Валерий СКРИПКО. ДЛЯ ИСЦЕЛЕНИЯ ДУШИ. Обзор журнала «Сибирь» №2-2019

 

 Валерий СКРИПКО

 ДЛЯ ИСЦЕЛЕНИЯ ДУШИ

 Обзор журнала «Сибирь» №2-2019

 

Своеобразный запев этого номера «Сибири» – раздел «Хрестоматия», а в нём письма Н.В. Гоголя из его книги «Выбранные места из переписки с друзьями». Нет сейчас ничего более своевременного, чем заново переосмыслить то, что сказал нам гений о морали и совести в обществе. В девятнадцатом веке российская правящая элита еще не могла принять и «переварить» то, к чему призывал Гоголь. Здесь вспоминаются заветы святых отцов. Как говорил по поводу первой проповеди ученика нестойкому в вере собрату один наш святитель: «Ты всё правильно сказал, но это не его мера!».

То же самое можно было сказать великому Гоголю в утешение. Глубина понимания должного и необходимого в единых нравственных критериях зреет в нашем народе медленно. То, что написал Николай Васильевич почти полтора века назад, очень подходит и для нынешних поколений российских граждан. Но готовы ли они осознать всю глубину истины, заложенную в своеобразной «проповеди» Гоголя: «Свобода не в том, чтобы говорить произволу своих желаний: да, но в том, чтобы уметь сказать им: нет» … Никто теперь в России не умеет сказать самому себе этого твердого «нет»».

 В разделе «Хрестоматия» читателя привлекут рассказы выдающихся писателей нашего времени: Леонида Леонова, Виктора Астафьева и Юрия Бондарева.

В рубрике «Скрижали истории» – журнал «Сибирь» вновь показывает постоянство и верность теме присоединения и освоения Восточной Сибири.

 При всей исторической значимости события здесь очень важно появление деятеля нового типа – православного патриота. После двух веков «неметчины» при дворе с роскошью и париками, после губернаторства карьеристов всех видов появился Николай Николаевич Муравьёв. Он ходил в грубой военной шинели, отличался очень скромным образом жизни. Из многочисленной когорты высших чиновников в царской России, пожалуй, один Муравьёв-Амурский резко выделался своими истинно православными убеждениями и упорным стремлением принести максимальную пользу Родине. Этому он посвящает всего себя. Журнал «Сибирь» продолжает рассказывать о его судьбе. Для нынешних российских граждан она может быть поучительной.

Автор материала Артём Ермаков отмечает: «Существенно реже изучается внешнеполитический контекст (его) деятельности, и уж совсем редко обсуждается «муравьёвская» социально-экономическая политика и основанный на ней порядок управления Сибирью.

Между тем именно Н.Н. Муравьёв впервые в истории сформировал управленческую команду, способную в короткие сроки осуществить активный политический курс на крайнем востоке Российской империи».

А как же не будет замалчиваться чиновниками всех рангов уникальный опыт управления, если он прямой им упрёк!? По сравнению с преданностью России её великого гражданина Н.Н. Муравьёва-Амурского многое из того, что делают чиновники в России последние полтора века, – это по своей сути бездарная игра в государственную службу во имя осуществления своих личных интересов. Нам бы еще десяток таких же Муравьёвых, и мы на многие века были бы главной державой мира.

 

У поэта Владимира Скифа с российским небом и землёй связь нерасторжимая. И над ним есть еще и высшее Небо! Герой стихов поэта – лирик, то есть любящий всё прекрасное вокруг без подчёркнуто трагических «подтекстов». Он по-христиански добр и открыт всем светлым чувствам искренне и с благодарностью. Это ярче всего проявляется в его отношении к женщине.

Для сравнения приведу из записок Владимира Крупина «С миру по строчке», фрагмент, посвящённый уже ушедшему от нас поэту. «Особой любви к женскому полу Юрий Кузнецов не испытывал. В стихах, по крайней мере. Примеры в любой его книге. Не любовь, противостояние описывает».

Герой стихов Владимира Скифа такое отношение к женщине не приемлет! Играть в «демонические» игры с собственной душой в переживании любовной страсти, как это делали поэты лермонтовского склада, такой герой не будет! У православного поэта, как в Новом Завете: «да» – значит да; «нет» – значит нет, всё остальное от лукавого.

 Есть поэты по натуре гордецы! Получив от тёмных неземных сил мощную власть над словом, они пытаются нас удивить, подавить, а любимую женщину подчинить своей воле, чтобы она испуганно летала, как сова в тени орла. Создавший этот образ Юрий Кузнецов много метафизического страху на нас нагнал… а надо бы дать побольше горячей земной любви! Она основа всего!

Можно, конечно, завоевать «сову», то есть женскую душу, можно разговаривать с ней на языке силы, но надо помнить, что в потомках Евы (впрочем, как и в потомках Адама) с адамовых времён таится, готовый в любой момент начать свою разрушительную работу, – сгусток мощных демонических энергий! Боже упаси нас этот страшный коварный «подарок» из преисподней разбудить, привести в движение и потом сражаться всю жизнь со всей ожившей «чертовщиной» в себе и в женщине! Не лучше ли по-христиански помочь ей выбраться с общего плена человеческой испорченности, ведь мужчина и женщина, по сути, в одинаковом положении, брат и сестра по общему несчастью!

Поэты лермонтовского склада обрушивают на нас демонов и других чудовищ их мрачной фантазии, они нас поражают, шокируют... да еще соблазняют собратьев по перу огромными возможностями своей мрачной, холодной поэзии!

Владимира Скифа с его добрым сердцем на этот «сговор» с темными силами соблазнить невозможно. Недавно прочитал у него такие строки:

Для внутреннего создан я сгоранья

И для убийства внутренней войны.

 

Очень точно сказано: поэт страдает и «сгорает», а нам достаётся всё тепло, полученное от процесса горения! И нельзя иначе. Надо всегда помнить слова великого святителя Игнатия Брянчанинова: «У нас в России люди более православны по чувству сердца, нежели по умственному убеждению». То есть, если хочешь быть услышанным – надо обращаться с поэтическим словом прямо к православному сердцу!

Глубинные качества души поэта-лирика в полной мере свойственны стихам Валентины Ерофеевой. Мои сомнения относительно того как называть пишущую стихи женщину, окончательно развеял большой специалист по русскому языку, академик Д.С. Лихачев. Он справедливо писал: «…думаю, что о женщине-поэте, если она настоящий поэт, следует говорить «поэт», а не «поэтесса». Анна Ахматова это слово ненавидела».

На том и порешим! В подборке стихов поэта Валентины Ерофеевой во втором номере журнала «Сибирь» потрясает созданный автором образ пьяной опустившейся женщины в грязи осенней улицы.

Руку мне женщина тянет во тьме,

Руку за помощью – прямо ко мне.

Больше-то не к кому – я да она,

Да над дорожкою светит луна.

Зубы сцепив, её тяжко тащу.

Мёртво схватилась, прилипла к плащу,

Что-то там шепчет в бессильном бреду:

«Дочка, родная, прости, не дойду…».

 

Именно о любящем лирическом герое, который живёт сердцем, а не умом, рассказывает поэт Валентина Ерофеева в другом своём стихотворении, которое должно запомниться читателям, как пословица своей точностью и афористичностью:

Поэт – ума лишённый человек.

Он равен воздуху над крышей,

Босой земле и ощущеньям свыше.

Поэт – ума лишённый человек.

 

Особенно впечатляет последнее четверостишие:

Но не обидьте святости доверья

Безумца, возомнившего себя

Распахнутою в небо дверью,

К которой приглашает вас, любя.

 

Подборку стихов Валентины Ерофеевой отличает смелость автора, решимость «вглядеться в себя», объяснить себе и нам смысл своих настроений, дать им названия и философски осмыслить то, что на миг, как в калейдоскопе, возникает в сознание и исчезает без возврата! Но поэт не уходит от реальной жизни в область грёз. Не так мы все на этой земле воспитаны, не там живём, чтобы прятать душу только в эстетически безупречных опытах изящной словесности!

Жизнь как трагедия каждый день врывается в сознание поэта. И в этом вихре «всё больно!», как писал когда-то Александр Блок. Наши лирические поэты от природы добры! Поэтому они «не заморачиваются» по поводу поисков таких образов, которые поднимут их над «толпой», покажут величие открывшихся им тайн вселенной.

Дьявол радуется запросам гордеца-поэта и «подносит» ему самые лучшие художественные средства воздействия на читателя, где один образ ярче другого. Бери, пользуйся! Ты весь мой, пока ты – их зловещей красотой и собой любуешься! Великий, демонический… Но суждения в таких стихах слишком абстрактны, выводы холодны и мрачны. Зябко там, невесело, радости нет.

Настоящему поэту-лирику не нужны эти мрачные образы для высоких трагедий. Он всё пережитое приблизит к сердцу простого читателя и всё очеловечит! Гамлет в его пьесе будет сам играть на дудочке и веселить нас, а придёт время, будет плакать вместе с нами, обнявшись в кругу друзей!

Лирик сам живёт в стихах. Поэтому ему свойственно то, что академик Лихачёв называл «динамическими описаниями». Автор «описывает действия, а не неподвижные состояния», его потрясают живые, увиденные им истории!

Валентина Ерофеева очень чутко слышит природу и замечает судьбоносные явления в духовной жизни страны.

 

Проза нам нужна. Всегда. Своя, родная, о наших людях на нашей земле. О разнообразной жизни в глубинке, где у каждой усадьбы своя судьба. Давно утихли последние восторги после чтения шедевров писателей-деревенщиков. Образно говоря, мы, духовно погружённые в тот живой, но преображённый большими талантами мир, проплыли по Ангаре вниз по течению из родной «Матёры» к берегам шумных индустриальных городов и словно очнулись от чудного сна. И что мы видим? Там, в людских «муравейниках», какой-то духовный хаос, «авантюрная» проза, молодёжные клубы под названием «Академия Зауми». Сбитая с толку информационными возможностями нового технологического уклада читающая публика в тех местах стала жить одним, еще со времён Адама испорченным умом. Но забытая людьми духовность не умерла. Она снова ждёт возможности напитаться новыми впечатлениями!

А для того, чтобы это случилось, надо заглянуть в журнал «Сибирь», где опубликованы рассказы Елены Чубенко под общим названием «На море-окияне». Писатель – потомок семейских староверов. Она жила в их среде. Как потомок алтайских староверов, я уверен, что в сознании писателя Елены Чубенко, благодаря духовному труду предков, на будущее уже было припасено всё необходимое для создания народных образов в прозе. У нас есть мастера прозы, которые выдумывают для диалогов сельских жителей набор народных словечек… Словечки есть, а целостной народной речи нет! Неповторимый говор Настёны из «Прощания с Матёрой» Валентина Распутина нельзя сочинить, его можно только услышать весь целиком и не земным слухом, а тем, что даётся с небес.

Елена Чубенко всё это великолепие языка сначала тоже должна была услышать, а потом только прилежно записать. Просто сочинить органичное природное явление нельзя. А еще – водит её писательской рукой здоровая и добрая душа, которая (как справедливо писал в предисловии Эдуард Анашкин) «живёт Любовью и состраданием. Только этим и можно, вспоминая Тютчева, срастить и спаять такой разный мир огромной России».

После чтения всех представленных в журнале» Сибирь» рассказов Елены Чубенко ловишь себя на мысли, что во всех повествованиях милые старики и старухи удивительно заботливо относятся друг к другу. Уже первый рассказ «Я ждал тебя, Мотя!» потрясает нежностью, с какой общается пожилая семейная пара. Описаны такие приметы любви между стариками, которые мне, например, никогда не удавалось увидеть в реальной жизни. Обычно там – повседневное ворчание, конфликты по мелочам. В воспоминаниях Максима Горького описывается, как его родные дед и бабка готовили пищу – каждый сам себе. Известное дело: бесы в нас никуда не делись. Чем слабее дух стареющего человека, те большее их число рвётся проявить себя и похозяйничать в его сознании. А там копится столько обид и упрёков, что и не сосчитать!

Именно поэтому мы часто видим странное явление: в бодрой бабушке или дедушке рядом с житейской мудростью может быть столько фобий, предрассудков и заблуждений, что диву даёшься. В прозе Елены Чубенко у стариков подлинная глубина нежных чувств. Такое любовное единение! В жизни бывают подобные явления – как всполохи небесного света, как обещание жизни иной – доброй и заботливой. Задача писателя собрать эти моменты в одно и озвучить их. Всё это не придумано, не сочинено. Так могут и так умеют жить люди, не стесняясь своих сокровенных чувств.

Читателю запомнится еще один автор журнала – прозаик Андрей Хромовский, создавший образ разудалого парня Санька – Мотылька. Получился удивительно живой человек! В северных регионах очень часто такой психотип можно встретить на вокзалах и в поездах. Здоровенный, зрелый мужик и дитя одновременно в бурном выражении чувств. Добавляют новые чёрточки к духовному портрету человека из «Русского мира» короткие сказы Сергея Стахеева, рассказы Леонида Бородина и Алёны Шипицыной.

 

Солженицын, кто он? Так начинается в журнале дискуссия о нашей общей головной боли – о писателе А.И. Солженицыне. Правда, за последние двадцать лет опубликовано столько неизвестных ранее материалов, что можно сделать важные выводы: большое дело, как и большое заблуждение, видится только на большом расстоянии…

Глубокие, прекрасные материалы представлены в журнале «Сибирь». Великий Валентин Распутин в статье «Жить по правде» говорит о писательских и гражданских достоинствах Солженицына. Валерий Есипов в материале «Солженицын и его апологеты» сосредоточен на негативных сторонах писательской деятельности «узника ГУЛАГа».

Истина, как всегда, где-то посередине. Но чтобы её найти, надо владеть ключом к разгадке. Мне кажется, что недавно такой ключ был найден. В либеральном журнале «Новый мир» появилась статья Егора Холмогорова под названием «Улица Солженицына», где автор попытался посмотреть на творчество Солженицына совсем с другой точки зрения, а именно: интересы какого класса представлял этот неоднозначный писатель?

В самом деле, были же у нас яркие примеры сугубо индивидуального отношения к разным социальным слоям населения. Уж на что Максим Горький в глазах трудового народа слыл защитником всех угнетённых трудящихся, а на сам деле Горький из угнетённых ценил только пролетариат, а крестьянству не доверял. В культуре, быту, религиозных обычаях российского крестьянства он многое осуждал, потому что крестьянин в его представлении был всё-таки «мелким собственником с мелкобуржуазным сознанием».

Философия является основой культуры, почвой, на которой она произрастает. Подобной почвой для Горького был его собственный опыт пролетария – «безземельного» работника по найму.

 Потомки Солженицына большей частью зажиточные люди. Не случись Октябрьская революция, жил бы писатель в доме своего деда Захара Щербака на Кубани и писал, как обустроить Россию, чтобы в ней вольно жилось настоящему хозяину, как в Германии бюргеру.

 В статье Холмогорова приводится мнение Солженицына, что в 20-м веке «русским в стране нет места». Однако после прочтения всей статьи стало совершенно ясно, что под «русскими» Солженицын имел в виду далеко не всех представителей этого непростого, но славного племени! По мнению священника и писателя А.Шмемана «Солженицын творит свою Россию». И соответственно «русские», которым в 20-м веке нет места в своей стране, у Солженицына тоже подразумевались «свои», то есть из городского сословия, которому свойственны: «рационализм, чуждость мистицизму и мечтательной лени, тяготение (разумеется! – В.С.) к протестантской этике, честность, расчётливость, экономия народных сил». Отсюда – симпатии к старообрядцам и протестантам.

Судя по большому количеству поклонников творчества и взглядов Солженицына – это сословие никуда не делось. Появились новые поколения «горожан». «Настоящий Солженицын» – поборник протестантской этики и бюргерской практичности, по сути, идеолог нынешнего российского среднего класса! Да еще классик русской литературы! Правда, не православной… Но может так оно для его поклонников и лучше. Не будет «мечтательной лени», отвлекающего от бизнеса всякого там религиозного «мистицизма».

Мы путаемся в оценках Солженицына, потому что примеряем к нему нравственные оценки православной морали и этики. А он – «бюргер». Делает то, что выгодно для его карьеры, что рационально и прибыльно! Для этого ему нужна «свобода» от любых «тоталитарных» властей, от руководящей роли пролетариата, от любой коллективистской идеологии. Никаких коллективных форм организации производства и социальной жизни он не приемлет!

 «Поскреби русского поклонника Солженицына и найдёшь - протестанта» … или баптиста! «Новый мир» уже давал публикации на эту тему. Вот, например, что писала В.К. Зубарева (одесситка из Филадельфии? – В.С.), о солженицынской повести: «Один день Ивана Денисовича»: «Баптисты в повести (и позже – в Архипелаге «ГУЛаг») предстают истинными верующим, в отличие от православных, забывших, как креститься. Краеугольный камень Ветхого Завета – Исход, положивший начало формированию ментальности свободного человека».

 Здесь же приводится фрагмент речи Солженицына перед представителями профсоюзов в Нью-Йорке 9 июля 1975-го года: «Представление «об относительности добра и зла» стало нормой в обществе, где классовая идеология уничтожила религиозные ценности». Так рассуждает писатель, не осознавая, что сам он тоже ярчайший представитель сословной идеологии российских не православных «горожан», для которых все духовные ценности являются только средством, чтобы добиться материального или карьерного успеха в жизни. Без всяких угрызений совести используется пафос, обман и предательство! Беззастенчиво Солженицын для западной прессы «мастерил» лицемерные постановочные переодевания в полосатую форму узника. Была вся насквозь «постановочной», специально раскрученной многолетняя роль страдальца при советском режиме.

 В.К. Зубарева приводит еще одно мнение нобелевского лауреата: «Тюрьма не преображает, а закабаляет уже закабалённое сознание. Поэтому и православные … не укрепляются вере в тюрьме, а, наоборот, теряют её окончательно».

С солженицынским «российским «бюргером» в этом смысле трудно поладить и присоединиться к его сообществу. Потому что согласно постулата о расчётливости и экономии народных сил, «горожанину» нужна компактная, небольшая, деловая Россия без хлопотных национальных окраин. О чём сам идеолог горожан Солженицын неоднократно писал и говорил.

А еще, желательно, в этой компактной России иметь органы самоуправления, где будут править люди с таким же мировоззрением, как их идейный вождь Солженицын. В российские города и селения они принесут и «расчётливость» и «протестантскую этику» в одной упаковке с немецкими колбасками для жарки!

Но в отличие от Солженицына, многие наши писатели не страдают иллюзиями насчёт качеств нашего делового человека из-за его максимализма и неумения ладить и приспособляться к обстоятельствам. Один из лидеров либеральной литературы Сергей Чупринин констатирует: «Вся без исключений современная литература антибуржуазна и критична как к действующей в России власти, так и к человеку, в котором отразился век».

 Наших чутких сограждан напрочь отвратили от капитализма прежде всего безнравственные российские олигархи. Но и российский бюргер оказался не на высоте. От достатка – не благодать, а тёмные силы проснулись в нём. У нашего бюргера, как почти всегда на снимках и видеозаписях у Солженицына, – недоброе лицо!

А одним злом на российской земле ничего дельного не создашь!

 

Раздел «Радоница» будет многим интересен воспоминаниями Тамары Бусаргиной об известных иркутских писателях, получивших всесоюзную известность еще в начале шестидесятых годов прошлого века. В мемуарах Бусаргиной много любопытных историй, встреч и высказываний. Но самым важным мне представляется заметки писательницы об общем духовном «климате» в писательской организации тех, еще советских, лет.

Несколькими «штрихами» автор воспоминаний показала, как тяжело было писателю Глебу Пакулову осуществить свой замысел: создать произведение о русском национальном прошлом, в частности – о жизни староверов. Как зорко следили наши «интернационалисты» из руководства Союза писателей СССР за тем, чтобы вместо слова «советский», не прозвучало слово «русский».

Мы, представители советской молодёжи, тогда этого трагического противостояния внешне еще долгое время не осознавали. Секретарь Иркутского отделения Союза писателей СССР милейший Марк Давидович Сергеев опекал меня как начинающего юного поэта. Большинство таких же, как я, долгие годы не чувствовали опасности утраты русской идентичности в культуре. А за «кулисами» шла целенаправленная работа по искоренению любых проявлений русского национального самосознания. Как только писатель извлекал на свет Божий связанную с этим вопросом тему, начиналось «ёрзание» начальствующих задов. Тщательно скрывая свои намерения, руководство Союза любыми способами старалось пресечь такую инициативу. (Это ж надо было русскому большинству дожить до жизни такой, чтобы в своей стране казаться изгоями?!)

Вот отрывок из воспоминаний Басаргиной: «…Приём Глеба Пакулова в Союз писателей затянулся на целых десять лет. …Он был чужой тому клану писателей, которые в то время всё и определяли – об этом после гибели Вампилова предупреждал его В.Шугаев. От тотальной неприязни всей этой братии не спасло даже отчество, которое он получил от отца, названного так в честь Иосифа-обручника».

Отчество отчеством, но куда спрячешь свою натуру? Еще один самородок из рода староверов Анатолий Байбородин написал художественно-исследовательские очерки о романе «Гарь» и о Глебе Пакулове, где с чуткостью писателя разгадал его «по-казачьи горячий, гулевой, неуёмный в талантах дух», и, что важно, Байбородин, сам знаток и ценитель русского слова, нашёл в Пакулове «своеобычного и живописного художника, столь легко и безнатужно владеющего ярким образом и корневым народным говором».

 Как же тяжело было ладить такому писателю с заносчивой «братией», у которой совсем иные представления о творчестве и другие корни!

Советской литературе, да и культуре в целом, не суждено было стать органичным и самодостаточным явлением без подпитки национальной культурой русского большинства населения. Одних интернациональных «скреп» для такого большого дела было явно недостаточно. Никакого органичного слияния национальных культур в одну новую не получилось. У «космополитов» была другая философская «почва». Они об этом не говорили слух, но среди национально-мыслящих «аборигенов» им было очень неуютно. Пресс в виде мировоззрения большинства литераторов стихийно давил на «командующий парадом» клан писателей. Чуть проснётся в каком-то авторе русскость, клан охватывает безотчётная тревога! Чудится везде великодержавный шовинизм. Чувствуется везде опасность пробуждения у большинства нормального чувства собственного достоинства. И что тогда делать? Это достоинство может открыть людям глаза: все увидят, кто и ради каких выгод верховодит в общественных организациях и творческих союзах.

В девяностые годы – это шаткое обманчивое перемирие кончилось, вся показная «советскость» была отброшена. А литературе русского большинства нужна была совсем другая обстановка, другие поводы для творческого вдохновения. Невозможно сохранить и обогатить нашу коллективную душу без подпитки близким тебе по духу и традициям искусством. Это свойственно каждому народу и другой духовной пищи его душа не приемлет. Своё, только своё…

Почитайте в романе Абрама Терца «Спокойной ночи» эпизод, где любимый дед читает мальчишке «Ветхий Завет». Подросток еще не понимает смысла многих фраз, но непонятные имена кажутся ему прекрасными. И не может быть иначе: это посыл предков из древности в адрес его генной памяти иудея. Как писал в редкой по откровенности книге «Дети царей и цариц» знаменитый американский драматург Дэвид Мэмет о своих сородичах: «Нас роднят устои, чудесные, тёплые и уютные – язык, шутки и мнения. Нас роднит еврейский юмор, гордость за достижения наших, ощущение, когда интеллектуального, а когда и морального превосходства над всеми остальными».

Нашим душам тоже тепло среди своих. И нас греют своей православной гармонией картины наших национальных художников – Михаила Нестерова, Алексея Саврасова. Они и радуют, и лечат, и пробуждают в нас те свойства, которые обобщённо зовут русскостью.

Под русскостью здесь следует понимать сознательно выбранную систему ценностей, угол зрения. То есть это явление следует оценивать в более широком смысле как «Русский мир», который отличается от других народов своими неповторимыми способами приспособления к действительности. К этому «Миру» духовно принадлежат представители любых национальностей, выросшие в русской среде и принявшие её как родную! Отсюда и большая потребность в художниках и литераторах, которые помогли бы осмыслить весь опыт национального бытия. Одним из первых это проделал Ф.М. Достоевский. Он гениально угадал метафизическое назначение каждой нации, когда написал: «Судьба распределила между ними задачи: развить ту или иную сторону общего человека. …Разные народы, разрабатывающие общечеловеческие задачи, можно сравнить со специалистами науки: каждый из них специально занимается своим предметом, к которому, предпочтительней пред другими, чувствует особенную охоту».

А как же иначе? Ведь не просто так мы разные. Писатель Анатолий Байбородин обращает на это внимание в своём материале о сибирском художнике Владимире Кузмине: «Кузьминская живопись, исполненная певуче-тихой, нежной или по-юношески порывистой, то ликующей, то опечаленной любовью ко всему русскому, нужна русским, чтобы не помрачились разумом и сердцем, не вознесли хулу на Бога, не поносили с пеной у рта друг друга, а заодно и нашу измученную Родину».

В церковных библиотеках можно найти умную книгу «Православная психотерапия». Выпустило её издательство Троице-Сергиевой лавры в 2008-м году. В ней убедительно доказано: очищение души имеет огромный лечебный эффект для человека, включая его физическое и душевное состояние. Почему живопись Кузьмина, как пишет автор, «нужна русским»? В материале А.Байбородина дан ответ на этот вопрос: «…всякий род, веком наживая народную судьбу, скапливая творческий опыт, однажды рождает своего выразителя – художника, писателя, композитора, артиста, а в досельную пору, так и сказителя. Вот и крестьянская, ремесленно-посадская родова Кузьминых явила художника-живописца, запечатлевшего то, что вызрело или накипело в родовой, а значит, народной душе».

Точнее не скажешь! Осмыслить то, что «накипело в душе», это значит увидеть свои грехи и ошибки, оценить всё лучшее в ней и попытаться правильно с пользой для себя и общества жить дальше. Такую же «терапию литературой» выполняет лечебный в этом смысле журнал «Сибирь»!