Виктор КАРПУШИН. И АНГЕЛ ГРЕЗИТСЯ ЗА ТУЧЕЙ... Стихи

  

 Виктор КАРПУШИН

 И АНГЕЛ ГРЕЗИТСЯ ЗА ТУЧЕЙ...

 

 * * *
 Вышел за грибами – старый леший крутит,
 Не найти знакомых, стелется трава.
 Вот приедет барин – барин нас рассудит:
 Линия прямая, а тропа – крива.

 Что за невезенье – кочки да ухабы,
 На краю болота – одинокий гриб.
 Возвернусь в деревню, рассмеются бабы:
 Не по Сеньке шапка, не по чину нимб.

 Позвонить, наверно, с просеки возможно,
 Рассказать о бедах, обсудить житьё…
 Ах ты, птица-тройка, натянулись вожжи.
 Русская дорога. Ветра остриё.

 

 * * *
 Не страшно жить в глухом селе,
 Когда вокруг тебя Россия.
 Скучаю о добре и зле,

 Вживаясь в истины простые. 
 

 И на заботы деревень
 Всегда гляжу без ложной грусти…
 И неприкаянная тень

 Тревожит придорожный кустик.
 

 Но в нелюдимости тропы
 Нет и намёка на погибель…
 Июнь. И сумерки скупы.
 И неводы обходят рыбы.

 

 * * * 
 Петровский пост, и лес задумчив, 
 В траве мерцают огоньки. 
 И ангел грезится за тучей, 
 Бредёт апостол вдоль реки. 

 И замерла в затонах рыба, 
 Не шелохнутся камыши. 
 И освещает свет от нимба 
 Потёмки грешные души. 

 Не хочется спешить, а просто 
 Смотреть в сплетения осок. 
 И дальний колокол – с погоста; 
 Всему свой срок, всему свой срок…

 

 * * * 
 Речной туман. Трепещет береста. 
 На Троицу отсрочены печали. 
 Сплелась ветла с перилами моста, 
 Русалки здесь тревожатся ночами. 

 Звезда искрится на краю села, 
 В полях за рощей вызревает клевер. 
 И даже тени от добра и зла 
 Не огорчают грустный русский север. 

 И на песке отчётливы следы, 
 И не пугает дальняя дорога, 
 Когда привычен шёпот лебеды 
 И береста, как весточка от Бога.

 

 * * *

 Лист осиновый кулоном

 Золотится на ветру.

 Доверяю грусть иконам,

 И печали – ко двору.

 

 Пусть разбитое корыто

 За сараем в лопухах,

 А соседка Маргарита

 В телогрейке, не в шелках.

 

 На заборе сохнут банки,

 Неказистое житьё.

 Поселяне, поселянки,

 Василёчки да жнивьё.

 

 И разбитая дорога

 Скрыта в вековой пыли…

 От сумы – и до острога

 Золотистый свет вдали.

 

 * * *

 Копит соки трава полевая,

 А полынь снова горечь таит.

 Ближе к полночи дождь поливает,

 А к полудню дорога пылит.

 

 И надёжней серебряной пули

 Подорожниковый заговор…

 Оттого Пётр и Павел в июле

 Для заблудших разводят костёр.

 

 ПОСЛЕ ГРОЗЫ

 Вздыхают мостки полусонно,

 Под утро случилась гроза.

 И чудится запах озона,

 Ушедшей родни голоса.

 

 На отмели бродит девчонка

 И жизнь, как немое кино.

 В песке догнивает лодчонка,

 А лодочник умер давно.

 

 Сплетенье осок нелюдимо,

 Зато стрекоза весела!

 Ни тлена, ни гари, ни дыма,

 Лишь чёрная тень от весла.

 

 И на берегу отдалённом

 Не видно ни птиц, ни крестов,

 Исчезнувших вместе с озоном

 В изгибах прибрежных кустов.

 

 * * *

 На каждый день не напастись любовей,

 Гораздо проще встретиться с тоской.

 Какое небо нынче голубое

 И тишина над медленной рекой.

 

 Хотя, казалось бы, чего нам медлить,

 Не лучше ль сразу разрубить узлы?

 Но дорожишь порой колечком медным

 И не боишься сглаза и хулы.

 

 И колокольчики звенят, качаясь.

 Июль – макушка лета. Благодать!

 Вот так бы жить, в несовершённом каясь;

 Несовершенные – ни дать, ни взять.

 

 А утром снова успокоит дождик,

 А в полдень будет марево, гроза.

 И хорошо, что всё одно и то же.

 Июль. Любовь. Зелёные глаза.

 

 * * *

 Кропает дождь нехитрые сюжеты,

 Прибит к асфальту тополиный пух.

 Гуляют в парке юные поэты, –

 В руках смартфоны. Парочка старух

 

 Не осуждает молодую поросль

 За дырки в джинсах, ветер в голове…

 Июньский дождик – солнечная морось,

 Намокший тополь – добрый Гулливер.

 

 Ну а меня не огорчает малость

 Отпущенного дара и судьбы.

 И молодость перетекает в старость,

 И вновь в траве рождаются грибы.

 

 * * *

 Не боги горшки обжигают,

 Не ведьмы разводят костры.

 Печали в деревню въезжают,

 Но люди грустны и добры.

 

 По-дедовски сушим коренья,

 С молитвой готовим отвар.

 И стынут в оврагах каменья,

 И ломится ветер в амбар.

 

 И ангелов помнят сусеки,

 И верит сверчок в свой шесток.

 Вздыхают былинные реки,

 Бликует луны колобок.

 

 Бессонно мерцают зарницы,

 Нет места притворству и лжи…

 И путаются небылицы

 В сплетеньях полыни и ржи.

 

 * * *
 Листы лиловы и багряны,
 Встаёт луна, но вечер мглист.
 Молчат гармони и баяны,
 Исчез последний гармонист.

 Бурьяном заросли колодцы,
 Истлел заветный туесок…
 И чёрная тропинка рвётся,
 Затягивая узелок.

 А звёзды путаются в прутьях,
 Дожди оплакивают путь…
 И дуют ветры на распутьях,
 И снова некуда свернуть.

 

 * * *
 Когда мерещатся покойники,
 Полей цветы на подоконнике,
 Войди в туманы у реки.
 Здесь можно встретиться с русалками,
 Ругаются вороны с галками
 И изумрудны лопухи.

 Из чёрной ямы веет холодом,
 Печали не покроешь золотом,
 Сомненья не убьёшь стрелой.
 Но верная дорога старая – 
 За богатырскою заставою
 Сливается с твоей судьбой.
 
 Оставь тоску на сельском кладбище,
 Забор дощатый, словно клавиши,
 Которые поют слегка.
 Туманный свет вокруг да около,
 Когда русалка одинокая
 Целует Ваню-дурака.

 

 * * *

 Ну, вот испортилась погода,

 В дожде исчезло бабье лето,

 Чернеют колья огорода.

 К чему бы это?

 

 К чему всё это наважденье:

 Любовь, а может быть, остуда…

 Листвы падение-круженье,

 Зачем, откуда?

 

 К чему неразличимый шорох

 Небесного ультрамарина?

 Качаются слова и шторы,

 Зачем, Марина?

 

 Зачем… А я и сам не знаю,

 А вот узнаю – затоскую…

 Наверно, осень неземная,

 Люблю такую.

 

 * * *
 Необязательные встречи,
 Недолговечность тишины.
 Иных уж нет, а те далече
 В потёмках сумрачной страны.

 И кратковременные ливни,
 И в скверах сорная трава – 
 Соцветья пижмы и полыни,
 И пьющая пивко братва.

 Так и живём. И жизнь прекрасна,
 И снова кружатся стрижи.
 Давно поделены пиастры
 И спрятаны в сундук ножи.

 Распахивает ветер окна
 И розовеют облака,
 И ливни движутся с востока,
 И жизнь понятна и легка.

 

 * * *

 Не может быть прозрачней тишины,

 Чем в сентябре, когда трава искрится

 От паутинок.

 Утром юность снится,

 Но быстро забываешь эти сны.

 

 Вот и теперь у сонного пруда,

 Неподалеку от мостков подгнивших,

 Привиделось, что здесь опять стоишь ты.

 ...Как холодна русалочья вода!..

 

 * * *
 Пока осока не забронзовела,
 Не вмерзла лодка в берег на ветру,
 Привычно слово, и обычно дело,
 Да и печаль, пожалуй, ко двору.

 Естественная, как полыни горечь,
 Простая, как соседский говорок…
 Опять в окно заглядывает полночь,
 И полон терпкой клюквы туесок.

 И, вроде бы, нет смысла торопиться,
 Заваривать настой, жалеть цветы…
 И скрипнет дверь, и всхлипнет половица,
 И сквозь туман проявятся кресты.

 

 * * *
 Незаметный дождик моросящий,
 Подмосковный тихий городок.
 Между будущим и настоящим – 
 Через речку сгорбленный мосток.

 Неказиста милая округа,
 Фабрики щербатая стена…
 Шорохи проснувшегося луга,
 Где печаль не допита до дна.

 …Имена на скромном обелиске,
 Русская святая простота.
 И плывут из прошлого записки – 
 Облаков прозрачных береста.

 

 * * *

 Ищу в тишине объясненье

 Отчаянью русских полей.

 Я с детства был искренен с нею –

 Любимой сестрой журавлей,

 

 С которой делился последним,

 Взамен ничего не просил.

 И, если выслушивал сплетни,

 Прощал, будто дождь моросил...

 

 Плутая в лесу, не аукал,

 Доверие в сердце таил…

 Нелегкая эта наука,

 Но и за неё я – простил.

 

 Теперь не страшусь горькой сути

 Печального слова "судьба"...

 Спокойно стою на распутье.

 Иного не помню себя.