Владимир БОНДАРЕНКО. ЖИВАЯ КЛАССИКА. О романе Захара Прилепина «Некоторые не попадут в ад»

 

Владимир БОНДАРЕНКО

ЖИВАЯ КЛАССИКА

О романе Захара Прилепина «Некоторые не попадут в ад»

 

Читаю новый роман Захара Прилепина «Некоторые не попадут в ад». Читаю уже просто как классический русский роман. И одновременно как хронику реальных событий на Донбассе. Да и объективности у Прилепина хватает.

 Не случайно же роман сравнивают с «Василием Теркиным» Александра Твардовского или же с «Белой гвардией» Булгакова.

Почти 400 страниц великолепного текста. С одной стороны, это на самом деле реальная хроника реальной войны на Донбассе, с реальными событиями, с реальными фамилиями. Захар Прилепин описывает все, что видел на этой войне собственными глазами…

 С другой стороны – это уже эпос о минувшей войне, где и он сам, как участник, тоже вписан в реальную историю прожитой эпохи. Не только личный опыт, но и опыт всей истории минувших войн. Сам Захар определяет свой роман как фантасмагорию, хотя и написанную крайне просто и откровенно.

 Захар как бы примеривает на себя опыт всей великой прозы о войнах ХХ века. Сразу задает себе самую высокую мерку. И вполне справляется с этой меркой. Он не хочет выдумывать, на войне событий и без выдумки хватает. Не случайно, он и сам написал во врезе к роману, что «Кто-то романы сочиняет – а я там живу…».

 Я предчувствовал, еще когда Захар только собирался на Донбасс, писал о том, что за поездкой неизбежно последует его новая проза о Донбассе. Даже Захар тогда еще так не думал. Вообще, Прилепин – писатель не по расчету. Скорее, жизнь свою он еще может планировать, а уж прозу вряд ли.

Проза у него просто пишется. Вот Захар приезжает на Донбасс, формирует свой батальон, участвует в боях, встречается с главой Донбасса Захарченко. Друзья, враги, и все живые люди.

Роман написан за месяц. Такую книгу и нельзя было долго писать. Месяц и все. Потому что не выдумывал, а писал о реальном мире войны.

Конечно, убедителен образ главы Донбасса Александра Захарченко, убедительны все герои книги, до предела реальные. Но дело не только в этом. Донецкая война стала фактом большой литературы, и уже навсегда. Как было с прозой Ремарка и Хемингуэя, с прозой Василя Быкова и Юрия Бондарева. Остается только понять, кому это все нужно? Для чего гибли эти люди, для чего ведутся войны? Убедителен и образ самого Захара Прилепина. Ему веришь.

 Веришь даже тому, что у него и в мыслях, когда собирался на Донбасс, не было сочинять такую книжку.

Как сам Прилепин пишет: «Сорок раз себе пообещал: пусть все отстоится, отлежится – что запомнится и не потеряется, то и будет самым главным. Сам себя обманул.

Книжка сама рассказалась, едва перо обмакнул в чернильницу. Известны случаи, когда врачи, не теряя сознания, руководили сложными операциями, которые им делали. Или записывали свои ощущения в момент укуса ядовитого гада, получения травмы. Здесь, прости Господи, жанр в чем-то схожий…».

 Вот так книжка не столько писалась, сколько жила. И доживала до Победы.

Это принцип Прилепина. Жить, а потом писать.

Это уже часть новой литературы двадцать первого века. Доказательство того, что великая русская литература жива, и будет жить. Захар не просто воевал на Донбассе, а сам же создал свой батальон, вооружил его и стал воевать. Впрочем, не воевал, а жил, жил со своими детьми, со своей женой, которых перевёз туда. Все неразрывно, война и жизнь.

«В деревню, где прятались от городских животных мои сердечные, мои тёплые, мои единственные, закатились мы на «круизёре» ликующей компанией: Араб, Граф, Тайсон, Шаман, Злой, Кубань.

Три дня плавно, по-пластунски, перебежками переползали из бани в реку, из реки за стол, из-за стола в баню. Мои бродяги, мои стреляные, убитые, восставшие из праха, прах поправшие, – переиграли с детьми во все игры, переговорили с женою все разговоры; на четвёртый день она нас провожала – беззвучные слёзы текут по лицу, говорит: «Я приеду к вам, мои родные, и всех детей привезу».

 Вот так: от детей и пирушек к войне, от журналистских расследований к взятию языка по приказу своего президента…

«На Донбассе жило и молча тянуло лямку великое множество людей, которые были несравненно храбрей меня и куда лучше знали военное дело. Которые свершали немыслимые подвиги и не всегда получали за свершенное награды и благодарность… Я никогда не смогу так жить и так умирать. Рядом с ними я – пыль земная». 

 Не думаю, что Захар равен пыли, но у него и задача была иная – оставить уже навсегда в истории и эту войну, и этих людей. Кто бы и как ни относился к этой прозе, но она уже есть, и навсегда.

 Критики, недолюбливающие Прилепина, еще не прочитав книги уже заявили, мол, пиарится. А я думаю, даже если бы и пиарился, но о войне-то сказал вовремя и все, что нужно, и за тех, и за других. Даже за тех, кто по другую сторону фронта. Такие же славянские ребята. Он наделил своей любовью и добротой всех своих героев. Мне интересно было узнать, а как же к нему относятся сами боевые друзья? Читаю у Александра Казакова, ближайшего советника Захарченко, что думали о Захаре в кругу донецкого руководства: «Есть такой фильм – «Свой среди чужих, чужой среди своих». Там есть эпизод, когда местные руководители решают, кого послать в опасное сопровождение особо ценного груза. И обсуждают кандидатуру Егора Шилова (Богатырёв играет которого). Так вот, при обсуждении главный руководитель говорит: тяжёлое время и так далее, а Егор Шилов… и тут лица его товарищей озаряют улыбки, звучит правильная музыка и пробивается луч света. 

Вот так и к Прилепину относились Захарченко и его товарищи. Принесли какую-нибудь кляузу на Прилепина, а Захарченко говорит: «А Захар…», и тут у всех добрые улыбки и луч солнца пробивается сквозь тучи. 

Ну как-то так относились к Прилепину руководители Донецкой Народной Республики. И я вместе с ними….».

 Скажу честно, у меня точно такое же отношение к Прилепину, невольно улыбаюсь ему навстречу. Да и в романе его, несмотря на весь ужас и кровь, прорывается тонкая улыбка надежды. Все-таки, как говорил Захар: «Некоторые не попадут в ад». Книга – гениальная. Надеюсь, у нас в России начнется с нее новый великий литературный период.

 Как уже не раз бывало: начало девятнадцатого, начало двадцатого, сейчас начало двадцать первого. Ещё держатся ветераны: Проханов, Куняев, Личутин… Еще сильно среднее поколение: Петр Краснов, Алексей Варламов… Но впереди уже литература ХХI века.

 Думаю, она будет равна своему веку. Сам Захар Прилепин попадать в ад точно не намерен, но он еще и не одну тысячу людей от этого ада отвлечет на более важные дела. Детей, к примеру, рожать (у Захара их четверо), писать книги, воевать за Россию, строить везде, и всегда и не унывать. Может, за это его и недолюбливают наши «патриоты», уже десять лет ноющие, что Россия пропала. А вы не нойте, а стройте её, господа-товарищи. Как строит её Захар Прилепин.