Валерий СКРИПКО. ДОЛГАЯ ДОРОГА К ЛЮДЯМ. По страницам раздела "Периодика" журнала «Новый мир»

Валерий СКРИПКО

ДОЛГАЯ ДОРОГА К ЛЮДЯМ

По страницам раздела "Периодика" журнала «Новый мир»

 

Журнал «Новый мир» в разделе «Периодика» много лет даёт фрагменты из выступлений, подборки цитат из текстов произведений наших поэтов, писателей и публицистов, чаще всего либерального направления, опубликованных в периодических изданиях – печатных и электронных. Большинство авторов живут в созданном ими интеллектуальном мире, где свой язык, свои понятия. Наиболее часто встречается жизненная позиция, которую озвучил, например, Алексей Иванов: «я – нормальный буржуазный интеллектуал, который критически относится к социуму, и к эпохе, который текстами отвечает на раздражители. А почему буржуазный писатель не может быть демиургом? (4.2014)*

 Когда-то в греческой древности, в самом начале возникновения этого понятия демиургом называли «всякого человека, работающего для людей, будь то ремесленник или должностное лицо, исполняющее определённые общественные обязанности. В данном случае А.Иванов берёт слово демиург в философском понятии – создателя чувственно воспринимаемого космоса. «Демиургия, – заявляет он, – как культурная практика, не имеет никакого отношения к общественному строю, идеологии и способу заработка писателя». (4.2014) В этом фрагменте, как и у многих других авторов, чувствуется – боязнь, неприятие и даже страх творческой личности перед монстром-государством, перед монстром-обществом! Всё существо интеллигента стремится защитить от этого монстра своё личное духовное пространство. И, при этом, как бы заранее освобождает себя от ответственности за состояние общества и приводит в оправдание этой позиции множество аргументов.

 Впрочем, стать свободным ему всё равно не удаётся. Творческого человека ждёт другая напасть: он попадает в «услужение» рыночному издателю, в духовное рабство спонсору, распорядителю грантов. Он вынужден стать членом каких-то сообществ и общин, «каждая из которых имеет свою экономику, пространство, территорию, кураторов, экспертизу». (Д.Дондурей, 9.2012) Он вынужден считаться со вкусами читателя и зрителя, представляющего в основном средний класс с его специфическими запросами относительно духовности. От него наш «демиург» получил заказ на литературу, которая «превращается в склад технологий по заглушению страхов – перед смертью, любовью, творчеством, миром» (А.Закуренко, 6.2014) За оказанные услуги по «заглушению страхов» – рыночное потребительское общество делится с писателем или художником своими доходами. Интеллектуал сможет существовать в условиях «корпоративной» свободы, а критикуемый им социум – будет его обслуживать, обустраивать его быт, и обеспечивать ему его «автономное плавание». Недурно! Как говорили в позапрошлом веке.

 В «перевёрнутом мире» потребительства творчески одарённый человек и сам превращается в активного участника общества потребления. Он уже не слушает Аполлона, который требует от него «священной жертвы», как в своё время от Пушкина. В «заботы суетного света он малодушно погружён» всем своим существом, и даже считает обязательным условием творчества необходимый набор «удобств». Появились писатели, которым комфортно в той ситуации, когда читатель не требует от него никаких духовных прозрений, никакого запредельного духовного труда. Денис Гуцко считает, что «литературоцентричная Россия погибла, писатель в литературе больше не пророк. Кому как, а я скажу и слава Богу!». (9.2013)

Правда, авторы обзоров «Периодики» иногда дают и иную точку зрения. Но такие выдержки, как правило, ещё ярче показывают глубину духовного кризиса, в который мы попали. Например, Александр Долгин прямо высказался в отношении нашей творческой элиты. «Своя рубашка ближе к телу» – это оксюморон, а не интеллигенция». (7.2014) Не сочетаются эти понятия. Всякая творческая элита состоятельна, если думает за нижестоящие слои, болеет сердцем за их развитие. А.Долгин констатирует, что этого чувства ни у кого нет. «Каждый спешит выговориться, но не донести мысль в удобоваримой форме. Азбучная истина гласит, что миссионерство обречено на провал без учёта культур подопечных страт». (Там же) Российское общество раскололось на ряд «корпоративных культур», которые не взаимодействуют между собой. А.Долгин пишет: «разрыв – это, например, когда верхи зовут к свободе творчества и новаций, а «низы» живут чувством локтя (это культура сопричастности, солидарности)». (7.2014)

Андрей Немзер вообще считает, что национальный канон можно изучать, но не формировать его. С «формированием» каких-то общих правил жизни нации ничего не выйдет, потому – что их обсуждение, и уточнение выльется лишь в «довольно долгий и бессмысленный спор честолюбий. Прикрывающих борьбу интересов». (4.2012)

 Но Россия, как духовное сообщество, да и государство вообще, не может развиваться в таком «разобранном виде», где одна борьба интересов, где все идеи тонут в дискуссиях, а государственный заказ на любое хорошее дело превращается в делёж «казённого пирога! Это тупик, из которого надо искать выход! Обособившись экономически от малоимущих и живущих за чертой слоёв бедности, а затем, обособившись в свои культурные сообщества, наши богачи и средний класс «обособились» и от совместной работы по общим вопросам жизни государства. Кто-то должен его укреплять! Кто-то должен создавать в нём здоровый моральный климат! Евгений Ермолин пишет, что «постсоветская Россия не состоялась как страна, как государство, как социум, объединённый внятным общественным договором». (9.2012)

 Жизненно важно, чтобы страна «состоялась». И, похоже, что отдельные представители творческой интеллигенции начинают об этом задумываться. Совершенно верно отметила Марина Разбежкина, что «люди, которые просто живут, работая на заводах, на земле, что-то производят, нужно, чтобы общество было внятно устроено и просто объяснено». (3.2012)

Ещё несколько лет назад нельзя было себе и представить, чтобы либеральный телеведущий и публицист Александр Архангельский мог написать, что «в 90-е годы было хуже. Слово «мораль» было осмеянным, неприличным. Вспоминать, что у писателя есть некоторый долг, было смешно. А сейчас нет. (11.2013) Естественно, сейчас совсем не смешно! Но как вернуть население в «социальную рефлексию», на поиски спасительного единства?

Во фрагменте статьи Михаила Бударагина «Особенная стать» говорится о нашем великом поэте Тютчеве, что он «любит Россию, но не любовью ироничного образованного дворянина, не борется с ней с высоты своего положения, не оправдывает её тихие и громкие ужасы. Просто принимает. Вот она Россия такая. В Х1Х веке так не то чтобы нельзя было делать, а просто никто не умел». (3.2014)

 Мало кто умеет так чувствовать и сейчас. Всем нам надо учиться у поэта Тютчева бескорыстной любви к России. Ведь только такая любовь – без объяснений и предварительных условий, способна сделать нас любящими, заботливыми хозяевами своего общего дома, способными на социальное творчество!

Но грустно осознавать, что значительная часть российской творческой элиты напоминает героя стихов поэта Сергея Круглова – священника Натана. Как же мучается этот человек, считающий себя православным! «Ему трудно говорить с прихожанами, которые сплошь язычники, хотя и ходят в храм» – «оправдывает» Натана в своих заметках В.Губайловский. (2.2014) Но оправдать такую жизненную позицию невозможно. Приобщать людей к таинствам веры такому батюшке также трудно, как злому отчиму воспитывать нелюбимого пасынка. В книге о житии основателя монастырской лавры в Иудейской пустыне Саввы Освященного утверждается, что Савву уважали даже львы, которым он лечил лапы, повреждённые колючками. Не трогали его и разбойники. Истинно православному человеку везде хорошо, и с ним всем хорошо, потому – что он несёт любовь и ласку. Наш интеллектуал внутренне не может смириться с тем, что ему приходится жить в российском обществе с его очень сложной ментальностью, поэтому он часто гневается и негодует!

Анатолий Найман утверждает, что поэт девятнадцатого века Афанасий Фет норовил на Пасху уезжать из своей деревни, «чтоб (по его словам) не христосоваться с мужичками». (1.2013) А ведь и хозяйство своё Фет старался делать прибыльным, и мужиков не обижал, а как дело коснулось души, веры, братства во Христе – стало ясно, что он чужой для крестьян человек.

Александр Самоваров пишет: «В любом «народе» есть два народа. Массы, толпа и элита этого народа, в данном случае под элитой я понимаю мыслителей, интеллектуалов, сознательно служащих своему народу. Русский народ холоден к своей элите. Безразличен. Поэтому до сих пор не состоялся». (3.2013) Это неверно! Не может быть хорошего ученика при плохом учителе. «Холодность» народа к элите проистекает от того, что ему давно никто из элиты не служил. Она так упивалась возможностью реализовать себя в «системе индивидуальных смыслов», в условиях индивидуальной свободы, что, кажется, не заметила, как ловкие политики стали реализовывать негодный проект развития страны. Почему негодный? Потому – что он не учитывает глубинные особенности русской ментальности. Потому – что в этом проекте отсутствует убедительное моральное и нравственное оправдание реформ, основанных на грабительской приватизации. Как указывает Алексей Муравьёв: «призыв к возрождению (стать богатыми и процветающими) оказался слабой мотивацией. В нём есть одна слабость – связанные с ценностями поведенческие тактики. Были выбраны тактики эффективности и просчитанных потерь, т.е. своего рода государственный цинизм, а цинизм в нашей системе ценностей стоит невысоко». (4.2013)

 Цинизм распространился как плесень сначала на бизнес, потом на всю нашу социальную сферу, на работу госслужащих, сферу культуры и образования, на быт и досуг… Ольга Седакова верно заметила, что наша проблема в том, что общество хочет вообще обойтись без благородства. Современная «элита» кажется демонстративно неблагородной. (2.2013) Можно ещё добавить: демонстративно равнодушной, грубой, вызывающей. Если есть в обществе здоровые души – они не будут до бесконечности терпеть такое положение. Однако протест здоровых сил пока ещё никак не выражается внешне. Главная причина в том, что «провинциальный, да и столичный обыватель подсажен на потребительскую иглу» – как выразился Игорь Манцов. (5.2013) Потребительский западный стандарт ещё властвует над большинством умов и душ. «В лоб его не победит никакой «Сталин» – утверждает И.Манцов. (Там же) Он отмечает, что гигантские торговые центры по всей стране словно Храмы Потребления. «С куполами, с гигантскими изображениями полуобнажённых, условно говоря, блудниц, словно пародирующих православную иконопись». (Там же) Эти Храмы Потребления каждый день влекут своих «верующих». Но обилие товаров ещё полдела. Хозяевам нашей жизни важно было, чтобы идолу-Мамоне принадлежала и наша душа. С 90-х годов на каждого из нас обрушился ещё более обильный и разнообразный поток информации, которая, как справедливо заметил Борис Межуев, стала «раздражать своим безразличием к любому ценностному самоопределению». «Эротическое искусство и религиозная философия, и реабилитированные «комиссары в пыльных шлёмах»… и разнообразные «господа офицеры». В этих условиях «исчезает ответственность человека за выбранную им систему ценностей, а, следовательно, никто уже не стремится сохранить верность своему ценностному выбору». (5.2013)

И всё же времена меняются. За прошедшие годы российский гражданин стал больше понимать, что ему ближе. Так его душа устроена: она задыхается в условиях дискредитации всех некогда значимых культурных принципов, разрушения семиотических кодов! Мы сегодня ясно видим, что российскому человеку как воздух нужны высокие смыслы, ясные идеалы…

Но далеко не все чувствуют важность настоящего исторического момента. Александр Секацкий предлагает выход: «Мы всегда можем порционно применять философию в некотором терапевтическом, психологическом смысле, как бы выписывая рецепт определённому персонажу, человеку, пациенту. Кому-то не помешает немножечко вольтеровского (лукавого) оптимизма. А этому не помешает чуть-чуть парадоксализма Руссо, а тот всё равно ничего не усвоит, кроме корпоративной этики в духе Дейла Карнеги или его современных последователей.

 Авторы этих идей либо заблуждаются, либо сознательно лгут нашим соотечественникам! «Немножечко Вольтера» или «чуть-чуть Руссо» или одной корпоративной этики явно недостаточно для огромного числа людей, объединённых в одно государство. На родине Карнеги в США прекрасно знают, что кроме этики американцев скрепляет в один народ, прежде всего, идеология патриотизма с идеей США как самой великой и свободной державы! Причём этим скрепы более надёжны и более эффективны, чем советы Карнеги, как выбирать себе друзей и преуспеть в бизнесе. Никто на земле ещё не придумал более надёжных, «стимулирующих на подвиги» средств, как патриотизм и вера. Без них не обойтись и российскому обществу.

Кому дана будет Божья благодать, Верой сильны будут! Елена Комлева пишет: «хотя у Православия пока нет однозначного, на все случаи жизни, мировоззренческого рецепта, оно располагает общечеловеческим опытом, который формировался тысячи лет. Опыт этот и истина Откровения (если принимать такое за факт) позволяют черпать из них вновь и вновь». (9.2013)

Больше двух лет назад Евгений Ермолин предположил, что строить из России другую страну «будут уже, вероятно, другие. Возможно те, кому сейчас 10-20 лет». (1.2012) Какими должны быть новые «строители»? Ясно, что не циниками, не скептиками, и не махровыми эгоистами, которые ведут «дискурс» между собой в духе «персонализма и модернизма». (Там же) Нужны новые романтики и идеалисты.

 История с возвращением Крыма показала, что пробуждение национальной гордости и самосознания чрезвычайно положительно сказывается на общем духовном климате. Но это только добрый знак! «Нагромождение ментальных барьеров не даёт нынешним россиянам нормально увидеть и почувствовать свою страну. Само общество надо ещё выводить из состояния «холодной гражданской войны», как выразилась Н.Сиривли. (7.2012) Лучше всего это делать путём принятия и реализации общенациональных проектов.

---------------------------------------------------------------------

*В скобках указывается номер журнала и год издания