Анна ХЛЫСТОВА. ВОЗВРАЩЕНИЕ ГЕРОЯ. О жанре фэнтези

 

Анна  ХЛЫСТОВА

ВОЗВРАЩЕНИЕ  ГЕРОЯ

О жанре фэнтези

 

Жанр фэнтези, возникший приблизительно в середине ХХ века, завоёвывает всё большее признание не только читателей, но и профессиональных исследователей. По произведениям фэнтези защищаются дипломы и диссертации, даже МГУ им. Ломоносова не избежал общей участи.

Основываясь на мифологических и фольклорных мотивах, используя оккультную и архетипическую символику, произведения фэнтези вписывают сюжетно неосложнённые, в общем-то, приключения героев в контекст современной эпистемологии. Эзотерика, коллективное бессознательное, миф – эти актуальные сегодня области знания являются направляющими векторами жанра. Мифологическое содержание, выражаемое через сопряжение двух миров (реального и иного) и через значимые в истории человечества артефакты (чаша Грааля, мечи, книги, камни и др.), позволяет любому, даже ненаучному сознанию окунуться в миф, который зовёт за собой, приоткрывает завесу тайны над существованием человечества, пробуждая не только читательский, но и научный интерес.

Нашумевшая эпопея о Гарри Поттере имеет предельно простой, шаблонный сюжет. Мальчик-сирота оказывается принятым в привилегированную школу для одарённых детей, где ему приходится нелегко, однако его поддерживают несколько верных друзей. Он проходит определённые ступени самопознания, обретает сторонников и противников, число которых с каждой книгой нарастает, приводя в итоге к войне сил зла и добра. Сцена финальной бойни характеризуется уже типично голливудской стилисткой: всеобщая мобилизация, массовые убийства, схватка врукопашную… Однако эта, многократно отыгранная, расползающаяся от ветхости коллизия натянута на кристаллическую решётку совсем иного плана. Узлами внутренней кристаллической структуры произведения являются общечеловеческие символы и архетипы, мифологические образы и мотивы. Именно они, как драгоценные камни, щедро вшитые в мешковину непритязательного текста, придают романам о Гарри Поттере содержательность и вес. Перечислим некоторые образы-символы, древние амулеты нашей культуры, излучающие магию: феникс, волшебная (бузинная) палочка, книга как слепок души (дневник памяти и другие волшебные книги), волшебный меч, тотемное животное (патронус), различные кубки (модификации Грааля), единорог, плащ-невидимка, драконы, змеи (змееуст Гарри Поттер, нагайна, василиск), полуодушевлённые деревья и растения (ива, мандрагора), очеловеченные звери, тайная комната и тайная дверь, одушевлённые портреты, особые функции огня, волшебные кольца и диадемы и т.д. и т.п. Кажется, нет ни одного сакрального предмета, который не использовала бы Дж. Роулинг в своей книге. Да и внутренний конфликт её главного героя сам по себе является воплощением инь-яновского символа единства и борьбы противоположностей: добра и зла, стремления к власти и любви.

Повествование о путешествии хоббитов (Дж. Толкиен) сосредоточено вокруг центрального образа-символа – кольца. Этот предмет – главный артефакт трилогии, за его обладание или уничтожение борются представители разных мифологий (скандинавские эльфы и гномы, кельтские фейри (орки и хоббиты), древнегреческие дриады мужского пола (энты) и даже люди). Помимо основного кольца «всевластия» среди значимых магических образов эпопеи есть ещё «младшие» кольца (три для эльфов, семь для гномов, девять – людям), а также всевидящее око Саурона, обруч (circlet) как головной убор эльфов и хоббитов, внутренней семантической формой которого является круг (circle) и т.д.  Кольцо, дающее обладателю власть и силу, – атрибут любого фольклора. В русских сказках волшебное кольцо дарит особые возможности (невидимость) или удачу, в быту является маркером определённого статуса (обручальное кольцо, перстень, печатка). В скандинавском и славянском фольклоре сакрально значение пояса – как воинского, так и девичьего. Только развязав пояс богатырши Брюнхильды Зигфрид смог победить её, то есть лишить девственности, а с ней – и силы. Пояс Брюнхильды приносит он Гунтеру в подтверждение того, что невиданные силы покинули девицу и теперь с ней может справиться обычный мужчина. Неизменным элементом женского костюма у славян были височные кольца, браслеты, колье, венки или кокошники и т.п., поскольку круг – магический оберег, не позволяющий нечистой силе проникнуть туда, где тело открыто и не защищено одеждой: в рукава, за ворот, под головной убор. Подобные же височные кольца, браслеты и головные венцы обнаружил Г.Шлиман при раскопках Трои.

Символ круга как защиты от нечистой силы или же, в тёмных обрядах, как способа накопления энергии, известен всем народам во все времена.

Фэнтези возвращает нас к этому знанию, поскольку наивное отношение к существующим законам распределения энергии, свойственное современности, не идёт человеку во благо. В романе М.Фрая «Лабиринт Мёнина» убедительно показана опасность подобной наивности. Старый магистр Нуфлин предлагает молодому герою выстроить мысленно вокруг себя стену из белого кирпича, которая якобы станет защитой от врагов. Единственное условие обряда – строить стену нужно крайне вдумчиво, с толком, чувством и расстановкой выкладывая каждый следующий кирпич. А на самом деле, когда стена будет закончена… вся энергия неофита перейдёт старому магу.

Круг спасает как героев Гоголя, так и героя эпопеи М.Семёновой «Волкодав» от нечисти, беснующейся вокруг.

Одна из практик НЛП представляет собой «круг превосходного состояния», который мы сначала рисуем вокруг себя, мысленно переносясь в то время и состояние, где нам было хорошо, а затем помещаем в определённом месте нашего жилища, чтобы при необходимости «входить» в него и заряжаться энергией.

Фэнтези не спекулирует на архетипических образах и артефактах, а возвращает их в мир, ненавязчиво вкладывая в нас сакральное знание.

Змей Уроборос – древнейший символ круга как круговорота природы и времени. В серии романов С.Лукьяненко об «иных» магическая реальность представлена в виде слоёв сумрака, позволяющего магам «выкачивать» энергию людей, постепенно спускаясь на более глубокий уровень сумрака, то есть наращивая могущество. Однако дойдя до волшебного донца, дающего небывалую власть, герои осознают, что этот последний слой сумрака – реальный человеческий мир. Все герои Лукьяненко, какими бы сверхспособностями они ни обладали, в финале любого романа выбирают человеческую жизнь. Уроборос замыкает свой круг.

Мифология и фольклор, в отличие от литературы, мыслят жизнь как смену циклов. Литература же пошла по пути линейной хронологии. Время в фольклоре являлось настоящим и одновременно вечным. А в литературе время превратилось в отрезок. И жизнь человеческая стала восприниматься как путь от рождения до смерти.

Осознание конца как начала, заложенное в мифологии и фольклоре, становится итогом философских раздумий А.С. Пушкина о смысле жизни. После ранних стихов, юношески неистовых и опьянённых радостью бытия, Пушкин уже в 22-23 года начинает тосковать об уходящей молодости. Далее депрессия нарастает, поэт с холодной ясностью констатирует тщетность всех идеалов, всех стремлений… Преодолеть это состояние ему удаётся лишь с признанием того, что жизнь есть не отрезок времени от рождения до угасания и смерти, а круговорот: «здравствуй, племя, младое, незнакомое…» («Вновь я посетил…»), «нет, весь я не умру…» («Памятник») и т.д.

Поэтому рассматривать фэнтези только как легковесное чтиво неправильно. Фэнтези – это актуализация мифа. Не создание новой мифологии, каковое стремление приписывают Толкиену, а обращение к мифу с открытым научным забралом. Прежнее отношение к мифу как «наивному» объяснению мира изжило себя. Теперь очевидно, что мифология не просто конкретно-образное отражение природы, возникшее оттого, что психика и сознание древних не были способны на «большее», а зашифрованное в образах знание законов времени, пространства и причинности.

Например, в любой мифологии, ДО начала исчисляемого мира времени и пространства не существует. Отражение этого находим и в раннем средневековом эпосе, где время словно застывает на многие десятилетия, если не происходит значимых для героев событий. И в мифах, и в фэнтези время и пространство – величины непостоянные, даже условные, детерминированные сознанием. Подтверждение конвенциональности пространства-времени находим в концепции Дж. Уиллера, одного из лидеров современной теоретической физики: «Понятие времени и простанства-времени не являются первичными конструктами… Приходится отказаться от картины мира, в которой любое из прошедших, настоящих и будущих событий занимает от века ему предназначенное место в великом каталоге, именуемом «пространство-время». Нет более «пространства-времени», нет времени, нет отношения «раньше-позже». Это квинтэссенция программы квантовой геометродинамики» [1].

Современный исследователь, профессор философии и богословия В.Н. Тростников (математик и физик по образованию), пишет: «учёные утверждают, что миф складывался в результате обобщения социального и производственного опыта. Но тогда его понятия должны были становиться всё более общими, абстрактными, ёмкими. Именно так развивали свой понятийный аппарат математика, философия, логика, богословие и другие совершенствующиеся системы знаний. Но факты говорят о том, что наиболее абстрактны как раз самые древние варианты мифа… В действительности происходил процесс не усложнения и формирования, а разрушения мифа, глубокий смысл фигурирующих в нём понятий забывался и фрагменты утратившей цельность системы начинали приспосабливаться к новым потребностям… Люди прошлого, якобы не обладавшие отвлечённым мышлением и способные лишь к простейшим формам обобщения непосредственного чувственного восприятии, создали сложнейший понятийный конструкт, каковым является ненаблюдаемая онтология, связанная с миром явлений тонким и непрямым способом…

 Сняв перевёртывающие мир очки, приложенные к их глазам идеологией автоматизма и бездуховности, учёные, как и в других вопросах, увидели бы здесь всё на своих местах… Но нет, наши учёные готовы тратить миллионы на такое безнадежное предприятие, как улавливание предполагаемых сообщений из других звёздных миров, а вот серьезно прислушаться к сообщениям, идущим из нашего собственного прошлого, они не способны» [2].

Сложно не согласиться с доводами В.Н. Тростникова. Более того, все возрастающий сегодня интерес мыслящих людей к мифу является неоспоримым доказательствам его ценности.

Фэнтези – это литературное обращение к сути, к онтологической сердцевине мифа, активизирующее заложенное в мифе понимание бытия, забытое за века материалистического «прогресса». Мы считаем, что интерес к фэнтезийному жанру обусловлен не авантюрными событиями и фантазийными мирами, в которые авторы помещают своих героев, а мифологическим содержанием, объясняющим законы мироздания и место человека в нём.

Человек современной эпохи – человек потерявшийся. Фэнтези, через обращение к мифологии, возвращает нам понимание роли личности в мире. Необходимо отметить, что эта задача ставится и современной художественной литературой: вернуться к человеку, аксиологически сориентировать его и направить к осознанному преобразованию жизни (наиболее яркий пример решения данной задачи, по нашему мнению, это роман Дж. Фаулза «Волхв»).

Если проследить эволюцию литературного героя, то станет очевидной неутешительная данность: начиная со Средневековья и вплоть до ХХ века герой с каждой литературной эпохой всё более социально и экономически детерминируется и всё больше мельчает. Отходя от образа эпического богатыря ранней средневековой литературы (Кухулин, Беовульф, Илья Муромец), являвшемся воплощением силы и мудрости народа, герой становится сначала трубадуром и миннезингером, ограничивающим самореализацию ради идеи духовного служения («платится страданьем за счастье человек» [3]), затем представителем Ренессанса, гармоничным с физической и социальной стороны, но не стремящимся постигнуть Бога. В эпоху классицизма и Просвещения человек ещё более суживается, приравниваясь к носителю разума. В литературе ХIХ века герой становится функцией социального устройства, переживая умаляющие трансформации от романтического «характера» к реалистическому «типу» и натуралистическому «темпераменту». Не говоря уже о человеке как «винтике» в манифестах футуризма и о постмодернистском отменении личности. А где же сам человек? В чём заключается его собственная роль на земле?

Фольклор и древний героический эпос, отражавший во многом ещё мифологическое понимание миропорядка, видел в герое олицетворение нравственности и внутренней мощи этноса. Герой эпоса не исключителен, а собирателен, он воплощает лучшие черты своего народа. Не имея Конституции, Библии и Корана, люди древности и раннего Средневековья ориентировались на эпических героев как на эталон нравственного поведения. А ведь очень важно, на самом деле, руководствоваться позитивным примером для личного развития и общественной стабильности, а не негативным (угрозой наказания), как происходит сейчас. Поскольку подсознательно человек «настраивается» на тот образ, который ему предъявляют. Однако эта аксиома до сих пор не стала привычным образом мышления и действий человечества, и тем более литературы.

Мы убеждены, что развитие жанра фэнтези является благотворным для общества. Безусловно, такая литература художественно легковесна. Но благодаря этому – доходчива. Глубинная же её «орудийность» направлена на формирование самосознания читателя. Герой фэнтези во многом повторяет предназначение мифологического, фольклорного и эпического героя. Он силён, могуществен и призван спасать свой народ. Однако не по праву рождения даётся ему сила и возможность стать спасителем, а лишь по личному его выбору, по собственной воле. Он чувствует себя обязанным отстаивать гармонию мира, хотя изначально и не является богатырём. Более того, зачастую он в чём-то ущербен, слабее и хуже многих (недоросток Фродо, закомплексованный сирота Гарри Поттер, оторванный от семьи и последний в роду Серых Псов Волкодав и т.д.). Однако воля, внутреннее мужество и решимость человека восстановить справедливость в мире делают из него героя. Здесь коренится главное, на наш взгляд, значение фэнтези. Литературному герою возвращается право быть героем. А так как герой фэнтези, как и герой эпоса, – это один из нас, представитель человечества, то функция спасения мира, ответственности за него передаётся читателю, то есть каждому человеку, живущему ныне.

Отметим, что восстановить справедливость герой фэнтези стремится не любой ценой, как это было с Гамлетом и Раскольниковым, которых мучили те же проблемы, но которые не сумели найти лучшего способа их решения, чем индивидуалистический бунт. А ценой самопожертвования. Ценой осознания своей ответственности за всё происходящее в мире, за каждую жизнь и за каждую слезинку ребёнка, которая может стать вероятной платой за победу над «злом». Герой фэнтези ищет не личную славу, а правильный путь. «Человек – хозяин противоречий» [4], – писал Томас Манн. Поиск правильного решения, которое позволит уравновесить противоречия, является для героя фэнтези способом восстановления гармонии. Герой романа С.Лукьяненко «Танцы на снегу» вынужден принять решение о спасении жизни своего друга в условиях, когда все варианты развития событий смертельно опасны:

«– А если это его убьет? Ты готов решить за своего друга?

– Готов, – сказал я, и это было самое трудное слово, которое я когда-нибудь произносил…

И значит, мне тоже придётся жить по-другому. Жить в мире, где главное – вовсе не закон и порядок. Где придётся думать над каждым поступком» [5].

Только услышав ответ совести, или отклик неба, что, в общем, одно и то же (герои славянского фэнтези М.Семёновой обращаются к суду богов), герой обретает силы менять мир. Таким образом, герой фэнтези получает невиданные возможности тогда, когда готов отказаться от себя ради других. Как и в кельтском сказании о Граале, где герой должен задать вопрос – отчего король-рыбак испытывает мучения от незаживающей раны, отчего земли его пришли в запустение, что означает явление Грааля? От него ждут сочувствия к страданию и вопроса, ответ на который поможет вернуть равновесие в мир. Но герой этого вопроса не задаёт, малодушно уклонившись от поиска истины в сердце своём, и Грааль остаётся лишь видением, мечтой.

Недаром тема Грааля и короля Артура стала одной из наиболее часто эксплуатируемых в литературе фэнтези. В легенде о Граале представлен инвариант человеческого пути, постижение и достижение: герой Грааля может получить искомое лишь отказавшись от привычного образа себя и шагнув в новое. Достижение Грааля – это постижение новой реальности, способность менять мир.

Герой писательницы М.Фрай, неудачник в нашей реальности, совершает шаг в неведомое, согласившись отправиться в мир своих фантазий и снов. Там он становится великим магом. Но не сразу, а постепенно, с каждой новой авантюрой обретая веру в себя… и теряя себя прежнего. Чем не роман воспитания молодого героя XVII-XIX вв.? Однако итог внутреннего роста и осознания мира у современного героя иной, нежели у героев Гриммельсгаузена, Филдинга и Теккерея. Он приходит к такому пониманию своей роли в мире, какое было свойственно только древним героям мифа, – он узнаёт, что способен менять реальность. Вот так, ни много ни мало. И эта способность не ограничивается рамками фантазийного мира, она переходит с героем «Хроник Ехо» в наше пространство-время. Более того, оказывается, что каждый человек нашего мира обладает той же способностью. Каждый из нас – «вершитель».

И нельзя сказать, что это фантазия автора. Волшебный мир Ехо – лишь Эхо нашей реальности, он понадобился потому, что сегодня нам легче поверить в свои силы в мире вымышленном, чем в настоящем. Но эхо – только слабый отголосок действительности, в которой мы все «сотворены совершенными», по выражению Р.Баха. Неверие, трусость, малодушие – эти «свинцовые гири на лапах» мешают нам подняться к вершинам своего могущества, признать, что наши «возможности безграничны» [6].

«И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1:26-27). Если отнестись к этим словам не формально, а в соответствии с их истинным содержанием, то никакие чудеса мира фэнтези не покажутся нам чудесами, ведь они лишь бледный отголосок подлинных возможностей человека, во всем равного богу… кроме осознания этого.

Пушкин и Гоголь, Достоевский, Чехов и Кафка говорили: стыдно быть рабами, жаловаться на недостаток «капли силы», когда вся сила уже дана человеку Создателем его. Литература фэнтези развивает ту же мысль, хоть и в ином художественном обличье.

Но, может, подобный уход в детскость, снижение профессионального уровня необходимы сегодня как способ усиления эффективности воздействия литературного произведения, как переходный этап к новой литературе? Нельзя не согласиться с тем, что, за редкими исключениями, классическая литература построена на негативных критических образах. Однако, как упоминалось выше, критический настрой не способствует благоприятным изменениям ни человека, ни общества. Фэнтези же, обращаясь к игре и мифу, к авантюрности и сказочности, стремится определить новый вектор развития литературы. Благодаря жанру фэнтези литература обретает опыт благотворного воздействия на читателя, опыт создания позитивных образов, которые в самом деле способны изменить мир.

Пришло время понять миф и стать тем, кем нам уготовано было быть с самого начала – творцами собственной жизни и окружающего мира. Вслед за героями фэнтези мы, возможно, поверим в себя и станем наконец вершителями. Недаром в каждом романе С.Лукьяненко, выдающегося фантаста современности, герой, наделённый безграничными магическими способностями, в финале всегда возвращается в мир людей как обычный человек. Потому что именно человеку, сыну Божьему, и дана возможность изменять реальность… по собственному образу и подобию.

 

---------------------------------------------------------------------------------------------

1. Тростников В.Н. Мысли перед рассветом. – Париж, Ymca-Press, 1980. – С. 222.
2. Тростников В.Н. Мысли перед рассветом. – Париж, Ymca-Press, 1980. – С. 231-234.
3. Данное высказывание является лейтмотивом «Песни о Нибелунгах» (ок. 1200 г.)
4. Манн Т. Волшебная гора. – М.: Художественная литература, 1959. – С. 215
5. Лукьяненко С.В. Танцы на снегу // Геном. Танцы на снегу. – М.: АСТ: Хранитель, 2207. – С.445-447
6. Бах Р. Чайка по имени Джонатан Ливингстон, пер. с англ. Ю.Родман. – Иностранная литература, 1974, № 12