Сергей ГЛОВЮК. НАД ПЛАЗМОЙ НЕМОГО ПОКОЯ. Стихи
Сергей ГЛОВЮК
НАД ПЛАЗМОЙ НЕМОГО ПОКОЯ
МАРТОВСКАЯ МЕТЕЛЬ
Эти деревья снегом осыпаны словно золой,
если сказать точнее – посыпаны пеплом.
Март-то какой выдался стылый, злой,
всё норовит посильней стегануть ветром.
Очень хочется занырнуть в дом,
чтобы окно отгораживало – спасало.
Среди хлама, наверное, в доме том
где-то валяется кремень и кресало.
Чиркнуть кремнем по камню,
высекая искру из тренья камней –
если ещё живым я себя пока мню,
только и закурить осталось пока мне.
На ползатяжки и есть времени,
а мысли – камней груда или листвы ворох.
Как бы с потолка не угодило по темени,
что-то там вверху подозрительный шорох.
Что за эпоха, и кто в ней?
Все витии с воем ползут в пророки.
То ли время поднабрать камней,
то ль разбросать их, какие сроки?!
Вроде бы фундамент цел,
и крыша есть, но слегка едет.
Можно, к примеру, взять мел
и написать на стене гордо Петя!
Только вот Петя взял однажды Рейхстаг,
сходу въехал туда на танке,
и ты теперь можешь ускоренно выучить гутен таг,
или купить американские аэросанки.
А какая удобная вещь – газ, тормоза
и дави, тарань, разрывай сугробы,
даже не надо разувать глаза,
так и мчись, осклабясь, до самого гроба.
Посиди, помечтай ведь стекла в окне два,
а между ними сплошной вакуум.
Можно взять пивка, пожевать рукава,
съездить к подруге и оттянуться со смаком.
Или взять объявить себя венцом,
альфой, омегой, гаммой всего творенья,
а потом, усугубив немного винцом,
выйти и гаркнуть на все города и селенья.
Было давно указано – путь кремнист!
Только местами скользкий лежит булыжник,
всё-таки снег первозданный, покрывший их, был чист,
думаю, знает об этом любой лыжник.
Ох, эти окна, windows – глянец, шикарный вид,
лучше чем вид с крыльца или порога,
там только темень и грязь, но звезда горит,
молча горит, ибо эта Звезда от Бога.
* * *
Эту жизнь, что на жизнь не похожа,
Вижу я на экране – в кино.
Вот какой-то бродяга прохожий
Загляделся в пустое окно.
Будто что-то за вздернутой шторой
Показалось знакомым ему,
Вот и мне на экране просторном
Что-то видится, что – не пойму?
Все казалось таким очевидным
И понятным и ясным вполне,
Что же всё-таки он там увидел,
В непрозрачном, немытом окне?
Затихают пустые бульвары,
Затихают потоки машин.
Исчезают мосты, тротуары,
Свет струится с небесных вершин.
Лишь коснётся он зеркала окон,
Перед ним расступается тьма.
Всё же в мире не так одиноко,
Даже если пустуют дома.
* * *
Не оскверняйте тишину
Пустым ненужным разговором,
Пока я лягу и усну,
Чтоб утром пристальным дозором
Окинуть сирую страну,
Покрытую сплошным позором,
Коей поставили в вину
То, что служило ей узором,
Расписанным под старину,
Украденным заморским вором,
И проданным за косогором,
За аукционную цену.
* * *
Стремительная, резкая, живая
Ты рана моя нежно-ножевая…
Я в интернете твой открыл портрет –
Была в июле, и простыл твой след.
Зачем хожу – я до конца не знаю?
Я к краю подхожу и отступаю.
Но знаю, на семь бед один ответ,
И только рот как рыба открываю –
Мне без тебя нигде дороги нет,
И как дышать – я без тебя не знаю,
Лишь воздух ртом отчаянно глотаю.
А ты забыла мне открыть секрет.
* * *
Мы играем с тобою в игру
На жестоком житейском ветру.
Ты уйдешь?! Ничего – не умру...
Я уйду – ты продолжишь игру!
Вот такая смешная игра!
Каждый день от утра до утра.
Кто её нам с тобой навязал –
Правил нам никаких не сказал.
Так вот просто чёт-нечет живём.
Проигрались вчистую вдвоём!
* * *
Пройдусь опустевшим осенним бульваром,
Хлеб-соль вам за круглым столом.
Я понял, все понял – с тобой мы не пара,
А ветер прохладный с сырцой и угаром,
Листву ворошит по седым тротуарам,
Взбивая под ложечкой ком.
Зачем ему трогать истлевшие листья,
Зачем? Ворошба не волжба.
Как долго к такой вот простейшей из истин
Меня подводила судьба.
И все же в кофейне сквозь дым сигаретный,
Хмель выгнав из головы,
Так больно царапнул твой легкий ответный
Кивок и внезапное «вы».
А дождик накрапчатый пуще и пуще –
Что ж, крепкого кофе сварю,
И черною, жгучею, горькою гущей
Я угли надежды залью.
* * *
Скулы его сведены улыбкой,
В пальцах лёгкая дрожь.
Опустошеньем, осечкой, ошибкой
Это не назовёшь.
И хладнокровно в прищур прицела
Смотрят зрачков зеркала.
Пуля взметнулась, пуля запела,
Пуля давно ждала.
Между деревьев мелькнёт волчица,
С ветки вспорхнёт птенец.
Мир расщепляется и двоится –
В полёте слепой свинец.
* * *
Как ярок, как зол огонь.
Как пепел лёгок и светел.
Крылом задевая боль,
Шумит разъярённый ветер.
И в прах превращая листы
Уже отшумевшей жизни,
Танцуют костров цветы
На долгой ночной тризне.
Остры языки огня,
Бесстыдны и откровенны.
Куда вы влечёте меня,
Мои дремучие гены?
Туда, в допотопный ад,
К пещерам, камням и крикам,
Где плясок чумной маскарад
Шаман вызывает с гиком.
О, как ты хитёр, огонь,
Как ловок и непонятен.
Из пекла выносится стон
И блики неясных пятен.
Омега и Альфа ты –
Ты был ещё до сотворенья,
Со светом далёкой звезды
Открыл мне тайное зренье.
Я знаю – в конце пути,
Над плазмой немого покоя,
У щёк, твои языки
Пахнут очистительным зноем.
* * *
А взгляд-то тяжелый, угрюмый
С лежанки на стылой печи.
Всё думы, и думы, и думы;
Проспал – и кричи, не кричи.
Уже не услышишь ответа,
И эхо у тихой реки,
Как вздрогнут от шепота ветра
Дремавшие ветви ольхи.
Как белый, тягучий и плотный
Редеет и рвётся туман!
Как розовым отблеском окон
Слегка полыхнули дома!
Вот так! А хотел всё увидеть,
Будильник крутил на завод.
И что? Теперь будешь в обиде
На красно-кровавый восход.
* * *
Смотрю на жизнь сквозь старое окно,
Она проста: днем – свет, а в ночь – темно.
Окно выходит в тихий сонный двор,
Глядит на покосившийся забор.
Уже давно забор тот вековой,
Склонился над разрытой мостовой.
И тянет, тянет вниз его земля,
Как будто бы накинута петля.
Земля, земля и я к тебе клонюсь,
Когда молюсь или упасть боюсь,
Когда как блудный сын к тебе приду,
А значит, навзничь, долу упаду,
И ярая мятежница душа,
Когда лежать я буду чуть дыша,
Рванется из тончайших цепких пут.
А вырвется, и что? – На Страшный Суд!
Да, жизнь проста: то свет, а то – темно,
Как ветхое разбитое окно.
Какое-то горькое ощущение бесприютности и одиночества души рождают поэтические строки Сергея Гловюка, будто сидишь у огня в доме, продуваемом зябкими сквозняками, и не можешь согреться. Да, наша сегодняшняя жизнь мало приспособлена для уюта и благодушия, что и отражено в образах, найденных поэтом. С пожеланием тепла и радости автору, Валерий Латынин.
"Не оскверняйте тишину /Пустым ненужным разговором...", "Стремительная, резкая, живая /Ты рана моя нежно-ножевая…".
Открыла для себя нового поэта-лирика: нешумного, негромкого, неэпатажного.
"...И ярая мятежница душа,
Когда лежать я буду чуть дыша,
Рванется из тончайших цепких пут.
А вырвется, и что? – На Страшный Суд!
Да, жизнь проста: то свет, а то – темно,
Как ветхое разбитое окно".