ПОЭЗИЯ / Павел РЫКОВ. МАТВЕВНА. Поэма
Павел РЫКОВ

Павел РЫКОВ. МАТВЕВНА. Поэма

26.08.2019
881
4

 

Павел РЫКОВ

МАТВЕВНА

Поэма

 

В одной участковой больничке

Над речкой, у края села

В халатике белом сестричка

Под утро вздремнуть прилегла.

 

Понятно, что спать не пристало,

А сестринский пост – не ночлег,

Да вот, притомилась, устала –

Живой же, поди, человек.

 

Причина незамысловата;

Секрет незатейливый в том –

Ночное дежурство – приплата.

А значит, копеечка в дом.

 

А значит, дрова для печурки,

А значит, для всех леденцы,

А значит, кофтёнка дочурке

И малому сыну штанцы.

 

Да мало ли убыли в доме!

Коль муж погулять не дурак…

В палате – в предутренней дрёме

Матвевна с диагнозом «Рак».

 

Усталость сморила сестрицу,

Уснула, склонившись на стол.

И чудится скрип половицы,

Как будто бы кто-то вошел.

 

Возник из метели, где ветром

По крышу сугроб намело.

Из тьмы… А как будто со света,

Где солнце, цветы и тепло.

 

Вгляделась, а это – мужчина.

За тридцать, не более, лет.

Бородка? Скорее, щетина.

С мороза, а сам не одет.

 

На улице вовсе не лето,

Снег вихрится, будто кипит.

А этот – гуляет раздетый,

Одною простынкой обвит.

 

Бродяга пропитый и голый.

Откуда их черти несут?

Весь спирт в пузырьке на уколы,

А морфия нам не дают!

 

– Да я не за этим, сестрица.

– А что же тебя принесло?

– Здесь топят. Позволь притулиться

Хотя бы на часик в тепло.

 

– По мне – так, хотя бы, и на ночь,

Не то, чтобы только на час.

Да доктор Василий Иваныч,

Он строгий мужчина у нас.

 

Вот, разве у самого входа –

Режим санитарный суров…

О, Господи! Ну и погода!

А сам ты откуда таков?

 

Какая при лютой погоде

Беда к нам сюда завела?

Лицо мне знакомое, вроде…

А вроде, и не из села…

 

– Да я человек мимоезжий,

Замешкался, сбился с пути.

– Да как же ты в заверти снежной

Идешь неодетый почти?

 

Ты йог или просто привычный?

А может быть, иначе как?

– Как тут мне ответить, сестричка…

Считай, что я просто чудак.

 

– А, знаю: таких вот, «с приветом»

По телику видела я…

А хочешь: есть каша с котлетой –

Бабулька не съела моя.

 

Она не притронулась даже.

А каша на масле – смекай!

– В тепле да котлета, да каша!

Тут, прямо скажу тебе, рай.

 

– Про рай не скажу, не бывала.

Не знаю – придется ль бывать?

А хочешь – возьми одеяло

Да ляг на топчанчик поспать.

 

– Спасибо. Мне что-то не спится.

Послушаю в печке огонь…

На пришлого смотрит сестрица

И видит: пробита ладонь.

 

На левой пробита, на правой…

– Ты раненый что ли, гляжу?

Давай-ка стерильным я раны

Бинтом тебе перевяжу

 

Да сбегаю к доктору на дом,

Внахлестку пальто на халат.

– Не надо, сестрица, не надо.

Они у меня не болят.

 

Они у меня отболели…

Скажи, почему ты не спишь?

Кого средь полночной метели

Одна на посту сторожишь?

 

Пурга засыпает деревню,

Чего бы домой ни уйти…

– Уйти? А больная? Матвевна?

Живая старушка, поди!

 

И правда, в палате старуха,

Со стоном вздохнула во сне.

Знать, заново смертная мука

В ночном заплясала окне.

 

Завьюжила, взвихрилась болью.

Под сердце ударила враз.

Знать, смертынька у изголовья

Ждёт свой предназначенный час.

 

– А что с ней, скажи, приключилось?

– По-женски. Тебе не понять.

Терпела, путём не лечилась –

Настала пора помирать.

 

– А что же в казенной кровати?

Где муж, где другая родня?

– Муж был. Да опился некстати.

Сказал: «Доживай без меня».

 

Он был баламутный дедочек.

Друзьям отказать – ни-ни-ни.

Бывалоча: «Сядь на пенечек

Да чарочку белой прими.

 

А следом – немедля вторую.

А троицу – бог возлюбил».

Вот так: ветродуй – ветродуем

Случалось, неделями пил.

 

У нас мужиков-гулеванов

В деревне попробуй, сочти.

А сам-то ты мимо стакана

Сумеешь спокойно пройти?

 

А, может, ты тоже запойный

Да выгнала с горя жена?

– Да нет, я к хмельному спокойный.

Случается, правда, вина,

 

Глоточек с друзьями сухого…

– Так то для здоровья, считай!

– Вот именно: что тут такого…

– Да я не сужу. Отдыхай.

 

Замолкли. А вьюга-то, вьюга

За окнами словно кипит.

То с севера дунет, то с юга,

То вихрем с небес налетит.

 

Ударит, взметнёт и подхватит,

И в белое поле умчит.

То шифер ухватит на хате,

То ставнями окон стучит.

 

То змейкою вдоль по дороге,

Начнет, извиваясь, ползти.

То зверем кидается в ноги

Узревши, что люди в пути.

 

А вдруг, согласятся да сникнут,

Покорно принявши судьбу.

Сдадутся, заснут и погибнут…

Тогда во хрустальном гробу

 

Их бережно вьюга уложит,

Лилейным покровом накрыв.

И песню прощальную сложит

На вечный метельный мотив

 

Про степь без конца и без края.

Про путь, что далече лежит.

Как пел, во степи замерзая,

В далекие годы ямщик.

 

– А дети у бабушки? Или…

Сестрица вздохнула: – Сынка

В Афгане душманы убили,

А дочь на Камчатке пока.

 

Уехала с мужем давненько

Рублевое счастье шукать.

Да там прихворнула маленько.

Домой воротиться? Да, знать,

 

Билеты в цене неподъёмны,

А муж молодую нашел…

Они, мужики, неуёмны,

А Васька – тот чистый козел:

 

Детей не жалеет, наверно –

Два сына в сиротах растут.

И вышло, что наша Матвевна

Одна одинешенька тут.

 

– Беда, – соглашается пришлый.

– Беда, – повторяет сестра, –

Когда ты недужен, то лишний…

– Так я посижу до утра?

 

– Сиди, горемыка, не бойся.

Сиди, на мороз не спеши...

Есть вечное, дивное свойство

У женщин в российской глуши.

 

Они обо всем посудачат,

По косточкам вас разберут,

Что стоите – цену назначат,

Но стопку хмельного нальют.

 

И станут участливо слушать

Ваш сбивчивый, долгий рассказ…

– Милок, не стесняйся, покушай, –

Напомнив при этом не раз.

 

Хотя разносолы не часты

По будням у них на столах,

Всех яств нам милее участье,

Что светится в женских глазах.

 

И хлеба дадут вам в дорогу,

Извечным крестом осенят,

Вверяя вас Господу Богу.

– Согрелся?

                       – А то! Говорят,

 

Что жизнь стала нынче полегче?

Теперь у вас воля, земля…

И власть, вроде как, человечней?

– Ты скажешь! Взгляни-ка: поля

 

Чапыгой взялись да бурьяном.

И что в ней за смыслы, в земле,

Когда мужики в полупьяном

Угаре живут на селе?

 

– Ужель, как один?

                              – Да, почти что!

Бутыль да бутыль, да бутыль!

– Строга ты. А всё же, не слишком

Строга ты?... За окнами пыль

 

Метельная вихрит да вьётся,

В печной чертобродит трубе.

А то – словно бы, засмеётся

С подвывом о чьей-то судьбе.

 

О чьей? Не поймёшь с полуслова,

Спроси-ка у вьюги: «О чьей?».

В ответ она взвихрится снова:

– Нашел, что спросить! О твоей…

 

Ты думаешь: выживем, сдюжим!

За «так» ты меня не возьмёшь!

Мол, пояс затянешь потуже

И как-нибудь, да проживёшь.

 

Ан, нет! Не слагается песня:

Слова и не в склад и не в лад,

Когда над страной в поднебесье

Нечистые силы царят.

 

– Надюша! Голубушка! Надя!

А с кем ты беседуешь там? –

Матвевна очнулась в палате…

– Тут гость неожиданный к нам.

 

– Гость? Ночью? Ужели от дочки?

А может быть, дочка сама?

Ах, господи! Экая ночка!

Да где же, да где же она?

 

– Не майся. Она поспешает.

Путь долог, а поезд не скор…

А Русь? Сама знаешь, большая…

– Большая… какой разговор!

 

Хотя, поубавили… Словно,

Мясник топором напластал…

Ах, как мне, Надюшенька, больно…

Знать, доктор не то прописал.

 

В райцентре – соседка сказала –

Есть женщина в доме одном.

Она, говорят, помогала:

Пошепчет и с ложки – винцом.

 

 И, вроде, становится легче…

– Матвевна! Ты сказкам не верь.

Вот, доктор придёт – и полечит.

А ты поспала бы теперь.

 

– А гость? Покорми человека

Он, может быть, голоден. Ты

Отдай ему, Надя, котлеты,

Что мне приносили сваты.

 

Вот, немощна стала некстати…

Чайку с сахарком не жалей…

Поведай, поведай, касатик:

Ты кто? И откуда? И чей?

 

Из тутошних? Или нездешний?

Сюда тебя как занесло?

– Шёл полем, дорогою снежной.

И вижу: мосток да село.

 

Огонь. Оказалась больница.

И так захотелось тепла!

Как видишь: пустила сестрица.

На улицу не прогнала.

 

– Лицо твоё видела, вроде…

Не ты ли в четвёртом году

Привёз из Афгана Володю

В военном железном гробу?

 

Ты был в те поры помоложе,

Безусый, берет голубой…

– Нет. То был не я, а похожий

Десантник, солдат молодой.

 

– Да как же не ты, дорогуша!

Чать, ум не покинул меня…

Сестрица! Надежда! Надюша!

Добавь-ка в палате огня.

 

И вправду: вы только похожи…

А всё же, твой облик знаком.

Да кто же ты, господи боже?!

Нам русским скажи языком.

 

– Отвечу – то дело простое.

Вопрос твой – законный вопрос.

Я, знаешь, пришёл за тобою

– Да кто ж ты? Скажи мне!

                                        – Христос!

 

– Ты слышишь, Надюша? Ты слышишь?

Что мне он ответил сейчас?

А Надя уснула и дышит

Ровнёхонько. Вот тебе раз!

 

– Так ты не придуман? Скажи мне!

Парторг нам талдычил, что, да…

И храм повалили в деревне –

Мой дед отличился тогда.

 

Старухи, те – в голос ревели,

Что крест своротили, смеясь.

А мы, малолетки, смотрели,

Как грузно он бухнулся в грязь…

 

И я равнодушьем грешила…

Да только ли этим грешна!

Случалось, дедка материла,

Когда он напьётся вина.

 

Мы сроду живём без оглядки,

Как будто концу не бывать.

Ещё я соседа Ванятку

К себе заманула в кровать.

 

А с ним было, Господи, мило…

Грешна… Умираю я штоль…

Ох! Будто бы шилом прошила.

За все прегрешения боль.

 

Ещё – после дойки, бывало,

Посыпку корове домой

Несла, что в колхоза украла.

И летом несла, и зимой.

 

Ещё: на собраньях молчала,

Когда агитатор нудил

Про партию лыко-мочало.

И что коммунизм впереди.

 

Случалось, и выпить любила…

Но грех мой, что пуще всего:

Ребёночка я погубила

Из чрева исторгла его.

 

Она говорит со слезами.

Христос ей ни слова в ответ.

Матвевна глядит: пред глазами

Он в светлые ризы одет.

 

Любовью, теплом и покоем

Исполнен Спасителя взор…

А вьюга за окнами воет

И снегом засыпала двор.

 

– Ты что ли меня исповедал?

Да мне и прощения нет…

Он руку простёр, как отрезал.

Боль разом утихла. В ответ

 

Сказал Он: – Грехи отпускаю.

Ты будешь со мною в Раю.

– За что? Недостойна я Рая

За грешную жизнь за мою.

 

– Крестьянские вижу ладони,

На них все твои трудодни.

Пред ними склоняюсь в поклоне.

Святее святого они.

 

Кто жизнь во трудах целодневно –

Пред ними любая вина

Ничто. Не печалься, Матвевна.

Ты Рай заслужила сполна.

 

Пойдём, поднимайся. Вот, славно!

Нам близко, держись за меня…

Сестрица очнулась у лампы

Добавила в лампе огня.

 

И видит: как будто уснула

Матвевна. Пред тем, как уснуть,

Она небесам улыбнулась,

Завидев открывшийся путь.

 

Туда, где средь Райского сада,

Над быстрой и светлой рекой

Её ожидает награда –

Близ Господа Вечный Покой.

 

2019, июль

 

 

Комментарии

Комментарий #20034 01.09.2019 в 18:45

Советскую власть пнул, а нынешнюю побоялся? Советская то подобрее к людям была. А церковь нынешнюю власть взасос целует. Хорошие стихи, но чего-то не хватает.

Комментарий #20021 31.08.2019 в 17:44

Невозможно читать без слёз! К концу поэмы я вообще экран компа не видела из-за слёз! Самобытно, колоритно и душеспасительно! Огромное Вам спасибо!

Комментарий #19952 27.08.2019 в 22:24

#На них все твои трудодни..# Маму вспомнил...Всю жизнь на ДМЗ шамотный кирпич делала. Три медали - За трудовую честь, За трудовую доблесть и За восстановление предприятий черной металлургии Юга. Грамот не счесть! И куча облигаций займа... На таких и держалась страна. Умерла в 1972 году и слава Богу не увидела распад державы. А меченая падаль еще жива... Спасибо, Павел!

Комментарий #19918 26.08.2019 в 16:15

Очень органичная вещь получилась у вас, Павел!