Александр БОБРОВ. НАФИГАТОР – ЦАРИТ! Литература и рынок

 

Александр БОБРОВ

НАФИГАТОР – ЦАРИТ!

Литература и рынок

 

Литературное болото

В «Доме книги» на Новом Арбате стал подниматься на второй этаж мимо такого ленинского уголка: лауреаты премий. Там выставлены книги, которые называются гордостью современной литературы и «бестселлеры» со смешными тиражами, которые никак не раскупаются. Там же – галерея знаменитых авторов, крупно – Евгений Водолазкин, который каждый год получает какую-нибудь «мощную» премию, в основном – «Большую книгу». Он, похоже, и в этот раз наладился получить 3 миллиона за очередную «удачу», потому что нельзя клепать постоянно премиальный ряд. Пока был в лесах и болотах под Питером, в «Дне литературы» вышла статья моей студентки-второкурсницы МГИК (литературное творчество) Анастасии Кобозевой, которую я посоветовал назвать «Неудачная беременность», но в газете оставили подзаголовок о скучной книге Евгения Водолазкина, которая уже на обложке была объявлена бестселлером. С ходу! Это только у нас в России возможно – без читательского интереса бестселлером называть да «Большую книгу» обязательно давать. 

Настя глянула шорт-лист БК, решила ознакомиться с неизменным победителем и – ужаснулась. Написала честно, порой излишне дотошно – как, за ЭТО? Статью начали читать, горячо обсуждать, но потом пошло невероятное – кто-то просто сорвал работу сайта на манер украинских ботов. Пришлось редактору газеты под напором «поклонников» Водолазкина (вот что бабки делают!) временно перекрыть комментарии к странице, а саму статью чуть сдвинуть ниже – в более безопасное место (кстати, статья недавно вышла и в бумажной версии газеты). Тогда мы опубликовали Анастасию Кобозеву и на сайте журнала «Молоко». Понятно, что здесь не только нравы питерского болота – Водолазкин проживает в Питере, – но элементарно – деньги! Ну, ладно "Лавр". Потом странный и неинтересный "Авиатор" – опять БК, теперь эта лабуда с незапоминающимся названием. Но ведь опять хочется 3 миллиона. А тут девочка под сомнение убедительно поставила "шедевр". Хотя радоваться должен автор – реклама. Но зачем реклама плохой книге? Лучше сразу – деньги! Опытный редактор Алла Панкова сочувствующе написала: «Тут впору орден давать журналистке за мУку прочтения». Увы, скорее всего не орден, так премия – уплывёт в прежнем направлении…

 

Кирпичи «Мыслителя»

На втором этаже подошёл к справочному компьютеру, попросил милую женщину найти нужную книгу. Она любезно и быстро нашла. Взгляд мой упал на книги, окружающие её рабочее место: это был – сплошной Дмитрий Быков. Да не какие-то книжки, а огромные тома-кирпичи с крупным портретом крупного автора – он так и бросался в глаза, вскипая шевелюрой. Я усмехнулся и спросил: «А как вообще торговля сейчас?» – «Знаете, неплохо. Покупают, несмотря на растущие цены!» –  «Что, и вот это?!». Она перехватила мой взгляд и усмехнулась: «Нет классику, зарубежную литературу. У молодых – волна увлечения Ремарком»…

Какой там Ремарк! Википедия представляет Быкова шикарно: «русский писатель, поэт и публицист, литературный критик, радио- и телеведущий, журналист, преподаватель литературы, кинокритик. Политический мыслитель и активист, оппозиционно настроенный к высшей федеральной власти в России и президенту Путину». Ну, понятно, что он может безапелляционно судить о чём и ком угодно! Вспомнил, как заваливший книгами ДК  Быков на радио «Эхо Москвы» сказал, разделяя убеждённость любезного сердцу либерального критика и, увы, наставника молодых в Литинституте: «В своё время была такая формулировка Владимира Новикова про Николая Рубцова: «Поэзия Николая Рубцова – это максимум того, чего может достичь непоэзия»». Поклонники Рубцова могут резко вскинуться: мол, как так – непоэзия? А я усмехаюсь и вижу за этим – оторопь перед загадкой Рубцова и признание своего бессилия как литературоведа. Вроде, по мнению новиковых, непоэзия, не пиршество изысков и метафор – безыскусные слова и внятные смыслы, а завораживает миллионы самых разных читателей, поётся и читается по всей Руси великой. Вот ведь Бродского они навязывают, как картошку при Екатерине, по Первому каналу 24 мая, помню, Эрнст три программы встык залудил, а ни строфы никто никогда вслух не прочитал, кроме обманной: «На Васильевский остров я вернусь умирать». Более того, Новиков в своём раздражении дал мне, автору нелицеприятной книги о Бродском, чеканную формулировку, которой я теперь пользуюсь на встречах с читателями: «Бродский – это максимум того, чего может достичь непоэт». Одна поправочка внесена, если кто заметил, а для меня она важна и многое объясняет: Бродский – маг, «грызун словарного запаса», как сказал он сам о Кушнере, уникальное вместилище версификационного мастерства, культурных кодов, ритмов и тропов, но – не поэт в русском понимании, не властитель русских дум и  сокровенных чувств. То есть – прямая противоположность Рубцову.

И об этом точнее всего сказал мудрый критик, историк поэзии Лев Аннинский, когда объяснил всю разницу схожих по зачину и антуражу стихотворений – «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…» Рубцова и «Ты поскачешь во мгле…» Бродского:

«…Эту параллель охотно осмысляют многие исследователи (Виктор Бараков, Вячеслав Белков, Николай Коняев, Сергей Фаустов). Составлены даже сравнительные синхронные таблицы (этот – «матрос, кочегар, шихтовщик», тот – «матрос, кочегар, фрезеровщик», да чуть ли не в одно время); и изгнанники – оба, странники, люди «стороны», люди «края» (один изгнан из города в деревню решением «суда», другого в деревню из города гонит нужда). И ещё: оба чаяли оказаться «у моря», да оказались по-разному, и в разных морях. Да вот смысл скитанья противоположен. Бродский, разочаровавшись в идеалах «прекрасной эпохи», покидает страну с ненавистью к стране и эпохе – ищет места в подлунном мире. Рубцов, при всей горечи, иногда граничащей с ненавистью к тем, кого хочется «пырнуть ножом», остаётся в стране, а подлунный мир созерцает сквозь родную ночь. И там и тут идеальное выворачивается в трагическое, да векторы «выворота» противоположны. И интонации малосовместимы…».

 Спасибо, Лев Александрович за этот образ – готовое название любой статьи и книги: «Сквозь родную ночь». Да, именно так и проходит светлым странником поэт сквозь мрак российской действительности – хоть «перед этим строгим сельсоветом», хоть мимо «разрушенных белых церквей». Ну, и конечно, мимо бетонных блоков «политического мыслителя» Быкова, хоть его из-за габаритов и раздутых масштабов трудно миновать…

 

Спринтер-нафигатор

После Дома книги заглянул в Дом журналиста, где мы встречались с редколлегией альманаха «Небожители подвала», думали, где найти деньги (грант) на патриотическое издание, а потом пошёл по Суворовскому бульвару к метро. Вдруг остановился, как вкопанный: в глаза бросился безумный плакат у входа в невзрачное кафе: «Тут продаются книги, рекомендованные книжным критиком Галиной Юзефович». Что это за новый непререкаемый авторитет – Белинский нашего времени? Вспомнил, что недавно советский американист Николай Анастасьев не выдержал и написал статью о "навигационной критике" Галине Юзефович в журнале "Знамя". Аналитически, с вершины огромного опыта осудил и подправил залихватские суждения всеядного критика, сделал справедливый вывод:

«Галина Юзефович – спринтер, она работает в таком скоростном режиме, который заурядному, а то и более или менее подготовленному читателю даже не снился. Иное дело, что и типичному, как аттестует себя автор, представителю «объектоориентированной и навигационной» критики такой темп тоже, наверное, не под силу, это скорее случай феноменальный. Ну да ладно, к чему эти мелочные придирки, тем более сказано ведь: виртуоз-одиночка. Можно, конечно, сказать «завораживание», можно иначе – например, за­клинание. Или трель жаворонка. Но точнее, мне кажется, – пена, и чем гуще она, чем пышнее, тем лучше. Ничего обидного тем самым в виду не имею: в конце концов, любая реклама – а ведь, убей бог, уговорам в духе «самый-самый» иного имени подобрать не могу – это взбивание пены».

В общем, ничего неожиданного не сказал и на примерах произвольных суждений о произведениях американской литературы доказал, что король-то голый, мимоходом задев еще двух священных коров либеральной литтусовки. О, тут тусовка так обиделась, что заполонила весь сайт Юзефович, и в комментариях принялась изгаляться над автором, журналом "Знамя" и его "выжившими из ума" редакторами. И никакие увещевания Анны Михальской, например, не помогали: «Николай Анастасьев – ведущий и старейший американист академического уровня, доктор филологически наук, автор многих монографий, не говоря о статьях, предисловиях и прочем. «Изгаляться» можно сколько угодно, но нужно иметь в виду, что есть обоснованные суждения, а есть лепет невежд, который теперь принято называть «мнением»…».

Да не просто мнением, а «объектноориентированным суждением», которому обязаны верить как навигатору даже посетители заурядному кафе на Суворовском бульваре. А я вспомнил шуточное стихотворение поэта Татьяны Ветровой:

Буду счастлива и богата,

И в трёх соснах – не заплутаю...

Нафига ты мне, нафигатор?

Без тебя я дорогу знаю!

 

Рынок требует эту столбовую дорогу – диктовать, взбивать пену, раскручивать имена. Мало ли что таланты рождаются редко и неравномерно – книготорговля не может останавливаться, а навязанные кумиры должны вещать и поучать в СМИ, в эфире, в аудиториях. Сплошной низкопробный рынок – без трезвой оценки качества и здоровой конкуренции, без борьбы идей и художественных школ. Нафигатор – царит!