Елена СУДАРЕВА. ЕВРОПА И АМЕРИКА в романе Достоевского «Преступление и наказание». Опыт прочтения

 

Елена СУДАРЕВА

ЕВРОПА И АМЕРИКА в романе Достоевского «Преступление и наказание»

Опыт прочтения

 

Странные отношения сложились у меня с романом Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» (1866). Не раз погружалась я в мир других романов писателя – «Идиот» (1868), «Бесы» (1872), «Подросток» (1875), «Братья Карамазовы» (1880)… Но роман «Преступление и наказание» стоял всегда особняком.

И вдруг год назад произошёл переворот. Случайно взяв с полки книгу, я начала её перелистывать и уже не смогла отложить. Наконец-то, нежданно-негаданно пришло настоящее осознание какой-то надмирной вдохновенности этого творения Достоевского.

А месяц назад опять потянуло открыть страницы романа и на этот раз внимательнее вглядеться в образ Европы и Америки, понять их роль в художественном пространстве Достоевского.

В самом начале «Преступления и наказания» главный герой, бывший студент Родион Раскольников, заходит в распивочную, где и происходит его судьбоносная встреча с отставным чиновником Мармеладовым. Несчастный отец несчастного семейства, пропивающий последние «детские» деньги, страждущий и приносящий страдание близким, рассказывает Раскольникову драму своей жизни. Старшая дочь Мармеладова – Сонечка жертвует собой, чтобы спасти от голода младших детей, и начинает жить «по желтому билету». Жена Мармеладова – Катерина Ивановна, неизлечимо больна чахоткой и погибает от беспросветной бедности. А Мармеладов, не в силах остановиться, продолжает пропивать последнее. Но именно этот грешный и слабый отец семейства, сознающий, что нет ему в этой жизни прощения и оправдания, всё же надеется на чудо божественного сострадания. Ведь всё возможно в мире Достоевского, даже для человека падшего, перешедшего самую последнюю, окончательную черту.

Символично, что именно этот надеющийся пьяненький грешник в разговоре с Раскольниковым первым упоминает о новом безжалостном европейском постулате, о современном отношении к человеческой жизни: «Но господин Лебезятников (сосед,– Е.С.), следящий за новыми мыслями, объяснял намедни, что сострадание в наше время даже наукой воспрещено и что так уже делается в Англии, где политическая экономия».

Во мраке жалкой распивочной впервые возникает в романе Достоевского тема передового англо-саксонского мира как авангарда современной европейской цивилизации – с её избирательным, расчётливым подходом к ценности человеческой жизни.

А уже в четвёртой главе «Преступления и наказания» выходит на авансцену тема рабства, привнесённого европейским прогрессом в другие страны.

Так Раскольников, получив от матери письмо с известием о грядущей свадьбе любимой сестры Дунечки с неким господином Лужиным, ясно понимает, что этот брак без любви – жертва. И решается на эту жертву его гордая красавица сестра ради него, обожаемого брата, и матери, чтобы вырвать их из нищеты. Тут-то и приходят к Раскольникову горькие мысли: «Тяжело за двести рублей всю жизнь в гувернантках по губерниям шляться, но я всё-таки знаю, что сестра моя скорее в негры пойдёт к плантатору или в латыши к остзейскому немцу, чем оподлит дух свой и нравственное чувство свое связью с человеком, которого не уважает и с которым ей нечего делать, – навеки, из одной своей личной выгоды!».

В этом внутреннем монологе ещё безымянно, но уже явственно вплетается образ Америки, Новой Англии, в художественную ткань романа. 
 Убив троих (старуху-процентщицу, её сводную сестру беременную Лизавету, носящую в себе будущую жизнь – нерождённого младенца), Раскольников, очнувшись после тяжёлого бреда, решается бежать именно в Америку.

Пролитая кровь отрезает героя от всех его близких, отрезает от людей. Тогда и приходит ему в голову единственный выход: «Я возьму деньги и уйду, и другую квартиру найму, они не сыщут!.. Да, а адресный стол? Найдут! Разумихин найдет. Лучше совсем бежать… далеко… В Америку, и наплевать на них!».

Америка в художественном мире «Преступления и наказания» – превращается для героев Достоевского (сначала для Раскольникова, а потом для Свидригайлова) в пространство абсолютной свободы, и прежде всего свободы преступника от наказания. Свободы скрыться от всех и вся, а главное от собственной совести.

Парадоксально, но тему англо-саксонских реалий продолжает Достоевский даже в описании бытовых мелочей. Друг Раскольникова, временно оставивший университет студент Разумихин, начинает усиленно заботиться о своём заболевшем товарище. Он приносит только что очнувшемуся Раскольникову целый узел «новой», немного поношенной одежды, которую ему удалось прикупить на толкучке. Всё последнее время перед убийством Раскольников ходит в ужасных лохмотьях, и заботливый Разумихин решает первым делом переодеть больного.

«Ну-с, приступим теперь к Соединенным Американским Штатам, как это в гимназии у нас называли. Предупреждаю – штанами горжусь! – и он расправил перед Раскольниковым серые, из легкой летней шерстяной материи панталоны…» – пошутил Разумихин. Пошутил,  однако, в ноосфере романа это уже второе упоминание Америки, несущей в произведении Достоевского такую важную смысловую нагрузку.

А Разумихин продолжает хвастаться своими приобретениями и невольно раздражать больного Раскольникова: «Ну-с, приступим теперь к сапогам – каковы? Ведь уж видно, что поношенные, а ведь месяца на два удовлетворят, потому что заграничная работа и товар заграничный: секретарь английского посольства прошлую неделю на Толкучем спустил…». И вновь в романе Достоевского даёт о себе знать англо-саксонский «гений» – теперь уже в бытовых творениях. Именно после совершения преступления, порождённого бунтующей гордыней Раскольникова, и происходит переобувание героя в английские сапоги.

После ухода Разумихина, «одевшись совсем во всё новое», он отправляется в трактир «Хрустальный дворец» поискать в старых газетах за последние пять дней упоминания о совершенном им убийстве: «Старые газеты и чай явились. Раскольников уселся и стал отыскивать: «Излер – Излер – Ацтеки – Ацтеки – Излер – Бартола – Массимо – Ацтеки – Излер… фу, черт! А, вот отметки…».

Но что это за абракадабра, которую Достоевский подсовывает своему герою в газетах? Ведь ничего случайного не может быть в романе у такого художника. И скорее всего в газетном сумбуре, среди пустяков обязательно прячется какая-нибудь важная деталь повествования.

Излер Иван Иванович – известный петербургский кондитер швейцарского происхождения, антрепренёр (заметим на будущее, что приехал из Швейцарии). Максимо и Бартола – так называемые «ацтекские дети». Но кем же они были? И почему вдруг упоминание об «ацтеках» так понадобилось писателю?

16 декабря 1863 года британская газета “The Courier” сообщила, что представители «умирающей расы ацтеков», два лилипута по имени Максимо и Бартола (брат и сестра), в сопровождении профессора Андерсона посетили в Лондоне палату лордов, Букингемский дворец и были представлены королеве Виктории. Их выставляли перед публикой как диковинку – и они, привезённые в Европу, начали зарабатывать себе на жизнь. В Англии брат и сестра поженились. Конечно, не были они никакими потомками последних ацтеков, а родились в бедной семье в Сальвадоре.

Хорошо известно, что индейцы и народы Латинской Америки стали жертвами жестокого британского и американского колониального истребления. Европейцы и американцы планомерно расчищали для себя жизненное пространство богатого континента. Для удовлетворения своих всё возрастающих материальных потребностей они не щадили никого.

Как же созвучна идея превосходства белой европейской расы с идеей, овладевшей сознанием Раскольникова, – с его оправданием права на преступление «выдающихся личностей»! Нет, совсем не случайно Достоевский заставляет своего героя из потока разных газетных новостей выбрать именно «ацтеков».

Любопытная связь намечается в мире Достоевского Соединённых Штатов Америки со Швейцарией, конфедерацией кантонов. Словно маленький, уютный, обжитой оазис центральной Европы, её банкирское сердце, в котором с давних пор взлелеян золотой телец, странным образом отражается в своём огромном двойнике на Американском континенте. Что-то глубинное сближает в пространстве романов Достоевского Америку и Швейцарию.

Из последних сил несущий бремя своих грехов Свидригайлов, влюблённый в Дунечку, признаётся Раскольникову: «Тут весь вопрос: изверг ли я или сам жертва? Ну а как жертва? Ведь предлагая моему предмету бежать со мною в Америку или в Швейцарию, я, может, самые почтительнейшие чувства при сем питал, да еще думал обоюдное счастие устроить!..».

Именно Свидригайлов, подслушав разговор Сонечки и Раскольникова, узнав тайну преступления брата Дунечки, обращается к нему с циничным советом: «Если же убеждены, что у дверей нельзя подслушивать, а старушонок можно лущить чем попало, в свое удовольствие, так уезжайте куда-нибудь поскорее в Америку! Бегите, молодой человек! Может, есть ещё время. Я искренно говорю. Денег, что ли, нет? Я дам на дорогу».

Сам Свидригайлов, не в силах жить с тяжкой ношей своих преступлений, решается на самоубийство. И собственный добровольный уход из жизни, будто путешествие на тот свет – «Новый свет», зашифровывает герой Достоевского в двух словах: «Поехать в Америку». Соня предчувствует что-то неладное, когда в прощальной беседе Свидригайлов признаётся: « Я, Софья Семеновна, может, в Америку уеду, и так как мы видимся с вами, вероятно, в последний раз, то я пришел кой-какие распоряжения сделать». Говорит Свидригайлов о поездке в «чужие края», в Америку, и случайному свидетелю его самоубийства, и затем спускает курок.

Странным образом двоится образ Америки в духовном пространстве романа Достоевского. Это и символ ухода от наказания, освобождение от нравственной расплаты за содеянное, и в то же время символ смерти, самоубийства, безбожной расплаты с самим собой изверившегося человека.

Не доедет, к счастью, до своей «Америки» Раскольников, никуда он не сбежит от Бога и собственной совести. В русской Сибири излечится он от своей духовной болезни. Воскрешает любовь Христа умершего Лазаря в Евангелии, которое читает Сонечка Раскольникову, будет воскрешён и Раскольников – через любовь к этой женщине, через свою усмирённую гордыню, через возрождённую связь с людьми и миром.