Татьяна ЩЕРБИНИНА. МОЙ ПРАВЫЙ БЕРЕГ. Стихи
Татьяна ЩЕРБИНИНА
МОЙ ПРАВЫЙ БЕРЕГ
1. "Под колпаком лукавого ума..."
Мальчики
Сидят они, прижавшись скромно к стене,
планшетики, джинсы, китайские свитерки,
по-щенячьи тычутся в кабинет,
спрашивают: "надо снимать носки?".
А в перекур гогочут дружной толпой,
трясется деревянный военкомат...
Год рождения – девяносто седьмой,
эти цифры что-нибудь говорят?
Статистика – куда уж там веселей,
из черепков не сложишь новой страны,
единственные дети из неполных семей,
мама с папой давно уж разведены.
"Отношение к спиртному?" – "Нормально!" (такая жизнь),
"Куришь? ...хватает на день... Как наркота?".
Но на вопрос: "Хотите ли вы служить?"
большинство отвечает "Да".
Старый психиатр, служака, исподтишка
в седые усы усмехается всякий раз,
когда на вопрос: "В какие хочешь войска?"
какой-нибудь тощий очкарик твердит "в спецназ";
мол, лопату – в зубы, на шкуре своей сполна
прочувствуешь армейское бытиё...
Гопники, отчаянная шпана,
надежда России, будущее её,
слава и гордость... Так что же не по себе,
смотрю им в глаза – а в горле стоит комок?
едва темнеет пух на верхней губе,
мальчики, дорогие...
...храни вас Бог!
Первое мая. Ностальжи
За облаками – новые дома.
Застыли краны с аистиной грацией.
Я так любила праздник Первомай
За то, что папа брал на демонстрацию.
Легко мечты сбывались наяву…
(Потом я буду в садике рассказывать.)
...Нить натянулась, рвётся в синеву
Новехонький румяный шарик газовый.
И ручейки становятся рекой,
А улица – весенняя Вселенная.
Шагаем мы в колонне заводской.
Страна родная, необыкновенная!
Летит наверх один горячий клич,
Всё вроде бы – так радостно и искренне.
С портрета смотрит Леонид Ильич,
Чуть-чуть похож на мишку олимпийского...
Не прошлое
Туч ноябрьских свинцовые спайки
Сжали небо – горбатый гранит.
Снова ангел в истлевшей фуфайке
У высотного дома стоит.
То ли бусины алого пота,
То ли клюква? Зыбучая гать,
Дряблой памяти злое болото –
И не думает нас отпускать.
Вот опять окаянную флягу
Наполняет тяжёлым дождём
Город мой, сочинённый ГУЛАГом,
И навечно оставшийся в нём.
Роза метелей
Ветер скатерти белые стелет
На столе бесконечного льда.
Распускается роза метелей
В золотых заполярных садах.
Лепестков её яростный сполох
Возле звёздной сияет тропы.
Безболезненным белым уколом
Рассекают пространство шипы.
Ах, как холод пронзительно греет –
Нестерпимого света струя.
Здравствуй, родина! Гиперборея –
Необъятная тайна моя.
По умолчанию
и едва ли сможешь открыть глаза ты,
ослеплённый яростной круговертью.
ветер по умолчанию северо-запад,
тип погоды (не сомневайся) третий.
можно сменить аватарку, призвание, имя,
родину выбрать с удобствами на планете,
памяти файлы стереть, заменить другими.
но куда ты денешь
вот этот ветер?
всю эту хмарь,
угрюмую нежность утра,
запах болота и моря, зовущий запах…
где бы ты ни был, тебе всегда неуютно.
ветер по умолчанию северо-запад.
На поводке свободы
Души, как реки, покрыты льдом.
Бабушка внука сдает в детдом.
Внуки бабулю сдают в дурдом.
(О tempora, o mores!)
Мы привыкаем к большим нулям.
Чехов, Булгаков, Омар Хайям
сброшены с нового корабля.
(Свечку поставить, что ли?)
Небо, оно не умеет мстить.
Но темноты нарастает титр.
Дети, как рыбы, живут в сети,
ищут иные коды.
Лязгает поезд, гудит вокзал.
Мы продолжаем сей странный бал,
пленники мира кривых зеркал
на поводке свободы.
Полнолуние
Этот юный и древний мучительный зов...
Только небо не знает стыда.
Раскрываются белые лилии снов,
Под луною мерцает вода.
Заблудившийся путник, угрюмый и злой,
Позабывший давно о любви,
Этой ночью я буду июльской рекой,
Заходи же и смело плыви.
И прохладное пламя, и соль на губах...
(Или слёзы?) Спадёт пелена,
Будет мёртвое русло, пустыня и прах,
Там, где страстная билась волна.
И тогда ты без сил упадёшь на песок,
Бесконечно усталый старик,
Ощущая, как яростно был одинок
Даже в самый пронзительный миг.
* * *
Под колпаком лукавого ума,
И с чувствами найти не можешь сладу...
Но за ночь возвращается зима,
И понимаешь: так оно и надо.
Спешишь ты в лес, беспечный Робин Гуд,
Где снег-Кощей воистину бессмертен.
По всем тропинкам лыжники бегут,
Румяные, довольные, как черти.
Со всех сторон синичьей мелюзги
Заливистое тиньканье несётся.
И с неба опускается снегирь
тебе в подарок –
красногрудым солнцем.
* * *
Стиснешь и обожжёшь
Музыкой, солью, словом...
Боже, вот этот дождь...
Жизнь – оголённый провод.
Видишь, ладони к нам
Тянут деревья-дети.
Господи, ты – весна!
Свет, сквозь сердце продетый,
Слез горячая взвесь,
Радуги дивный терем...
Господи, знаю, есть.
Больше, чем знаю – верю!
Детское
Светятся в форточке птицы,
Дремлют в земле семена.
Молодость – не возвратится,
Но возвратится весна.
Полон – до самого верха
Неба хрустальный сосуд.
Светится каждая ветка
В утреннем тихом лесу.
Так успокойся же, и не
Думай о прошлом с тоской.
Больше любовь не нахлынет.
Музыка – будет с тобой.
Что же ты, глупая, плачешь,
Девочка? Плавится лёд,
Солнце – резиновый мячик
В речке воздушной плывёт...
2. " Мой берег заброшенный, правый..."
Памяти бабушки
Моей бабушке Марфе Гавриловне
посвящается
Заосенние годы – не тяжкая ноша
Для того, кто не копит обид за плечами.
"Нарожаешь-то всяких – плохих и хороших" –
Говоришь ты негромко, почти без печали,
Свет мой бабушка Шуня! Огромный столетник
На окне, на подушечке алой – медали.
Ты из прошлого века уходишь последней,
Обнимая глазами нездешние дали,
И улыбка – морщинками – милым узором.
Не понять нам, теперешним, как это было:
Пятерых поднимала в нелёгкую пору,
В перестройку двоих сыновей хоронила.
На коленях – усталые, умные руки
(От любой-то беды ты спасалась работой).
Разлетелись по свету беспечные внуки.
Смотрит дед с довоенного строгого фото.
Вот и встретились...
Дядя Саша
Там, за тёмной лесною гривой –
Позабытый "банный проспект",
И лихачит, грохочет "Нива"
На дороге, которой нет.
На совхозных лугах усердно
Дядя Саша ставит стога,
Деревенский последний фермер,
Сын солдата, фронтовика.
Лето – с каждым июлем жарче!
Дядя Саша к жаре привык.
Старый конь по имени Мальчик,
В стаде восемь коров, да бык –
Больше нечем вроде бы хвастать.
А в округе дома пусты.
Незабудковой свежей краской
Скромно выкрашены кресты.
Над крестами шумят деревья,
И совсем не пугает смерть.
Чисто выкошена деревня –
Любо-дорого посмотреть!
Постояло бы только сухо,
Только б дождики не пошли...
Раскрасавица-дочь Надюха
Укатила в Северодвинск.
Одинокий моргает бакен,
А моторки не тарахтят.
Здесь нельзя завести собаку –
Непременно волки съедят.
Здесь зимою тоскливо, скверно...
В непроглядную смотрит тьму
Дядя Саша – последний фермер.
Дай-то Бог здоровья ему.
* * *
Вечер коня золотого купает,
Ласковый слышится плеск.
Берег высокий. Вода голубая.
Белые камни небес.
Теплая темень укутала рУчей.
Ветер уткнулся в траву.
Мягкими иглами трогая тучи
Древние пихты живут.
Мне б искупаться в ромашковом море,
Ясной умыться росой.
Снова стоит на знакомом угоре
Девочка с рыжей косой.
Детство мое где-то рядышком ходит,
Память – черёмухи вкус.
Дедушкин домик. Забытый колодец.
Черной смородины куст.
Кто же тихонько меня окликает?
Ягоды тают в руке.
Вечер коня золотого купает
В светлой небесной реке.
Время песка
Это время песка, изумрудных больших стрекоз,
время нежного ветра и лютиков золотых.
С вечернего неба белый капает воск –
или просто бабочки у воды?
Голос кукушки – чётко, издалека,
спокойный, сладкий, словно небытие.
Слишком быстро мелеет эта река,
а с нею – сердце твоё.
Все громче стрекочут в полдень цветы,
вышивают ромашки скромный узор.
Здесь страдали предки, но хочешь ты
быть счастливой – наперекор.
И, пока заката горит стрела,
идёшь по песку в купальнике, чуть сыром.
Зеленоглазый овод вьётся вокруг бедра,
опьянённый твоим теплом...
* * *
В тёмную воду вхожу, ощущая
Радость и легкость неюного тела.
Эта вода цвета крепкого чая,
Как же я к ней прикоснуться хотела.
Здравствуй, заманчивый берег песчаный,
Здравствуй, июль – золотое мгновение!
Воздух, проколотый криками чаек,
Слово прохладное "уединение".
Здравствуй, ленивая древняя сила,
Как же тебя понимаю теперь я.
В небо вцепившись на кромке обрыва
Ивы топорщат зелёные перья.
За черникой
Голову поднимешь – бурелом.
Сосны шелестят зеленым стягом.
Только ты с корзинкой-якорьком
Ничего не видишь, кроме ягод.
Ветка хрусть, и снова – тишина.
Сладко ноет скрюченное тело.
Выкрашены пальцы докрасна
Мягким виноградом изабелла.
Ветерка блаженно-легкий вздох
Слабо долетает от реки, и
Падаешь ничком на мягкий мох,
Впитываешь запахи лесные.
Щедрая черничная пора!
И не замечаешь (до того ли?),
Что с утра над буйной головою
Комары гудят, как "мессера".
Деревенскому дому
Прошепчу тихонько "до свиданья!"
И бревно матёрое поглажу.
Старый дом, живущий ожиданьем,
Бесконечным, преданным, дворняжьим...
Ждет-пождёт – в июле на мгновенье –
Звякнет ключ, заохает крылечко,
Нежно половиц коснется веник.
Добрый дух проснётся в русской печке.
Выпорхнут подушки стаей пыльной,
На забор усядутся горбатый.
Заурчит довольный холодильник,
Допотопный дедушкин "Саратов".
Разговор простой и задушевный,
Сердцу жарко, весело и тесно.
Детский смех в умолкнувшей деревне
Засияет радугой небесной.
Все вернётся! Нитки станут тканью.
А пока... влачит печальный век свой
Старый дом, живущий ожиданьем,
Бережно хранящий наше детство.
Берег
...Смотрю на горячие травы и глаз не могу отвести,
мой берег заброшенный, правый, высокий, до неба почти,
как песня старинная, длинный (Россия – судьба набекрень!),
лишь бревна, да ржавая глина, да тени родных деревень.
От светлого хочется плакать, кого ж тут спасёт красота,
но красный ободранный бакен плывёт, не покинув поста.
Стою на последнем пароме, смотрю на далекий угор,
где мамин зелёненький домик, и ласточки режут простор.
Я знаю: мгновенье, и снова огромный потянет магнит,
песчаною низкой подковой обхватит, сожмёт, полонит –
тот, левый – большая дорога, зудящая масса людей,
там тоже живётся убого, но чуточку всё ж веселей.
На палубе ветер противный, коричнево волны кипят,
смотрю и смотрю неотрывно пока ещё можно – назад.
Штыками оставшихся елей небес охраняя гранит,
мой правый, несдавшийся берег –
как Брестская крепость стоит.
г.Северодвинск
читала Ваши стихи и ощущала наш Север, русский Север! спасибо Вам!
Спасибо огромное за Вашу искреннюю, добрую, человечную поэзию!
Пронзительный вы человек! Поэтесса - доброе слово, +++++++++++++++++++++++++++ Бахтин .