Игорь ШУМЕЙКО. ЧЕЛОВЕЧЕСТВО РОССИИ, СМЕЯСЬ, ХРАНИТ СВОЁ ПРОШЛОЕ. К 65-летию Юрия Полякова

 

Игорь ШУМЕЙКО

ЧЕЛОВЕЧЕСТВО РОССИИ, СМЕЯСЬ, ХРАНИТ СВОЁ ПРОШЛОЕ

К 65-летию Юрия Полякова

 

Одно из известнейших (почему именно оно «в топе» – о том и будет речь) заявлений Юрия Полякова: «Если бы мне предложили альтернативу: сохраняется СССР, не будет жутких 90-х, не лишатся сбережений старики, но твои вещи будут напечатаны через 15-20 лет, я бы с радостью согласился. Не стоит свобода слова разгрома страны, обобранных стариков, утраченных территорий!».

То есть память о первых всесоюзных «громокипящих» повестях «ЧП районного масштаба» и «Сто дней до приказа» – не упоение; сами даты публикаций, экранизаций 198… оставляют лишь желание – стереть! Отбросить все свои успехи – только вместе с той горба-ельцинской кунсткамерой, колышущимися в банках заспиртованными (буквально и переносно) уродцами.

Многие ли мысленно, да и вслух, печатно, формулировали «контракты» такого типа. Да и с кем? – И кто в силах отменить «то десятилетие», отмотать пленку? Понятно ж – Кто. И недавно, размышляя над «контрактом Полякова» я допустил еретическую мысль, что сей «Договор», не только был подписан, но в некоем смысле и реализован!

«Сторона Юрий Поляков» действительно уплатила 15-20-летней отсрочкой, правда – не «напечатанья». Ныне «танцуют все», и теперь не/напечатанье – уже не товар! За это жизни кошки не выручишь, не то что ядерной державы. Другой важнейший (если не кривить душой) компонент жизни писателя: внимание, понимание литературоведов. Нет, народную любовь никто не отменял, но именно реплики, статьи (в их массивной целокупности) – внимание этой особой прослойки, которая может и книг не покупает: «дареными шкаф ломится!», дает пропуск на магический «сервер» История литературы, к читателям грядущих десятилетий/веков…

Уж так расставлены литературно-критические силы, что внесение сочинений Юрия Полякова на сей «сервер» – отсрочено на некие годы. Разобраны и «перемыты» все его политические высказывания, начиная с вынесенного в первый абзац этого текста, – но нет, например, подробных исследований особого юмора его повестей. Своеобразного стиля, дающего некий «эффект парения». Я-то – не литературовед, и точно не в моей власти сократить/увеличить ту отсрочку профессионального понимания, и мое читательское ощущение выражу тоже непрофессионально: легкость, летучесть текстов Полякова дает эффект, словно герои летят над социально-политическими волнами, бурями – как бушпритные скульптуры или героиня Уинслет в фильме «Титаник». Потому, кстати, в произведениях Полякова нет настоящих трагедий (если признаком таковых считать трупы, обильную стрельбу или резню). Архетип его драмы: в одной из первых (второй) повести: «ЧП районного масштаба». В комнату райкома забрались ребята, пили портвейн, унесли кубок и знамя. Последующая суета, смешная бестолковщина, как-то, на мой взгляд, предсказала ГК-ЧП уже другого масштаба, но в общем той же стилистики. Гена Янаев и будущий рекламщик пиццы - ведь абсолютно же поляковские персонажи.

А «Вторая сторона договора» – столь же условно, «виртуально» выполнила свою часть: СССР сохранен, обобранных стариков «жутких 90-х» – нет!

«Как прикажешь тебя понимать, Саид?» – Так, что на «одоговоренном» уровне, в сфере художественного воплощения, осмысления развала страны, «жути» нет. Откройте «Козленка в молоке»: абсолютно те же люди, тот же уровень жестокости, насилия, что в «ЧП», так же смешно. Внутриписательская комедия? Но и в «Демгородке» – политика в полный рост, вроде произошел контр-переворот, «о необходимости которого все время говорили» все кому не лень. И после всей «жути», «контр-жути» свергнутые демократы проживают очень похоже на уволенных Маленкова, Молотова, Кагановича и примкнувшего к ним Шелепина. Не в том интеллектуальном напряжении? – Да Феликс Чуев на «этих отставников» пожалел бы и метра пленки, и минуты времени... но, главный их вопрос: «уровень физического насилия?». В «Небе падших» – одна закадровая смерть бизнесмена тоже никак не иллюстрирует, что уровень насилия подскочил.

Общественный политический деятель, публицист Юрий Поляков никому не даст усомниться в честности, гражданском мужестве: статья «Оппозиция умерла. Да здравствует оппозиция!» 6 октября 1993 года оказалась единственным в открытой прессе «протестом против утверждения демократии с помощью танковой пальбы по парламенту».

Расплата была именно та, которую я представлял в воображаемом договоре. Юрий Поляков: «Из школьной программы разом вылетели мои повести, из энциклопедий исчезла всякая информация обо мне. «Литературная газета», где я прежде был любимым автором, закрыла передо мной двери… Я не жалуюсь, хочу обратить внимание: любая власть борется с инакомыслием одинаково, начинает с замалчивания, а заканчивает замачиванием».

Т.е. вся «реальная жуть» – в интервью, политических заявлениях, публицистике Полякова, а в его художественном (подразделяющий термин Льва Толстого) герои так же парят над «бурями» – закавычивания просто просятся. «Нищета»? – Но любой бедствующий герой знаком, как правило, через одно рукопожатие (лично), максимум через два, с «новым русским», богачом, который рад поддержать, подкинуть работку, вложиться… И пред этими рукопожатиями – «костлявая рука голода» не более чем жупел.

Если вдуматься, это залиговывание смеха СССР и смеха РФ, этих ЧП районных масштабов и жутей 90-х, играло и играет колоссальную национальную (вот тут без кавычек) роль! Сшивание разрыва, димедрол для народа (не опиум!), смехо-опровержение самой идеи гражданской войны, спасительное пушкинское «все те же мы!»… много еще можно дать сравнений.

Мы и тут опровергли бородатого Карлушу: «смеясь» не расставались, а сохраняли свое прошлое.

И… самое главное: та благая роль Полякова – вовсе не осознанный его политический шаг! Типа: вошёл в Президентский совет, возглавил ЛГ, стал доверенным лицом Путина – значит впрягайся в «национальное примирение», в поиск национальной же идеи… Это имело бы элемент расчета, политической, пусть даже честной, сделки!

Нет, чистота эксперимента, красота случая в том, что договор, с которого началась речь, заключен и реализован в сугубо «художественной части Юрия Полякова»! В подсознании, где человек честней всего (сам внутри себя не врет наверно даже Сванидзе). То, что Юрий внутренне решился: «да, я жертвую свои 15-20 писательских лет, только чтоб не видеть распад страны, и тех 90-х» – это и сыграло так, что распада и жутей – в его «художественном» нет.

Чем-то напоминает знаменитый ход Леннона против Вьетнамской (в частности) войны. Джон оплатил гигантские баннеры в центре Нью-Йорка и подобных городов: крупная надпись «Война закончена» и мельче «Если вы этого хотите». Понять можно было и как призыв: ваше солидарное желание покончит войну! И как некую медитацию: вот вы закрыли глаза, представили, и её уже нет! Ведь война – в мозгах.     

В общем, мысль материальна. Что о Вьетнамской войне мысль, что о нашей гражданской, в те самые 90-е придушенной в том числе смехом, ностальгией Полякова. И по поговорке «честность – лучшая политика», в мае 94-го, далекий от парадных подъездов, всех «аналитических центров, политологических институтов», он выдал точный прогноз: эссе «Россия накануне патриотического бума». – «Друзья и недруги решили, что я повредился в уме от политических треволнений. В то время слово «патриот» стало почти бранным, теледикторы произносили его с брезгливой судорогой на лице».

(Не) странно, что инстанции, выписывающие «сертификат литературной рукопожатности», играют в бойкот Полякова при таком равном (СССР и РФ) распределении мишеней его сатир...

А мне прошлая неделя дала неожиданный, отчасти комичный пример… Простите за неизбежную громоздкость: отношения к отношению к Полякову.

15 октября в Русском Географическом обществе я выступал как один из авторов альманаха «Северный морской путь». Серьезнейшие четыре шестисотстраничных тома. В перерыве ко мне подошел один из редакторов Александр Вычугжанин. Он, как и издатель Аркадий Елфимов, – сибиряк, общались мы по мэйлу, познакомились только что. И первый его спич был: «А вы тут опять замолчали 65-летие Юрия Полякова! Я следил! 12 октября по «Культуре» дали юбилей (назвал фамилию) – да кто его знает, а Полякова замолчали! А у нас его читают! Вот, хоть и с опозданием, передаю – написал статью о нём».

Я, отходя от Севморпути, покивал «Безобразие!», взял статью, и только дома заглянул – есть такая программа Яндекс – и оттуда понял, что:

а) сибиряк Вычугжанин погорячился: юбилей Полякова 12-го, но не октября, а ноября, и молчание «Культуры» это извиняет;

б) в этой его готовности, настроенности на «опять замолчали» – есть «своя сермяжная»: люди чувствуют некую непропорциональность вклада и шлейфа.

Всё высказанное насчет подсознания писателя Полякова требует от меня одного объяснения. Белинский в статье о «Мёртвых душах», уточнил: «Всё это сказал нам не автор, а его книга!». Белинский был знаком с Гоголем и боялся, что его выводы о книге спишут на доверительный междусобойчик.

Я тоже лично знаком с героем статьи, но подчеркну, что все (считанные) наши разговоры касались тем: водка (и шире – алкоголь), Комсомол, Отечественная война, Украина, борьба с фальсификацией истории. Что и отражено в моих статьях или статьях о моих книгах в ЛГ. Плюс в прошлогоднюю книгу «Век комсомола» включил беседу о «комсомольских пьянках, банях» (частично уже была опубликована в книге «Русская водка. 500 лет неразбавленной истории»).

А очень смешной рассказ Юрия Михайловича «Там человек сгорел!» про его встречу в солярии с бывшим комсомольским вождем Сергеем Станкевичем, я (уже без спроса) процитировал, ввел в главу, рассказывающую о распаде ВЛКСМ. Назвал её (видно картина Полякова стояла пред взором): «Утомленные солярием»…

P.S. Автором ЛГ я уже года 2-3 не являюсь: это, подчеркиваю, не личностный, а свой – сугубо теоретический, читательский подход.