Валерий СУХОВ. ХОЛМЫ ЗЕМНЫЕ. К 60-летию поэта

 

Валерий СУХОВ

ХОЛМЫ ЗЕМНЫЕ

Стихи разных лет

 

ТРЕУГОЛЬНЫЙ ПАРУС ИЗ БУМАГИ

Как в снегу, в бинтах лежат солдаты –

Все войной безжалостно распяты!

В старой школе госпиталь теперь.

Учат жить здесь взрослых, как детей.

Долго длится мужества урок

Для учеников – без рук, без ног.

И оценки выставляет мелом

Смерть – учитель строгий в платье белом...

Классная доска с весны хранит:

«... на дуэли Лермонтов убит...».

Вновь, как школьник, смотришь ты в окно,

Про себя твердя «Бородино»

И слова простые «Завещанья»,

Как завет прощенья и прощанья...

И фантомной болью вдруг пронзит:

«В сорок первом – Лермонтов убит!».

Ночью, карандаш зажав зубами,

Пишешь сам письмо далекой маме.

И белеет в госпитальном мраке

Треугольный парус из бумаги.

Пусть летит с надеждой он домой:

«Мама! Я не умер. Я – живой!». 

2018

 

ЗАПАХ ГОРЬКОЙ ПОЛЫНИ

Запах горькой полыни

Мне напомнил опять,

Как тоскует о сыне

Поседевшая мать.

 

На рассвете выходит

За ворота она.

И до вечера бродит

Скорбной тенью – одна.

 

Сын мальчишкой безусым

Уходил на войну.

И домой не вернулся –

Сгинул в черном дыму.

 Пламенеют закаты

 Над полынной страной.

 В поле боли солдаты

 Стали горькой травой....

 

 Горе душу сжигает.

 Год за годом идет.

 Каждый вечер встречает

 Сына мать у ворот.

 2016

 

ДЕВЯТЫЙ ДЕНЬ

Купол неба – синий нимб России.

Дождь прошёл, и радуга встаёт.

Влажный чернозём почуял силы.

Умерев, зерно росток даёт.

 

Жизнь над смертью торжествует снова.

И от солнца отползает тень.

Воскресает воинство Христово

После Пасхи на девятый день.

 

Пламенеют травы на пригорках.

Взрывами черёмухи цветут.

Сыновья в истлевших гимнастёрках

К матерям седым с войны идут.

2008

 

ПОХОРОНЫ ДЕДА

Бывают странные совпаденья.

Они оставляют на сердце след.

Пришла из деревни – в мой день рожденья –

Телеграмма. Скончался дед...

Я не забуду тот день в декабре.

Морозы тогда стояли под сорок.

Шли мы к кладбищу на горе.

Снег под ногами взрывался, как порох.

В поле нас встретил пронзительный ветер.

Обметала позёмка сугробов края.

От ледяного дыхания смерти

Как-то роднее вдруг стала родня.

И долго-долго смотрел нам вслед

Молоденький ельник, посаженный дедом...

Вот, говорят, в ногах правды нет.

А я бы мог поспорить об этом,

Вспомнив корявые корни-вены

Да пару разбитых солдатских сапог.

Из райбольницы после гангрены

Дед умирать вернулся без ног...

Гроб на плечах всплыл на гору, как лодка.

Захлебнувшись, замолк похоронный марш.

И в тишине причитала тётка:

«Папанька! Жалельщик наш!».

Небо высокое стало суровее.

Смертно белело поле окрест.

Вкопан был в мёрзлые комья надгробия

Комлем – дубовый обтёсанный крест.

Цело тело или короче –

Всех, как мать, принимает земля...

Умер дед двадцать первого ночью.

А наутро –

                    родился я.

1988

 

РУССКИЙ СНЕГ

Я родился в декабрьский мороз,

Когда сыпались звезды с берез,

И сугробы вздымались до неба.

Как снежок, я был слеплен из снега

В час, когда вызревала заря,

Снегириною грудью горя.

И качала седая метель

Светлый месяц – мою колыбель…

……………………………………..

Так сквозь радость и сквозь беду

Я по снежному полю иду.

Пусть калечит кровавый век –

Душу лечит мне русский снег.

Приложу я снежинки к глазам –

И откроется жизнь слезам.

Снег – небесная благодать.

Снегом мне б после смерти стать…

2008

 

РОДНОЕ АРХАНГЕЛЬСКОЕ

                                             В.Н. Крупину

Я родился в селе Архангельском.

Коренном, российском – не ангельском.

Там земная юдоль – не райская,

Церкви нет уже с давних пор.

Но родное село Архангельское –

Вот Архангельский мой собор.

 

Без молитвы душа томится.

Без истоков мелеет река.

И пора мне к ним возвратиться,

Чтоб увидеть родные лица

И святой водой причаститься

Из Михайлова родника.

1994

 

МАРИЯ

Россию распри истерзали!

Судьба на муки обрекла.

И беженкою на вокзале

Мария сына родила.

 

И молча милостыню просит,

Ребёнка замотав в тряпьё.

Бывает, мелочь кто-то бросит,

Наткнувшись на глаза её.

 

Они бездомны и бездонны.

Их солью выела беда!

Нет молока в груди Мадонны.

И нечем ей вскормить Христа.

1993

 

СТАРЫЙ ДОМ

Подкатил мне под горло ком –

Вновь я вспомнил родимый дом.

 

Покосилось его крыльцо.

Почернело для зыбки кольцо.

 

По-старушечьи сгорбилась матица.

И моя жизнь под гору катится.

 

Вспомнил я на закате дня,

Как гуляла моя родня!

 

Дом для праздников был не тесен.

Сколько спели в нём русских песен!

 

Годы шли... И в последний раз

Он собрал на поминки нас...

 

Смертным холодом печка дышит.

Оседает могилой крыша.

 

Умер дом, как родной человек.

И занёс его окна снег. 

1998

 

СЕНОКОС 

О росу косой звеня

В утреннем тумане,

Дед косить учил меня

На лесной поляне.

 

Васильковая роса

Осыпала звенью.

Но не слушалась коса –

Все вонзалась в землю.

 

Но окрепли крылья рук.

Взмах взлетал за взмахом.

И просохла на ветру

Потная рубаха.

 

На душе так хорошо!

По плечу мне горы.

Вдруг пошел, пошел, пошел

Сам легко и споро…

 

Было радостно до слез

В благовест рассвета

Первый свой пройти прокос

По макушке лета.

 

И валок окинув свой,

К роднику спуститься

И его живой водой

Досыта напиться.

 

Знал я счастье бытия!…

Смерть махнет косою –

На сырую землю я

Упаду с травою.

 

За один последний миг

Жизнь перелистаю.

Вспомню тот покос, родник

И росой растаю.

1998

 

ХОЛМЫ ЗЕМНЫЕ 

Дохнул прохладой августа закат.

Устало стадо возвращается под вечер.

Коровы понимают русский мат

И пастухам покорно не перечат.

 

Идут буренки тихо, как века.

Глаза полны какой-то грустью древней.

И оживает русская деревня,

Испив с устатку молока…

 

Звенит вечорошник. Коровы видят сон.

Им снится луговое разноцветье,

Жужжанье пчел, кузнечиков трезвон,

Густой туман и росы на рассвете.

 

Вместилась жизнь в коротких три глотка.

И глиняная крынка запотела.

Сдувает ветер пену-облака

И к небу приникает то и дело.

 

Родным повеяло издалека.

Холмы земные солнышком налиты.

И запахом парного молока

Полны полынной родины молитвы.

2008

 

ПОГОСТ

Высокий холм вздымается в крестах.

И слезы застывают на глазах.

 

Богатый смерти выдался покос.

Родней села становится погост.

 

Качнусь от горя я – без водки пьян.

И поминальный уроню стакан.

 

Скрестила руки на груди родня –

И ждет не в гости – насовсем меня.

1998

 

РУКОЙ ПОДАТЬ ДО БОГА

                          Умирающая деревня,

                          Вечная память тебе.

                                        Сергей Есенин 

Иду домой, как в гости,

Один среди людей.

Качнулся шаткий мостик

Из сгорбленных жердей.

 

Рукой подать до Бога,

Да не дойти никак.

Покрылась льдом дорога,

Как времени река.

 

В деревне умирающей

Порядок поредел…

Среди родни на кладбище

Я место приглядел.

 

На родину вернулся,

Чтоб мать в живых застать.

На тень ее наткнулся,

И дрожь не смог унять.

 

Прошла и не узнала

Седая, словно смерть.

Кого она встречала

Дорога, мне ответь?! 

1999

 

ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ 

Стал я тенью среди бела дня –

Не узнала родина меня.

 

Не признала вещая старуха,

Кашляя надрывно, тяжко, глухо.

 

Оборвалась древняя стезя.

А прожить без родины нельзя!

 

Долго мне она смотрела вслед.

Оглянулся я – и вспыхнул свет!

 

Так пронзила молния меня

И остался пепел от огня…

 

Тучей заклубится в небе тьма.

Зарокочут грозные грома!

 

Бездною разверзнутся поля –

Но не примет мать – суха-земля.

 

Как отец, сурово глянет небо.

Онемею от его я гнева.

 

И закрутит смерч на вольной воле

Мою душу – перекати поле!

1999

 

РУССКАЯ СКАЗКА 

Я с небес в степное разнотравье

Соколом у камня упаду.

Словно версты, крылья разметаю,

И на росы расколю беду.

 

Обернусь я молодцем плечистым,

Оседлаю волка, как коня.

Три дороги есть во поле мглистом.

Каждая дорога для меня.

 

Нас на то и матери рожали,

Чтобы в путь опасный провожать.

Заповеди каменной скрижали

Наугад Ивану выбирать.

 

Мертвого меня живой водою

Старый ворон сможет воскресить,

Чтобы я с царевной молодою

На пиру смог мед и пиво пить.

 

Все мы, люди русские, по сути

Сказочной мечтой в душе живем.

Только Русь, как витязь на распутье,

Замерла в раздумье вековом.

 

Вороные тучи над полями.

Кровью налились глаза росы.

Сыновья полегшие – костями

Насмерть в землю русскую вросли.

1999

 

ПОЛЫНЬ

С холма окину взглядом склон.

Волненье сердце заколышет.

Полынь взяла меня в полон.

Она вселенским горем дышит.

 

И боль от времени больней.

Ее не вырвать, словно жало.

Родную землю до корней

Обжег огонь степным пожаром.

 

Где билось полымя – полынь.

Седое поле – пепелище.

Полынь, куда глаза ни кинь.

Над ней по-скифски ветер свищет.

 

Сорвешь полынь – и сам не свой.

В жару, как погорельцу в стужу,

Святой и горькою тоской

Полынный дух сжигает душу.

1999

 

 ОГОНЬ РЯБИНЫ                                                    

                                  Нет поэта без родины.

                                                   Сергей Есенин

Без родины – поэта нет.

Родного не понять чужому.

Так в сумерках заветный свет

Вдруг обожжёт тоской по дому.

 

Тогда по-волчьи впору выть

Сухому перекати-полю,

То вспомнив, что нельзя забыть,

Бродяжью проклиная долю.

 

Поэта русского судьба –

Врасти корнями в край родимый,

Где материнская изба

Хранит в окне огонь рябины.

 

Где так печально старый клен

Клин провожает журавлиный.

А ветер колокольный звон

Разносит, как напев былинный.

 

Где за Окой такой простор,

Что сердце не захочет рая…

И вспыхнув здесь, души костер

Горит, как Русь, не угасая!

2005