Владимир РАЙБЕРГ. МЕЗЕНЬ. Стихи

 

Владимир РАЙБЕРГ

 

МЕЗЕНЬ

                                                                 Виктору Попкову, истинно российскому художнику

Будто острой косою росток откровения срезан,

А от близких по духу молчание, желчь иль навет,

Но душа окунулась в доселе незримую Мезень*,

О которой поведать могли лишь молва, да студёный рассвет.

 

И течёт благодать сквозь окон избяных перекрестье,

А из жилистых рук одиночества вылеплен жест,

И сжигают мечту всё ещё не пришедшие вести,

В алом пламени неба сгорает евангельский крест.

 

За окном серебро топором возведённого Храма,

И немая печаль угнездилась меж рубленных стен,

А цветы на окне полыхают солдатскою раной,

Да ещё самовар-песнопевец в своей простоте.

 

Этот рубленый Храм, что по меркам Российским – часовня,

Только алая роспись свои распахнула крыла,

Слеповата луна, но глазасты полночные совы,

И костистые руки на дощатом распиле стола.

 

Кто твой путь освятил в это богом забытое место,

Кто закинул тебя в этот северный дикий пейзаж,

Где в качнувшихся соснах минувших веков провозвестье,

Там, где память живущих – их самый нетленный багаж.

 

Ты покинешь тот край, что твои обессмертят полотна,

И над миром не сгинет отца боевая шинель**,

И, как будто венцы, будут мысли сколочены плотно,

Будет в детские руки как прежде срываться капель.

 

Ты ружьём не бряцал и мечом не размахивал всуе,

И в кулачных боях никого не швырял под канат,

Только твой карандаш по-пехотному мир атакует,

И с палитры глядят измождённые лики солдат.

 

Колокольный набат размахнётся от рук материнских,

А с полотен твоих безутешная хлынет слеза,

И никто не войдёт как святой в синодальные списки.

Эти лица старух – для священных икон образа.

 

Свои соки отдав, заживляет берёза надрезы,

Но проходит весна, а за ней неизменный июнь,

Только скорбь и печаль продолжает нести свои Мезень,

И считает столетья исправно ковыльная лунь.

 

Завывают ветра, словно хищно визжащие фрезы,

Но навстречу ветрам утверждается вся твоя суть

И суров твой пейзаж, словно инок, избравший аскезу,

И не прост на земле твой нелепо оборванный путь.

 

Неизменно душа на палитре твоей полыхает.

А на этом, озвученном кистью, суровом краю,

Ты, как прежде Гомер, обессмертил Элладу стихами,

Откровеньем души возвеличил планиду свою.

 

Ты живёшь наяву, ты по зову души ещё грезишь,

Может, воздух глотаешь, как рыба на жарком песке,

На картинах твоих вся Россия вошла в твою Мезень,

И с любовью своей и в своей безутешной тоске.

----------------------------------------------------------------

*Мезень – город в Архангельской области, где у Виктора Попкова родился «Мезенский цикл».

** Шинель отца – одна из картин художника.

 

НОЧЬ

Опять дробится Пастернак

В онкологических ночах,

И кожа, как осевший фрак,

Опять натянута в плечах.

 

Так близко кожа до кости,

Она ранима и суха,

Но ей меня ещё нести,

А мне в бурдюк её вдыхать.

 

Так неуютно в чешуе,

Стряхнуть былое как змея,

Лишь обновившейся змее

Иная жизнь, да не моя.

 

И нас сближает только яд,

Но кроме шкуры нет родства,

И я поглядываю в сад,

Где приземляется листва.

 

И, может быть, благодаря,

Иль этой желчи вопреки,

Мне возвращается заря

И жажда пишущей руки.

 

А что затем? – из-под руки,

Из тайных уст как прежде зов,

Теперь сквозь боль и вопреки

Я начинаю жить с азов.

 

О, как нагляден тот симптом,

Как признак невозвратных сумм…

Я боль оставлю на потом,

Как в детской горсточке изюм.