Игорь ШУМЕЙКО 
Игорь Шумейко
Былое и… былое (без дум)
Книги теперь печатают совсем-совсем разные. В обозрениях пишут о прекрасных, хороших, заметных, полезных. Плохие, очень плохие, тупые, отвратительные – на полках книжных магазинов; все знают, их километры, однако они в критических списках не значатся. Понятно, обо всей «серой слизи» не напишешь, но есть же и в том потоке экземпляры выдающиеся, вызвавшие у читателей эмоции, пусть отрицательные? Безусловно, есть. А следы этих эмоций, статьи об отвратительных книгах вы где-нибудь видели? А ведь любой психиатр подтвердит: переживания, не получившие выхода, это стрессы, неврозы.
Может, хозяева книгообозревательных изданий боятся исков? Хотя применение закона об «антирекламе» к книжному рынку грозит интеллектуальным коллапсом любому обществу. Скорее критики опасаются действия другого закона, сформулированного в США: «Нет плохой рекламы», любое упоминание – на пользу. (Тут бы, кстати, задуматься о разнице между: «плохая реклама» и «антиреклама», ведь последняя – предмет судебных процессов, как что-то вполне определённое: кража, алименты.) Но не будем валить на «американский закон» – сформулировали его там, а действует он… Вспомним: резко отрицательный отзыв Льва Толстого о стихах Игоря Северянина дал ему такую громадную рекламу, можно сказать создал «феномен Северянина». Так что и наши критики следуют тому правилу, хотя и в обратной версии: «не тронь чего-то – не понадобится дезодорант».
Невероятный разлив в последние годы литературы жанра мемуарной, жизнеописательной побуждает меня всё ж рискнуть, упомянуть книги, от которых коллеги признавали одно спасение: умолчание. О некоторых ориентирах, хороших или выдающихся книгах этого жанра, мне довелось публиковать статьи. Но ориентиры нужны и с другой стороны. Как для обозначения речного фарватера – чтоб «Караван» плыл, хотя б посередине. («Караван» имеется в виду: наиболее толстый журнал сего жанра.) А вглядитесь в цыганскую пестроту ларёчных, магазинных полок, отсеките специальные издания: моды, охота, компьютеры, и убедитесь: «что осталось на трубе?» – клоны, копии «Каравана» в 1/2, 1/3 натуральной величины (толщины).
Примыкают к «биографиям» мемуары, записки, воспоминания. Тоже биографии, но – авто. Хотя здесь, со времён «Малой земли», «Целины» знают, сколь условен водораздел «авто». Одни книги авторами диктовались, другие просматривались в рукописи, третьи – в типографском виде. Многие пишут сами, вдохновляясь примером Герцена, но… заголовок сей статьи – о результатах усилий. Итак, две явные… недокниги.
Элизабет Ланди «Тайная жизнь великих композиторов». Перевод с англ. Е.Полецкой. М., Книжный клуб, 2013. (Подзаголовок: «Правдивые истории об убийствах, бунтах, разбитых сердцах и великой музыке».)
«Это не сборники биографий, скорее иронические зарисовки из жизни мастеров пера, кисти, экрана и музыки» – поясняет книготорговый сайт опасливо.
Зря, больше опасаться надо нам, читателям: когда-то под прикрытием «Иронический…» была запущена серия, лавина «…детектив». Смысл: если твои литнегры, твоя компьютерная программа, твои мопсы не могут написать, выстроить настоящий детектив, пусть это будет – «иронический».
На примере недокниги Элизабет Ланди о композиторах видна степень угрозы другим видам искусства, анонсированным «мастерам пера, кисти, экрана».
Обложка, напоминающая лоток со сникерсами, содержит ещё одну завлекуху: «Не щадя никого», от Джоаккино Россини (неисправимого женолюба) до Иоганна Себастьяна Баха (отмотавшего срок) и Рихарда Вагнера (с нездоровым пристрастием к женскому белью); книга рассказывает щекотливые, смачные, не всегда приглядные истории о выдающихся мастерах мировой музыки… Берлиоз замышлял убийство, Пуччини воровал трубы из органа, Элгар баловался с взрывчатыми веществами, Кейдж помешался на грибах…
Пример убожества стиля (похож на хаотичные вырезки из жёлтых газет) возьмём из статьи о Вагнере, недавнем имениннике (200 лет было в октябре):
Затем словно добрая фея взмахнула волшебной палочкой над его головой и участь Вагнера круто переменилась. В данном случае в роли доброй феи выступил 18-летний король Людвиг, красивый и эксцентричный, питавший по слухам слабость к юным конюхам…
Узнаёте? «По слухам» – штамп убогих газетёнок, когда иска, опровержения боятся, а проверить сплетню возможности нет (или их там слишком много на квадратный дециметр статьи). Пусть даже и «попали в точку» (с Людвигом) – газетный штамп остался.
Он (Вагнер) определённо обладал даром нравиться аристократкам, не жалевшим для него расходов… На этих страницах автор вообще избегает неприятной темы музыки, судьбы вагнеровских опер… Жиголо, просто жиголо. Далее фрагмент о тайной женственности Вагнера.
Вагнер норовил предстать настоящим мужчиной, отважным бойцом на баррикадах, грозой женщин, но он также любил шелка и атлас, особенно розовые шелка и атлас… Хотя здесь слюни пущены зря: розовый цвет стал розовым (с придыханием и подмигиванием) – много позже Вагнера.
Тотально собирая всё эдакое, увлекшись, Элизабет Ланди напоминает пловца, достигшего берега и бьющего руками по песку.
Якобы бисексуальный сын Вагнера Зигфрид, решив пресечь слухи о нетрадиционной ориентации, в 1915 женился на англичанке Винифред Клиндворт… (Она) быстро подтвердила его состоятельность как мужчины, родив 4-х детей, а незадолго до смерти Винифред познакомилась с человеком, вызвавшим у неё безоговорочный восторг… Адольфом Гитлером.
Хочется нагнуться к «пловцу»: «Простите, мэм, но Вагнер… в смысле биографии, уже давно кончился».
«Да?!» – удивляется Ланди и, отставив уже третьерейховские сплетни, возвращается «к музыке»:
– Равель танцевал в трико, балетной пачке и лифчике, набитом ватой.
– (О «Весне священной» Стравинского) Дягилев был в восторге, он сразу почуял, какие блестящие возможности таятся в этой музыке, чтоб его любовник и протеже Вацлав смог проявить себя в полную силу.
Здесь хоть есть слово «музыка», хотя Ланди, похоже, стремится сказать, что в ней есть свои, гомосексуальные аккорды, тональности, ритмы…
Ах да, был же заявлен «ироничный взгляд» – глава названа «Весна оглашенная». Глава о Чайковском: «Как едва не прощёлкали «Щелкунчика».
«Ирония» не дотягивает до реплик из «пацанских» сериалов, выдавливается как паста из совсем плоского уже тюбика не «смеха ради», а как единственная жалкая защита. На попугайской обложке я нашёл ещё один «промо-слоган»: «Эпизоды, о которых вам никогда не говорили в школе». Даже и в школьных туалетах, на заднем дворе, такое не говорили – просто потому что вяло, не прикольно, совершенно беспонтово.
Самый пристойный сюжет (тут розовые панталоны не пустишь даже с оговоркой «по слухам») вышел о Шостаковиче. Дословно:
Счастье – это рюмка холодной водки.
Мстислав Ростропович рассказывал о Шостаковиче… Я сыграл ему концерт… он очень разволновался, мы выпили немножко водки. Второй раз я играл не совсем идеально, потом мы опять выпили водки, уже побольше. В третий раз мне кажется, я играл концерт Сен-Санса, но он аккомпанировал мне по партитуре своего концерта. Мы были бесконечно счастливы (...).
Ростропович «подставился»? Сказав «счастливы», он рассчитывал на средне-нормального человека, могущего представить сочетание музыки, доверительного общения, взаимной приязни и опьянения. И, наконец, строго говоря: Ростропович НЕ сказал, что счастливы были именно от водки.
Кристофер Андерсен "Мик Джаггер. Великий и ужасный". Переводчик О.Перфильев. Изд-во: Синдбад, 2013
50 лет ансамбль «Роллингстоунз» в центре внимания мира. Гора статей сложилась занебесная, и если из неё вытащить самые легковесные репортажи (какие «звёзды» были на тусовке, во что одеты, какие коктейли пили, с кем флиртовали) из журналов типа «Кулгёлз», еженедельников с ТВ-программой – и составить историю жизни Мика Джаггера, получилась бы именно это. Памятник клиническому гламуру.
Промо-рецензия на книготорговом сайте. Андрей Савельев: «Не встречал такой концентрации скандалов, секса, наркотиков, брошенных любовниц, любовников… ни в одной книжке. Круче, чем в Санта-Барбаре. Только сериал "Мик Джаггер" – исключительно для аудитории 18+».
В первой из разбираемых книг – «ирония», а здесь «запасной выход»:
«Фразы типа "по спине Джаггера пробежала дрожь" или "он еле сдержал слёзы" на десятой странице начинают раздражать».
Можно приветствовать честность: хоть и самый мягкий намёк на вопиющую безвкусицу и безобразие объекта рецензии – всё ж оставлен.
Но «Роллингстоунз», это весьма актуальная история и издательство Синдбад мобилизовало на презентацию своей недо-книги внушительные силы: журналисты, программные директора радиостанций… Музыкальный критик Артемий Троицкий, элегантно не коснувшись объекта презентации, просто рассказал о своём знакомстве с Джаггером.
Журналист Александр Кондуков: «О содержании книги? Есть факты биографии Мика Джаггера, которых никто не знал. Например, пять страниц посвящены его взаимоотношениям с Анжелиной Джоли. Пять страниц с подробными выкладками и цитатами из телефонных разговоров. А рассказ об эпохальном альбоме ExileOnMainSt. уложился в одну страницу… То есть книжка популистская».
И опять – аплодисменты. Тебя пригласило материально заинтересованное лицо, издатель «накрыл поляну» – что сказать об его изделии? Нашёл термин: «популистская». Впору писать книгу «50 оттенков дерьмового».
Может рождение этого мутанта спровоцировано? Недавно вышла в свет книга другого «роллинга» – Кита Ричардса. О шедевре мемуаристики, удостоенной премии Норманна Мейлера, дерзкой и задумчивой книге «Жизнь» я уже писал в «НГ-Ехlibris». Запрос рынка торопил, спровоцировав рождение этого недоноска?
Хорошо бы так, но похоже, наши издатели, подключаясь к западной мемуаристике, где-то на условной границе просто спутали трубы: водопроводные и канализационные.