Наталья СТАЛБУН. ПОД ЗНАКОМ ПЕРЕВЁРНУТЫМ КОВША… Стихи

 

Наталья СТАЛБУН

ПОД ЗНАКОМ ПЕРЕВЁРНУТЫМ КОВША…

 

* * *

Какую пыль на сердце намело,

Покрыло снегом, павшею листвою.

И будто мы не плакали с тобою,

Когда смотрели в мир через стекло.

 

Какую стыть мы выстрадали там,

Когда глотали горечь слёз бегущих,

Когда мы были в той горячей гуще,

Когда плутали по чужим садам.

 

Гостеприимство рухнувших пещер,

Убожество дворцов, умов и статуй.

Меня сей день хотя бы тем обрадуй,

Что твой закат малинов, а не сер.

 

Да будет так. И я скольжу, лечу

Туда, где свет, по вечному лучу.

 

* * *

Далеко-далеко.

Это встреча – конечно.

Далеко-далеко,

За туманом,

За песней чуть слышной,

Это – встреча под вишней,

Цветущею вишней,

Далеко-далеко.

А пока – будет путь

Во зиме по колено,

Безнадёжной и белой зиме –

Кем так велено?

Будет слеп и беспомощен

Встречный

С исплаканными глазами –

А может, он просто

Снится мне? –

Идущий по кругу –

Вечно.

Но – каплю роняю –

В зиму.

Зимы – не по грудь,

По колено.

Так было велено.

Не до сердца – зимы.

Только пути – не прямы.

Смотри, слепец:

Талым снегом –

Живая вода.

Попадёт ли она

В города?

Далеко-далеко,

За дорогой –

Нас много.

Братие во зиме!

Не слышу –

Встретимся ли под вишней,

Цветущею вишней,

Далеко-далеко…

 

* * *

Великая степь

И ясный огонь.

 

Оставь ты меня,

Мой ангел, не тронь.

И думай об этом

Пречистом огне,

О тихой и вечной

Бессмертной войне.

 

Послушай, мой ангел,

Послушай меня:

Прими эту битву

И радость огня,

Прими эту муку,

Прими этот щит,

И конь не споткнётся,

И тень не дрожит.

 

Великая степь

Не оставит тебя.

Мой ангел, стань выше

И больше себя.

 

Врата обретают

Забытый узор.

Мой ангел, идём –

Искупить наш позор.

 

Великая степь

И бессмертный огонь.

До мира, до света

Меня ты не тронь.

Прости эти горы,

Молчанье, покой –

Дойди, не споткнёшься,

По злобе людской,

По щебню, меж аспидов –

Слышишь, дойди.

Великая степь

Не оставит в пути.

 

* * *

Век с высоты упал, как шёлк.

В нём – золотое достоянье,

И чьё-то чуждое влиянье,

И голос, что давно умолк.

 

В нём – с высоты упавший дух,

В нём битвы гул неумолимый,

В нём кровь и смерть, и взор орлиный,

И звук, что устрашает слух.

 

Сгорела чёрная свеча

В больших немыслимых пространствах.

Те, что искали постоянства,

До сей поры во тьмах кричат.

 

О пойманный искомый луч,

Прорвавшаяся ввысь комета.

Век с высоты упал, и где-то

Заря встаёт из тёмных круч.

 

* * *

Застынет пламенем свечи

Привычный танец равнодушья.

И выведет тропа пастушья

Туда, где звёздный свет молчит.

 

Туда, где знают наперёд

Холмов натруженные спины

О том, как плавал взор орлиный,

Чтоб вызнать скрытый переход.

 

Как расплывался мрак густой

На перевалах безнадёжных,

И как звучал в холмах тревожных

Напев печальный и простой.

 

* * *

Есть доля истины во всём –

В дожде, что с неба сыплет дробью,

В словах, что бьют по узколобью

И пополняют водоём.

 

Есть доля истины везде –

В негнущемся сухом пространстве,

В бесцветном жёстком пуританстве,

Всесокрушающей воде.

 

Есть доля истины всегда.

Скрипят, соприкасаясь, грани,

Но истина уже не ранит,

Лишь омывает, как вода.

 

* * *

Уходят искалеченные воины.

Прошла охота воевать с тенями,

Вздымать невинное поруганное знамя,

Искать решенья духом неспокойным.

 

Уходят воины – в значительность молчанья,

В упрямость веры, в одинокость быта,

В остаток жизни, что была пролита

В мир беззаконья как частица знанья,

 

Святого таинства священная примета –

Уходят воины. Уходят капли света.

 

* * *

Неискренность. Отпетая вражда,

Прикрытая улыбкою измена.

Меня ведёт голодная нужда

В объятья твоего немого плена.

 

Меня ведёт неистребимый зов,

Меня ведёт – ошибка, или точность.

И больше нет ни образов, ни слов,

И я уже проверена на прочность.

 

Я ухожу опять – ищи меня,

А может быть, мне этого не надо.

Я ухожу, вовеки не приняв

Несправедливого закона звездопада.

 

* * *

У меня было горе. Рассеивать дым

Уходили крестьяне ещё до восхода,

Уходили солдаты. Дыханьем одним

Их на битвы миров провожала природа.

 

Хмурый день открывал воспалённый свой взор,

Одевался дымами, смертями и болью.

Чтоб сменить одеянье, крадёшься, как вор,

И дерёшься, как волк, и вращаешься – молью.

 

От замедленных снов замусоленных книг,

От замурзанных дней одиночеств кипящих

Отрываешь свой светлый заплаканный лик,

Чтоб в момент просиять, чтобы стать настоящей.

 

* * *

Я видела. Я силилась понять

Те образы, которых нет в умах,

Я видела – затем, чтобы искать –

Наощупь, в одиночестве, впотьмах.

 

Законченный этюд преподнести,

Закрыв свой ум от излучений тьмы,

От бездн, что у людей всегда в чести,

Что отравляют души и умы.

 

Я видела – реалии зеркал

Пробив – воззвать к высоким небесам,

Из бездны первозданной воспарив,

Я узнаю миры по голосам.

 

* * *

Что делаете здесь, моя душа,

Что делаете на песках пустыни,

В разбитом виде, полная полыни,

Под знаком перевёрнутым Ковша?

 

Всё вверх ногами. Королевский двор,

Прогнавший вас когда-то, веселится –

Вам всё равно. Вы жаждете – пролиться,

Вы знаете, на души нынче – мор.

 

Вы отчеканены и спущены туда,

Где хаос – всеобъемлющий хозяин.

Вы, хоронясь у городских окраин,

Прошли свой путь, ведущий в города.

 

Нет слов, как он был горек вам,

Душа моя, усталая до срока,

Как вам спокойно. Как вам одиноко.

Вы, словно крыльям, верите словам,

 

Которые текут шальным потоком –

Он ваш – от нисхожденья до конца.

Не прячьте вашего пресветлого лица,

Не прячьте света в озере глубоком.

 

Вам быть в пустыне, осознать миры,

Трудиться тяжко, пусть неблагодарно.

Но ваш огонь не пропадёт бездарно,

Стучат, стучат у храмов топоры.

 

* * *

Не спит голубая луна,

Не стонет зелёное небо.

Висит над землёй тишина,

Висит и дремотно, и слепо.

 

Сокроет действительных – нас,

Миры не увидят вовеки,

Что делают в праведный час

Неправедные человеки.

 

Заказан и выход и вход,

За сонной великой дремотой

Огромное небо живёт

Жнецов постоянной заботой.

 

* * *

И вот она, чаша утра, а ты не знаешь рассвета.

И вот она, чаша ночи, а ты не знаешь заката.

И всходит поочерёдно – то небо льдистого света,

То плещется за пределом та жизнь, что была крылата.

 

Ни отдыха, ни покоя. Большое звенящее небо,

Упрямо за горизонтом отважные кони скачут.

О поиске, бездорожье, работе – кому на потребу? –

Поют их летящие гривы, их очи глубокие плачут.

 

* * *

Что было раньше, что потом?

Нас охраняла неизбежность.

Была, была моя небрежность

Моим непрошенным мостом.

 

Что было делать на земле,

На рубежах её остылых?

Какие нас хранили силы,

Нас поднимали на крыле?

 

О неизбежности – молчать,

И о мостах погибших – плакать.

Лежит недвижимая слякоть,

Но вечно плещет – благодать.

 

* * *

По чистой глупости случилась ерунда,

И в час ночной восстали привиденья.

Их поддержали государственные мненья,

Мужей святых святая же вода.

 

Но дух победой увенчает труд,

Уговорив, заставив, переделав –

Тот дух, в который долго мчали стрелы,

И пусть не для него в церквях поют.

 

Но запоёт один во славу тех,

Поруганых, утопленных во мраке –

Заговорю, заставлю. Дух рубаки,

Который смог быть милосердней всех.

 

* * *

Ветер стих и утихла надолго пурга.

Мир не понял – остался бежать в стороне,

Словно яростный бык – золотые рога,

Словно демон, сжигающий недра планет.

 

И выходит душа за пределы Земли –

За пределы арен золотого быка.

Что за силы тебя оторвали, спасли –

Что за даль пролегла – далека, далека?

 

Расшифрованный ветер, угаданный снег,

Фиолетовый час благодатной ночи.

Поднимается ввысь человек, человек…

И о том, что постиг, благодарно молчит.

 

* * *

За то, что вечерней порой

В камине сгорают дрова,

За то, что не знает герой,

Какая дорога права,

 

За то, что неправедный бой

Останется в прошлом кипеть,

За то, что я буду с тобой,

За то, что разорвана сеть,

 

Поднимем, поднимем бокал,

Он пеной галактик блестит.

За то, чем ты не был, но стал,

За то, что уже не болит.

                                                                       Мексика