
Дарья ЧЕРНОУСОВА. ПИСАТЕЛЬ КАК ЖИВОЕ ЗВЕНО В ПЕРЕДАЧЕ ТРАДИЦИЙ. Эссе
Дарья ЧЕРНОУСОВА
ПИСАТЕЛЬ КАК ЖИВОЕ ЗВЕНО В ПЕРЕДАЧЕ ТРАДИЦИЙ
Эссе
Что такое «традиция» как в филологическом, так и в социально-философском плане? Исследование традиции, преемственности в литературе – одно из фундаментальных направлений литературоведения, как и изучения культуры в целом. Вопросы преемственности всегда волновали и самих творцов новых произведений. Не случайно автор «Слова о полку Игореве» начинает свою песнь с размышления о творчестве Бояна. Исследователи же всегда будут стремиться к обнаружению источников, выяснению роли традиций в создании того или иного цельного и неповторимого произведения любого вида искусства. В литературоведении важнейшее место отводится понятию, которое принято обозначать терминами «традиция», «преемственность», «наследие», «культурная память», «влияние».
Алексей Федорович Лосев, философ и религиозный мыслитель, переводчик и комментатор античной и средневековой (богословской) литературы, продолжатель в череде мыслителей серебряного века русской культуры отечественных традиций символизма и всеединства, в своих работах показывает, что именно традиция является основой непрерывного развития культуры.
Михаил Михайлович Бахтин, известный русский ученый, философ, филолог, литературовед, теоретик культуры, отмечает, что «литература – неотрывная часть целостности культуры, ее нельзя изучать вне целостного контекста культуры», причем необходимо принимать во внимание «столбовые линии развития литературы, подготовлявшие того или иного писателя, то или иное произведение в веках (и у разных народов)».
Восприятие художественного текста с точки зрения литературной традиции позволяет не только постичь сущность отдельного произведения, но и рассмотреть литературный процесс в целом. Традиция выполняет функцию некоего связующего звена между эпохой, в которую непосредственно создается художественное произведение, и вечными, бытийными началами.
Таким образом, проблема культурной традиции – одна из самых актуальных как в классическом, так и в современном литературоведении. Обращает на себя внимание тот факт, что рассматриваемая нами категория давно вышла за пределы литературной науки и стала предметом пристального изучения смежных с ней дисциплин. В настоящее время все чаще стали говорить о диалогизме искусства, о проблемах взаимосвязи автора и аудитории, о «своем» и «чужом» слове в художественном тексте, о власти преемственности как основном законе развития искусства. Стала очевидной невозможность существования современной культуры без соотнесения с опытом предыдущих эпох.
Констатация присутствия культурной традиции в творчестве того или иного писателя или поэта сама по себе мало что дает для анализа и интерпретации художественных текстов. Важно не просто обозначить наличие традиций предшественников, но и выяснить, по какой причине и для чего возникла подобная связь. Любой художник в начале своего творчества ощущает «сладость зависимости» от прошлого, и только в произведениях истинных поэтов традиция способна возродиться, зазвучать малоизвестными интонациями, увидеть новый поворот.
В каждой культуре, в которую пришло Евангелие, находились люди, восхвалявшие Иисуса как Мессию их общества, осуществителя его надежд и стремлений, совершенствователя его истинной веры, источник его святейшего духа. Вот что говорили о Христе и вере великие писатели.
Уильям Шекспир: «Я вручил мою душу в руки Бога, моего Создателя, и абсолютно непоколебимо верю в Иисуса Христа, моего Спасителя».
Михаил Васильевич Ломоносов: «Природа есть в некотором смысле Евангелие, благовествующее громко творческую силу, премудрость и величие Бога. И не только небеса, но и недра земли проповедуют славу Божию».
Лев Николаевич Толстой: «На протяжении тридцати пяти лет моей жизни я был в полном смысле слова нигилистом, не то, чтобы специалистом-революционером, но не верящим ни во что. Но пять лет тому назад ко мне пришла вера. Теперь я верю в доктрину об Иисусе Христе, и вся моя жизнь неожиданно совершенно изменилась… Жизнь и смерть перестали быть для меня злом, вместо безнадёжности и отчаяния, я теперь ощущаю радость и счастье, которых не сможет отнять у меня даже смерть».
Александр Сергеевич Пушкин: «Есть Книга, в которой каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из которой нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы наизусть, которое не было бы уже пословицей народов.
Книга сия называется Евангелием – и такова её вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удручённые унынием, случайно откроем её, то уже не в силах противиться её сладостному влечению».
«Я думаю, что мы никогда не дадим народу ничего лучше Писания… Его вкус становится понятным, когда начинаешь читать Писание, потому что в нем находишь всю человеческую жизнь. Религия создала искусство и литературу; все, что было великого в самой глубокой древности, все находится в зависимости от этого религиозного чувства, присущего человеку так же, как и идея красоты вместе с идеей добра… Поэзия Библии особенно доступна для чистого воображения. Мои дети будут читать вместе со мною Библию в подлиннике… Библия – всемирна».
Анна Ахматова в стихотворении «Распятие»:
Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал: «Почто Меня оставил!»
А Матери: «О, не рыдай Мене…»
Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
Калуга