Георгий АБСАВА. ПЁРЛ-ХАРБОР: ПРОВОКАЦИЯ США?

Георгий АБСАВА

ПЁРЛ-ХАРБОР: ПРОВОКАЦИЯ США?

 

Пёрл-Харбор – блистательная операция японского военно-морского флота, когда самолёты, взлетевшие с палуб авианосцев, уничтожили все линейные корабли США и значительную часть авиации. Внезапный авиаудар предоставил Японии в первый период войны на Тихом океане огромные преимущества, американский флот был разгромлен, японцы овладели инициативой и, по сути, хозяйничали на море – но ненадолго. Япония потерпела поражение и 2 сентября 1945 г. императорское правительство подписало акт о капитуляции на борту флагманского линкора «Миссури». В чем заключались просчёты японского командования, не сумевшего развить тактический успех и превратить его в стратегическую победу?

 

                       Пёрл-Харбор

 

Основной военно-морской базой США на Тихом океане являлся Пёрл-Харбор на Оаху, одном из островов Гавайского архипелага. Туда по приказу Ф.Д. Рузвельта с началом II Мировой войны была перебазирована большая часть кораблей ВМС с западного побережья США. И хотя в первой половине 1941 г. американцы были вынуждены перебросить более 30% своего флота в Атлантику для помощи Англии, Пёрл-Харбор тем не менее оставался надежным форпостом США против Японии. Там базировалось несколько десятков кораблей Тихоокеанского флота, имелась вся необходимая портовая инфраструктура, включая гигантские хранилища для нефти и бензина. На Гавайях располагался также армейский округ, были сосредоточены несколько сотен стволов артиллерии ПВО (включая корабельную), и аэродромы морской и армейской авиации. Кроме Оаху существовал Филиппинский армейский округ и базировавшийся на Филиппинах Азиатский флот США, но расположенные там морские, воздушные и армейские силы были несоизмеримо слабее, удалены от метрополии на многие тысячи километров и в случае войны заранее приносились в жертву. Поэтому разгром Пёрл-Харбора являлся более сложной задачей из-за отдалённости от Японии, но зато сразу решал также и проблему Филиппин – в случае успеха они были обречены. С августа 1941 г. Японский Императорский флот начал подготовку к решающему удару по Гавайям с воздуха самолётами палубного базирования – т.н. «бомбовый план».

 

                           Подготовка

 

Планирование пёрл-харборской операции поражает своей тщательностью и продуманностью. Были приняты беспрецедентные меры дезинформации и маскировки. Чтобы скрыть от агентуры США исчезновение большого числа моряков, солдаты-пехотинцы были переодеты в морскую форму. Но как скрыть движение армады кораблей – ведь американские радиостанции «прослушивали» весь Тихий океан? Каждый радиопередатчик имеет свои характерные свойства, а каждый радист – свой «почерк»; все эти особенности радиопереговоров крупных японских судов хорошо знали американские операторы. Чтобы ввести их в заблуждение, штатных радистов перевели на корабли, не участвовавшие в походе, а на их место назначили новых. Были приняты и обычные меры соблюдения секретности: личный состав ударного флота считал, что отбывает на учения или боевое патрулирование.

Японцам удалось решить и ряд военно-технических проблем по уничтожению пёрл-харборского флота. Обычные авиабомбы оказались неэффективными против хорошо бронированных палуб линкоров. Но выход был найден – японские бомбардировщики должны были сбрасывать 16-дюймовые артиллерийские снаряды, вложенные в корпуса 800-кг бомб (т.е. факти­чески на корабль падал ствол орудия со снарядом, выстрел происходил в момент удара о бронепалубу). Другой проблемой была малая глубина бухты Пёрл-Харбора и прибрежных вод острова Оаху – 70-80 футов, поэтому стандартные торпеды, сбрасываемые с самолётов, могли зарыться в донный ил, не причинив вреда кораблям. Зная это, американцы даже не стали защищать свои линкоры стальными противолодочными сетями. Но ответ был найден – торпеды снабдили деревянными стабилизаторами, уменьшавшими их заглубление.

 

                             Поход

 

20 октября 1941 г. план операции, разработанный Главкомом ВМС адмиралом И.Ямамото, был одобрен Генштабом морских сил Японии; 17 ноября корабли ударной авианосной группы начали сосредоточиваться в бухте острова Итуруп (одного из Курильских островов!!). А 26 ноября 1-й авианосный флот в составе 6 авианосцев, 2 быстроходных (33 узла) линкоров, 2 тяжёлых и 1 лёгкого крейсера, 9 эсминцев и 3 подводных лодок глубокой ночью вышел в боевой поход. Авиагруппа состояла из 380 единиц: торпедоносцы, пикирующие и высотные бомбардировщики, истребители, разведсамолёты др. Для обстрела и нейтрализации авиабазы на острове Мидуэй отряду было придано ещё 2 эсминца. Кораблям предстояло покрыть несколько тысяч км и вернуться назад, поэтому снабжение горючим было поручено двум вспомогательным отрядам из 3 и 5 танкеров, рандеву с которыми планировалось перед выходом на рубеж атаки. Ударным флотом командовал адмирал Нагумо. Кроме того, чтобы исключить преследование флотом противника в слу­чае неудачи, выдвигалось дополнительно 25 подводных лодок для создания завесы вокруг о-ва Оаху; они несли 5 мини-субмарин, имевших задачу проникновения в бухту и торпедирования стоящих там судов.

Корабли шли в походном ордере, развернувшемся на десятки км, с соблюдением режима радиомолчания, ночью – с погашенными огнями. При этом ни одно судно не потерялось, рандеву с танкерами состоялось в назначенном пункте, выход на рубеж атаки осуществлён в запланированное время. Секретность операции была необходимым условием, так как всё расчёты на успех основывались на внезапности атаки. В случае обнаружения противником за 2 суток флот должен был повернуть назад, за 1 сутки – решение отдавалось на усмотрение Нагумо.

 

                         Атака

 

В воскресенье 7 декабря 1941 г., в 5 час. 30 мин. японский флот выходит на рубеж атаки – около 200 миль от о-ва Оаху. Два самолёта вылетают для разведки: нет ли приготовлений для отражения удара? Нет – американцы не ожидают нападения, фактор внезапности сохранён.

6.00 – взлетают японские машины: 40 высотных, 51 пикирующий бомбардировщик, 40 торпедоносцев, 43 истребителя под командой молодого пилота капитана Футида.

7.15 – с палуб авианосцев отрывается вторая волна атакующих: 54 высотных, 80 пикирующих бомбардировщиков, 36 истребителей, которую ведёт капитан Гэнда. В резерве на случай контратаки остаётся 36 истребителей.

7.49 – головной бомбардировщик Футиды над Пёрл-Харбором; пилот видит: противник не ожидает нападения. Капитан выходит в эфир: "Тора! Тора! Тора!" (тора – тигр, яп.) – это сигнал внезапности для Нагумо. С флагманского самолёта летит ракета – приказ к атаке.

7.55 – первые бомбы обрушиваются на Пёрл-Харбор, с самолётов-торпедоносцев в воду соскальзывают первые торпеды. А в 9.00 в бой вступает вторая волна атакующих.

Американцы застигнуты врасплох. Часть плавсостава находится в увольнении на берегу, часть отсыпается в каютах и кубриках после весёлой ночи на берегу: "уик-энд" в армии и флоте США – дело святое. Четыре линкора на внешнем рейде пришвартованы друг к другу попарно, ещё один – к плавучей мастерской. Неподалёку от них на якоре стоят ещё два гиганта, а флагманский линкор «Пенсильвания» – в сухом доке: идеальные цели для японских лётчиков. На кораблях крюйт-камеры открыты для проветривания, но не задраены водонепроницаемые переборки. Не все зенитные орудия исправны, на многих судах хранилища боеприпасов к ним закрыты наглухо.

В линкор «Оклахома» врезались первые торпеды, вода ворвалась через пробоины и незадраенные переборки, корабль перевернулся и затонул. Получив несколько торпед, тонет «Вест-Вирджиния». Тяжёлые снаряды в японских авиабомбах тоже действуют безупречно: один из них пробил бронепалубу «Аризоны» и взорвался в трюме, вызвав детонацию запаса 14-дюймовых снарядов главного калибра. Горят «Пенсильвания» и «Мэриленд», переворачиваются и гибнут «Теннесси» и «Калифорния». Линкор «Невада» сумел отдать швартовы и попытался выйти из огненного ада бухты, но, получив несколько бомб и торпед, потерял плавучесть. В последние минуты старшему офицеру корабля удалось отвернуть в сторону, и фарватер оказался незаблокированным.

Средства ПВО уцелевших кораблей открывают огонь. Зенитчики поливают небо наобум, из-за облаков и чёрного дыма целей не видно. Не лучше обстояло дело и у армейцев – лишь нескольким орудиям удалось открыть беспорядочную стрельбу.

Пока японские бомбардировщики и торпедоносцы терзали флот, другая часть самолётов с красными кругами на крыльях обрушилась на аэродромы (американских авианосцев в то время в Пёрл-Харборе не было). Из 300 машин морской авиации после боя осталось готовых к взлёту только 52, не меньше пострадала и армейская авиация. Почти все самолёты были уничтожены на земле.

А что же командование армии и флота? И оно оказалось неготовым. Генерал Шорт прибыл на свой командный пункт через 2 часа после начала атаки; не на высоте оказался и адмирал Киммел, хотя и приступил к своим обязанностям раньше. Оба потеряли управление боем, их команды не исполнялись, обоим осталось только наблюдать за разгромом.

В итоге боя Тихоокеанский флот США потерял все 8 линкоров, 3 крейсера, 3 эсминца и 4 др. корабля. Потери личного состава ВМС – 2117 человек безвозвратно, ранено 779; в армии соответственно 237 и 360 чел. Потери японцев составили всего 29 самолётов, из них сбито 20 машин, а 9 недотянули до кораблей из-за нехватки горючего. Интересно, что по отчёту адмирала Киммела, американская ПВО израсходовала около 300 тыс. боеприпасов различного калибра (в том числе и к малокалиберным зенитным пушкам «Эрликон» и «Бофорс»). Учитывая, что часть японских самолётов была сбита американскими пилотами, сумевшими подняться в воздух – это крайне низкая эффективность зенитного огня.

 

                   Япония наступает

 

Безусловно, фантастический успех при низком уровне потерь объясняется прежде всего фактором внезапности атаки японцев. Но неуже­ли разведслужбы США, уже тогда имевшие радары, проворонили передвижение огромного флота адмирала Нагумо и прозевали вылет сотен самолётов, которым предстояло покрыть расстояние более чем в 200 миль?

Разгром флота США открыл Японии путь к другим победам на Тихом океане. Уже через 3 дня японские палубные бомбардировщики отправили на дно ещё два английских дредноута «Принс оф Уэлс» и «Рипалс». К 10 декабря США, Англия и их союзники располагали всего лищь устаревшим британским линкором «Малайя» и несколькими крейсерами и эсминцами – лёгкой добычей для японского линейного флота с его 410- и 460-мм орудиями главного калибра. Правда, у американцев оставались их авианосцы, не пострадавшие в пёрл-харборской катастрофе: «Лексингтон», «Саратога», «Энтерпрайз» и «Йорктаун», каждый из которых нёс авиакрыло по 80-90 машин: за день до разгрома они получили приказ выйти в море. Но вскоре на дно Кораллового моря лёг крупнейший авианосец мира «Лексингтон», а «Йорктаун», получивший тяжёлые повреждения, едва доковылял до Пёрл-Харбора. Японская армия была победоносна в Индокитае, а флот – в битвах за острова: 6 мая 1942 г. пал последний оплот США на Филиппинах – о. Коррехидор. Но за­тем чаша весов склонилась в пользу американцев, японская армия и флот были разбиты.

В чём причина резкого перевеса военного счастья? Но прежде всего самый главный вопрос: разве не было безумием со стороны Японии, не имевшей природных ресурсов, ввязаться в войну против своего могучего тихоокеанского соседа?

 

                   Япония и США

 

Развитие Японии по европейской модели, начиная с 1854 г. оказалось на удивление стремительным, и к началу XX в. страна достигла высокого уровня военной и экономической мощи. В «концерте» великих держав «Страна Восходящего Солнца» начала играть самостоятельную партию. Победоносная русско-японская война 1904-1906 гг., позволившая с помощью Англии нейтрализовать Россию, прорывавшуюся на тихоокеанские коммуникации, ещё более укрепила позиции Токио. В Белом доме ужаснулись возросшей мощи ими же взращённого тигра, но было поздно. Отсюда берёт начало антагонизм между двумя державами.

В I Мировую войну Япония примкнула к своим геополитическим противникам – России и США – из-за желания отобрать германские колонии на Маршалловых, Каролинских и Марианских островах (что ей и удалось). Россия-СССР на два десятилетия выключилась из тихоокеанского геополитического процесса, и Япония оказалась один на один со своим соперником – США. Обе страны рвались к господству на Тихом океане.

Безусловно, экономика США, в 1914-1918 гг. разбухшая на военных заказах стран Антанты, была несоизмеримо мощнее японской. Сейчас может показаться безумием стремление Японии, не имевшей природных ресурсов, к войне. Опыт I Мировой показал, что исход войны решает не только качество армии и оружия, а также развитие производительных сил, но и наличие природных ресурсов, позволяющих вынести гигантские военные расходы. Представляется, что в войне с богатыми, обладавшими ресурсами и технологиями Соединёнными Штатами, Япония не могла иметь реальных шансов на победу.

Однако шансы у Страны Восходящего Солнца были. К середине 30-х гг. США имели всего 15 устаревших линкоров; затишье в кораблестроении закончилось в 1936 г., когда американцы начали постройку современных кораблей класса «сверхдредноут». У Японии каникул не было, её флот регулярно пополнялся новейшими сверхдредноутами. В этом деле японские кораблестроители сумели даже добиться технологического превосходства: они первыми построили «быстроходные линкоры» (со скоростью линейного крейсера – 33 узла) и установили на них мощнейшие орудия калибра 406-410 мм; у американцев главный калибр составлял 380-406 мм. На японских верфях были заложены гиганты водоизмещением более 70 тыс. т. с артиллерией главного калибра 460 мм. Первый такой линкор «Ямато» начал службу в декабре 1941 г., второй, «Мусаси» – в 1942 г. Но США такого позволить себе не могли: даже им было не под силу содержать два одинаково сильных флота в Тихом и Атлантическом океанах. Поэтому военно-морская доктрина США и поныне основана на возможности оперативной переброски флота через Панамский канал. Ширина его шлюзов 35 м не позволяет проводку таких левиафанов, вследствие чего водоизмещение американских линкоров не могло превышать 43 тыс. т, а ширина корпусов – 33 м. Японские ВМС подобных проблем не имели, т.к. предназначались только для действий на Тихом океане.

В мае 1940 г. США были вынуждены перевести часть боевых кораблей (в том числе и все новейшие линкоры) в Атлантику для помощи Англии. В тихоокеанском флоте остались, в основном, суда постройки времён I Мировой войны. Организация и управление американских ВМС страдали тяжелейшей военной болезнью – отсутствием единого командного центра. Дисциплина и выучка личного состава хромала на обе ноги, координация действий армии и флота отсутствовала: Объединённый комитет начальников штабов со своими задачами не справлялся.

Всё это давало Японии существенные шансы на победу, которых не отрицали стратеги США. В Белом доме не только обсуждали возможность войны, но и готовились к ней. Президенту Ф.Д. Рузвельту удалось частично вытащить страну из кризиса, в чём ему немало помог СССР: США были вынуждены отменить эмбарго и начать поставку нам стратегических товаров и технологий. Благодаря этому И.В. Сталин получил возможность быстро осуществить индустриализацию СССР. Но окончательный выход из кризисного тупика Рузвельт видел только во вступлении во II Мировую войну. В Овальном кабинете желали войны и готовились к ней, удерживало только ожидание выгодной политической конъюнктуры и пацифизм населения. Почему же тогда нападение японцев на Пёрл-Харбор стало «неожиданностью» для США?

 

                        Не ждали?

 

Существующие факты опровергают миф о «внезапности» японской атаки. Движение огромного флота адмирала Нагумо вовсе не было тайной для американцев: корабли просто не могли соблюдать режим полного радиомо­лчания из-за необходимости координации обширного походного ордера. Станции радиослежения разведки США неоднократно перехватывали японские радиопереговоры и пеленговали корабли (всего перехвачено около 60 переговоров). В ночь на 7 декабря вблизи Пёрл-Харбора было обнаружено и уничтожено несколько японских субмарин, но и это не заставило принять меры по усилению боеготовности. Японскую воздушную разведку засекли три РЛС, одна из них даже сообщила об этом в Армейский информационный центр (прочие и этого не сделали), но там решили, что это свои патрульные самолёты, однако уточнить их полётные задания не удосужились. Две волны японской палубной авиации, летевшей к Пёрл-Харбору, рано утром обнаружили операторы мобильной РЛС: в 7 час они должны были отключить аппаратуру и уехать на отдых (как-никак воскресенье!), но машина за ними запаздывала, и солдаты от скуки решили продолжать наблюдение. Их сообщение о крупных авиацелях в штабе долго отказывались принимать: дежурный офицер от кого-то слышал, будто отряд бомбардировщиков «Б-17» должен перебазироваться на Гавайи, и решил, что они-то и на подлёте. Поэтому не стал отправлять рапорт, закрыл помещение и уехал на честно заслуженный отдых.

Ещё один факт: американские флотоводцы были твёрдо уверены в невозможности торпедной атаки авиации на стоящие на мелководье корабли. Но ведь ранее английские палубные самолёты «суордфиш» вдребезги разнесли с воздуха стабилизированными торпедами малого заглубления итальянскую эскадру в мелководной бухте Таранто; добросовестные британцы своевременно проинформировали об этом своих союзников. Тем не менее, командующий Тихоокеанским флотом США адмирал Киммел, уже зная о таком усовершенствовании, не потрудился установить противоторпедную защиту своих линкоров.

Вопиющая беспечность и отсутствие дисциплины царили в армии и флоте США! Ещё большая вина ложится на командование и военную разведку, не сумевших преодолеть разобщённость в действиях родов войск и создать стройную систему военного управления; отсутствие боевого опыта оправданием не является.

Вероломное нападение Японии позволило Белому дому сломить миролюбивые настроения американского народа (ранее большинство населения было против прямого вступления США в активные боевые действия II Мировой), и добиться объявления войны японским агрессорам. Советский Союз в войну не вступил, т.к. не мог воевать на два фронта. США остались один на один с Японией, но президент был уверен в превосходстве американской экономики над японской, что и доказало развитие последующих событий.

 

                      Мозги стратегов

 

Разгром Пёрл-Харбора оказался временной неудачей американцев. Флот США быстро залечил раны: повреждения большей части кораблей удалось быстро устранить, затонувшие на мелководье линкоры (за исключением «Аризоны») были подняты, прошли модернизацию и впоследствии успешно осуществляли поддержку десантных операций. Мощную экономику США удалось быстро перевести на военные рельсы, выпуск боевых судов и более совершенных палубных самолётов нарастал с каждым месяцем, и американцы быстро добились численного превосходства в морской авиации и флоте. Но и это, возможно, не решило бы их победы, если бы японцы не допустили тяжёлого стратегического просчёта.

 Роковая ошибка японцев заключалась в том, что они не уничтожили инфраструктуру единственной базы флота на Тихом океане. Склады боеприпасов, судоремонтные мастерские, а главное – нефтехранилища остались практически невредимыми. Но если бы они стали основной целью вместо отдельных кораблей, то ВМС и авиация США понесли бы непоправимый урон. На Гавайях находился стратегический запас нефти – 4,5 млн баррелей, – который легко можно было уничтожить несколькими 20-мм снарядами авиапушек. Это и был фатальный просчёт японских стратегов, не сумевших развить тактический успех в отдельном сражении и превратить его в победу в целой войне: без горючего корабли не смогли бы выйти из гавани, а самолёты – взлететь с аэродрома. Быстро возобновить запасы нефти на расстоянии 4000 морских миль от западного побережья США было невозможно, а другой, столь же удобно расположенной базы не имелось. Страна Восходящего Солнца могла получить полное господство на океане с большими шансами на выигрыш войны, но японские адмиралы сознательно отказались от удачи.

После бомбардировки на борт японских авианосцев возвратился 351 самолёт; боевой дух пилотов был высок, они рвались в новый бой. Но напрасно молодые авиационные командиры Футида и Гэнда доказывали своему командующему адмиралу Нагумо необходимость уничтожения нефтехранилищ: генералы и адмиралы, как известно, готовятся к прошлой, а не к будущей войне. Нагумо был флотоводцем старой школы и мыслил по старинке: главная сила на море – линкоры – уничтожена, значит, цель операции достигнута, и слава богине Аматерасу. Отсутствие стратегического мышления погубило плоды блестящей победы.

Вторая ошибка японцев заключалась не столько в том, что не были обнаружены и уничтожены авианосцы США, а в непонимании роли авиации на море. Создав крупное авианосное соединение, адмиралы Ямамото и Нагумо совершили революцию, но сами не заметили её, расформировав затем 1-й флот. Авианосец у них из основной ударной силы снова превратился во вспомогательное средство для обслуживания линкоров: тень Цусимской победы по-прежнему завораживала японских флотоводцев, и они возлагали все надежды только на могучие пушки бронированных гигантов. Между тем опыт Пёрл-Харбора и Таранто показал, что ни один корабль не в состоянии устоять против бомбардировщиков, особенно вооружённых торпедами. Но американцы, подошедшие к началу войны со слабым авианосным флотом, хорошо усвоили этот урок – за 1941-1945 гг. они построили 132 авианосца, которые и решили в их пользу исход битвы на Тихом океане.

Одним из важнейших слагаемых победы являются мозги военных стратегов, и этого ресурса не хватило Японии.

 

               Ф.Д. Рузвельт: провокатор или жертва?

 

Сразу после окончания II Мировой появилась версия, обвинявшая в развязывании войны не Японию, а президента Ф.Д. Рузвельта; считают, что именно он подстроил нападение японцев, пожертвовав концептуально устаревшими линкорами, но сохранив новейшие авианосцы, и тем самым получил повод для вступления в войну. Действительно, правительство Рузвельта проводило подстрекательскую политику в отношении Японии; Белый дом наложил эмбарго на поставки нефти и этим спровоцировал японцев на вторжение в Индонезию и Вьетнам, где были нефтеносные земли. Известно также, что и сам ФДР собирался пожертвовать парочкой крейсеров в целях провокации у японских берегов.

 Военные эксперты США предвидели кровопролитные боевые действия и прогнозировали победное окончание только на 1947 год. Чтобы уменьшить потери американской армии и флота президент Ф.Д. Рузвельт неоднократно пытался втянуть Советский Союз в войну с Японией, играя на его заинтересованности в возвращении Курильских о-вов и Южного Сахалина – исконно русских территорий, отторгнутых от России по итогам проигранной русско-японской войны. Уже осенью 1941 г. он направил в Кремль послание, в котором сообщал о том, что японцы якобы намерены совершить нападение на советское Приморье, и в этой связи предлагал разместить американские военные авиабазы на Дальнем Востоке. Однако из сообщений Р.Зорге и других разведчиков И.Сталин знал о решении Токио переориентировать удар с северного, сухопутного (война с СССР), на южное, морское направление (война с США). Ему было известно, что стратегический запас стали Японии уже направлен на строительство надводного флота и субмарин, а алюминия – на морскую авиацию. Советское правительство справедливо оценило предложение Рузвельта как провокационное и отклонило его.

 И в дальнейшем президент США не оставил этих попыток: летом 1942 г. он снова предупреждает о готовящихся боевых операциях японцев в Приморье и опять поднимает вопрос о базах для американских бомбардировщиков на Дальнем Востоке. Но и это предложение, прямо направленное на нарушение перемирия и втягивание СССР в войну с Японией, не было принято в Москве. На встрече «Большой Тройки» в Тегеране И.Сталин обязался открыть военные действия против японцев только после победы над Германией; тем самым он не позволил ослабить Советский Союз войной на 2 фронта и заставил США выполнять военные поставки в полном объёме.

 Правящие круги США знали о подготовке нападения на Пёрл-Харбор: американские спецслужбы взломали японские шифры и президентская администрация практически полностью была в курсе военных планов Токио. Рузвельту было известно даже время атаки: именно поэтому приём японских послов в Белом доме, собиравшихся вручить ноту об объявлении войны в момент начала бомбардировки, был намеренно отсрочен. Послы были приняты только после того, как по радио было объявлено о разгроме на Гавайях. Это позволило обвинить в вероломстве Страну Восходящего Солнца и представить её агрессором в глазах мировой и американской общественности. Но морское и армейское командование Пёрл-Харбора было отрезано от стратегической развединформации (что не снимает с них ответственности за ротозейство); предупреждение командующим было послано с опозданием по коммерческому телеграфу, минуя средства спецсвязи, и доставлено им уже после боя (кстати, – японским мальчишкой-рассыльным). Пёрл-харборская трагедия вызвала негодование у американцев, и Конгресс США единогласно вотировал объявление войны.

К сожалению, многие документы того времени хранятся в архивах США под грифом «Хранить вечно. Не подлежит рассекречиванию», поэтому вопрос о роли ФДР в пёрл-харборской трагедии не удаётся прояснить до настоящего времени. Противники «конспирологической» версии указывают на несчастные случайности, разобщённость и головотяпство разведслужб, а также морского и армейского командования, как на основную причину. По их мнению, Рузвельт, трезвый и здравомыслящий политик планетарного масштаба, не мог решиться на такой гигантский риск, поставивший США под угрозу поражения в грядущей войне. И с этим можно было бы согласиться: президент, уже в 1913 г. ставший заместителем военно-морского министра, хорошо разбирался в проблемах ВМС, любил флот, был инициатором кораблестроительных программ и даже на рыбалку ходил на крейсере. Но мы вправе задать «антиконспирологам» вопрос: а такого ли ошеломляюще разгромного результата ожидал он от нападения японцев на Пёрл-Харбор?

Став президентом, Рузвельт уже в 1933 г. пробил 238 млн. долларов для строительства 32 военных кораблей, а летом 1940 г. Конгресс под его давлением принял законы о дополнительном строительстве 18 авианосцев, 7 линкоров, 27 крейсеров, 115 эсминцев и 43 подводных лодок; огромные возможности промышленной и финансовой системы США позволили выполнить эту программу. Он знал, что на Гавайских о-вах 14-й округ ВМС располагал несколькими десятками боевых кораблей, вооружённых не только морскими, но и зенитными орудиями; там же дислоцировались армейские части, имевшие батареи зениток и более трёхсот самолётов. На нескольких аэродромах на берегу была размещена и морская авиация наземного базирования. Кроме того, президенту было известно, что весь Тихий океан «прослушивается» в центрах радиообнаружения, и «просматривается» радиолокационными станциями.

Можно только предположить, что ФДР шёл на хорошо просчитанный риск: он имел право ожидать, что с такими силами японским самолётам будет оказано достойное сопротивление. Возможно, он считал, что атака будет отбита с минимальными для армии и флота США потерями. Ему не нужна была большая кровь – достаточно нескольких десятков убитых и раненых американских солдат и матросов. По-видимому, он готов был пожертвовать двумя-тремя устаревшими тихоходными линкорами с относительно слабым бронированием и недостаточным главным калибром артиллерии (все погибшие линкоры были заложены в 1910-1917 гг.). Рузвельту требовался всего лишь факт вероломного нападения Японии, как повод преодолеть пацифизм американского народа и сопротивление изоляционистски настроенного Конгресса, чтобы вовлечь США в войну, в которой он видел способ окончательно ликвидировать кризис и выйти на мировую арену в качестве ведущего игрока.

Но приняв версию о провокационной роли ФДР, следует идти дальше и допустить, что он, видимо, не ожидал вопиющей халатности от морского и армейского командования и их разведслужб, не предполагал такого ужасающего отсутствия дисциплины на кораблях и в армейских подразделениях, а потому ему и в страшном сне не мог присниться кровавый разгром Пёрл-Харбора, получивший в истории США название «День позора» (Day of Infammy). Но судьба была благосклонна к президенту: в лице японских адмиралов она сделала ему бесценный подарок, сохранив стратегические нефтехранилища с портовой инфраструктурой на Гавайских островах целыми и невредимыми.  

В целом, вопрос о том, является ли Ф.Д. Рузвельт жертвой или провокатором, до сих пор остаётся открытым. Можно только надеяться, что когда-нибудь время позволит получить документальное подтверждение его истинной роли в этой давней истории.

Но возникает другой вопрос – стоила ли такая кровавая игра свеч? Итоги II Мировой войны превзошли все ожидания. США окончательно вышли из кризиса, устранили опасных конкурентов – Японию и Германию, сломили протекционизм Британской колониальной империи, получив доступ к её ресурсам и переведя торговлю ими, в первую очередь, нефтью, с фунта на доллар, а затем добились установления долларового стандарта вместо золотого – и стали ведущей державой мира. Как видим, цель полностью оправдала средства.

 

                 Джентльмены с веткой сакуры

 

В последние годы в либеральных российских СМИ периодически всплывает версия о «вероломстве» СССР (читай – И.Сталина), напавшего на Японию в 1945 г., и соответственно, о «джентльменстве» японцев, свято соблюдавших условия перемирия. Однако после атаки на Пёрл-Харбор без объявления войны, а ранее – вероломного нападения на корабли русской эскадры в бухтах Порт-Артура и Чемульпо в 1904 г., рассуждать об этом всерьёз как-то некорректно. Военная доктрина бедной природными ресурсами и поэтому неспособной вести затяжную войну Японии традиционно опиралась на внезапный удар для выведения из строя основных сил противника. Но этот аргумент с правовой точки зрения не является оправданием.

Правящие круги Токио колебались в выборе между двумя равноценными планами ведения будущей войны – северным «сухопутным», с захватом территорий СССР, и южным «морским» – войной с США за господство в азиатско-тихоокеанском регионе. Но после заключения советско-германского пакта о ненападении в 1939 г. японцы оказались в изоляции – США и Великобритания никогда не согласились бы признать их захваты в Китае, а стратегический союзник, Германия, имела мирный договор со злейшим врагом Японии – Советским Союзом, только что нанесшим ей поражение при р. Халхин-Гол. Поэтому премьер Мацуока был вынужден срочно примчаться в Москву с предложением подписать аналогичный пакт о ненападении. Однако из-за дислокации в Манчжурии огромной Квантунской армии, которую японские милитаристы отказались вывести, советское правительство не могло пойти на это; было заключено только соглашение о перемирии.

Тем не менее, возможность «сухопутной» войны по-прежнему фигурировала в планах генерального штаба Японии и особенно оживлённо обсуждалась в военно-правительственных кругах Токио в связи с нападением Германии на СССР. План гитлеровского «блицкрига» заключался в разгроме основных сил Красной Армии в приграничном сражении, молниеносном захвате европейской территории Советского Союза и взятии Москвы до сентября 1941 г. (т.е., до наступления осенних дождей, распутицы, а затем морозов – немецкая армия не имела зимнего обмундирования и зимних морозостойких марок ГСМ). В таком случае нарушалось снабжение советских войск в Восточной Сибири, на Дальнем Востоке и в Приморье, которое было подвешено на единственной ж/д магистрали, идущей от крупнейшего московского транспортного узла, что повышало шансы японской армии на победу в войне по «сухопутному» варианту. Поэтому в июле 1941 г. было подписано секретное соглашение: Япония нападает на СССР после взятия немцами Москвы и Ленинграда.

Наступление вермахта проходило, в целом, успешно, однако темпы его оказались значительно ниже запланированных, а потери превысили все расчёты. Уже в конце августа японским генералам и политикам стало ясно, что блицкриг провалился, и они начали готовиться к войне с США. Однако планы нападения на СССР оставались в силе до ноября – в ожидании падения Москвы. И только когда все поняли, что германская армия уже не в состоянии взять советскую столицу, было принято окончательное решение в пользу «морской войны» и японский ударный флот приступил к выполнению плана атаки на Пёрл-Харбор.