Евгений ГОНЧАРОВ. КАК ПРАВИЛЬНО БИТЬ ЖЕНУ. Рассказы

 

Евгений ГОНЧАРОВ

КАК ПРАВИЛЬНО БИТЬ ЖЕНУ

Рассказы 

 

КАК ПРАВИЛЬНО БИТЬ ЖЕНУ

 

Вагонные разговоры — как исповедь. Однообразно стучат колеса, за окошком проплывают поля, перелески и села, съедена домашняя курица и яйца вкрутую, и остается лишь одно — поговорить с соседом по купе. Рассказывать ему можно все как на духу. Сойдешь ты потом на своей станции, а он навсегда уедет из твоей жизни, так и не узнав твоего имени.

Я же — привычка читать книги тому, наверно, причина — почему-то всегда оказываюсь в роли слушателя. И в этот раз мне попался разговорчивый попутчик — мужчина без малого лет сорока на вид, по уверенным интонациям в голосе — крепко стоящий на земле человек.

— Я вот управляю своей семьей и предприятием по «Домострою», — говорит он ни с того ни с сего.

Я поднимаю на него глаза и делаю брови домиком:

— Как это?

Он, это заметно, доволен произведенным на меня эффектом и продолжает:

— Я ведь и сам когда-то думал, что «Домострой» — средневековое мракобесие.

— А теперь так не думаете? — спрашиваю я для поддержания разговора.

— Иной раз перечитываю «Домострой» и диву даюсь — как будто это вчера для нас написано.

Там, если перевести со старославянского языка, сказано, что тратить надо соразмерно своим доходам, а не влезать в долги. Сейчас ведь как многие живут. Ипотека на квартиру, машина в кредит, у знакомых еще назанимает. А тут бац — рубль обвалился или сам попал под сокращение.

Написано, как хозяину относиться к своим слугам — награждать трудолюбивых и наказывать ленивых, быть справедливым ко всем. А сейчас, чем выше чиновник, тем больше он самодур, и вокруг него одни подхалимы.

Еще там написано, что в хозяйстве нужны учет и контроль, что надо быть экономным и бережливым даже в мелочах. Указаны сроки сева и уборки для каждой культуры. А у нас как зачастую бывает. Всходы вовремя не прокультивировали, а потом говорят, что год неурожайный. Сенажную траншею открыли и бросили гнить, а потом жалуются на низкие надои.

Я так думаю, не надо россиянам искать какую-то национальную идею, она у нас уже давно есть — это «Домострой».

Сказал когда-то очень давно один дурак, якобы в «Домострое» написано, что муж должен бить свою жену, и все за ним с той поры повторяют это, как попугаи.

— А разве там такого нет?

— Так ведь бить и воспитывать — разные понятия! — горячится мой собеседник, и неожиданно предлагает: — Хотите, расскажу вам, как я нашел свою жену?

— Отчего бы не послушать.

— Я когда из армии демобилизовался, лет десять ходил неженатым. Мы с отцом пасеку держали, карпов в пруду разводили, хлебопекарню построили. Деньжата у нас водились. Родители меня в новый дом отделили — приводи жену, детей рожайте, живите. Только не уезжай вслед за какой-нибудь городской вертихвосткой.

Сам-то я, как видишь, лицом и ростом не обижен, было мне тогда чуть за тридцать, невесты со всего района на меня засматриваются, а мне ни одна из них не по душе. Мать уж говорит: «Ни порча ли безбрачия на тебе? Надо бы к бабке-ворожейке сходить».

А напротив меня, через улицу, живет одна семья — муж, жена и сынишка малой.

Она все лето в огороде, корову утром и вечером доит, телка откармливает, курей и уток полон двор, да еще на станцию к поездам бегает, чтобы пассажирам пирожков да молока продать.

А муженек ее все за рублем длинным гоняется — то на лесозаготовки, то в старательскую артель, то на путину завербуется. Деньги вроде неплохие привозит, только потратить их с умом не умеет — накупит вещей дорогих и ненужных, остальное с дружками прогуляет. А как пропьется до рубля, с жены на бутылку тянет. Она не дает, он бьет ее смертным боем. И кричит на всю деревню: «Я научу тебя жить по «Домострою!».

Думал я, думал, что же это за учение такое изуверское? Заехал в районную библиотеку, но там этой книжки не оказалось. Через неделю библиотекарша привезла «Домострой» по моей заявке из города. Первым делом я нашел, за что и как муж может побить жену. Написано там, что битьем жену можно наказать лишь за великое и страшное ослушание и небрежение. При этом нельзя бить по уху и лицу, кулаком под сердце или пинком, чем-то деревянным или железным. А можно лишь, заголив, побить плеточкой бережно пониже спины, чтобы было больно и страшно, но без вреда для женского здоровья и без членовредительства. И чтоб соседи не видели и не слышали.

И как-то раз не вытерпело мое сердце. Когда пьяный сосед опять начал женку свою по двору с поленом гонять, пошел я к ним.

— Что ж ты, — говорю, — жену свою не бережешь? Если не любишь ее, так отдай мне.

Он в ответ:

— Да забирай за бутылку!

— Погоди, я скоро вернусь, — отвечаю.

А сам домой за деньгами, и в сельпо, покупаю ящик водки, возвращаюсь к ним, ставлю на стол.

Он аж рот от удивления открыл. А она выходит из-за перегородки с узелком и сынишкой на руках. Так и увел я ее к себе.

Потом она на развод подала, и мы с ней зарегистрировались. С сыном посложней вышло — я этому придурку, чтобы он от отцовства отказался, «тойоту» отдал.

Она мне еще двоих мальчиков народила, а я хочу и дочку — сейчас опять на сносях ходит.

— А если снова мальчик будет?

— Мальчик, так мальчик. А мы еще раз девочку попробуем. И получится у нас, как в сказке: «Четыре сыночка и лапочка дочка».

Шесть лет уже с ней живем, а я все не нарадуюсь. Я теперь все бывшее отделение совхоза к рукам прибрал — у нас агропредприятие. Так женушка моя курсы бухгалтеров закончила и ведет всю отчетность. Она мой лучший помощник и советник — во все производственные вопросы вникает, с хорошими работниками ладит, а лодырям спуску не дает.

И вот смотрю я в «Домострой» — у нас с ней все, как там написано: «Если подарит кому-то Бог жену хорошую — дороже это камня многоценного. Такой жены грех лишиться: наладит она мужу своему благополучную жизнь».

— А приходилось жену по «Домострою» наказывать? — спрашиваю я.

— Пока у нее от меня одни только благодарности. Но если провинится, ремень у меня всегда в брюках. Я ее сразу предупредил, — смеется он.

— А муж ее бывший сейчас где?

— Спалил свой дом по пьяной лавочке и куда-то уехал — так и сгинул.

Поезд замедляет ход, скрипя буферами вагонов.

— Ну, вот я и дома, — говорит мой попутчик.

Он достает из-под полки свой чемодан, смотрит в окно, и лицо его озаряется улыбкой.

— А вон и моя семья в полном составе пришла папку встречать.

Мы прощаемся, и он идет к тамбуру.

Я разглядываю стоящих на перроне полустанка. Хрупкая с русыми волосами женщина на последних неделях беременности держит на руках карапуза в ползунках, еще один, чуть постарше, ухватился мамке за подол, самый большенький тоже стоит рядом.

Глава семейства подходит к ним и начинает обнимать и целовать всех по очереди.

Я не завистливый человек, и все-таки в эти мгновенья меня посещает какое-то чувство, похожее на зависть.

 

 

ЗОЛОТО ТРЁХ КИТОВ

 

Прибытие

 

14 августа 2015 года в 7 часов 14 минут, точно по расписанию, на 4-ю платформу Харбинского вокзала прибыл поезд из приграничного городка Хэйхэ.

Из вагонов на перрон горохом посыпались китайцы: студенты, гостившие у своих деревенских родителей, мелкие предприниматели, приехавшие за товарами на оптовые рынки, всякого рода командированные, отряд военнослужащих НОАК и много другого пестрого китайского люда.

Русских в поезде было немного, из полутора тысяч пассажиров — человек полста. В основном это были туристические группы из Благовещенска и те путешественники, кто предпочитает самостоятельное передвижение по Китаю.

Одного из русских пассажиров я постараюсь описать более подробно, и вот почему. Поскольку он не простой турист, а главный герой этой повести, от начала до конца описывающей его приключения в сем китайском городе с русскими корнями.

Роста он был ниже среднего, имел пивной животик, лоб, переходящий в лысину, нос картошкой, пухлые щеки. С лицом был выбритым. В небесно-голубых глазах нашего главного персонажа (ну, какой он герой…) было выражение такой наивности, что даже кристально честному человеку невольно хотелось обмануть его.

В барсетке на поясе, с которой он не расставался и во время сна, лежал российский заграничный паспорт не имя Георгия Бычкова, 35-ти лет от роду, с туристической визой. Там же была вся его наличность — 1000 юаней.

Жора, так звали Бычкова не по паспорту, несмотря на свою внешность чистопробного лоха, был прожженным авантюристом. В Харбин он приехал, как сказал в романе «12 стульев» Ипполит Матвеевич Воробьянинов, по личному делу. Намек на известное произведение Ильфа и Петрова, скажу вам сразу, дорогие мои читатели, здесь не случаен. Георгий Бычков приехал в Харбин в поисках сокровищ.

Как только Жора взял свою сумку из тамбура вагона и поставил на бетон перрона, в ее ручки тут же вцепился намертво какой-то тщедушный китаец.

— Длуга, я буду помогать! — залопотал он на ломаном русском языке.

— Не надо, я сам! — возразил ему Бычков. — Денег нет!

— Не долого! — всего тли юаня, — успокоил его энтузиаст-носильщик.

— Хрен с тобой, тащи, — разрешил Жора, снимая с вагона еще одну свою поклажу — чемодан на колесиках.

Выйдя из вокзала, они оказались на большой площади, полной харбинского народа. Ближе к выходу из вокзала стояли китайцы с написанными на картонках именами и фамилиями тех, кого они встречали. Георгия Бычкова здесь, конечно, никто не ждал.

— На такси надо? — спросил у Жоры помогайка.

— Сам поймаю, — ответил тот. — Вот тебе три юаня, и — прощай!

— Длуга, ты доблый! Я пловожу до такси бесплатно.

Когда они подошли к стоянке такси, навстречу к ним тут же устремился водитель автомобиля, стоявшего первым в очереди. Он довольно сносно заговорил по-русски:

— Куда поедем? — спросил он, загружая поклажу русского гостя в багажник.

— Давай в какую-нибудь гостиницу — для начала надо где-то остановиться, — сказал Бычков.

— Приехал надолго? — полюбопытствовал таксист.

— На месяц, — ответил Жора.

— Зачем гостиница — сними сразу квартиру. Я знаю, кто сдает, — зачастил скороговоркой таксист.

— Небось, квартира где-нибудь у черта на куличках? — усомнился седок.

— В центре — район Наньган, — возразил извозчик.

— Хозяин за аренду три шкуры сдерет? — предположил гость города.

— Одной хватит, — ответил таксист, не понявший тонкости русского языка.

— Тогда, вези.

Квартира-студия оказалась в новостройке на улице Гогэлидацзе за речкой Мацзягоу — и в ней еще никто не жил. Хозяин был сговорчив, и снизил начальную цену месячной аренды с 5000 до 3000 юаней, а с предоплатой за полгода вышло и того меньше — 2500 юаней.

— Можно, я через неделю деньги отдам? — спросил Жора, удивляясь своему нахальству.

— Хао (хорошо), — легко согласился фаньдун (хозяин квартиры).

Они без проволочек подписали договор аренды, после чего пошли в полицейский участок, чтобы зарегистрировать постояльца.

Процедура заняла четверть часа, и гражданин России Георгий Бычков был прописан по месту жительства на арендованной квартире.

 

Тремя днями раньше

 

Когда вы видите в благовещенских магазинах американский, европейский, японский, тайваньский или южнокорейский товар с соответствующей этикеткой Made in …, всегда вспоминайте слова незабвенного Козьмы Пруткова: «Если на клетке слона прочтешь надпись: буйвол, — не верь глазам своим». Все это сделано на китайских фабриках руками китайских рабочих. Представьте, во сколько обойдется доставка в Россию товаров из этих стран и растаможка по-белому. Кому это надо? Рядом — Китай с его неограниченными товарными ресурсами.

Жителю Благовещенска в Китай съездить — все одно, что к теще на блины в деревню. Поэтому здесь китайскими товарами не торгует только глупый и ленивый.

Вот как проходит поездка благовещенского предпринимателя в сопредельное государство. Утром он налегке садится на теплоход, если летом, или на автобус, если зимой, следующий через Амур до приграничного китайского городка Хэйхэ. Днем затаривается там необходимыми товарами, уже приготовленными под заказ партнерами-китайцами. Вечером отдыхает в SPA-центре, с переходом в ресторан. Затем ночует в приличной гостинице с девушкой неприличного поведения, китаянкой или русской. На следующий день — домой. На все про все у него уходит меньше двух суток.

Такой турист выходных дней возвращается с 50-килограммовой сумкой, набитой беспошлинным грузом. А если полцентнера товаров ему мало, он везет с собой несколько помогаек — еще по 50 кг товаров на каждого.

Есть в Благовещенске огромный торговый центр «Три кита». Говорят, это здание и торговые ряды в нем принадлежат трем китайским бизнесменам. Они сначала так и хотели назвать свое предприятие: «Три китайца». Но наши власти их отговорили — сказали, что такая вывеска будет вызывать раздражение у патриотически настроенного и бедного русского населения. Так и получилось компромиссное название: «Три кита».

У Бычкова в «Трех китах» отдел электроники — ноутбуки, айфоны, смартфоны и прочие гаджеты. Жора окончил Восточный институт по специальности «переводчик китайского языка». Работал в туристической компании, переводчиком-консультантом в коммерческой фирме. Когда надоело пахать за гроши на дядю, пустился в свободное плаванье предпринимательства. Сначала ездил челноком в Китай за товаром, стоял у лотка на вещевом рынке, потом открыл свой отдел. Последние десять лет его китайский бизнес, образно говоря, стоял на «Трех китах», и он не знал горя и нужды. И ковать бы ему дальше по-тихому свое благосостояние, но черт его дернул, встрять в одну рискованную сделку.

Один делец предложил Жоре вступить с ним в долю. Казалось, дело было верное. Новый партнер по бизнесу предлагал заняться поставками в Китай медвежьей желчи и струи кабарги. Схема предлагалась простая: эти ингредиенты для лекарств китайской народной медицины закупаются в таежных селах, а потом перепродаются китайцам в три раза дороже. Проблема была лишь в том, что это сырье животного происхождения через российскую таможню не пропустят. Но новый партнер обещал, что у него на границе все схвачено. Бычков у него же 10 тысяч долларов занял — вошел в долю.

Но экзотический груз на таможне арестовали — случилась внеплановая московская проверка. И Жора вместо барышей оказался по уши в долгах. А тут еще пиндосы подложили нам свинью, освоив добычу сланцевой нефти, в результате чего рубль обесценился в два раза. Китайская цифровая техника в рублях тоже подорожала на сто процентов — и Жорина торговля встала колом. Соответственно, вырос двукратно и его долг, поскольку он имел неосторожность взять у партнера ссуду в долларах.

Только потом до Бычкова дошло, что повелся он на посулы легкой прибыли, как карась на хлебный мякиш. Никаких купленных и арестованных медвежьей желчи и струи кабарги в природе и не было — развели Жору, как последнего лошару.

И вот настал неминуемый момент расплаты. Жорин кредитор решил прибегнуть к услуге коллекторского агентства. Коллектор, если кто не знает, это тот же рэкетир, но нанятый заемщиком. И зачем поменяли всем понятное название.

Коллекторы внешне были похожи, случается же такое удивительное совпадение, на комедийных актеров Халустяна и Сметлакова. Но пришли они явно не для того, чтобы развеселить Бычкова.

Жора даже не пытался взывать о помощи. Охрана торгового центра в такие разборки носа не сует, слева и справа за тонкими перегородками — китайские павильоны.

Слова худого не говоря, коллекторы привязали Жору к спинке стула скотчем и на пару минут надели на его глупую голову полиэтиленовый пакет. В такие моменты клиент становится откровенным, как католик на исповеди, и готов признаться даже в том, как в детстве брал тайком папиросы из папиного портсигара. 

— Когда бабло отдашь? — спросил Сметлаков.

— У меня в Харбине есть заначка, — ответил Жора. — Привезу.

Коллекторы отошли в сторонку и о чем-то пошептались, потом они объявили Бычкову свое решение.

— Сроку тебе отпускаем — один месяц, — сказал Халустян. — Отдашь в три раза больше — тридцать тонн бакарей.

— И не вздумай сбежать — из-под земли достанем, — предупредил Сметлаков, — а потом живым в могилу закопаем.

На том они и расстались.

 

Блокнот белого офицера

 

Этот блокнот Жора нашел на помойке. Дело было так. Жил в одном с ним дворе одинокий дедушка. Возраста преклонного, личиком добродушный, на голове пушок седых волос — этакий божий одуванчик. Ежедневно в любую погоду ровно в 12:30 он выходил голубей хлебными крошками покормить — по нему можно было часы сверять. Навещала его сотрудница из соцобеспечения — в квартире прибраться, в магазин за продуктами сходить. И вот после тяжелой непродолжительной болезни умер одинокий дедушка — от старости.

Тут же, откуда ни возьмись, объявились его внучата. Деда они похоронили, а его квартиру, до вступления в наследство через полгода, сдали внаем. Перед тем как квартирантов пустить, наследники кое-что из мебели оставили, а все ненужное, включая гардероб и библиотеку покойника, а также его личные вещи, на мусорную площадку снесли.

Судя по выброшенному скарбу, непростым пенсионером божий одуванчик был. Парадный мундир с погонами полковника КГБ СССР, многочисленные грамоты с эмблемой ВЧК-КГБ и профилем Дзержинского свидетельствовали о его многолетней службе в Конторе Глубокого Бурения.

Пока бомжи эту кучу старого хлама не растащили, Бычков кое-что там подобрал. Взял несколько пожелтевших фотографий героического соседа: юноша в шинели красноармейца и буденовке, с кавалерийской шашкой на поясе — боец отряда ЧОН; молодой мужчина в кителе со «шпалами» в петлицах — офицер НКВД-ОГПУ; он же в полевой армейской форме рядом с пленными японцами. А еще Жора нашел там блокнот в кожаной обложке — потертый и невзрачный на вид.

Поначалу, просматривая в старом блокноте записи на каком-то иностранном языке, Жора терялся в догадках. Испанский, болгарский, румынский? А может, латынь?

Из всех слов более-менее понятными для него были: Harbin, Rusio, Japanoj, mi, tri, stono, leono, кameno, restoracio, blanka armeo, ruda аrmeo, patrolando, volas.

Бычков отксерил странички блокнота и понес в бюро переводов. Там ему объяснили, что записи сделаны не на том, не на другом, не на третьем и не на латинском языке.

— Это, вроде, эсперанто, — предположила девушка на приеме заказов. — Но переводчика с эсперанто у нас, к сожалению, нет.

— Зачем же пишите в рекламе, что переводите с любого языка? — возмутился Жора.

— Имеются в виду официальные языки ООН, — ответила девушка.

Знал бы тогда наш герой, какую услугу ему оказало своим отказом бюро переводов, он бы не ругался с этой милой девушкой, а побежал бы в цветочный магазин и купил для нее огромный букет алых роз. Представляете, что случилось бы, попади переведенные записи в чужие руки? В блокноте были подробно описаны места нахождения трех золотых кладов!

Бычков же, еще не зная, какой подарок судьбы его ожидает, скачал из интернета самоучитель и словарь языка эсперанто и сам засел за перевод записей из блокнота.

Этот искусственный язык в начале двадцатого века был весьма популярен у российской интеллигенции. К Жориной радости, эсперанто оказался на удивление легким в изучении, и уже через пару недель он сделал черновой перевод. Поскольку там речь шла о Харбине периода КВЖД, Бычкову пришлось также поближе познакомиться с этим периодом истории Восточного Парижа.

Вот перевод этого текста:

 

1922 год, 22 октября

Скоро месяц, как я в Харбине, куда прибыл в составе небольшого отряда после того, как красные вошли во Владивосток. С собой мы привезли часть золотого запаса Российской Империи, которую удалось сохранить от разграбления нашими союзничками — японцами, англичанами, американцами и французами, а также дальневосточными правительствами-однодневками и всякого рода самостийными атаманами. Спасенное золото помещено на хранение в Харбинское отделение Русско-Китайского банка.

1922 год, 10 ноября

К нашему великому огорчению, на российское золото устремили свои алчные взоры как китайские власти и разбойники, так и многочисленные и разношерстные организации белоэмигрантов. После тяжелых раздумий мы приняли решение: поделить привезенное золото меж собой в равных долях. Каждый из нас должен принять самостоятельные меры для спасения своей части золота от всякого рода стяжателей. С последующей передачей организации истинных патриотов России, когда таковая появится. Мне выделено под расписку 3 (три) банковских слитка золота пробы 86,4 весом 28,334 фунта каждый и общим весом 85,002 фунта.

1923 год, 29 января

Диплом об успешном окончании Санкт-Петербургского института гражданских инженеров им. Императора Николая I и многолетний послужной список подполковника Инженерно-Саперных войск Российской армии дает мне некоторое преимущество при поиске заказчиков подрядных ремонтно-строительных работ. Мне достаточно держать в найме трех китайцев (опять трех! — авт.) в качестве землекопов и каменщиков, самостоятельно составляя проектно-сметные документы и выполняя геодезические изыскания.

1923 год, 5 марта

Слиток №1. Находится внутри постамента под мраморной статуей льва, стоящей перед входом в здание Маньчжурского банка. Адрес: Новый город, ул. Мещанская дом 36. Прим.: от Николаевского собора по Большому проспекту в сторону Нового кладбища, первая улица направо. Здесь я выполнял подряд по установке парных статуй львов.

1923 год, 7 апреля

Слиток №2. Находится в дымоходе на чердаке особняка конторы торгового дома «Кушнарев и сыновья». Адрес: Мостовой поселок, ул. Косая дом 4. Здесь я выполнял подряд по кладке камина и дымохода.

1923 год, 3 мая

Слиток №3. Находится в подвале здания гостиницы и ресторана «Корона», в его северо-западном углу. Адрес: Пристань, ул. Коммерческая дом 6. Прим.: влево от пересечения с ул. Китайской, напротив тюрьмы. Здесь я выполнял подряд по устройству подвальных ларей для хранения овощей и корнеплодов.

1945 год, 21 августа

Как представитель технической интеллигенции Харбина, вместе с другими видными людьми города я приглашен на прием, устроенный советским комендантом Харбина Белобородовым — в честь победы над Японией и для встречи с маршалом Мерецковым.

 

Эта запись была последней в блокноте. Как известно из истории русского Харбина, с этой встречи никто из приглашенных не вернулся. Весь цвет харбинской эмиграции был арестован и в телячьих вагонах отправлен на заклание в Советский Союз.

Вероятно, среди этих несчастных был и безымянный подполковник. Как его блокнот оказался у Жориного соседа? Быть может, чекист забрал себе блокнот, отнятый у заключенного при обыске. Спрашивается, зачем. А бог его знает.

 

Гадальщик и официантка

 

Получив у хозяина ключи входной двери квартиры, Бычков бросил там свои вещички и пошел прогуляться по району. Цель его была — прикупить постельное белье и кухонную посуду.

С наступлением вечера уличные тротуары китайских городов превращаются в места народной торговли. На этих толкучках, как говорят в Одессе, можно купить все, вплоть до атомной бомбы. Насчет ядерной боеголовки, конечно, перебор: в Китае под запретом даже пневматическое, травматическое и газовое оружие. Касаемо же всего остального — чистая правда. Через полчаса Жора сделал все необходимые ему покупки.

После чего наш герой уже гулял по улице в свое удовольствие. По пути ему попался сидящий на тротуаре худощавый старик с жидкой седой бородкой, обутый в тапочки-шанхайки, одетый в китель времен «большого скачка», с соломенной шляпой конусом на голове. Щедрый Бычков подал нищему немного бумажной мелочи и пошел дальше — в поисках, где бы выпить и закусить. Как и подобает всякому хорошему человеку, творящему добро от всей души и не думающему о каких-либо дивидендах на этом или на том свете, Жора сразу же забыл об этом.

Китай, пожалуй, первая на земле страна по количеству и разнообразию уличных ресторанчиков. В теплое время года эти заведения общепита в прямом смысле идут навстречу посетителю, вынося столики под открытое небо. А зачастую не только столики, но и плиты, на которых тут же и готовятся заказанные блюда.

Одна из таких чифанек привлекла внимание Жоры. Не образцами блюд, выставленных на маленькой витрине. И не опрятным видом повара в белой куртке, что для Китая исключение из общего правила. Бычкову приглянулась официантка — китаянка лет двадцати пяти — с милым личиком, густыми и длинными волосами на голове и стройной фигуркой, на которой были все изгибы и выпуклости, положенные по европейским стандартам.

Красивая официантка подошла к Жоре и сказала по-русски:

— Здравствуйте! Я приглашаю вас в наш ресторан «Цай Дун Бей» — отведать северо-восточной кухни. У нас все вкусно и недорого, — и, оценив взглядом животик Бычкова, добавила: — А пиво бесплатно.

Как тут было Жоре пройти мимо такого замечательного ресторанчика, в котором трудится столь вежливый и предупредительный персонал. И он присел за свободный столик.

Через четверть часа заказанные блюда были готовы, и Жора с аппетитом поедал свинину в кисло-сладком соусе, крахмальную лапшу и салат из огурца со свиным ухом, запивая все это знаменитым пивом «Хапи». В завершение вечерней трапезы Бычков заказал фарфоровую бутылочку пахучей рисовой водки крепостью 60 градусов и блюдо жареных куколок шелкопряда на закуску.

Принеся водку и шелкопрядов, официантка также подала Жоре какую-то бумажку с иероглифами и цифрой 9. Подумав, что это счет для оплаты, он стал внимательно изучать написанное, пытаясь найти итоговую сумму, но не нашел таковой.

— Сколько с меня? — спросил Бычков у официантки.

— Это вам просил передать дедушка Ши, — ответила девушка.

— Какой еще дедушка Ши? — не понял Жора.

— Он сидит на другой стороне улицы и делает предсказания по «Книге перемен», — объяснила официантка.

(Гадание по Книге Перемен [И-Цзин] заключается в толковании 64-х комбинаций, полученных после шестикратного подбрасывания трех старинных монет. И-Цзин дает ответ на любой жизненный вопрос, и открывает все тайны прошлого, будущего и настоящего. – Е.Г.).

— Так это не нищий, а предсказатель?! — удивился Бычков.

Вообще-то он вслух у старика ничего не спрашивал. Да, вертелось в голове, повезет ли ему в поисках золотых слитков? Выходит, гадальщик еще и мысли читает?!

Жора довольно сносно разговаривал и читал по-китайски, но в записке от гадальщика были древнекитайские иероглифы, которые он знал плохо.

— Переведи, пожалуйста, — попросил он официантку.

«Пришел от моря он — о девяти перстах на дланях», — прочла она записку.

«Черт-те что и сбоку бантик!» — подумал Бычков по поводу такого предсказания.

Тут он вспомнил, зачем приехал в Харбин. Ему был нужен помощник в поисках золотых кладов. Не про этого ли человека предсказание?

— Давай познакомимся! — Жора вдруг сменил тему разговора. — Мое имя Георгий.

— А мое Джу, — ответила с улыбкой девушка. — Будем друзьями!

— Джу, познакомь меня с человеком, который любит азартные игры, — попросил Жора.

— А-зар-тны-е, — выговорила по слогам Джу. — Не понимаю тебя.

— Казино. Рулетка. Макао.

— Аомынь! Борьба со злоупотреблениями государственных чиновников! — догадалась Джу. — В нашем городском районе таких растратчиков казенных денег нет.

— А они там чем занимаются? — Бычков кивнул в сторону группы мужчин, расставивших перед собой костяшки какой-то настольной игры.

— Они играют в маджонг, — пояснила Джу.

— На деньги?

— Да! Всю зарплату проигрывают, в долги залазят, говорят, даже своих жен продают!

— И кто из них сейчас больше всех в проигрыше? — поинтересовался Жора.

— Вон тот шанхаец Ву. Ему пообещали кисть руки отрубить, если не отдаст долги. Уже мизинец отрубили, — округлила насколько это возможно свои китайские глаза Джу.

В свою очередь выпучил свои глаза и Бычков.

«Пришел от моря он — о девяти перстах на дланях» — это же человек из Шанхая с отрубленным мизинцем! Вот и не верь после этого предсказателям.

— Я посижу здесь еще. Скажи ему, чтобы он подошел ко мне, — попросил Бычков.

 

Компаньоны

 

Перед закрытием ресторана за столик к Бычкову подсел тот самый китаец Ву. Он совершенно не владел русским языком, и Жоре пришлось мобилизовать все свои познания в китайском, чтобы общаться с ним. Ситуация усугублялась тем, что Ву часто вставлял слова шанхайского говора, заметно отличающегося от общепринятого в Китае пекинского диалекта.

(Далее по ходу повествования автор будет воспроизводить все разговоры между персонажами на китайском языке по-русски, чтобы было удобней читателю. – Е.Г.).

— Что тебе от меня надо? — спросил Ву.

— Мне нужен надежный помощник в одном совершенно секретном и очень выгодном деле, — ответил Жора.

— Что это за дело?

И Бычков, понимая, что по-иному не получится, рассказал Ву, что обладает описанием трех мест, где спрятаны золотые клады. Вы спросите меня, почему он доверился первому встречному харбинскому проходимцу, под личиной которого, возможно, скрывался китайский Остап Бендер? А что ему еще оставалось в чужой стране и в незнакомом городе.

Глазенки Ву, когда он услышал Жорино предложение о партнерстве в поисках золота, сразу засверкали.

— За три золотых кирпича я готов засунуть голову в пасть ко льву, подняться на небо и спуститься под землю! — пообещал Ву.

— Именно такого компаньона я и искал! — довольно сказал Бычков.

Ударив по рукам, партнеры решили продолжить знакомство и деловые переговоры. Заказав несколько блюд на вынос и купив бутылку дорогой водки «Маотай», друзья пошли на квартиру к Жоре. Там они, плотно закрыв окно шторой и включив громче телевизор, обсудили план предстоящего поиска сокровищ.

— Как ты считаешь, нам повезет в поисках кладов? — спросил Жора.

— Это знает лишь «Книга перемен», — уверенно ответил Ву.

— Предлагаешь снова обратиться к старику-гадальщику?

— В нашем районе все так поступают, когда начинают какое-то новое дело.

— Хорошо, я схожу к нему еще.

С утра пораньше Бычков поспешил к тому месту, где в прошлый раз сидел гадальщик. Старик уже был там.

— Послушай, дед! Такая вводная. Я хочу найти три предмета. Мне это удастся?

И хоть сказано это было по-русски, гадальщик понимающе кивнул. Дедушка Ши стал подбрасывать три монеты, а потом всмотрелся в свою таблицу. Потом предсказатель взял потрепанный блокнот и написал в нем древнекитайские иероглифы, вырванный листок он отдал Бычкову.

Вознаградив деда пятью бумажными юанями, Жора передумал и добавил еще юаней десять, вывернув из карманов всю имеющуюся мелочь. Старик благодарно прижал правую руку к сердцу и склонил голову.

— Спасибо! — поблагодарил гадальщика Бычков и поспешил в ресторанчик, где у него была назначена встреча с Ву.

Партнер сидел за столиком, уставленным дорогими закусками и зелеными бутылками пива. В центре стола стояла большая фарфоровая бутыль рисового шаосинского вина.

— Выпьем за встречу! — воскликнул Ву.

Он налил вина в маленькие стаканчики и поднял свой в приветствии, держа его пальцами правой ладони, оттопырив при этом обрубок мизинца.

Компаньоны сдвинули стаканчики, выпили и приступили к трапезе.

Утолив первый голод, Жора достал из бумажника записку и протянул Ву.

— Что он тут написал?

«Путь к сверкающей пещере охраняется духами врат, неба и земли. Всем им поклонись низко», — прочитал Ву.

— Так и написал? Понятно! Дух врат — это лев, дух неба — дымоход, а дух земли — подвал!

Точность предсказания поразила компаньонов! И они уже без всяких сомнений приступили к выработке плана беспрепятственного проникновения к первому золотому слитку.

 

Мраморный лев

 

Итак, наши кладоискатели приступили к поиску первого золотого кирпича. Посмотрев запись в блокноте подполковника про слиток №1, они увидели, что эта улица сейчас называется Дундачжицзе, а в означенном доме располагается Харбинское отделение «Народного кредита».

Осмотрев здание при выезде на местность, Жора с огорчением воскликнул:

— Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! Здесь два льва! Под которым из них клад?

— Нет, лев здесь один! — возразил ему Ву.

— Как же один, когда их два!

— Слева сидит львица, она держит под лапой маленького львенка, — объяснил Ву. — А справа — лев, у него под лапой шар.

На следующий день с утра Жора и Ву подъехали к «Народному кредиту» на взятом в прокат и специально экипированном микроавтобусе. Без труда преодолев охранника на входе, друзья попали на личный прием к директору учреждения.

— Я — ревизор из Пекинского музея истории архитектуры. А это мой русский коллега из Москвы, — солидно представился Ву. — Согласно законодательству КНР, учреждения, организации и лица, расположенные в исторических зданиях, обязаны обеспечивать их сохранность и поддерживать в хорошем состоянии.

— Мы обеспечиваем и поддерживаем! Только что закончили реставрацию фасада — полмиллиона юаней потратили, — заискивающе ответил директор.

— Так почему у вас лев, который слева от входа, отклонился от вертикальной оси на 13 миллиметров?! Вот результаты лазерной нивелирной съемки, — возразил ему Ву и положил на стол распечатку.

— Это представляет опасность для скульптуры? — заволновался директор.

— С такими вещами не шутят. Вон, наклонная башня Хуцю упала, — нагнал страха Ву.

(Башня Хуцю из черного кирпича построена в 959-961 годах в городе Сучжоу пров. Цзянсу. Известна как «Пизантская башня Китая», объявлена национальной ценностью КНР. – Е.Г.).

— Хуцю упала? Когда?! — изменился в лице директор.

— Вчера в вечерних новостях по ящику показывали. Грохнулась и рассыпалась на кирпичики! — изобразил жестами Ву.

— Вот горе-то! — искренне опечалился директор.

— Так что, сами понимаете, каменную фигуру льва надо срочно поставить в вертикальное положение.

— Я отдам распоряжение срочно найти подрядчика для выполнения этой работы.

— Этим парным львам больше тысячи лет! Статуи были привезены из Чаньчуня, где стояли перед входом в один из павильонов императорского дворца династии Ляо. Не дай бог, народное достояние будет повреждено, — возразил Ву. — Исправлять отклонение будем мы сами.

— Когда приступите?

— А прямо сейчас и начнем — наш микроавтобус оснащен всем необходимым оборудованием.

— Вот спасибо! Что бы мы без вас делали. Я прикажу своему заместителю, чтобы вас обеспечили трехразовым горячим питанием и бутилированной питьевой водой.

Кладоискатели сделали ограждение из желто-красной ленты, поставили над скульптурой льва техническую палатку, и под ее прикрытием спокойно и неспешно обследовали постамент металлоискателем.

Прибор показал наличие внутри железобетонного массива на глубине 13 см металлического предмета размером с кирпич. В ход пошел бур с победитовым наконечником, и через час они развернули истлевшую от времени мешковину, которой был обмотан слиток золота Банка Российской Империи.

В тот вечер Жора и Ву, закрыв дверной замок на три оборота и задвинув запор, опустив жалюзи на окне, сидели в съемной квартире и таращили глаза на брусок золота пробы 900 весом 12 кг 285 г. Время не тронуло окисью желтый благородный металл, ярко сиявший даже в холодном свете энергосберегающей лампы.

— А правда, что скульптура льва отклонилась от вертикальной оси на 13 миллиметров? — спросил Бычков.

— Откуда же мне знать, — усмехнулся Ву.

— Про династию Ляо ты тоже придумал?

— Нет, была такая в 960-1125 годах.

— У тебя какое образование?

— Начальная школа — шесть классов.

— Откуда же ты знаешь хронологию императорских династий? — удивился Жора.

— Мы, китайцы, чтим свою древнюю историю! — с гордостью ответил Ву.

Кладоискатели задумались над тем, где спрятать золотой кирпич. Квартира, которую снимал Бычков, была ненадежным местом. Вскрыть входную дверь, при известной сноровке, было пятиминутным делом.

Ву предложил оригинальное решение этой проблемы — спрятать слиток золота в большом глиняном горшке для квашеной пекинской капусты. Причем, поставить эту емкость не в квартире, а на лестничной площадке.

— Такие ценности держать в капусте?! — удивился Бычков. — На лестничной площадке?!

— Вот именно, — усмехнулся Ву. — Сам подумай, есть ли еще более надежное место для хранения золота.

И Жора, поразмыслив, и правда не нашел лучшего тайника.

Купить в посудной лавке огромный глиняный горшок и притащить его домой, потом — полцентнера пекинской капусты на овощном базаре, порубить капусту и пересыпать солью — на все это ушло около трех часов. Наконец, друзья утопили в крупно нашинкованной капусте золотой слиток, и с чувством выполненного долга предались беспробудному пьянству.

 

Во ай ни

 

Официантка из ресторана северо-восточной кухни глянулась Бычкову с первого взгляда. Слово за слово, и Жора узнавал про Джу все больше. Она незамужняя, живет в Харбине вместе с родителями. Официанткой Джу подрабатывает по вечерам, а днем учится в институте, где изучает туризм и гостиничное дело, а также русский язык. Она уже давно искала хорошего русского друга, чтобы иметь с ним разговорную практику.

Бычков предложил Джу упражняться в русском языке у него на квартире, и та согласилась.

Они стали проводить тематические занятия на темы: «В такси», «На рынке», «В больнице» и прочее. Но скоро Бычкову наскучили эти стандартные ситуации, и он решил внести в занятия живинку.

— Джу, как называется улица, на которой мы сейчас находимся? — спросил Жора, будто бы не знал этого.

— Гогэлидацзэ, — простодушно ответила Джу.

— Эта улица названа в честь известного русского писателя Гоголя? — уточнил хитрец.

— Да, это так, — подтвердила простушка.

— Ты знаешь повесть Гоголя «Ночь перед Рождеством»? — спросил Бычков.

— Это мое самое любимое произведение! — обрадовалась Джу.

— Давай изучать русский язык по этой повести, — предложил Жора.

— Классно! — согласилась Джу. — А как?

— Мы разыграем в лицах сценку, в которой дьяк ухаживает за Солохой, — объяснил Бычков.

— Ой, как интересно! — захлопала в ладоши Джу. — Начнем поскорей!

И театральная репетиция началась.

— Что это у вас? — спросил Жора, прикасаясь к обнаженному предплечью официантки, поскольку та была в футболке и джинсах.

— Это рука! — ответила Солоха.

— А это что у вас? — продолжал змей-искуситель, погладив шею ничего не подозревающей жертвы и заглядывая в вырез ее футболки.

— Это шея! — голос Солохи чуть дрогнул.

— А это? — хитрец кончиком указательного пальца провел по зардевшейся стыдливым румянцем щеке девушки.

— Это щека! — сказала Солоха в растерянности.

— А это? — продолжил сценку дьяк, прикасаясь своими губами к ее губам.

— Про поцелуй у Гоголя не написано! — громко возразила прилежная ученица, залепив звонкую пощечину фальсификатору текста.

— Это не то, что ты подумала! — стал объяснять Жора.

— Я подумала именно то! — не приняла его оправдание Джу.

— Это была тисинь (импровизация)!

— Это было саожао (приставание)!

И тогда Бычкова признался по-китайски:

— Во ай ни (я тебя люблю)!

— Правда? — нежно переспросила Джу. И добавила уже практическим тоном: — Так бы сразу и сказал, вместо того, чтобы разыгрывать целый спектакль.

— Можно, я тебя еще поцелую? — попросил осмелевший Жора.

— Нельзя! — горячо возразила Джу. — Мы и так уже перепрыгнули через несколько ступеней!

— Каких еще ступеней?

— Лестницы ухаживания парня за девушкой.

— Что за лестница такая еще?

— Девушка может позволить парню прикоснуться к своей руке лишь за неделю до помолвки. К шее — через неделю после помолвки. А ты уже поцеловал меня в губы — это можно лишь супругам!

— К чему эти древние обряды и церемонии? — стал переубеждать Жора. — Ты же современная девушка!

Но Джу остудила его пыл:

— Я порядочная девушка. В Китае не принято жить как муж и жена до свадьбы. А ты даже не знаком с моими родственниками.

— Так познакомь же меня со всей своей родней — от грудного ребенка до столетнего пращура! — воскликнул Бычков.

— Потерпи недолго, скоро я тебя познакомлю со своей семьей, — пообещала Джу.

 

Дымоход

 

Все хорошее, особенно деньги, скоро заканчивается. Промотав последние алюминиевые цзяо, партнеры были вынуждены заняться делом.

Второй кирпич был спрятан на чердаке дома в Мостовом поселке, по улице Косой. Теперь это район Даовай, а улицу кладоискатели отыскали именно потому, что она косая, то есть, идет по диагонали. Естественно, вместо конторы торгового дома «Кушнарев и сыновья» здесь был офис какой-то инвестиционной компании.

От печей, ранее отапливавших дом, конечно, не осталось и следа — здание было подключено к центральному отоплению. К радости компаньонов, на крыше старинного дома сохранились печные трубы. Последнее обстоятельство воодушевило их — надежда найти второй золотой кирпич становилась реальной.

— Как нам беспрепятственно попасть на чердак этого дома и спокойно поработать там часок? — размышлял вслух Жора.

— Есть одна идея, — сказал Ву.

— Излагай.

— Мы приедем туда в форме сотрудников службы спасения.

— И кого мы там будем спасать?

— Весь штатный персонал этой конторы.

— Как это?!

— Мы представимся саперами. Скажем, что здание заминировано!

— Кто же его заминировал?

— Японцы. На чердаке находится неразорвавшийся артиллерийский снаряд времен народно-освободительной войны.

Бычков, в какой уже раз, подивился сообразительности и находчивости своего китайского друга.

На следующее утро в 8 часов партнеры подъехали к офису на микроавтобусе с надписью: «Служба спасения 911». Жора и Ву были одеты в униформу спасателей. Русское лицо Бычкова скрывала маска-респиратор.

— Кто здесь самый главный? — спросил Ву у охранника.

— Наш директор, — ответил тот.

— Проведите нас в его кабинет!

— А вы кто будете?

— Протри зенки! — Ву повернулся к охраннику левым рукавом, на котором был шеврон «911». — Здание под угрозой взрыва!

— Пройдемте, товарищи!

Охранник засеменил впереди важных гостей, и через пару минут они были в шикарном директорском кабинете.

— Здравия желаю! — по-военному отрапортовал Ву.

— С добрым утром! — мирно ответил директор. — Выпьете чая?

— Не до чая сейчас! Надо срочно эвакуировать из здания людей!

— А в чем дело?!

— Вчера в Хэйлунцзянском провинциальном музее разбирали архивы времен антияпонской войны. На чердаке спрятан фугас, заложенный японскими оккупантами, перед их бегством из Харбина. В спешке они не успели или забыли привести в действие взрывное устройство.

— Но ведь столько лет не взрывалось?

— Чем старее снаряд, тем больше вероятность, что он в любой момент может рвануть!

В здании, давя на уши, противно заскрипела пожарная сигнализация, и офисный планктон, наскоро прихватив самые ценные вещички, потянулся к выходу на улицу. Компаньоны же, вооружившись инвентарем для поиска кладов, под восхищенными взглядами девушек устремились в самый эпицентр опасности — на чердак.

Дымоход, на их счастье, сохранился. Жора взял металлоискатель и стал обследовать им кладку из красного кирпича. Скоро прибор подал звуковой сигнал.

— Есть! — в один голос воскликнули кладоискатели.

Достать золотой слиток было делом одной минуты. После нескольких ударов тяжелого лома, из-под кирпичных крошек и пыли сверкнул благородный металл.

На улице саперов службы 911 ожидала толпа, состоящая из офисного персонала и прохожих зевак. Навстречу Ву и Жоре устремился директор инвестиционной компании:

— Бомба обезврежена?

— Не до конца! — ответил ему Ву, несущий тяжелую сумку. — Вывезем в каменный карьер и там взорвем.

— Нам можно возвращаться в здание?

— Можно!

— Вы спасли нам жизнь! — рассыпался в благодарностях директор и протянул Ву красный конвертик, в каких обычно преподносят деньги. — Это вам от всех нас в благодарность!

В горшке с квашеной капустой добавился еще один золотой кирпич. А кладоискатели опять ушли в загул, тратя наградные юани.

 

Знакомство с семьей

 

Через неделю после репетиции сценки из повести Гоголя «Ночь перед Рождеством» Джу сказала Бычкову:

— Вечером мы пойдем ко мне домой, я познакомлю тебя со своими родственниками.

— Какие им купить подарки? — спросил Жора.

— Маме можно подарить бусы из жемчуга, папе довольно блока сигарет «Панда», а дедушка будет рад бутылочке водки «Уляне», — ответила Джу.

Родители девушки накрыли для гостя праздничный стол, в центре которого стояла большая тарелка с запеченной рыбой, а вокруг расположилось полтора десятка всякого вида закусок, бутылки с водкой и пивом.

Бычков преподнес подарки, которыми все остались довольны, после чего был подвергнут перекрестному допросу.

— У тебя есть квартира в России? — бесцеремонно спросила мать.

— У меня нет квартиры, — честно ответил Жора.

— У тебя есть автомобиль в России? — продолжил тему отец.

— У меня нет автомобиля, — разочаровал его Бычков.

— Ты бедняк? — поставил вопрос ребром дедушка.

— Я миллионер, — скромно возразил Жора.

Последовала немая финальная сцена из комедии «Ревизор» пера небезызвестного в Харбине русского писателя Н.В. Гоголя.

После этого ледок недоверия к гостю растаял. Родственники Джу вдруг обратили внимание на то, что он внешне похож на пузатого и улыбающегося Будду, а это у китайцев — лучший комплимент мужчине.

— Какой бизнес принес тебе такое богатство? — поинтересовалась мать.

— Я кладоискатель, — признался Бычков.

— Ты ведешь разведку углеводородного сырья? — проявил смекалку отец.

— Я ищу золото, — гнул свою линию Жора.

— И сколько золота ты уже нашел? — уточнил дедушка.

— Найденного мной золота хватит, чтобы всю жизнь не работать и купаться в роскоши! — заявил Бычков.

За столом повторилась финальная сцена из комедии «Ревизор». И тогда на помощь Жоре пришла Джу.

— Жора — начальник золотого прииска, у него очень большая зарплата.

— А почему у него тогда нет квартиры и машины? — не отставал меркантильный дедушка.

— Он живет в вагончике и ездит на тракторе — в лесу ему ни к чему квартира и автомобиль, — объяснила Джу. — И хватит мучить моего жениха допросом!

Водица, оставшаяся после растаявшего ледка недоверия, испарилась. И новая родня Бычкова начала говорить тосты в его здравие. Первым, по старшинству, взял слово дедушка, эстафету у него принял глава семейства, дошла очередь и до хранительницы очага. Жора произнес ответный спич. Потом пошли по второму и по третьему кругу.

Каждый тост завершался стаканчиком водки или пива, родственные узы становились все крепче, и на круге где-то восьмом мать и отец уже называли Жору зятьком, а дедушка — внучком.

Проснулся Бычков рано утром на диванчике в гостиной, с подушкой под щекой и накрытый одеялом из коконов шелкопряда. Жору разбудило легкое прикосновение Джу, нежно погладившей его по голове.

Не дожидаясь, когда проснутся остальные, они сели на кухне немного перекусить.

— Что ты вчера болтал про золотые клады? — вспомнила Джу.

— Я придумал все это, — смутился Бычков. — Но я, правда, скоро буду очень богат.

— Верю тебе, — успокоила его Джу.

— Мы уже жених и невеста? — спросил Жора.

— Да, — ответила Джу. — Теперь ты будешь ухаживать за мной, делать мне подарки. Потом мы обручимся. Ты купишь квартиру, автомобиль, накопишь много денег на счете. И лишь после этого мы заключим брак.

— И сколько же на все это уйдет времени?!

— Года три, я думаю.

— Срок нереально большой! — возопил жених.

— Один год, если ты такой нетерпеливый, — сбавила срок невеста.

— А если еще ускорить?

— Полгода тебя устроит?

— А месяц можно? — взмолился Жора.

— Минимум, три месяца, — со вздохом сожаления сказала Джу. — Я тоже хотела бы поскорей замуж, но мне надо еще институт закончить. Ведь ты не дашь мне по ночам к экзаменам готовиться.

— Три месяца и ни днем больше, — согласился Жора, а потом добавил: — А то я свой да йинь тинь (большой мужской детородный орган) отрежу!

— Не делай этого! — испугалась Джу. — Как раз к осеннему забою кабанчика в деревне свадьбу назначим.

 

Золото не пахнет

 

Денежной благодарности спасенных от взрыва хватило лишь на два дня. Похмелившись с утра пивом, Жора и Ву приступили к реализации последней части своего плана — поискам третьего золотого кирпича.

Последний слиток золота находился в подвале здания бывшей гостиницы и ресторана «Сибирь» в историческом районе Пристань. Трехэтажный особняк хорошо сохранился, в нем обосновалось районное управление полиции. В подвале, где когда-то были лари для хранения овощей и корнеплодов, располагался склад вещественных доказательств.

— Пропал наш золотой кирпич! — огорчился Бычков. — В подвал здания полиции нам никак не попасть.

— Они нас сами позовут. Еще просить будут, чтобы мы поскорей к ним приехали и зашли в подвал. И позаботятся, чтобы никто не помешал нам откопать золото, — рассмеялся в ответ Ву.

— Как это?! — изумился Жора.

И действительно, как двум авантюристам не просто проникнуть в здание полиции, а попасть в подвал этого дома, да еще и произвести там раскопки?

Неделю назад Ву обыграл в маджонг бригадира аварийной службы городской канализации. Ободрал как липку! Бригадир продул не только свою зарплату за год вперед, но и казенное имущество.

Для Ву не составило труда, используя служебные возможности бригадира, организовать операцию по спасению от затопления фекалиями подвала районного участка полиции.

 

Ву с Бычковым сидели в ресторане быстрого питания KFC, что неподалеку от аварийной службы городской канализации. Только они приступили к поеданию картофеля фри, как возле ресторанчика остановился спецавтомобиль для откачки фекалиев.

— Это за нами, пойдем скорее! — сказал Ву, на ходу дожевывая жареную картошку и салат.

Бычков, наскоро запив колой вишневый пирожок, поспешил за ним.

Час назад бригадир аварийщиков перекрыл в техническом колодце трубу канализации полицейского участка. Когда подвал полиции залило зловонной жижей, в аварийную службу поступил вызов. На место аварии был направлен автомобиль, оборудованный всем необходимым.

Из кабины оранжевой машины выпрыгнул партнер Ву по маджонгу. Он открыл дверку под цистерной и достал два комплекта спецодежды.

— Одевайте и поезжайте! — бригадир бросил Ву ключ от машины.

Ву, поймав на лету брелок с ключом, крикнул ему:

— Через час заберешь свой говновоз на этом же месте!

Друзья облачились в непромокаемые костюмы наподобие водолазных. Ву включил мигалку и сирену, и спецавтомобиль помчался по улице, превышая установленную скорость и не останавливаясь на красные сигналы светофоров. Гаишники на перекрестках перекрывали поперечное движение автотранспорта, обеспечивая им зеленый коридор.

Стальные ворота полицейского участка распахнулись перед подъехавшей аварийной машиной.

По двору суетливо бегали менты, обутые поверх ботинок в прорезиненные бахилы и с противогазами на головах.

Выхватил взглядом старшего по званию, Ву спросил:

— Ассенизаторов вызывали?

— Вызывали! Почему так долго ехали? — закричал тот, сорвав с лица маску противогаза.

— Не успеваем — заявок много!

— Срочно откачивайте фекалии и немедленно устраняйте засор канализации! — гнусаво приказал офицер полиции, брезгливо зажимая ноздри большим и указательным пальцами левой руки, а в правой руке он держал снятый противогаз.

Ву просунул толстый шланг в подвальное окошко и включил вакуумный насос. Шланг ритмично задергался, с чавканьем всасывая зловонную жижу.

Кладоискатели, взяв металлоискатель и шанцевый инструмент, спустились в подвал. Еще четверть часа земляных работ и третий золотой кирпич был у них в руках.

Вернувшись в исходную точку маршрута, друзья сбросили с себя скафандры канализационных ихтиандров и оставили спецавтомобиль с ключом в замке зажигания на условленном месте. А сами поймали такси и повезли третий золотой слиток на квартиру к Жоре.

 

Итоги операции

 

Когда партнеры зашли в квартиру, Жора остолбенел от неожиданности. На диване за журнальным столиком сидел человек в военной форме.

— Что вы здесь делаете?! — после минутной паузы обрел дар речи Бычков.

Гость молча снял фуражку с кокардой, достал из портфеля и надел седой парик, прилепил усы и бородку. И Жора узнал в нем уличного гадальщика.

— Я пришел предсказать твое будущее, — сказал дедушка Ши.

Рот Бычкова беззвучно открывался и закрывался, как у сазана, вытащенного из воды.

Гость снял накладные волосы, встал во весь рост, надел фуражку, отдал честь и представился:

— Вэй Ши — полковник Министерства общественной безопасности КНР, следователь по делу о трех золотых кладах.

Бычков продолжал изображать пойманного сазана.

Из-за спины Бычкова появился Ву, уже переодевшийся в военную форму, он тоже отдал честь и представился:

— Мин Ву — капитан МОБ КНР, старший помощник следователя по делу о трех золотых кладах.

Открылась дверь ванной, и оттуда появилась Джу в военной форме!

— Ли Джу — старший лейтенант МОБ КНР, младший помощник следователя по делу о трех золотых кладах, — отрапортовала она.

— Подытожим проделанную работу, — предложил Вэй Ши. — Нашей оперативной группой найдено три золотых клада общим весом 38 килограмм 555 грамм. По курсу Банка Китая это золото стоит 8 миллионов 730 тысяч 955 юаней.

Приказом Министра общественной безопасности КНР за успешно выполненное задание присвоить внеочередные звания и наградить денежными премиями:

— полковнику Вэй Ши — присвоить звание генерала и назначить премию 100 000 юаней,

— капитану Мин Ву присвоить звание майора и назначить премию 50 000 юаней,

— старшему лейтенанту Ли Джу присвоить звание капитана и назначить премию 25 000 юаней.

— гражданину России Георгию Бычкову назначить премию 200 000 юаней.

После оглашения приказа все трое, кроме Бычкова, встали в ряд, взяли под козырек и хором прокричали: «Служу Китаю!».

— Вам, Жора, денежек досталось больше всех, — уже неофициально сказал новоиспеченный генерал Ши. — Потому с вас причитается магарыч — бутылка водки «Маотай».

— Еще ящик пива «Хапи» поставишь, — добавил свои пять цзяо не обмытый майор Ву.

— И пекинской уткой нас угостишь! — пискнул новенький, как стоюаневая бумажка, капитан Джу.

Генерал достал из-под журнального столика и подал Жоре полиэтиленовый пакет из супермаркета, в котором лежали пачки китайских денег.

— Вот вам, Георгий, вознаграждение за вашу услугу Китайской Народной Республике — 200 000 юаней. Получите и пересчитайте.

Когда Бычков сделал в наградной ведомости отпечаток большого пальца правой руки, запачканного красной тушью, Ши добавил, хитро подмигнув:

— На банкет и обратную дорогу хватит. И еще останется, чтобы должок в тридцать тысяч долларов отдать в Благовещенске.

Жора опять оторопел.

— Откуда вы знаете про мой долг?!

— И у стен бывают уши, — ответил генерал с ухмылкой, — особенно, если перегородки фанерные.

И Бычков понял, что китайские чекисты вели его с того момента, когда Халустян и Сметлаков прессовали его в Благовещенске. В ТЦ «Три кита» перегородки между отделами настолько тонкие, что сквозь них хорошо слышно, о чем говорят у соседей.

Значит, благовещенский агент МГБ КНР, подслушав в «Трех китах» разговор Бычкова с коллекторами, сообщил по службе, что тот выезжает в Харбин — на поиск золотых слитков. На вокзале Жору уже поджидал оперативник в роли носильщика. Подставной носильщик передал Бычкова своему коллеге — подставному таксисту. Тот, в свою очередь, привез Жору к подставному хозяину явочной квартиры. Потом были подставные гадальщик, официантка и компаньон. Все — кадровые сотрудники МГБ. Чистая работа!

Когда вся честная компания уже пировала в ресторане «Пекинская утка», Бычков решил для себя еще одну загадку.

— Ву, как ты лишился мизинца? — спросил Жора. — Ведь именно из-за ампутированного пальца я и поверил в твою легенду о большом проигрыше в маджонг в Шанхае.

— А-а. Бытовая травма. Электрическую мясорубку ремонтировал, — ответил подвыпивший Ву. — Вообще-то я в Юньнаньском управлении МОБ служу. Для участия в этой операции требовался сотрудник мужского пола без мизинца. Меня по компьютерной базе данных нашли и командировали в Харбин.

После восьмого стаканчика водки Жора набрался смелости и спросил у капитана:

— Я понимаю, что ты выполняла свой служебный долг, играя роль моей девушки. Твои папа с мамой и дедушка тоже были фальшивыми?

— Это моя настоящая семья! — обиделась Джу.

— Мы с тобой по правде жених и невеста? — недоверчиво уточнил Жора.

— Такой да йинь тинь я никому не уступлю! — решительно заявила Джу.

 

Старые друзья

 

В Благовещенске Бычкова ждала повестка в полицию.

Следователь разъяснил ему права и обязанности, предупредил об ответственности за дачу ложных показаний. А потом была очная ставка с коллекторами.

— Вы их не бойтесь, — сказал перед этим Бычкову следователь. — Им на двоих за все содеянное, самое малое, полтинник светит — не скоро освободятся.

«Это ты так думаешь, — возразил ему мысленно Жора. — У них все схвачено, везде заплачено. Получат по червонцу, и выйдут через пять лет по условно-досрочному».

— Вы знакомы с этими людьми? — спросил Жору следователь.

— Да, знаком.

— Кто они?

— Этот — Халустян, а этот — Сметлаков.

— Я вас спрашиваю не об их кличках. Где и при каких обстоятельствах вы с ними познакомились?

— Месяц назад они заходили в мой отдел в торговом центре «Три кита», чтобы купить пальчиковые батарейки.

— Они вымогали у вас деньги, угрожали вам расправой?

При этих словах следователя двойник Халустяна сделал едва заметное движение головой, означающее: «Нет», а в его глазах Бычков прочел: «Не сдавай, братан!».

— Нет. Они заплатили мне деньги, и я отпустил им четыре батарейки.

Улучив момент, когда следак отвечал кому-то по сотовому телефону, однояйцевый близнец Сметлакова подмигнул Жоре и шепнул:

— Когда встретимся, с нас — коньяк.

— Гражданин Бычков вам должен какие-то деньги? — спросил полицейский у коллекторов.

— Нет-нет! Он нам ничего не должен! — перебивая друг друга, заявили Халустян и Сметлаков.

— Так и запишем в протоколе, — сказал следователь.

«Какие они добрые парни, — подумал Жора, — долг простили! Жаль, не смогут приехать на мою свадьбу в Харбине».

 

А был ли мальчик?

 

Как сказал классик, а был ли мальчик? Подлинность этой истории кем-то ставится под сомнение. Что по этому поводу может сказать автор?

Имена и другие подробности в моей повести изменены, по понятным причинам. Если вы хотите увидеть главного героя в реале, поезжайте в Харбин, найдите на улице Гоголя ресторан северо-восточной кухни и зайдите туда вечерком. Прототип главного героя любит посидеть там, и, возможно, вы встретите его, узнав по моему описанию.

Но даже не пытайтесь завести с ним разговор о делах давно минувших дней — он вам все равно ничего не скажет.

 

 

14-й ПОДВИГ ГЕРАКЛА

 

Автор считает необходимым сообщить читателям, что описанные в этой повести приемы воровства — лишь плод его творческой фантазии. Однако автор предупреждает, что за попытки применить эти приемы на практике наступает реальная уголовная ответственность!

 

Павелецкий вокзал

 

Разрешите представиться. Сырок — уголовник-рецидивист. В школе и в институте меня звали Гера или Герасим. А по паспорту я: Сыроедов Геракл Иванович, 1965-го года рождения, коренной москвич.

В Москву я вернулся поездом «Владивосток — Москва», привезшим меня со станции Сковородино Амурской области, где я отбывал свой последний восьмилетний срок в Тахтамыгдинской колонии строгого режима.

Павелецкий вокзал встретил меня, как старый отец заблудшего сына. Так мне показалось. Здесь прошла моя молодость, отсюда у меня была первая ходка.

Под монастырь меня тогда подвел сортирный шапкодёр Огурец.

Поясняю, кто такие эти шапкодёры.

На вокзале есть общественный туалет. Пассажиры здесь умываются и бреются у раковин умывальников и, конечно же, справляют малую и большую нужду. Малую — в писсуары на стене, большую — в кабинках.

В кабинку заходит фраер в ондатровой шапке. Когда он там рассупонивается и, взгромоздясь на унитаз, присаживается на корточки, Огурец рывком распахивает дверь, срывает с этого лоха шапку и пускается наутек. Пока тот наденет трусы, кальсоны и брюки, шапкодёра уже и след простыл. Шапка из ондатры стоит 90 рублей (по тем старым социалистическим ценам. – Е.Г.), если толкнуть ее кому-нибудь из проезжающих по дешёвке за 50, оно и неплохо выходит. Огурец был самым фартовым сортирным шапкодёром.

Но в тот раз Огурцу не повезло. Тот, который в ондатровой шапке, зашел в сортир не один, а с другом, который и ждал его у входа. Этот-то кореш и побежал вслед за шапкодёром. Я тихо-мирно сидел на диванчике в зале ожидания и читал газету. Сидел я не ради своего удовольствия, а ждал, когда какой-нибудь богатенький буратино поставит свой чемодан на хранение в автоматическую камеру. Пробегая мимо, Огурец бросил мне шапку, чтобы спрятать улику. Я сунул шапку себе под куртку. Все это наблюдал оперуполномоченный, который, оказалось, сидел напротив меня. Он пас меня, чтобы подловить на краже чемодана, а тут ему представился удобный случай схватить меня с этой шапкой, будь она неладна.

В общем, Огурец загремел по статье за грабёж, я как его подельник — тоже.

 

Плохая компания

 

От Павелецкого вокзала до Свиблово я доехал на метро. Вот наша утопающая в зелени улочка, вот наш пятиэтажный дом. Несмотря на одышку, бегом поднимаюсь на третий этаж. Дверь нашей квартиры обита коричневым дерматином, простая деревянная дверь, которую можно вышибить плечом. Стальная дверь моим родителям была ни к чему, самое дорогое в их квартире — книги. У нас — большая библиотека.

Мой отец был профессором истории по разделу «Древняя Греция», мать — заведующей кафедрой восточных языков. Папа подарил мне мифологическое имя и любовь к истории эллинов, а мама научила китайскому языку.

Читая родительские книги, я мечтал, как Индиана Джонс, путешествовать и разгадывать тайны истории человечества. Родители же почему-то отдали меня в школу с физико-математическим уклоном, предопределив мне ученое затворничество в лаборатории или бессрочную вахту возле синхрофазотрона.

Но я взял свою судьбу за рога и круто повернул направление ее хода. И кто знает, может быть, мне и не стоило этого делать. К великому огорчению предков, я пошел не по магистральной и прямой дороге строителя коммунизма, а по кривой и петляющей дорожке нарушителя социалистической законности.

Мой жизненный путь был усыпан не цветами роз, а их шипами. У меня слабые легкие — мучают кашель и одышка. Это из-за частого нахождения в сыром и холодном карцере. Лагерные суки затащили меня на кухню и засунули мою правую руку в электромясорубку. Травматолог, как сумел, сложил раздробленные косточки кисти, но два пальца моей пятерни безвозвратно ушли на фарш.

Предки очень переживали по поводу моего неправильного образа жизни, что плохо сказалось на их сердечном здоровье. За полгода до моего последнего освобождения умер отец, мать пережила его ненадолго. До гробовой доски я буду чувствовать свою вину перед мамой и папой!

На скользкий путь преступлений меня толкнула самоуверенность. У меня феноменальная память. Я помню карты, вышедшие из колоды в игру, и знаю, какие там ещё остались. Это дает определенные преимущества, особенно в самом конце партии. Но я не учел того обстоятельства, что карточный шулер надеется больше не на свою память, а на ловкость рук.

В общем, проиграл я в карты 10 000 рублей, по советским деньгам — астрономическую сумму! А где взять такие деньжищи бедному студенту Бауманки? Воры предложили отработать часть карточного долга, постояв на шухере при квартирной краже. Потом ещё, ещё и ещё.

Чтобы окончательно расплатиться, я придумал оригинальный метод квартирной кражи, и предложил его домушникам.

По всему городу мы расклеили отпечатанные на машинке объявления такого содержания:

«Предприятие „Бюро добрых услуг“ предоставит грузовой автомобиль и бригаду грузчиков для перевозки мебели при переезде с квартиры на квартиру. Приём заявок по телефону такому-то — с 8.00 до 17.00 (с 12.00 до 13.00 обеденный перерыв)».

Для этого дела мы сняли на неделю квартиру с домашним телефоном. Пошли заявки от населения. Справляясь о том, какую именно мебель надо перевезти и с какого на какой адрес, мы скоро наши то, что искали. Перевоз мебели заказал директор ломбарда, переселявшийся в новую кооперативную квартиру.

В назначенный день и час по указанному в заявке адресу подъехал грузовик с бригадой. Молодцы, в новеньких спецовках, свежевыбритые и вежливые, загрузили в кузов югославский мебельный гарнитур для гостиной, польскую кухню и турецкую спальню, японский цветной телевизор, чешский хрустальный сервиз, три узбекских ковра ручной работы и ящик с живописными картинами.

В кабину с водителем сел сам хозяин, а грузчики поехали на трамвае. На полпути, остановившись возле гастронома, водитель попросил хозяина купить грузчикам горячих пирожков с ливером и молока (пива — ни в коем случае!), а сам полез под капот, подрегулировать зажигание.

Больше хозяин не увидел ни грузовика с водителем, ни трезвых грузчиков, ни своей дорогой мебели.

Ну а я, решив работать не в шайке, а в одиночку, подался в вокзальные воры.

 

О пользе физики

 

«Раз на Киевском бану угол вертанули». Слышали такую песенку? «Бан» на воровской фене — вокзал, «угол» — чемодан. Кража ручной клади пассажиров железной дороги появилась уже на следующий день после отправления первого поезда. С той поры миллионы баулов, сумок, саквояжей, портфелей и просто узлов стали добычей вокзальных воров. На то и щука в озере, чтобы карась не дремал. Только пассажир зазевался, а его чемодан уже ту-ту.

Но мы, вокзальные воры нового поколения, пошли в ногу с техническим прогрессом.

Автоматические камеры хранения, когда они появились в начале 1960-х, были подарком судьбы для вокзальных воров. Чемоданы можно было брать голой рукой!

АКХ устроена так. На внутренней стороне дверцы ячейки пассажиру надо набрать ребристыми колёсиками четырехзначный цифровой код, поставить чемодан в ячейку и захлопнуть дверку, предварительно опустив в щелочку монету в 15 копеек.

Добрая половина этих лохов, чтобы удержать в своей башке четыре цифры кода, набирала год своего рождения. Вору лишь оставалось, прикинув на глаз возраст фраера, подобрать цифры.

Потом милиция спохватилась, и конструкторы заменили на последнем колёсике цифры на первые деcять букв алфавита. Задача вора усложнилась, но не стала неразрешимой.

Вокзальные жулики стали разыгрывать целые спектакли. Подходит этакий респектабельный на вид мужчина — это вор — к автоматическим камерам хранения, ставит в ячейку свой дорогой чемодан, набирает на внутренней стороне дверцы код и, чтобы не забыть его, записывает в свой блокнот.

Пассажир, который рядом также оставляет в ячейке свой багаж, видя это, просит: «Позвольте ваш блокнот — я тоже запишу свой код». «Пожалуйста», — любезно позволяет жулик. Лох записывает свой код шариковой авторучкой, вырывает листок из блокнота и прячет его в свой бумажник. Блокнот, естественно, возвращает хозяину. А цифры-то выдавились на следующем чистом листочке блокнота, и прочесть их легко. Чем вор не преминет воспользоваться.

Классикой кражи из АКХ было определение кода по количеству щелчков колесиков набора. Вор на внутренней стороне дверки выставляет все колёсики в какое-то исходное положение и запоминает эту комбинацию. Таких свободных ячеек-ловушек у него несколько. Код, набираемый фраером, вор высчитывает по количеству щелчков.

Сидит пассажир в зале ожидания и дремлет. В действительности это вор, и ушки у него на макушке — он слушает и считает щелчки.

Я привнес в этот способ кражи новое — не зря ведь был студентом Московского государственного технического университета имени Баумана.

Посмотрев устройство замка ячейки АКХ, я понял, что при наборе кода замыкаются электрические контакты, и в эти моменты проскакивают маленькие искорки.

Вы же помните из школьного учебника физики, что самый первый в мире радиоприёмник русского изобретателя Попова реагировал только на молнии — атмосферные электрические разряды. И все последующие — детекторные, ламповые и транзисторные — приемники слышат и воспроизводят электрические разряды в виде помех в эфире.

Теперь напрягите свое внимание. Подхожу я к запертой ячейке АКХ с включенной «Спидолой» и кручу первое с краю колесико шифратора: 0, 1, 2, 3 — треск помехи. Кручу второе: 0, 1, 2, 3, 4, 5 — треск помехи. Третье: 0, 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 — треск помехи. И четвертое: А, Б, В, Г, Д, Е, Ж — треск помехи. Шифр: 357Ж — дверца ячейки открыта!

Благодаря своему гениальному изобретению я мог открывать любую ячейку автоматической камеры хранения.

Мою успешную деятельность на поприще вокзального вора, как я уже говорил, прервал сортирный шапкодёр Огурец, ни дна ему ни покрышки, чтобы его мордой в унитаз опустили.

 

Китайская экспансия

 

На двери нашей квартиры была записка:

«Ключи у меня. Валя».

Я позвонил в квартиру Валентины, на мою удачу, она была дома. Моя соседка — женщина одинокая, после трех неудачных замужеств — все алкаши ей попадались. Валя работала медицинской сестрой, а вечерами подрабатывала на дому портной.

Когда мама хоронила отца, я сидел. Мать моя — женщина совершенно непрактичная, и все хлопоты по организации похорон и поминок отца взяла на себя Валентина. В ночь, когда умерла мама, я сам лежал при смерти в тюремной больнице. Мою мать похоронили соседи, а точнее, Валя.

— Надолго к нам пожаловал? — спросила Валентина, намекая на мои частые отлучки в места не столь отдаленные.

— Навсегда, — ответил я.

— Чем думаешь заняться?

— Жить честно и трудиться.

— Свежо предание, — усомнилась Валя.

— А у тебя как дела? — поинтересовался я.

— Работа — дом — работа. Личной жизни никакой, — откровенно призналась соседка.

Осмотревшись вокруг, я задумался, на какие шиши мне жить. После недолгих раздумий я решил сдать одну из комнат моей квартиры. О чем и дал объявление в газету. Сразу после выхода этого номера мой телефон раскалился от звонков желающих стать моими квартирантами. Среди них были молодые семейные пары, одинокие мужчины и женщины, иногородние студенты, узбекские торговцы с рынка и прочая публика.

Одно предложение заинтересовало меня больше остальных. На постой просились китайцы с Черкизовского рынка — муж и жена. Китайцы — люди непьющие и смирные, а еще мне захотелось попрактиковаться в китайском языке, который я с юности основательно подзабыл. И я пригласил их, чтобы обговорить условия аренды и проживания.

Маша и Миша, как они представились, пришли вечером в воскресенье. Китайцы как китайцы, в возрасте лет под тридцать. Цена аренды их устроила, хозяин квартиры, должно быть, произвел хорошее впечатление. Мне они тоже понравились — с виду аккуратные и честные.

Квартиранты заняли большую комнату, а мне и в маленькой было хорошо. Хоть Маша с Мишей не грязнули, в атмосфере квартиры сразу появились новые китайские, запахи: кулинарных приправ, травяных ароматических свечек и хромированной кожи.

Своим присутствием мне китайцы не досаждали — с раннего утра до конца дня они были на рынке, вечером готовили на кухне ужин и уносили к себе, телевизор громко не включали. Конечно, поначалу мне было непривычно пойти в ванную или туалет и уткнуться в запертую изнутри дверь или столкнуться нос к носу на кухне или в прихожей с кем-то из них.

Скоро у меня в квартире началась самая настоящая китайская экспансия.

Маша спрашивает:

— Гера дядя, можно мы свою обувь будем ставить на полочке в прихожей?

— Можно, — разрешаю я.

И вот мою пару кроссовок и комнатные тапочки уже не найти в большой куче обуви китайцев.

— Гера дядя, можно мы будем в холодильнике хранить свои продукты?

— Можно.

На следующий день мой «Апшерон» набит под завязку свиными ушами и лытками, куриными головами и лапами, сазанами и кальмарами. И под этими завалами я не могу найти свою говяжью косточку, припасённую для борща.

Это и есть китайская экспансия в действии. Китай под всякими предлогами занимает столько российской территории, сколько ему позволено.

Но в китайской концессии есть и свои плюсы. Коренное население получает различные преференции и займы.

К примеру, я был поставлен на полное пайковое довольствие Китая. Маша с Мишей стали приглашать меня к своему столу и разрешили в свое отсутствие брать из холодильника любые продукты.

Я быстро привык к блюдам шанхайской кухни: супу из морской капусты и креветок, свинине, тушеной с красным перцем, жареному соевому сыру с побегами чеснока. Вместо хлеба у них — вареный рис.

А китайский чай. Вы когда-нибудь пили ароматный и терпкий китайский чай?!

Я скоро отвык от ржаного хлеба, пайка которого в тюрьме была лучшим лакомством. Оказавшись в столовой, я по привычке ищу глазами палочки для еды.

Мне открыта китайская беспроцентная кредитная линия. В долг у своих квартирантов я беру китайской водкой. В зелёной бутылке с красной пробкой. На вкус, запах и по крепости, как русский деревенский самогон. И всего тридцать рублей за поллитровку — десять раз на трамвае проехать!

Чем ни жизнь под китайским засильем?

 

14-й подвиг Геракла

 

Из античной литературы известно, что Геракл совершил 12 подвигов: порвал пасть немейскому льву, замочил лернейскую гидру, очистил от навоза авгиевы конюшни и все такое прочее героическое.

Был у Геракла и 13-й, неофициальный, подвиг. За одну ночь он, без виагры, обработал 50 дочерей Феспия!

Я же, оправдывая свое мифическое имя, совершил 14-й подвиг Геракла. Сейчас расскажу, как это было.

Во время отбытия последнего срока в Тахтамыгде мне надоела лагерная баланда и неустроенный барачный быт. Захотелось пожить по-человечески, и в моей умной голове созрел план, как это можно осуществить.

Я попросился на сходку воровской верхушки нашей зоны. Пахан авторитеты согласились меня послушать.

— Хочу сделать братве хороший грев, — заявил я.

— Что тебе для этого надо? — спросил пахан.

— Ноутбук с выходом в интернет. И несколько счетов в разных банках.

— Как же к тебе прибегут деньги? — поинтересовался один из авторитетов.

— Банки сами будут перечислять нам бабки.

— Разве так бывает? — усомнился авторитет.

— За базар отвечаю! — принес я воровскую клятву.

Блатная верхушка согласилась, и дело закрутилось.

В общем-то, ничего нового я не придумал. Входить в компьютерные системы банков и выводить с их счетов деньги — обыкновенная хакерская работа. Плохо одно — за такое можно поплатиться своей головой.

Как говорится, грудь в крестах или голова в кустах. А куполов с крестами на моей груди было выколото уже четыре — по количеству сроков.

Взломать главный компьютер банка — проблема небольшая. Главное при этом — скрыть свое местонахождение, чтобы тебя не нашли и не отомстили. Я умею заметать свои следы в интернете. Ищите меня потом, господа кредиторы, в Гондурасе и в Зимбабве, где зарегистрированы мои IP адреса.

За три года я взял у одного большого российского банка 50 лямов безвозвратной ссуды. На эти бабки в зону пошел грев: чай и сахар, солёное сало, лук и чеснок, сигареты и водка. На столе у зэков появились мясо и рыба, сливочное масло и свежие овощи.

На мои деньги аптечку снабдили лекарствами первой необходимости, при тюремной больничке был открыт стоматологический и зубопротезный кабинет.

Я вконец оборзел — сказал, что мне нужен компьютер с двухядерным процессором и проводной интернет, а также рабочее место. Компьютер самой последней модели принесли, скоростной интернет подсоединили, в одном из трех карцеров сделали евроремонт и пробили окно в улицу.

К смотрящему зоны обращался с просьбами сам Хозяин (начальник исправительно-трудовой колонии).

— Угля для котельной надо купить, а то все замёрзнем.

Надо так надо — покупаем уголь.

— Талоны на бензин закончились — не можем хлеб и продукты из райцентра привозить.

Хлеб всему голова, без хлебушка никак нельзя — вот наличные на бензин.

— Энергетики грозят электричество отключить, если задолженность не погасим.

С ними шутки плохи, давайте банковские реквизиты — оплатим киловатты.

— Глубинный насос в скважине перегорел — без воды остались.

Как поется, без воды — ни туды и ни сюды — покупаем новый насос.

Мой срок подошел к концу. Меня позвал на встречу вор в законе, смотрящий на зоне.

— Скоро на волю? — спросил он.

— Неделя осталась.

— Мы тут с братвой покалякали и вот что порешили. Устроим тебе побег, но тебя поймают и добавят сроку. Станешь жить на зоне лучше, чем на воле. Бабы, шмаль, выпивка, хавчик — все тебе будет. Поработай здесь ещё.

— Не хочу! — воспротивился я. — Это не по понятиям — заставлять меня.

— Как же зона будет жить без такого грева?

— На пожизненное я не подписывался.

— И тебе не жалко зэков? — надавил на гнилую вену пахан.

— А тебе их было жалко, когда ты за деньги из общака покупал на Рублевке виллу с зимним садом и бассейном — за пять лямов баксов? — ответил я вопросом.

— Язычок-то свой придержи — отрежу! — прошипел вор в законе.

И зачем я ляпнул про его виллу? Теперь, стопудово, не сносить мне глупой головы!

 

Первая встреча со Св. Николаем

 

Зарезали меня, когда я спал.

Я видел сверху свое тело, распластанное на бетонном полу камеры, из моей груди фонтаном пульсировала кровь. Палач вытер заточку о мою робу, обшарил мои пустые карманы.

Потом была чёрная труба и яркое сияние в конце ее. Я полетел к свету и очутился в комнате, где все было белое — стены, пол, потолок. Передо мной из пустоты появился дед с окладистой бородой и ясными добрыми глазами.

— Ну, здравствуй, раб божий Геракл.

— Здравствуйте. А вы кто?

— Не узнаешь небесного покровителя воров? Святой Николай я.

— А я уже на небесах?

— На них. Ну что, прописываться будем в новой хате?

— А можно мне обратно на землю? Меня там мама ждет.

— Про мать вспомнил! А почему ты о ней раньше не думал, когда ей душевные страдания причинял? Уже не ждет тебя она — только что преставилась.

— Отпустите на землю! — взмолился я.

— Обещаешь больше не воровать?

— Век воли не видать, если возьму хоть чужую спичку!

— Обещаешь искупить свои прошлые грехи добрыми делами?

— Клянусь! — воскликнул я и поцеловал свой крестик.

— С вещами на выход, свободен, — сказал Николай Чудотворец голосом надзирателя.

И опять был полет сквозь темноту, после чего я оказался над операционным столом. Там лежало мое голое тело, над которым колдовал хирург. Вот он наложил последний шов на операционной ране. Потом стянул с лица марлевую маску и вытер со лба пот рукавом халата.

— Нина, разведи спирта полстакана, и глянь — в холодильнике были соленые огурцы, — попросил он помогавшую ему медсестру.

Мне надо было возвращаться в свое тело. Стало нестерпимо больно.

В сознание я пришел через месяц в тюремной больничке. Убивали меня пером в сердце, наверняка, с проворотом. Врач-интерн, шестикурсник мединститута, заштопал мое сердце для практики и любопытства ради. После собак, которых он любил резать, под его скальпель в первый раз попался человек. Он и не надеялся, что я выкарабкаюсь. Но я воскрес.

Моего спасителя звали Савелий.

 

Русский с китайцем…

 

Маша, как я уже говорил, хорошо знает русский язык. Миша же находится на уровне «моя твой не понимай». Замечаю, как Миша читает какую-то книжку. Присмотревшись, вижу, что это учебник русского языка для иностранцев. Учебник открыт на странице с темой «Посещение Большого театра».

А дальше написано:

«Что сегодня показывают в Большом?».

«Оперу «Аида».

«Есть ли места в партере?».

«Нет, остались только места на балконе».

— Что за чушь ты изучаешь! — удивляюсь я. — Ты что ли, в театр собрался?

— Маша сказал надо.

«Купите эту куртку», «Можно подешевле?», «Какая ваша последняя цена?» — вот что тебе надо.

Потом я учу Мишу словам, которые он не найдет ни в одном учебнике русского языка. Благо, в моем лексиконе таких слов предостаточно.

Я часто выхожу из своей комнаты одетый по пояс. Грудь, плечи, спина — все у меня в тюремных наколках. Вроде получается, что я и не голый.

Маша рассматривает мои наколки.

— Гера дядя, ты мафия?

— Нет. Я завязал.

— Гера дядя — где твои пальцы?

— Крокодил откусил.

— У Миши в Шанхае дядя тоже в мафии, он собирает деньги с бизнесменов района Пудун. У него на руке дракон нарисован.

— Всё как у нас! Его дядя — смотрящий за районом.

— На рынке русская мафия нас обижает — деньги требует за крышу.

— Завтра пойду с вами. Разберемся.

Из Свиблово до Измайлово, где находится Черкизон, на метро — ехать с двумя пересадками.

На Проспекте Мира, где мы переходили на кольцевую линию, до Маши и Миши докопались менты.

— Предъявите ваши паспорта!

Когда мои китайцы дали им свои документы, я заметил, что в каждом внутри было вложено по сто рублей. Мусора забрали деньги и вернули паспорта.

— Можете идти.

— Зачем вы дали взятку? — спросил я у квартирантов. — У вас же все в порядке.

— Гера дядя, они могут забрать паспорта, и тогда нам придется дать еще больше! — пожаловалась Маша на ментовский беспредел.

Мы проехали по кольцевой ветке до Курской, где также была пересадка. На станции ментов не было, зато тусовались скинхеды.

— Гля, пацаны! Киты с Черкизона! — воскликнул один из них.

— Эй вы, узкоглазые, подь сюды! — крикнул другой.

Квартиранты посмотрели на меня. Я сказал:

— Стойте здесь.

И сам пошел к бритоголовым.

— Что вам надо от китайцев? — спросил я у них.

— Ты кто? — спросили они меня.

Вместо ответа я зажмурил глаза. И они увидели наколку на моих веках: «РАБ МВД».

За эту татуировку дубаки грозили отрезать мне веки.

Скинхеды сразу всосали, с кем имеют дело, и растерянно молчали.

— Хорошо запомните этих китайцев, — сказал я. — И держитесь от них подальше.

На рынке моих квартирантов возле их отдела уже поджидал какой-то тип. С виду — приблатненный.

— Этих китайцев не трогай, — я показываю оттопыренным большим пальцем себе за спину.

— Ты, что ли, крышуешь их?

— Да.

— Надо в общак отдавать 25 процентов.

— Кто на районе смотрящий? — спрашиваю я.

— Гусь, — отвечает он.

С Гусем я чалился еще при первой ходке.

— Хочу с ним перетереть. Где его найти?

— Зачем тебе? Скажи на словах.

— Передай ему, что Сырок откинулся и хочет с ним встретиться.

— Сырка, говорят, на зоне завалили.

Я дернул ворот рубахи, полетели пуговицы.

— Гляди, пацан! Рано вы меня похоронили!

Увидев свежий шрам под левым соском, парень изменился в лице.

— Хорошо, братан, хорошо! Передам Гусю твои слова.

Гусь на встречу не согласился, а передал через свою шестёрку, что каждый блатной обязан сдавать часть своего барыша в воровской общий котел. Он и рад бы помочь мне по старой дружбе, но не позволяют воровские понятия.

Китайцам я решил не говорить, что мне придется платить за них в общак. Но где взять денег на это?

Такие вот деньги-дребиденьги.

 

 Дело в шляпе

 

Я пошел устраиваться дворником.

Мне дали большой двор высотного дома, построенного в плане в виде буквы «П». Шестнадцатиэтажный дом имел 20 подъездов, детскую и тренажерную площадки, газоны и автостоянку.

Я всегда считал, что люди свиньи, но не до такой же степени, как чуханы с моего двора! За день я наметал полведра окурков, подбирал сотни две стеклянных и пластиковых бутылок, гору полиэтиленовых пакетов, облаток от шоколадок и мороженого и прочего мусора.

Особенно меня выводили из себя окурки. Стоят же возле каждого подъезда урны — специально для бычков. Так нет же, надо бросить на тротуар или на газон!

Я видел, кто из жильцов что курит. Вежливо просил не мусорить. Как об стенку горох! Долготерпение мое лопнуло, когда один жилец, чиновник из префектуры, сказал, что он, видите ли, оплачивает мою работу из своего кармана.

Месть моя была страшной и ужасной.

Ты, толстопузый, куришь коричневые сигареты с черным фильтром. Ты, жопастая, тонкие розовые. Ты, мужик, хоть и куришь, как нормальные люди, «Беломор», но бычки бросаешь в клумбу, откуда их веником не достать — только двумя пальцами».

Неделю я собирал окурки по разным пакетам. А потом прошел по подъездам и высыпал бычки под двери квартир их владельцев.

На следующий день меня с треском выставили с работы.

Уходил я с гордо поднятой головой, сказав на прощание:

— Я хоть и Геракл, но чистить ваш свинарник, засранный с античных времен, не буду!

Получив в кассе домоуправления полный расчет, я решил отметить это в немецком пивбаре. Там я увидел знакомую харю. Ба, какая встреча — это был Огурец!

Взяли по паре кружек темного «Баварского» и по тарелке жареных сосисок с тушеной капустой. И Огурец поведал о своих делах скорбных.

Меховые шапки давно исчезли из зимнего гардероба российских мужчин, да и кому сейчас продашь ворованную шапку из ондатры. Шапкодёру Огурцу пришлось переквалифицировался. Работает он по-прежнему в сортире на Павелецком. Только вместо шапок выхватывает у фраеров барсетки с деньгами и документами. Так ему даже лучше — к барыге с шапкой идти не надо, деньги сразу налом. Одна беда, в последнее время фраера все чаще вместо бумажных денег стали пользоваться пластиковыми карточками.

— Вон у меня их сколько скопилось, — Огурец показал веер из карточек разных банков. — А толку с них никакого — пинкодов не знаю.

— Проку с этих карточек точно нет, они уже давно заблокированы, — согласился я. — Наличные из банкомата надо брать в первый час после кражи карточки.

— Это я и сам понимаю, — вздохнул Огурец. — Но как узнавать пинкоды?!

— Там, в банках, не дураки сидят, — огорчил я его. — Придется тебе, Огурец, в дворники идти.

После этой судьбоносной встречи я задумался над тем, как можно узнавать коды банковских карточек. Нет, свое обещание не воровать я нарушать не собирался. Так, любопытства ради, теоретически.

Атом, как известно, предсказали еще древние греки. С той поры наука почти не продвинулась в познании материи. Раскололи физики-ядерщики атом, как орех, на элементарные частицы. А толку? На смену телеге пришел болид Формулы-1. Добавилось немного скорости, а колесо-то то же самое осталось.

И замок с шифровым набором. Был механический, потом — электрический, сейчас — электронный. А система набора с циферками остались без изменения.

Наверняка ведь при наборе кода на банкомате в его компьютерном нутре появляются какие-то сигналы. Которые и надо уловить! А дальше решение задачи расшифровки пинкодов будет лишь делом техники.

Учитесь, пока я жив.

Вставляем украденную карточку в банкомат и начинаем последовательно нажимать кнопки от 0 до 9, пока не услышим в наушнике звук «пик» — это сработал определитель первой цифры пинкода. Продолжаем манипуляции — слышим еще «пик», «пик» и «пик». Дело в шляпе — банкомат взломан! Деньги на счету были ваши, а стали наши.

Сигнал ловится тем же радиоприемником, только сверхвысокочувствительным. Я спаял такой приборчик — для эксперимента с чисто научной целью. А чтобы потрошить чужие счета, ни-ни, вот те крест! Дал же честное слово вора Николаю угоднику. Чего только со страху не наобещаешь.

 

Китайский внучек

 

На Черкизовском рынке произошёл взрыв, много погибших и раненых. Говорят, это дело рук русских националистов. Миша тоже ранен, но его даже не забрала скорая помощь — сказали лечиться дома.

У китайцев, естественно, нет медицинских страховых полисов — им можно лечиться только в платных клиниках. У Миши — сильные ожоги. Он уехал на лечение в Китай.

Мы с Машей остались в квартире вдвоем. Нет, нет, я даже не пытался склонить ее к сексу — большая разница в возрасте. Да и к чему мне это. Есть такая народная мудрость: «Не живи там, где делаешь это самое. И не делай это самое там, где живёшь».

Скоро выяснилось, что в квартире нас трое. По китайской традиции, возраст человека исчисляется от момента его зачатия папой и мамой. Выяснилось, что Маша — на седьмом месяце беременности! А как бы я ее рассмотрел?! Одевается, как кочан капусты в листья. Ниже пояса: колготки, рейтузы, кальсоны, а поверх штаны на синтепоне. Выше пояса: кофточка, свитер, меховая жилетка.

Маша, как я ее ни отговаривал, ходила на работу до последнего.

Как-то вечером слышу из китайской комнаты:

— Гера дядя! Гера дядя!

Захожу к ней. Началось! Бегу к соседке.

— Валя! Там, это, Маша, кажется, рожает!

— Я здесь причем? Скорую вызывай.

— Поздно уже! Ты же медсестра — помоги!

— С вами не соскучишься! Кипяти воду, сейчас приду.

Через пару минут в комнату роженицы заходит Валентина, одетая в белый халат, и выставляет меня вон. Я за дверью слушаю ее лаконичные команды:

— Теплую воду! Полотенце! Йод! Ножницы и нитки! Спирт! Нету? Водку давай! Пеленки есть? Простыню порви на четыре части!

И спешу их исполнить.

Наконец, слышен заячий писк — это подал свой первый голос новорожденный!

Потом доносится голос Вали:

— Здоровый ребеночек. Поглядела и хватит, — это она Маше.

Валентина выходит из комнаты и вручает мне запеленатого младенца:

— Принимай внука.

Я бережно беру в свои руки теплый упругий комочек — нового человека.

Валентина советует молодой маме постельный режим на неделю, составляет список средств ухода и белья для новорожденного.

Закрывая за соседкой дверь, я говорю ей:

— Приходи вечером, копытца обмоем.

— Тебе бы только повод был напиться.

— Валь, ну зачем ты так? — укоряю я ее. — Я же от всей души.

— Хорошо, хорошо. Успеется. Пусть сначала Маша окрепнет.

Обмыть копытца новорожденного мы собираемся через три дня. Маша приготовила праздничный стол. Подчёркивая свое особое отношение к событию, я выставляю на стол бутылку шампанского — почти безалкогольное празднование.

Мой первый вопрос:

— Маша, как ты его назвала?

— Сяо. По-китайски это — маленький.

Я начинаю склонять это китайское имя на русский манер:

— Сяо, Сява, Сава.

Савелий — так звать моего спасителя! Знаменательное совпадение!

Валентина подарила новорожденному нательную иконку. Я беру иконку и рассматриваю. На ней изображен святой Николай. Еще одно знаменательное совпадение!

Так мы все — Я, Валя, Маша и Сава — породнились. У меня появилась родня!

 

Крещение Савы

 

Через месяц у Маши заканчивалась виза, и она срочно уехала в Китай. И я остался с ее грудным ребенком на руках. Спасибо тебе, Маша, на добром слове!

Денег, оставленных Машей, как я их ни растягивал, хватило только на пару недель. И на что нам, прикажете, жить? Спасибо соседке, дающей мне в долг и не торопящей с возвратом.

— Валя, как только, я сразу! — говорю я ей всякий раз, когда она сует мне в руку очередной стольник.

— Как разбогатеешь, отдашь, — отвечает она.

Я дал объявление:

«Ремонт компьютеров и ноутбуков. Установка Windows. Чистка от вирусов. Выезд на дом или в офис заказчика. Недорого».

Знаете, есть такие кенгуриные сумки для младенцев. Когда был заказ, я сажал Сяо в эту сумку у себя на животе, и ехал вместе с ним на вызов. И маленький Савик, словно все понимая, стоически терпел все неудобства — ни разу не пикнул!

А вот засыпал он плохо. В полвторого ночи звоню в дверь к соседке.

— Валя, скажи мне какую-нибудь колыбельную!

— Обкурился?!

— У меня дите не засыпает!

— На часы погляди!

— Прости, не спит!

— Запоминай, — и Валентина уже набирает в грудь воздуха, чтобы запеть колыбельную.

Как завороженный я смотрю на глубокий вырез ее ночной сорочки, где видны две нежные дыньки. Потом вспоминаю, что пришел совсем не за тем.

— Всё равно не запомню, напиши.

Возвращаюсь к себе, чтобы спеть по Валиной записке:

Котя, котенька-коток,

Котя — серенький хвосток.

Приди, котя, ночевать.

Нашу деточку качать,

Убаюкивать.

 

А этот бандит уже сладко почмокивает во сне.

Сава — человек без документов, его как бы не существует в природе. Я не могу вызвать к нему патронажную сестру, поставить на учет в детской поликлинике, получать бесплатное питание в молочной кухне.

— И что ты тянешь резину? — удивляется Валентина.

— Чтобы зарегистрировать его появление на свет, надо, по крайней мере, заявить об этом властям.

— Так пойди и заяви.

— Я ему — никто. Его могут забрать в Дом ребенка как сироту.

— Усынови его.

— Кто же мне, уголовнику-рецидивисту, разрешит усыновить ребенка.

— Давай, я его усыновлю.

— Тоже нельзя. Если он станет подданным России, то навсегда будет в Китае иностранцем. Он — китаец, и должен быть гражданином КНР.

— И как же нам быть с ним?

— Пока никак — время покажет.

Но окрестить Саву нам никто не запрещает. В ближайшее воскресенье я, Савик и Валя идем в церковь. Я решил крестить его в Храме святителя Николая.

Плачу в церковную кассу 500 рублей.

Сегодня обряд крещения проходят полтора десятка человек — оптом!

— Вы кто ему будете? — спрашивает поп.

— Дедушка. А она — крестная мать, — киваю я в сторону Валентины.

— Каким именем желаете наречь младенца?

— Савелием.

Таинство длится полтора часа. Наконец, Сава — после троекратного окунания с головой в серебряную купель и с надетым на шею алюминиевым крестиком — записан в церковную книгу.

Крестик я ему подарил свой, зэковский, вырезанный из пивной банки. Это будет ему оберег покруче даже золотого с бриллиантами. Ведь этот наперсный крестик из алюминиевой жести на простой суровой нитке уже спас мне жизнь.

 

Вам посылка из Шанхая

 

Сяо — китаец, и жить ему — в Китае. Я стараюсь учить его сразу двум языкам — русскому и китайскому.

Мы обедаем и заодно закрепляем материалы прошлого урока.

Я показываю пальцем на нож.

— Дао! — отвечает Сава.

На палочки.

— Куайцзы!

На колбасу.

— Сянчан!

На чеснок.

— Суань!

На яблоко.

— Пинго!

— Молодец! — хвалю я внука.

— Цодехао! — повторяет он по-китайски.

Это удивительно, но с молоком матери Сава впитал и китайские предпочтения в еде.

В нашем дворе много деревьев, которые жильцы посадили полвека назад на субботнике после новоселья. Вечнозеленые ель, сосна и пихта радуют глаз и насыщают воздух ароматом хвои.

Как-то в летний день я оставил Савика одного в песочнице, а сам на пару минут побежал к табачному киоску за сигаретами. Когда я вернулся, соседские дети с изумлением смотрели, как китайчонок, отковырнув кусок старой коры с сосны, выколупывает из ходов личинок короеда и отправляет их себе в рот.

Я так думаю, что в российском климате китайскому организму не хватает каких-то необходимых питательных веществ, и он интуитивно ищет их. Коль не дают полакомиться личинками тутового шелкопряда, ему сойдут и личинки короеда.

Я люблю слушать магнитофонные записи Аркаши Северного. День у нас начинается с весёлой песенки:

С добрым утром, тётя Хая, ай-я-яй.

Вам посылка из Шанхая, ай-я-яй,

А в посылке три китайца, ай-я-яй,

Три китайца красят яйца, ай-я-яй.

 

Время летит — завтра будем встречать новый год.

Я загодя купил билет на елку в кукольном театре. В цену билета входит не только утренник, но и подарок. Бумажный кулёк с конфетами, печеньем, шоколадкой, тремя яблокам и двумя мандаринами ребенку, конечно, дадут и так. Чтобы детенышу было интересней, попросили выучить и рассказать Деду Морозу какой-нибудь стишок про ёлочку. И желательно быть в карнавальном костюме.

Мы с Савиком, как у нас заведено, предновогоднюю подготовку запустили и провалили.

Я набрал по телефону номер нашей соседки и попросил ее:

— Валентина, зайди к нам, пожалуйста. Есть дело на миллион.

Через пару минут в дверь позвонили. Открываю и впускаю Валентину, она проходит за мной в большую комнату.

— Проси тетю Валю, да хорошенько проси, — говорю я Саве, легонько подталкивая его в спину.

И он звонким голосом на чистейшем русском языке просит:

— Тетя Валя! Завтра меня приглашают на елку Дед Мороз и Снегурочка! Сшей мне костюм тигра!

— Да где же я на ночь глядя жёлтый в черную полоску материал найду? — попыталась отнекиваться соседка.

— Валь, гляди — вот я простыню гуашью раскрасил, — показал я. — Маска тигрёнка есть, а хвост я сделаю сам.

— Ну, хорошо. С вас за срочность коробка зефира в шоколаде, — согласилась Валентина.

— И бутылка шампанского! — обрадовался я.

— Ур-р-ра! — закричал Сава.

Все-таки научил я его выговаривать «эр»!

Валентина ушла к себе, шить тигриный костюм. А мы продолжили подготовку к утреннику.

— Сава, давай выучим стишок, который ты завтра расскажешь Деду Морозу, — предложил я.

— Давай, деда Гера, — легко согласился он.

И я начал декламировать первое, что пришло на ум:

Здравствуй, Дедушка Мороз,

Борода из ваты.

Ты подарки нам принёс…

 

— Нет, Савик, этот стишок мы учить не будем, — передумал я. — Сейчас что-нибудь другое найдем.

И я списал из интернета слова песенки, которую сам пел еще в раннем детстве:

Маленькой ёлочке

Холодно зимой,

Из лесу ёлочку

Взяли мы домой.

Встанем под ёлочкой

В дружный хоровод.

Весело, весело

Встретим Новый год!

 

Сава на удивление быстро выучил эту песенку. И мы, с чувством выполненного долга, улеглись спать.

На утреннике мой Савушка, как Леонид Ильич Брежнев на съезде КПСС, сорвал продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию.

Пока дошла его очередь читать стишок Деду Морозу, песенку про маленькую ёлочку, которой холодно зимой, из-за чего ее пожалели и срубили под самый корешок, спели уже пятеро детей. Я уж было подумал, ну ладно — где пять, там и шестой.

Но Сава меня удивил и порадовал своей сообразительностью. Он влез на табуретку и… продекламировал слова песни Аркаши Северного по Тётю Хаю, посылку из Шанхая и трех китайцев, которые там красят яйца.

Все смеялись и хлопали в ладоши, а Дед Мороз хохотал так, что у него чуть не отклеилась борода из ваты.

 

Прощание с Сяо

 

Когда я входил в свой подъезд, меня остановил какой-то чернявый. Я думал, он запоет что-то типа «сами мы не местные», и хотел было послать его на хутор за бабочками, но он успел спросить:

— Ты, дядя Гера?

— А ты что за крендель?

— Я — казах.

— И что тебе от меня надо?

Пришелец протянул мне смартфон.

— Посмотри ролик.

На экранчике появилось лицо Маши и раздался ее голос:

«Гера дядя, здравствуй!

Мы с Мишей живем дома — в Шанхае. Отпусти Сяо с этим человеком — он переправит его к нам.

А теперь позови Сяо, я ему скажу несколько слов.

Здравствуй, сыночек!

Узнал меня? Я — твоя мама! Сяо, Гера дедушка отдаст тебя этому дяде, и ты пойдешь с ним. Дядя хороший, слушайся его. Ты поедешь к маме с папой.

Мы ждем тебя, сынок!».

— Пойдем, пойдем! — позвал я казаха в квартиру.

Сава за компьютером игрался в стрелялку. Я подозвал его и показал ему ролик. Он смотрел на свою маму, вытаращив узкие глазенки:

— Мама! Моя мамочка! Покажи еще маму!

Я показал ему, как сделать повтор просмотра. И продолжил разговор с гостем из Казахстана:

— Когда ты придешь за мальчиком?

— Он пойдет со мной прямо сейчас.

— Хоть час-то подождешь? Соберу его в дорогу.

— Прости, не могу — все расписано по минутам. Сейчас я повезу его в аэропорт, сегодня вечером он уже будет в Алматы, завтра — на границе, а ночью — в Китае.

Как это все неожиданно! Конечно, я всей душой желал, чтобы Сава уехал к родителям. Но такая внезапная разлука сдавила мое сердце. У меня, человека немало пожившего и много повидавшего, заслезились глаза.

А Сава повел себя, как подобает мужчине, я и не ожидал от него такой выдержки. Он лишь спросил:

— Дедушка Гера, ты ведь приедешь ко мне?

— Обязательно приеду, внучек, обещаю тебе!

Я наскоро собрал Савин рюкзачок, набросав туда конфет и фруктов. Понимая, что переход границы будет где-то в горах, я также положил туда зимние вещи: вязаную шапочку, шерстяные рукавички и носочки. Проверил, надет ли у Савы наперсный крестик.

Проводив посланца контрабандистов с моим Савиком во двор, до ждавшей их машины, я вернулся домой. Весь день у меня все валилось из рук, а стакан коньяка не снял волнение, но даже усилил.

Ближе к полудню по моим натянутым нервам резанул звонок телефона. Я схватил трубку.

— Это я, — раздался на том конце знакомый голос с легким среднеазиатским акцентом.

— Говори!

— Надо срочно встретиться.

— Зачем?!

— У нас неприятность.

— Ты где?

— Во дворе твоего дома.

— Хорошо, я сейчас спущусь.

Казах ждал меня на детской площадке.

— Слушаю тебя, — сказал я.

— Оказывается, половину бабок за перевоз пацаненка надо отдать здесь, в Москве, а другую половину — в Шанхае, — взволнованно заговорил он. — Извини, братан, это не мой косяк.

— Сколько надо?

— Десять тысяч долларов.

— До какого срока отдать?

— Сегодня до ночи.

— Вечером ты получишь эти десять штук баксов.

Иду к Валентине, а кому же еще мне поплакаться.

— Валя! С Савиком беда!

— Час от часу не легче! В чем дело?

— Контрабандисты поставили новое условие — до вечера требуют десять тысяч долларов. Я бы занял денег в банке под залог своей квартиры, но еще не вступил в наследство – по закону надо ждать шесть месяцев.

— А я где возьму такие деньжищи?! Никогда в руках не держала.

— Да я у тебя и не прошу, пришел по-соседски.

— Не знаю даже, что тебе посоветовать.

Иду к себе, битый час дымлю как паровоз «Примой», но ничего толкового на ум не идет.

Звонок в дверь! Соседка пришла.

Валя протягивает мне пачку зеленых бумажек, стянутых резинкой:

— Здесь десять тысяч.

— Где ты взяла?!

— Заняла.

— У кого? Кто в это сучье время даст в долг такие деньги!

Валя заложила свою квартиру в экспресс-кредите, под грабительские проценты — сто баксов в день!

 

Цыганский барон

 

С утра пораньше я побежал на наш базар. Там всегда пристают к прохожим цыганки в длинных юбках и цветастых шалях. Гадалки подъехали к 8:00, как на работу. Одна из цыганских теток подошла ко мне:

— Золотой, дай руку, погадаю! Что было, что есть и что будет, скажу.

Я показываю ей здоровую ладонь.

— Ты уже один раз умер. Твоя мать за тебя отдала свою жизнь. Недавно у тебя была разлука с самым близким человеком, — прочла линии моей руки ворожея. Вот и не верь после этого в таинственные способности цыганок!

— Где мне найти вашего барона?

— Мы живем в Люберцах, там найдешь его.

В Люберцах местонахождение цыганского барона мне за банку пива подсказал первый попавшийся алкаш. Часам к десяти Валера, так звали барона, появлялся в шашлычной «Кавказ», где было его рабочее место.

В ожидании Валеры, чтобы унять волнение, я выкурил полпачки сигарет.

Пришедшего барона я узнал по благородному сиянию. Блеск исходил от полного набора золотых зубов, массивной золотой цепи на мохнатой груди и золотых же печатках-гайках, унизавших его пальцы.

Я подошел к столику Валеры и поздоровался.

— Есть дело, — сказал я.

— Что за дело? — спросил барон, подвигая мне полстакана водки и взглядом показывая на шампуры с шашлыком по-карски.

— Я умею угадывать пинкоды банковских карт.

— И как тебе это удается? — спросил люберецкий барон.

— У тебя хороший слух?

— Слух у меня музыкальный — играю на гитаре и пою. По молодости меня в свой театр «Ромэн» сам Николай Сличенко приглашал.

— Пройдемся недалеко, — предложил я.

Наш путь лежал до ближайшего банкомата. Там я наглядно продемонстрировал барону свой способ.

— У тебя есть карточка?

— Есть.

Дай мне. Я вставил карточку в банкомат, набрал код и снял 100 рублей.

— Как ты это сделал?! — глаза Валеры вылезли на лоб.

— Код этой карточки — 8794.

— Кто тебе сказал?!

— Вычислил при помощи вот этого приборчика, — я показал миниатюрный приемник-сканер.

— Сколько ты за него просишь?

— Десять тысяч сто долларов.

В черных зрачках Валеры отразилось табло калькулятора — он было начал длинный торг:

— Могу дать две тысячи сразу и еще три потом.

Я решительно прервал его попытки сбить цену:

— Я с одним цыганским бароном в Тахтамыгде сидел. Ты тоже хороший человек. Но сейчас я не могу сбросить тебе ни цента. От этого зависит судьба одного человека. Мне нужно ровным счётом десять тысяч сто баксов!

И он понял, что торг здесь неуместен.

Немного забегая вперёд, я расскажу вам, как развернулся Валера со своим табором.

Барон выбрал самых сообразительных цыганят и научил их, как пользоваться моим прибором. Потом он заказал в радиомастерской еще несколько таких приемников. Пока взрослые цыганки компостировали лохам мозги своими гаданиями, цыганята тырили у тех из карманов и барсеток карточки, а потом бежали до банкоматов и снимали деньги.

Следствие по этой крупной серии краж шло полгода и закончилось пшиком. Все маленькие воришки были в возрасте до 10 лет. Нанятый цыганским бароном адвокат на суде легко добился их освобождения не только от уголовной или административной, но и от какой-нибудь ответственности вообще. А взрослых организаторов и соучастников этого преступления цыганята, все как один, отказались выдать наотрез.

Мы с Валерой проходили по делу как подозреваемые в организации этого преступления. Но тот же защитник доказал, что у следствия нет ни одного мало-мальски стоящего доказательства нашей вины. И нас освободили из-под стражи прямо в зале суда. Откуда я и барон двинули прямо в шашлычную «Кавказ», где, под перезвон семиструнных гитар, стук бубнов и песню «Ай-нэ-нэ» в исполнении молодых цыганок, широко и шумно отпраздновали столь удачный исход дела.

 

Последняя командировка

 

А назавтра меня похитили. Подкараулили в темной подворотне, повалили, надели на голову мешок, сковали наручниками и куда-то повезли.

Столь убедительным доводом я был приглашен на встречу с хозяином банка «Кошелёк России».

— Роман Аркадьевич, — представился он.

— Сырок, — назвался я.

— Мне, Геракл, известна твоя главная роль во всем этом деле, — сказал банкир. — У меня по стране три тысячи банкоматов. Цыгане сейчас как саранча по регионам полетят, вооруженные твоим прибором. Представляешь, какой убыток они мне нанесут!

— Ясен пень, — согласился я.

— Предлагаю сделку. Ты мне — способ защиты, а я тебе за это — миллион.

— В какой валюте?

— В рублях.

— Э-э-э, нет, так не пойдёт!

— А сколько ты хочешь?

— Эту же сумму в долларах.

— На грубость нарываешься, — предупредил банкир.

— Уж больно вещица хороша.

— Да, вещь того стоит, — согласился Роман Аркадьевич. — Видишь, вот стоит терминал. Набирай реквизиты своего счёта, и я переведу тебе миллион австралийских долларов.

— ?!

— Американские сейчас перечислить нет возможности.

«Вот жлоб! — изумился я его изворотливости. — Выторговал все-таки почти двадцать процентов!».

— Ну, теперь твоя очередь, — сказал банкир.

— Можно, листок бумаги и авторучку, — попросил я, и наскоро нарисовал электронную схему. — Во всех залах банкоматов надо поставить вот такие устройства.

— Транзистор, два сопротивления, катушка индуктивности, конденсатор переменой емкости, — проявил свои познания в электронике Роман Аркадьевич. — Что это?

— Генератор помех для считывающего устройства определения пинкода.

— Но этой штучке грош цена в базарный день. Ты мне схему самого устройства дай.

— А зачем? Ваши банкоматы будут защищены. Пускай цыгане грабят банкоматы конкурентов, вам это только на руку, — возразил я, сам удивляясь своему безрассудству.

— Пожалуй, ты прав, — неожиданно согласился банкир.

— Я могу идти?

— Подожди. У меня к тебе еще одно предложение.

— Я весь внимание.

— Иди ко мне на должность специалиста по профилактике электронных взломов.

— Разве мало других программистов с незапятнанной репутацией?

— В том и дело! Ты знаешь психологию преступника и алгоритм его мышления. Мне нужен именно ты! Соглашайся. Оклад тебе назначу на уровне своего заместителя. У меня есть заграничные филиалы — будешь ездить в командировки по всему миру.

— И в Шанхай поеду?

— Хоть завтра!

Вот и получается, что он сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться.

В первый же день новой работы я получил задание проверить надежность защиты корпоративной почты сотрудников банка. Без труда вскрыл ящик главного. Как ломом по черепу ударили! Читаю его переписку с неким haron@…:

«Нашел хакера, снявшего с вашего банка 50 миллионов рублей. Приступать?».

«Отлично! Приступайте».

«Дорожно-транспортное происшествие со смертельным исходом?».

«Да, как обычно».

«Вам даже не интересно, кто он?».

«Нет, не интересно. Ничего личного, только бизнес».

Вы понимаете, какое ярчайшее впечатление произвело на меня прочтение этой деловой переписки!

«Бежать из России! В первой же заграничной командировке попросить политического убежища. Объявить себя оппозиционером или гомосексуалистом, а лучше — тем и другим сразу. В странах западной демократии таких любят и привечают».

Не часто бывает, но в этот раз мне улыбнулась судьба.

Меня вызвал шеф.

— Срочная командировка в Гонконг. У наших английских партнёров электронную систему взломали. Собирайся в путь — вылет из Шереметьево через три часа. Домой не ходи — мыльно-рыльные принадлежности и презервативы купишь там.

— Все-таки схожу домой за таблетками от диареи. Китайская кухня, говорят, слишком острая.

— Сходи, только не опоздай.

Конечно, никакие таблетки от поноса мне были не нужны. Надо было срочно переоформить на Валентину мою квартиру. Ведь уезжал я надолго, быть может, навсегда.

Переписав квартиру на Валю, я возвращался в офис. Дождался на светофоре появления зелёного человечка и спокойно зашагал по «зебре».

Этот КамАЗ, нагруженный железобетонными блоками, я заметил слишком поздно.

«Куда он несётся — на красный?!» — это было последнее, что я успел подумать при жизни…

 

Вторая встреча со Св. Николаем

 

Всё было точь-в-точь, как и в прошлый раз. Вид сверху на перекресток, где на «зебре» лежит мое смятое и порванное тело, суетящиеся вокруг меня прохожие. Потом черная труба, сияние и белая комната.

— Добро пожаловать в наши палестины, Геракл! — приветствовал меня как старого знакомого святой Николай.

— Как, опять я здесь?! Я же не воровал!

— А со счетов вкладчиков кто деньги через банкоматы снимал?

— То — цыгане!

— А ты, получается, безгрешный ангел с крылышками незапятнанными? Мне-то лапшу на уши не вешай, баклан свибловский!

— Но ведь суд не нашел доказательств моего преступления — по закону я невиновен!

— Так, то был суд Бабушкинского района города Москвы. А здесь — небесный. Кому ты Лазаря поешь!

— И на какую же зону вы меня пошлете, на черную или на красную — в ад или в рай?

— Разберемся. Тебе сейчас некуда спешить.

— Можно, один вопрос?

— Валяй.

— Как там мой Савушка, родной?

— С ним всё хорошо — сейчас он живёт со своими родителями, часто вспоминает тебя. В будущем он окончит институт и станет успешным бизнесменом — ему очень пригодится знание русского языка. Он женится и у него народится сын, которого он назовёт в честь тебя — Гераклом.

— Слава те, господи — Сава в порядке! Ну, гражданин святой, веди меня, что ли, в небесный следственный изолятор.

— Руки за спину, вперед пошел.

Я запел арестантскую песню:

Я сижу в одиночке

и плюю в потолочек,

Пред людьми я виновен,

перед богом я чист.

 

Постскриптум

 

Вот и вся история моей непутёвой жизни.

Много зла за мной тянется, не спорю. Но ведь и добро я творил. Сижу вот в камере и жду судебного заседания по моему делу. Что-то у меня очко жим-жим, страшновато. На то он и страшный суд.

Вы там, кто остался на земле, за меня не переживайте сильно. Бог не фраер, он простит.