушедшие незаходящего лета…
Вот хлопнула пробка, и льётся огонь золотой
С отливом таинственным светло-зелёного цвета!

Взращённый в предгориях солнцем залитых земель
На почве суровой – старинным трудом винодела, –
Вначале бесстрастный, бросается в голову хмель
И сердца касается, кровь разгоняя по телу.

Мы светом миндальным, слепую сжигающим тьму,
Как время горчащим, – прогоним унынье и горе!..
Наполнены чаши, – и вот мы с тобою в Крыму,
Где солнце и лето,
Где плещет бессмертное море…

 

ДЛЯ НАС ЛИШЬ, ДВОИХ…
За дальнею далью остался, тобою любим,
Веками овеянный, горный воинственный Крым
Как сгусток божественный незаходимого света.
В томительном бархате дышащих страстью ночей –
Окликну лишь память – была ты, краса, горячей,
Чем морем пропахшее феодосийское лето…

Порой громыхало – там кто-то небес синеву
Рвал молний клинками, и виделись, как наяву,
Шторма Айвазовского, слышались строфы Гомера;
Был грот знаменитый и хрупкая тонкость стекла,
В которую медленно, переливаясь, текла
Янтарного цвета, со вкусом ореха, мадера.

Затем всё стихало, искрилась плодами лоза,
И были светлее младенческих глаз небеса,
И столько любви было в этом сияющем взоре!
И чудилось: мир сотворён был для нас лишь, двоих…
А ты хохотала, из рук вырываясь моих,
И смаху бросалась в объятья ревнивого моря…