Вадим АНДРЕЕВ. НО СЛОВО – ЕСТЬ, ЧТОБ ВНЯТЬ И РАЗОБРАТЬСЯ. Стихи

 

Вадим АНДРЕЕВ

НО СЛОВО – ЕСТЬ, ЧТОБ ВНЯТЬ И РАЗОБРАТЬСЯ

 

Пока в стране на стыд и честь нет спроса,

под болтовню про «скрепы» и «прорыв»

вопросы из разряда судьбоносных

отправили покоиться в архив.

 

Верхи, низы – всё та же спесь и та же

беда слились в чумной, обжорный ряд.

О самом наболевшем, самом важном

они уже почти не говорят.

 

Зато твердят про мусор, про калоши

и пармезан – который кряду год!

И дружно дураков и дур полощут

за то, что те не любят свой народ.

 

Всё как-то так в стране, где нищий – нищий,

ну а богач, как водится, богат,

где бодренько докладывают свыше

о темпах роста пенсий и зарплат.

 

Но есть в газетах, блогах и журналах

и те, кто на полсвета верещат

о том, что платят им обидно мало,

и потому ругают всех подряд.

 

Есть рыцари на… вид. И их немало.

Они как будто страждут за страну

и вроде рвутся в бой, подняв забрало

и объявив коррупции войну.

 

Но стоит прозвенеть веселой гаммой

мошонкам от дарующей руки,

и самый неподкупный станет самым

продажным, всем прогнозам вопреки.

 

И с рыцаря снимается опала

и – чудеса! – дела пошли на лад,  

он сладко спит, на всех телеканалах

желанный гость, и черт ему не брат.

 

Быть можно, вероятно, чище, строже,

но наступает в жизни некий час,

когда идея сбыть себя дороже

захватывает каждого из нас.

 

«NN когда-то был бескомпромиссен,

поэт, талант, не человек – скала!

Никто не допустил бы даже мысли,

что он…» – «Увы, ваша скала… брала,

и не по мелочам, а – миллионы».

«Доказано?» –  «Вчера с поличным взят,

хмельным и с кучей меченых зеленных».

«Какой пассаж!», «Как глупо!», «Все твердят,

что он и без того с лихвой богат.

Зачем ему?».

 

NN писал и мыслил в новом стиле,

и словом, как точеною стрелой,

разил продажный мир, как новый Шиллер,

как Байрон, Достоевский и Толстой.

 

И вот он пойман – грустная развязка! –

как шулер, как отвязный шоумен,

и кончилась классическая сказка,

навеянная творчеством NN.

 

Когда поэтам платят золотыми,

есть повод поразмыслить и о том,

что ровно столько, сколько стоит имя,

он потеряет в творчестве своём.

 

Искусство – не зеленый штоф и карты,

а сцена – не притон, не пьедестал.

И на ремонт Большого миллиарды

потратили, но больше он не стал.

 

Все деньги на театр идут на фронду,

где чести нет и память коротка,

где не искусство прёт широким фронтом,

а трутни муз и гении хапка.

 

Коррупция в искусстве – это дикость.

«Но все берут – берёт и режиссёр».

«Народный?» – «Да». «Все говорят – великий

артист». – «И в то же время – вор?»  

 

Коррупция в искусстве – это чтенье

сценария с последнего листка.

Но если не талант – венец творенья,

то эта роль постыдна и мелка.

 

И в мутном, кокаиновом дурмане

святое место, вопреки Творцу,

досталось краснощекой обезьяне

не как венцу творенья, а концу.

 

Но слово – есть, чтоб внять и разобраться.

Наступит день – и дух его живой

поднимется над этим всем стеной,

и прозвучит, зависнув над толпой,         

не тихое «Как вам не стыдно, братцы?»,

а громкое и гневное «Долой!».