ПОЭЗИЯ / Сергей ГЛОВЮК. НАД ПЛАЗМОЙ НЕМОГО ПОКОЯ. Стихи
Сергей ГЛОВЮК

Сергей ГЛОВЮК. НАД ПЛАЗМОЙ НЕМОГО ПОКОЯ. Стихи

 

Сергей ГЛОВЮК

НАД ПЛАЗМОЙ НЕМОГО ПОКОЯ

 

МАРТОВСКАЯ МЕТЕЛЬ

Эти деревья снегом осыпаны словно золой,

если сказать точнее – посыпаны пеплом.

Март-то какой выдался стылый, злой,

всё норовит посильней стегануть ветром.

Очень хочется занырнуть в дом,

чтобы окно отгораживало – спасало.

Среди хлама, наверное, в доме том

где-то валяется кремень и кресало.

 

Чиркнуть кремнем по камню,

высекая искру из тренья камней –

если ещё живым я себя пока мню,

только и закурить осталось пока мне.

На ползатяжки и есть времени,

а мысли – камней груда или листвы ворох.

Как бы с потолка не угодило по темени,

что-то там вверху подозрительный шорох.

 

Что за эпоха, и кто в ней?

Все витии с воем ползут в пророки.

То ли время поднабрать камней,

то ль разбросать их, какие сроки?!

Вроде бы фундамент цел,

и крыша есть, но слегка едет.

Можно, к примеру, взять мел

и написать на стене гордо Петя!

 

Только вот Петя взял однажды Рейхстаг,

сходу въехал туда на танке,

и ты теперь можешь ускоренно выучить гутен таг,

или купить американские аэросанки.

А какая удобная вещь – газ, тормоза

и дави, тарань, разрывай сугробы,

даже не надо разувать глаза,

так и мчись, осклабясь, до самого гроба.

 

Посиди, помечтай ведь стекла в окне два,

а между ними сплошной вакуум.

Можно взять пивка, пожевать рукава,

съездить к подруге и оттянуться со смаком.

Или взять объявить себя венцом,

альфой, омегой, гаммой всего творенья,

а потом, усугубив немного винцом,

выйти и гаркнуть на все города и селенья.

 

Было давно указано – путь кремнист!

Только местами скользкий лежит булыжник,

всё-таки снег первозданный, покрывший их, был чист,

думаю, знает об этом любой лыжник.

Ох, эти окна, windows – глянец, шикарный вид,

лучше чем вид с крыльца или порога,

там только темень и грязь, но звезда горит,

молча горит, ибо эта Звезда от Бога.

 

* * *

Эту жизнь, что на жизнь не похожа,

Вижу я на экране – в кино.

Вот какой-то бродяга прохожий

Загляделся в пустое окно.

Будто что-то за вздернутой шторой

Показалось знакомым ему,

Вот и мне на экране просторном

Что-то видится, что – не пойму?

Все казалось таким очевидным

И понятным и ясным вполне,

Что же всё-таки он там увидел,

В непрозрачном, немытом окне?

 

Затихают пустые бульвары,

Затихают потоки машин.

Исчезают мосты, тротуары,

Свет струится с небесных вершин.

Лишь коснётся он зеркала окон,

Перед ним расступается тьма.

Всё же в мире не так одиноко,

Даже если пустуют дома.

 

* * *

Не оскверняйте тишину

Пустым ненужным разговором,

Пока я лягу и усну,

Чтоб утром пристальным дозором

Окинуть сирую страну,

Покрытую сплошным позором,

Коей поставили в вину

То, что служило ей узором,

Расписанным под старину,

Украденным заморским вором,

И проданным за косогором,

За аукционную цену.

 

* * *

Стремительная, резкая, живая

Ты рана моя нежно-ножевая…

Я в интернете твой открыл портрет –

Была в июле, и простыл твой след.

Зачем хожу – я до конца не знаю?

Я к краю подхожу и отступаю.

Но знаю, на семь бед один ответ,

И только рот как рыба открываю –

Мне без тебя нигде дороги нет,

И как дышать – я без тебя не знаю,

Лишь воздух ртом отчаянно глотаю.

А ты забыла мне открыть секрет.

 

* * *

Мы играем с тобою в игру

На жестоком житейском ветру.

Ты уйдешь?! Ничего – не умру...

Я уйду – ты продолжишь игру!

Вот такая смешная игра!

Каждый день от утра до утра.

Кто её нам с тобой навязал –

Правил нам никаких не сказал.

Так вот просто чёт-нечет живём.

Проигрались вчистую вдвоём!

 

* * *  

Пройдусь опустевшим осенним бульваром,

Хлеб-соль вам за круглым столом.

Я понял, все понял – с тобой мы не пара,

А ветер прохладный с сырцой и угаром,

Листву ворошит по седым тротуарам,

Взбивая под ложечкой ком.

Зачем ему трогать истлевшие листья,

Зачем? Ворошба не волжба.

Как долго к такой вот простейшей из истин

Меня подводила судьба.

 

И все же в кофейне сквозь дым сигаретный,

Хмель выгнав из головы,

Так больно царапнул твой легкий ответный

Кивок и внезапное «вы».

А дождик накрапчатый пуще и пуще –

Что ж, крепкого кофе сварю,

И черною, жгучею, горькою гущей

Я угли надежды залью.

 

* * *

Скулы его сведены улыбкой,

В пальцах лёгкая дрожь.

Опустошеньем, осечкой, ошибкой

Это не назовёшь.

 

И хладнокровно в прищур прицела

Смотрят зрачков зеркала.

Пуля взметнулась, пуля запела,

Пуля давно ждала.

 

Между деревьев мелькнёт волчица,

С ветки вспорхнёт птенец.

Мир расщепляется и двоится –

В полёте слепой свинец.

 

* * *

Как ярок, как зол огонь.

Как пепел лёгок и светел.

Крылом задевая боль,

Шумит разъярённый ветер.

 

И в прах превращая листы

Уже отшумевшей жизни,

Танцуют костров цветы

На долгой ночной тризне.

 

Остры языки огня,

Бесстыдны и откровенны.

Куда вы влечёте меня,

Мои дремучие гены?

 

Туда, в допотопный ад,

К пещерам, камням и крикам,

Где плясок чумной маскарад

Шаман вызывает с гиком.

 

О, как ты хитёр, огонь,

Как ловок и непонятен.

Из пекла выносится стон

И блики неясных пятен.

 

Омега и Альфа ты –

Ты был ещё до сотворенья,

Со светом далёкой звезды

Открыл мне тайное зренье.

 

Я знаю – в конце пути,

Над плазмой немого покоя,

У щёк, твои языки

Пахнут очистительным зноем.

 

* * *

А взгляд-то тяжелый, угрюмый

С лежанки на стылой печи.

Всё думы, и думы, и думы;

Проспал – и кричи, не кричи.

 

Уже не услышишь ответа,

И эхо у тихой реки,

Как вздрогнут от шепота ветра

Дремавшие ветви ольхи.

 

Как белый, тягучий и плотный

Редеет и рвётся туман!

Как розовым отблеском окон

Слегка полыхнули дома!

 

Вот так! А хотел всё увидеть,

Будильник крутил на завод.

И что? Теперь будешь в обиде

На красно-кровавый восход.

 

* * *

Смотрю на жизнь сквозь старое окно,

Она проста: днем – свет, а в ночь – темно.

Окно выходит в тихий сонный двор,

Глядит на покосившийся забор.

Уже давно забор тот вековой,

Склонился над разрытой мостовой.

И тянет, тянет вниз его земля,

Как будто бы накинута петля.

Земля, земля и я к тебе клонюсь,

Когда молюсь или упасть боюсь,

Когда как блудный сын к тебе приду,

А значит, навзничь, долу упаду,

И ярая мятежница душа,

Когда лежать я буду чуть дыша,

Рванется из тончайших цепких пут.

А вырвется, и что? – На Страшный Суд!

Да, жизнь проста: то свет, а то – темно,

Как ветхое разбитое окно.

 

 

Комментарии

Комментарий #20324 19.09.2019 в 22:36

Какое-то горькое ощущение бесприютности и одиночества души рождают поэтические строки Сергея Гловюка, будто сидишь у огня в доме, продуваемом зябкими сквозняками, и не можешь согреться. Да, наша сегодняшняя жизнь мало приспособлена для уюта и благодушия, что и отражено в образах, найденных поэтом. С пожеланием тепла и радости автору, Валерий Латынин.

Комментарий #20317 19.09.2019 в 17:44

"Не оскверняйте тишину /Пустым ненужным разговором...", "Стремительная, резкая, живая /Ты рана моя нежно-ножевая…".
Открыла для себя нового поэта-лирика: нешумного, негромкого, неэпатажного.

"...И ярая мятежница душа,
Когда лежать я буду чуть дыша,
Рванется из тончайших цепких пут.
А вырвется, и что? – На Страшный Суд!
Да, жизнь проста: то свет, а то – темно,
Как ветхое разбитое окно".