Максим ОРЛОВ. А В ЦЕЛОМ ПРАВ ГОРАЦИЙ КВИНТ! Стихи

 

 

Максим ОРЛОВ

А В ЦЕЛОМ ПРАВ ГОРАЦИЙ КВИНТ!

 

ЭТЮД  №5

Настал октябрь… Светла  Покрова гжель,

хотя не вся земля покрыта снегом.

Повсюду  – серо-грязная пастель,

и паберега не бела – а пега.

 

Местами смачно чавкает мокреть –

зима пришла, но злобствует вполсилы.

Ещё не срок России околеть,

не тот мороз, чтоб околеть России.

 

Пользителен мне тутошний мороз,

ведь я чалдон кержацкого подмеса…

До мая не услышу грозных гроз.

Опустошенно, серо и белесо.

 

Хотя я жизнь обворовал, как тать, –

в сухом остатке ямбы да хореи –

но на душе – покой и благодать,

до Братска не дошли ещё бореи.

 

Мгновение хочу запечатлеть

без вычура  ненатуральных красок,

не будоража колокола медь,

не надрывая беспричинно связок.

 

Сиюминутность эту сохранить,

не расчленять на «будет» и на «было».

Сучить словес рифмованную нить…

Я не звонарь, а мой язык – не било.

 

ЭТЮД

Двор как двор: обрубки тополей,

на бетоне мусорные баки,

на колодце стайка голубей,

взгляд просящий брошенной собаки…

 

Дом как дом: квадратно-типовой,

сделанный из железобетона,

дверь в квартиру возле лифтовой,

спальня, зал, санузел, два балкона...

 

Жизнь как жизнь: панельная юдоль,

как у всех – работа и маршрутки,

ближе к ночи – головная  боль –

мстят за что-то прожитые сутки.

 

Смерть как смерть: проехал катафалк,

увозя соседа в зазеркалье,

оборвался с этим светом фал,

снят последний оттиск с божьей кальки.

 

ОЗНОБ

Устав от гнёта городских хвороб,

я обхожу посёлок Постоянный,

и его облик, в целом  деревянный,

ввергает в неожиданный озноб.

 

Топчу трещиноватый тротуар,

о гачи бьются  стебли иван-чая.

Знакомые приметы привечаю

и открываю старый портсигар.

 

С крыльца взирает  местный рыжий кот –

он служит понятым у лукоморья.

Преодолев посёлочное взгорье,

ищу полузабытый поворот.

 

Ещё чуть-чуть – и вот он, отчий дом…

Заменена на новую ограда…

А облик незабвенного фасада

такой же, как и в семьдесят шестом.

 

Транжира времени и юношества  мот

не разорвал с двадцатым  веком звенья:

реальным показалось наважденье –

на ужин меня матушка зовёт.

 

Хозяев нет. В дверях другой замок.

Из под стрехи вспорхнула ввысь синица.

Былого перевернута  страница,

заученная мною назубок.

 

* * *

                        Живи, помня, как коротка жизнь.

                                             Квинт Гораций Флакк

Авторитетен Квинт Гораций,

Но мне другая суть видна:

Судьба вместилась в три абзаца,

А жизнь, как будто бы, длинна…

 

Чересполосица событий

затмила прошлое как дым.

Всегда грядущему открытым

я был и буду таковым.

 

Но иногда бессонной ночью

(как пишут лирики: в ночи)

мне душу разрывают в клочья

воспоминанья-палачи.

 

И только в этом средостенье,

на стыке завтра и вчера

рождается стихотворенье

(штамп тут как тут: из-под пера).

 

Пускай к утру до дна исстрочен

и Муза сгинуть норовит,

подобной благодарен ночи.

…А в целом прав Гораций Квинт!

 

ПЕРИОД  ДОЖИТИЯ

                               На столике – и пластырь и псалтырь.

                                                                            М.Петровых

На столике – не Энгельс, а псалтырь,

в стакане – не портвейн, а минералка,

а в зеркале – не молодец, а хмырь,

не парус поднят – яхту держит чалка.

 

Всё верится, что совершу кульбит:

пойду под парусом, налью в стакан Агдама,

и «Анти-Дюринг» будет мной добит,

зеркал помолодеет амальгама.

 

Но прав сто раз Эфесский Гераклит,

что рёк про реку – суть общеизвестна.

Любой из нас в судьбу как будто влит,

всему есть время и всему есть место.

 

Судьба и время – корпус субмарин

и никуда не деться из подлодки,

а в алых парусах, товарищ Грин,

нет надобности в нашем околотке.

 

Куда ж на плыть? Каков последний галс?

Задраены навечно переборки?

Намедни мне был послан свыше глас:

Препоны не снаружи, а в подкорке.

 

РАЗНОСТЬ ПОТЕНЦИАЛОВ

Ах ты совесть моя, диссидентка!

Слышу твой протестующий глас –

вопиешь из сердечных застенков.

Чем тебя огорчил в этот раз?

 

Укоряешь меня и перечишь:

то не эдак и это не так.

О свободе не может быть речи,

жизнь моя – настоящий  ГУЛАГ.

 

Велика разность  потенциалов

между льзя и полярным нельзя.

Как бы совесть не уничижала,

с ней, похоже, ровнее стезя.

 

Но пока не причислены к ретро,

не настиг нас последний недуг,

пусть зашкалят все разом вольтметры

от накала всех вольтовых дуг.

                                             

ЗАКАТ

Небесный Лувр свои смарагды звёзд

пришпиливает  к синим ламбрекенам,

а Гончих Псов свисающая гроздь

декором служит тёмным мезансценам.

 

Ещё не ночь покуда льёт чугун

Ярило из своей суфлёрской будки,

а полумесяц, словно Гамаюн,

вещает, что грядут другие сутки.

 

Течёт с востока сизый мельхиор,

переполняя неба окоёмы.

Пронзил рапирой дальний метеор

путь Млечный, вечностью влекомый.

 

ЭТЮД №4

Опять не получается закат,

очередной испорчен подмалёвок.

Набросок без страстей  – из недомолвок –

не поэтичен, а аляповат.

 

Быть может, про закат писать не след,

Сарьян не стал слепым от солнцепёка…

Взывать к сочувствию – банальна подоплёка

псевдомытарств, а не жестоких бед.

 

А может в пику обессмертить ночь,

подобно академику Куинджи…

Но туба с охрой оказалась ближе,

на время сажу отставляю прочь.

г. Братск