Сергей МУРАШЕВ. КАК Я ВЫРОС. Новеллы

 

Сергей МУРАШЕВ

КАК Я ВЫРОС

Новеллы

 

КРАЙНИЙ СПРАВА

 

На физкультуре я стою крайним справа, то есть с конца. Но это, конечно, среди парней только. Хотя и среди девчонок я тоже самый маленький по росту.

Сейчас перемена. Я стою у серой стенки в своём сером костюме. А вокруг шум, гул, беготня. Каждый что-то говорит, каждый что-то доказывает.

Вот к двери нашего класса  подошла учительница Клавдия Михайловна. Она думает, что всё знает и что главнее и умнее её нет… А сама на прошлом уроке не смогла объяснить, почему задачу надо решать так, а не по-другому. Или просто не хотела объяснять, сказав, что так принято… А зачем тогда учительницей быть?.. Я и то догадался почему! Долго сидел, но догадался. Просто нам дают конечную формулу, а как выводить — не говорят… А там ведь совсем быстро: нетрудно… Зато, когда знаешь как выводить, — приятно.

До конца перемены осталось совсем немного. Ко мне подошёл Витька Зыкин — длиннющий парень. Он всегда подходит ко мне: встанет рядом и рукой показывает, насколько выше. Он у нас баскетболист, капитан команды. Вроде бы так весёлый парень, хороший. Но всегда злой на что-нибудь: то ему двойку поставили незаслуженно, то сказали чего не так… Он просто думает, что если капитан команды, то всё должно быть подчинено ему и его баскетболу… Но ведь у остальных другие интересы — свои.

…Зазвенел звонок. Все заторопились, заспешили. И мне интересно смотреть, что малыши с испуганными звонком лицами просто бегут в класс. Для них школа — это ещё что-то серьёзное, что-то важное… Ребята же постарше не слишком прибавляют шагу, идут степенно. Ведь они идут на следующую, уже поднадоевшую, отсидку.

 

БОГАТЫЕ

 

На самом деле они вовсе никакие не богатые, просто фамилия такая…

В школе по-настоящему с Богатыми дружу только я один, больше никто… Потому что все их зовут вонючками. Да ещё ходят они во всём старом, с заплатами.

Но никто не знает, как живут Богатые!

Мать у них пьёт. Она пьёт скрытно, не на людях. Потихоньку напьётся, а потом ходит весёлая и противная… Отец, тот приходит поздно,  всегда чем-то недоволен, всегда злой.

Поэтому почти всё домашнее хозяйство на ребятах. Антон с Иркой за коровой смотрят, Ирка теперь даже доит. Таня с Олей — за поросёнком, Ленка — за бычком. А Сашка, самый младший, тот каждому помогает…

Мне всегда интересно смотреть, как они со всем легко справляются и потом веселятся. Распахнёшь дверь в дом — а там как будто муравейник: один делает зарядку, другой танцует, третий пишет что-то… а Ленка, Ленка всё время шьёт…

…И за водой они тоже ходят вместе, и за дровами.

Антон среди Богатых самый старший и самый умный. Но мне кажется, что он немного зазнаётся, когда помогает делать уроки; или он хочет стать учителем…

Таня с Олей, те в школе любят только физкультуру, они и дома тренируются, особенно зимой — на лыжах. Ирка ничем таким не увлекается: больше всё что-нибудь варит… А вот Ленка, та хорошо шьёт и на рыбалку ходит. Мы с ней на рыбалке и познакомились. Раньше я не знал, что девочки на рыбалку ходят, а теперь знаю… Я, наверно, когда вырасту, на Ленке женюсь, если она согласна будет.

А так, конечно, жалко, что в школе с Богатыми никто не дружит, просто их не знают.

   

ЗАЧЕМ?

 

Я никак не могу понять, зачем ребята курят. Ведь от этого им никакой пользы нет. Ну что толку — взрослее что ли от этого становятся? Вот Сашка — и затягивается, и пепел стряхивает, как его отец. Теперь он, что, взрослый, что ли? Нет, слабак просто, который и может от взрослости взять только одно курение. Да и у ребят так принято: если курит, так и сильный, и крутой… Конечно, легче всего кой-какое уважение заработать, если закуришь. А чем-нибудь другим очень трудно. Зато когда заработаешь — о-го-го!

Вот я ещё заметил, что раньше, когда я был совсем маленьким и у меня были маленькие сапоги, я всё время хотел сапоги побольше. Ну, чтоб лужи переходить и на плотиках кататься. Да ещё и чтоб быстрее как-то вырасти. А уж потом, как большие сапоги стали, коротенькие совсем надевать неохота: что я малыш какой?

А раз смотрю: сосед мой Виталий, из армии недавно пришёл, а ходит в малюсеньких сапожках или даже галошах. Ему уже всё равно, галоши или бродни. Надо бродни — наденет бродни, надо галоши — наденет галоши. Это потому, что он повзрослел и ему не надо делать вид.

 

ПО-ИНСТИТУТСКИ

 

Однажды учительница по русскому Лидия Андреевна в моём сочинении ошибку нашла. А я проверил, и оказалось, что по правилам всё верно. Я ей показал. А она посмотрела и сказала, что это она по привычке исправила, по-институтски, что, мол, в институте это правило по-другому написано.

Я, конечно, удивился, и только через несколько месяцев понял, что она сама неправильно ошибку нашла, а потом и сказала про институтские правила, чтоб не опозориться. Я ведь случайно это понял, а так бы всё и думал, что в институте и в школе по-разному учат… Тогда зачем нас в школе учить, если в институте по-другому?

Учителя вообще ошибаться не любят и ошибки свои показывать. Они лучше смолчат или как-нибудь вывернутся, если что не так скажут или напишут.

 

НАШИ   СОСЕДИ

 

Мы у Милых — это наши соседи — утюг взяли. А я уронил и сломал. Просто на мой стол письменный поставили. А я торопился, учебники собирал и уронил…

Папа сказал, что всё равно в город везти ремонтировать некогда, а дядя Саша Милый, ну у него и фамилия — такая хорошая, он во всяких приборах разбирается, может, сам посмотрит, а если что — потом откупим.

Дядя Саша как раз на следующий день зашёл, и ничего, не расстроился нисколько. Сказал, что ерунда и никаких откупов не надо, что соседи и что мало ли чего им придётся попросить.

А вчера мы с Милыми, с ребятами, на санках катались. Они ещё совсем маленькие: Лида в первый класс ходит, а Петька — в третий. Но я-то не больно и катался, два раза только. Я больше их разгонял и запускал. У них здоровенные санки-карета — под гору такая мощность катится!

Раз я уж больно сильно карету разогнал, и она под конец горы в катыши врезалась, а потом на бок упала. Лида сразу заплакала, испугалась, а потом ничего. Петька, тот разозлился, на меня кричал, что, мол, дурак и что мог бы карету сломать. А потом ещё сказал: «Такие, как вы, чего хочешь сломаете. Им утюг дали как путёвым, а они свой сломали и наш тоже… Таким только давать!». Он совсем как дядя Саша сказал! И было видно, что Петька его слова повторяет.

 

ЧУЖИЕ   СЛОВА

 

…Я иногда папины, мамины или ещё чьи слова повторяю. Без всякого умысла повторяю — и всё.

С кем-нибудь разговариваешь и опять чужую фразу скажешь. А сам даже об этой фразе не подумал. И, значит, получается, что разговор у тебя с человеком не на равных: он-то свои мысли говорит, которые в голове, а я чужие…

…И даже не ему от этого хуже…

А иногда выучу школьное задание, а там слово какое-то непонятное есть. Но я это слово спокойно говорю, а кругом все думают, что какой я умный…

Да, наверное, все люди какие-нибудь слова повторяют, не думая над ними…

 

НОВАЯ УЧИТЕЛЬНИЦА

 

…Я повзрослел, этой весной девятый класс заканчиваю…

Вон идут сосед Виталий с новой учительницей. Они, наверно, скоро поженятся.

На дороге лужи, грязь, скользко; хорошо что хоть солнце светит и тепло.

Новой учительнице грязь побоку: бежит, смеётся. По сравнению с Виталием она маленькая и быстрая. Виталий, тот шагает, как здоровяк, и всё время улыбается.

 

* * *

На дороге, почти около моего дома, несколько ребят из седьмых-шестых классов на велике через лужу ездят. Велик моего соседа напротив — Сашки. А больше никто бы и не стал в такой луже огромной свой велик поганить — только Сашка… Да ещё и ребятам даёт, а те и рады.

Так, из дома, за ними интересно наблюдать, особенно если кто-нибудь не доедет и в лужу упадёт. А к ним я не пойду, они ещё маленькие.

 

У Виталия очень громко, видно, на полный газ, затарахтел мотоцикл. Но я в другое окно на соседский дом смотреть не стал, мало ли чего. К тому же как раз Сашка через лужу ехал — и переехал, ещё бы! Крутит теперь педали, улыбается, да назад на лужу и на ребят посматривает…

…Вдруг Виталий на мотоцикле выскочил, никогда через калитку не выезжал, всё время выкатывал, — а тут… короче прямо в Сашку врезался.

…Я тогда сапоги, куртку надёрнул — и на улицу. Там уже и Сашкин отец, прямо босиком.

Меня послали через два дома на телефон, чтоб оттуда «скорую» из города вызвали. Виталий побежал за машиной.

 

Когда я вернулся, Сашку уже увезли; Виталий и Сашкин отец тоже уехали. Старый ломаный-переломаный, деланый-переделаный велосипед оттащили к забору. Новая учительница молча подняла мотоцикл, поставила на подножку и встала рядом. Ребята (к тем, которые катались, прибавилось ещё много маленьких) подошли ближе к ней. Я тоже остался.

Мы ждали, ждали, ждали… Я даже устал ждать. Непонятно, кто чего и зачем ждал. Прибежал Тузик, самый глупый и добрый пёс в деревне. Он подошёл к мотоциклу, обнюхал и, подняв лапу, пометил переднее колесо. Маленький первоклашка Витька, единственный, кто, кроме меня и учительницы, ещё ждал, засмеялся.

— Ты что? Если паренёк умрёт, человека могут в тюрьму посадить, а ты? — сказала новая учительница. Витька притих.

 

ЖЕСТОКОСТЬ

 

Сашка умер, уже больше чем девять дней прошло. Я дрова прикладываю, Сашкин отец тоже прикладывает.

По улице с маленьким внуком за ручку идёт Ирина Сергеевна. Она большая, широкая, круглолицая. Всегда улыбается. И голос такой добрый…

Когда Ирина Сергеевна проходила мимо Сашкиного отца, её внук крикнул:

— Эй, дядька Ванька.

— Ну…

— Отдай Сашкин велик, он всё равно сдох…

Дядя Ваня дальше стал дрова прикладывать.

— Пойдём, пойдём, Серёженька. Зачем тебе величек. На величке страшно ездить, может машинка переехать. Вот у дяди Вани сына машинка вжи — и переехала, — Ирина Сергеевна, наклонившись над внуком, резко махнула рукой вдоль по дороге, — вжи — и переехала…

— У-у-у… — Сашкин отец с силой кинул полено в кучу дров, полено даже подскочило. Потом дядя Ваня пошёл к дому. Маленький Серёжа заплакал.

— А чего, чего злиться! У всех горе бывает, а ребёнок в чём виноват, — распрямилась Ирина Сергеевна.

 

КОСМОНАВТЫ

 

Вот у нас и экзамены. Готовлюсь всё время — билеты учу. А сегодня ещё надо в конец деревни идти. Там отец и дядя Игорь хлев рубят. Мне придётся им на обед суп варить. Хотя мама еды столько наготовила, что можно и так наесться.

 

— Где костёр будем жечь? — спросил я, как только пришёл к срубу.

— Будешь, а не будем. Жги около берёзы. Только уху вари, а не суп. Игорь вчера на рыбалку сбегал, хайрузов изловил, в ключике в миске лежат.

— Хорошо клюёт, дядя Игорь?

— Не больно, но первый раз ничего.

 

Я сварил уху. Мужики пришли, всю съели.

— Что-то я не наелся. Игорь, ты как?

— Да тоже чего-то… Я утром слабовато поел…

— Вари, Женька, тогда ещё и суп.

— Да куда вам, мне ещё к экзаменам…

— Вари-вари… — И пошли дальше рубить.

 

Сварил я и суп, чаю накипятил полный котелок — всё слопали: суп, сало, яйца, хлеб… только чай не допили.

— Ну вы как космонавты.

— Какие космонавты?

— Ну, калорий много употребляете. По телевизору недавно показывали, что космонавтам специальная пища нужна, в которой калорий много. Что простому человеку столько не усвоить, надо тренироваться… а вы, как космонавты.

— И ты как космонавт будешь, топором потюкаешь столько, сколько мы, — сказал дядя Игорь.

Я почему-то замолчал. А потом подумал, что совсем я ещё не повзрослел, хотя и девятый класс кончаю.

 

Я учусь в большом городе. Хотя большим он мне показался только сначала. Теперь уже свой, знакомый. Всех улиц я, конечно, не обходил, но специально покатался на автобусах, поглазел. Учусь я в училище. Живу у тёти.

 

ЛЮБОВЬ

 

Ходил на городскую дискотеку. Народу много, и я никого не знаю. Хорошо, со мной был троюродный брат Сашка.

Сашка быстро нашёл себе девушку, с которой он целовался всю дискотеку. Сашка с девушкой отойдут друг от друга метра на два, а потом, танцуя, сходятся. Руки в стороны сделают — будто крылья птиц. Потом, когда уже сошлись, губами коснутся, но чтоб только больше ничем, и целуются прямо так секунд пять. Они много раз сходились.

Я у Сашки спросил, что это за девушка. А он ответил, что не знает, и знать не обязательно.

На следующий день я снова ходил на дискотеку, только без Сашки. Снова видел ту девушку. И она и какой-то парень снова танцевали лишь похожие на птичьи «танцы любви».

 

* * *

До поры до времени я не хотел об этом не только говорить, а даже самые далёкие мысли гнал прочь. Потому что боялся спугнуть, а вдруг из-за меня…

В девятом классе у нас сильно заболела Лида Коровина. А Витька безо всяких приглашений стал к ней ходить: отвары разные носил, или ветку какую сломит, или сосульку интересную. Уроки Лиде помогал делать. А потом, почти всё свободное время — и весной, и летом тоже — они пробродили вместе. Иной раз в лесу или на реке. На рыбалку пойдёшь, например, встретишь и прячешься за деревья, чтоб не спугнуть. Идут тихонечко, всё что-то говорят.

Один раз я слышал, как Лида своей сестре сказала: «Знаешь, какая-то сила, огромная-огромная. Я боюсь её, так страшно».

Я думал, Лида с Витькой и учиться поедут в одно училище или хотя бы в один город. Но оказалось совсем наоборот: как будто специально они даже в разных областях оказались.

А перед тем, как наш класс разъехался на учёбу, Витька однажды, когда мы были с ним вдвоём, завёл разговор:

— Тебе, я думаю, можно. Знаешь, почему мы в разные училища пошли?

— Почему?

— Потому что я не хочу её принуждать. Потом поймёт, что к чему, разберётся. Она ещё боится, что это всё её так сильно поглощает и куда приведёт. Но мне кажется, именно эта силища, которую и я чувствую, и она, поможет во всём разобраться. – Он посмотрел на меня, что-то, видно, такое заметил и добавил: — Правильно мы сделаем, что по разным городам разъедемся. Как думаешь?

— Правильно, — сразу ответил я, как глупый, подумав, что тогда Лиде будет не очень страшно. Ещё я сильно удивился, что Витька умеет так размышлять и у него в голове живут такие мысли, которых я не смог с ходу до конца ни уловить, ни понять…

А вот теперь я получил от Витьки письмо. И Витька пишет, что он и Лида почти каждую неделю шлют письма друг другу. И что в этих письмах «разговаривают» не хуже, чем на лесных тропинках.

 

СЧАСТЬЕ

 

Я не знаю, что такое счастье. Я его не видел, не ощущал. Другие говорят: «Я счастлив». А я не могу их понять, потому что за словами у меня должно что-то стоять. Я должен знать, что это обозначает.

Так думал я совсем недавно. А теперь, пока стоял на остановке, пока ехал на автобусе домой, пока шёл по родной деревне, — ощутил…

Как зайду в избу, мама сразу спросит: «Ну что, котлеток с картошкой или сначала в баньку?». А папа, тот затушит начатую сигарету и: «Соревнования были? Нет? А чего довольный, по физике пятак?». И не надо думать, что родители о тебе слишком заботятся, как о маленьком, и что лезут в твою личную жизнь. Просто они хотят сопереживать, соучаствовать. Это ли не счастье?! Конечно, счастье, и для родителей, и для меня. Поэтому счастлив не только тот, который получает, но и тот, который даёт что-то.

Счастье есть в самых простых, с первого взгляда, незначительных вещах. Просто надо его углядеть, ощутить и всегда ценить.

Кто же я такой, раз считал, что не знаю счастья? Не ценил, и… может быть, не давал.

 

ЭГОИСТ

 

По случаю предновогодних лыжных соревнований домой я приехал только тридцать первого.

От остановки полубежал, хотел попариться. Но оказалось, что у нас гость, и сейчас он в бане. Сначала я сильно расстроился, так как обычно после приезда привык сразу идти мыться, потом, правда, ничего, отошёл…

Оказалось, что в гостях у нас парень, мне одногодок, — дальний родственник из города.

Сначала мама сказала, чтоб я шёл в баню, но потом решила, что, может быть, гостю лучше будет одному, может, он привык один. А я подумал: «Он городской, так пускай настоящей деревенской бани попробует».

…Из бани гость пришёл неожиданно, прямо ворвался в избу.

— Фуу, жара… Ну и баня, я никогда так не парился.

— С лёгким паром…

— Жараа, жара, какая жара…

— Это деревенская баня!

— …Я чуть не сдох, чуть не сдох… — Казалось, что гость ошалел от жары и не замечает уже никого. Поэтому я, недолго думая, пошёл в баню.

Дверь в предбанник была чуть-чуть приоткрыта. «Убегал, не прихлопнул», — мелькнула мысль. Но дверь из предбанника в баню совсем нараспашку. А в бане два таза с грязной водой. Мочалка свисает с полка. Мыло с мыльницей под лавкой. Мне расхотелось не только париться, но и мыться. Я посидел немного в предбаннике, потом разделся и пошёл выливать грязную воду, споласкивать тазы и мочалку… А про беспорядок в бане, хотя мне очень хотелось, решил пока не рассказывать.

 

ПРАЗДНИК

 

До Нового года я, так как приехал впритык, никого из своего класса не видел. На дискотеку тоже пришли не все. Не пришёл и мой лучший друг Лёнька, который учился далеко и за полгода учёбы приехал только сейчас.

Поэтому первого января, часов в одиннадцать, я решил дойти до друга. Но Лёнька праздновал не у себя и ещё не пришёл. Его мать, беспокоясь, расспросила меня о том, кого я видел на дискотеке и до скольки был там.

Придя домой, я вздремнул с часок. Потом, от нечего делать, но с большим удовольствием поколол дров. А в обед снова пошёл до Лёньки.

Но у Лёньки дома никого не было. Только телевизор громко орал. Я немного посмотрел его. Потом выключил. Вскоре пришла Надежда Михайловна, Лёнькина мама. Села на диван рядом со мной.

— Я до Оли ходила, думала, она знает. Нет, не знает ничего… Она до окончания на дискотеке была.

— …Придёт сейчас.

— Ты знаешь чего-то? Спрашивал у кого?

— Да нет, не спрашивал… Я даже не подумал…

— И ладно, и ладно. Я тоже никуда не пойду. Зачем, чтоб ему стыдно было перед друзьями. Подождём. Но явится, я с ним поговорю…

Я ушёл домой расстроенный. Переживания Надежды Михайловны передались и мне.

Колоть дрова было уже поздновато (можно ещё было, но неохота). Поэтому бессмысленно смотрел телевизор, слушал магнитофон. В шесть снова пошёл к Лёньке.

— Нету, всё ещё нету… Может уже и в живых нет.

— Да он придёт сейчас.

— …Нет, надо куда-то идти. Сколько уже можно. — А сама порылась в коробке на столе, нашла какую-то таблетку, съела и запила водой из стакана, стоящего тут же.

— Ещё и Николай на смене, сына нет, а он на смене. Сидит там в своей кочегарке — всех больше ему денег надо… Ну почему так, почему?! Ты на два часика сбегал — и домой. А у меня, как вчера ушёл… Весь день как на иголках, весь день… — Заплакала.

Я не знал, что ответить, что сказать… Тут и пришёл Лёнька.

— Я пришёл, а вы не ждали! — Заметил, что мать заплакана. — Ну, мама, извиняюсь. Так уж получилось — завис.

Надежда Михайловна ушла на кухню…

— Каакие люди! Здарова! — полез обниматься Лёнька. — Нуу, где Новый год встречал?

— Дома.

— …А мы оторвались по полной. С обеда хотел подтянуться домой, но заснул, как младенец.

Лёнька говорил и делал всё по-городскому, только уж слишком по-городскому, даже неестественно. Мы порасспрашивали друг о друге немного, а потом я заторопился домой, потому что Лёнька стал каким-то чужим.

 

ПО  ГОЛОВАМ

 

У нас Таня себе цель поставила: учиться хорошо, потом в институт поступить, там, может быть, на стажировку за границу поехать, за границей, в итоге, и остаться.

Таня не местная, поэтому живёт в общежитии. Но в общежитии её не любят — зубрила наглая.

Девчата, соседки по комнате, с ней совсем извелись. Скажут: «Таня, помой посуду» — «У меня контрольная»; — «Таня, сегодня дежуришь» — «Мне учить». Есть — ест, жить — живёт, а ни варить, ни убираться не помогает. Продукты, правда, возит. Но что продукты?..

Если ей, например, учить надо, а магнитофон работает, молча подойдёт, вилку из розетки выдернет — и всё. Последнее время, девчата говорят, уже совсем Таня обнаглела: изнутри в комнате закроется, чтоб ей не мешали, и уроки делает.

Сама Таня высокая, полная, так что много не повозникаешь. Да ещё заведующая общежитием её знакомая. Так что Таня, всего скорее, в институт поступит. И там тоже хорошо учиться будет, и вообще… — чем дальше, тем больше.

Неужто надо добиваться цели всеми средствами.

 

БЫСТРЫЙ

 

Сегодня ходил со Степаном Платоновичем драть лыко (Степан Платонович обещал научить плести корзины из бересты). Степан Платонович, хотя ему за семьдесят, очень ловкий, так что два больших клубка мы драли быстро.

На обратном пути пришлось подниматься в очень крутую и затяжную гору. Мне вдруг захотелось показать, что я спортсмен, и я прибавил ходу. Сначала Степан Платонович из последних сил старался и не отставал. А мне уже нравилось это «соревнование». Я, конечно, выиграл и обогнал Степана Платоновича на треть горы. Запыхавшийся стоял и довольно улыбался. А потом подумал: «Нашёл с кем соревноваться и в чём. Зачем было показывать человеку, что он немолод, обижать».

 

МУЖИК

 

Недавно ездили заготовлять лес на баню. Кроме меня, отца и дяди Игоря, ездил ещё Работник — это у нас так называют одного пожилого мужика, который ко всем на калымы ходит. Мужик этот не женат, пьянчуга. Чёрная борода закрывает половину лица. Лицо постоянно опухшее. Когда обедали, дядя Игорь сказал:

— Лес только коротковат.

А я ответил:

— Надо эвкалипты, — это я специально сказал, хотел похвастаться необычными словами.

А мужик:

— …эти по сто метров могут быть — в Книге рекордов Гиннеса записаны. Ещё эти есть, баобабы, те всемером надо обхватывать, но древесина плохая.

 

МОЛОДЫЕ СТАРИКИ

 

Моим дедушке и бабушке очень много лет, а на двоих ещё больше. Я иду к ним в гости, так как надолго уезжаю учиться в чужой далёкий город — я нашёл себе специальность, по которой хочу работать.

Сейчас ещё совсем раннее августовское утро, а дедушки и бабушки дома уже нет — к двери приставлена палка. Решил идти за баню к усадьбе — может, картошку копают. Точно, они здесь, только не на усадьбе, а дальше, у берёзового желтеющего уже перелеска, пронизываемого яркими цветастыми лучами утреннего солнца. Дедушка в белой рубахе и чёрных штанах, бабушка — в красном платье.

…Подхожу к ним.

— Здравствуйте!

— Здравствуй, Женя! …А мы тут лису смотрели. Я тут… пошёл, как солнце встаёт, посмотреть. Смотрю — лиса, мышей добывает. Я за Галиной сходил, пришли — нету, ушла уже, так постояли.

— Да что я, лису не видела?

— Ладно, пошли в дом.

— Я один раз прямо на асфальте лису видела. Как раз за брусничкой ходила. Гляжу, а она, как собака, на спине закрутилась-закрутилась.

— Вчера к Сергею сбегал — подстригся, а то оброс. Того и гляди, издалека посмотрят, да за старика посчитают!

 

ВОТ  И  ВИТЬКА, ДРУГ МОЙ, ЖЕНИЛСЯ

 

До этого Витька писал, что он с Лидой поссорился, расстался, а тут — бац! по телефону звонит: «Приезжай! Женюсь!»

Я сорвался. Всю дорогу — в самом деле, как летел! А Витька женится не на Лиде, а на тёмноволосой красавице Саше. У меня настроение упало, и всё на свадьбе было в тягость.

Я, не вытерпев, спросил у Витьки только одно:

— И давно вы познакомились?

А он:

— Месяц! Да ты развлекайся, развлекайся! Моя свадьба, — гуляй! — Потом придвинулся поближе. — Теперь уж всё.

Вот она жизнь.

 

ДУРАК

 

Осенью, по вечерам, часто провожал Вику до дома.

Мне нравится ночной город. Когда в темноте горят окна многоэтажных домов, и ты знаешь, что за ними кто-то живёт.

А Вика мне сказала:

— Ты дурак! Зажигай! Все зажигают! С кем-нибудь.

Чего зажигают? Где зажигают? Зачем зажигают?

А я не хочу стать пустой одноразовой зажигалкой! Ведь не будешь всю жизнь сидеть у огня, разведённого между прочим. А жизнь одна.

 

ЛЯГУШКИ

 

…Когда я рассказываю кому-нибудь о своих мыслях, о своих планах, надеждах, мне или просто говорят: «Это пока молодой», «Молодой ты ещё совсем», или в сторону отворачиваются, ухмыляясь.

Я сначала обижался, злился даже. А теперь как-то…

…Вот и двоюродный брат:

— …Я из армии пришёл, тоже думал… Планов настроил! Наполеоновских! А жизнь показала… — живи как все, не рыпайся, легче.

…Вика то же самое говорила: «Женя, это ненормально… Ненормально! Рядом с тобой и себя ненормальной чувствуешь».

А мне почему-то всегда… (странно!) вспоминается сказка о двух лягушках, попавших в бидон со сметаной… Наверное, та, которая сбила масло и выбралась, была молодой, а другая… — старой…

 

СМЕРТЬ

 

Был проездом в нашем городке, когда ехал на каникулы домой, и решил заглянуть к одногруппнику по училищу.

Меня всегда к нему тянуло, да и всю нашу группу. Он свой парень! Весёлый! Не унывает никогда. Глебыч! Глеб. …Помню, у него болел зуб, щёку разнесло. Он к врачу пошёл. «Болит… — двумя пальцами клещи показал, — но скоро пройдёт!».

...Уверенный, что скоро увижу Глеба, на третий этаж взбежал легко. Зачем-то, ступая на каждую, сосчитал бетонные ступеньки всех пролётов. Перед дверью сначала резко выдохнул, чтоб дыхание восстановить, и только потом нажал кнопку звонка.

Открыла мама Глеба.

— Здравствуйте! Глеб дома?

— …Погиб Глеб…

…Повернулся, шагнул на ступеньки.

Через большое окно между этажами прямо в глаза ударило яркое солнце. До боли! Ослепило. …Когда опомнился, повернулся, чтобы спросить, где могила…

Но дверь уже закрыта. Мне показалось, что прошли секунды, а на самом деле, наверное, не меньше минуты. …Снова позвонить, чтобы спросить, где могилка, не смог.

Больше ни к кому не пошёл, даже к тёте, вернулся на вокзал и, дожидаясь свой автобус, весь день просидел там. Ко мне, чего до этого не бывало, несколько раз подходили и спрашивали: «Закурить не найдётся? Мужик! закурить не найдётся?». А я отвечал: «Не курю».

 

ПОБЕДА

 

Я уже совсем не помнил про это 9 Мая, а тут вспомнилось. И всё вспоминается и вспоминается. Всё яснее и яснее. Так перед глазами и стоит.

Я тогда маленьким был.

…День солнечный. Митинг ещё не начался. На скамейке около памятника сидят дед-ветеран и какой-то мужик. Мы (ребята разного возраста) — кто тоже на скамейке сидит, кто рядом стоит. И я тут же в сторонке.

Дед плотный телом, так что костюм в обтяжку, и кажется, что на брючинах и рукавах пиджака может лопнуть ткань. …Сидит дед на скамейке боком, повернувшись к мужику. Рядом палка-клюка. Волосы седые. Лицо багровое, над глазами густые брови. Говорит:

— …То, что видел, — не помню, что помню, — не расскажется, а что расскажется… — не поверишь! Вот! — и головой кивнул.

…На митинге стихи читали. Ветеранов вызывали к памятнику. Женщина, работник клуба, долго перечисляла погибших. И кругом шептались, что «какой красивый голос».

 

Потом в клубе концерт был. В конце на сцене пели «День Победы». …Вдруг слышу, кто-то мне мешает, на ухо тихонько пришёптывает. Обернулся. …Маленькая бабуська. В пуховом платке, в демисезонном пальто. Сидит на краю сиденья, на мой ряд руками оперевшись; ноги назад поджала. На сцену смотрит и слова повторяет. То, что я на неё смотрю, — не видит.

 

…Потом мы (ребята кто помладше) в «ляп» около остановки играем. А по дороге полноватая, небольшого роста женщина в спортивках и кофте с молнией, с «химией» на голове, ведёт подвыпившего старика-ветерана. Старик, особенно против женщины, высокий. В светлом костюме. На седой голове кепка. Пиджак распахнут. Когда старик пошатывается, покачиваются и полы пиджака. Тогда медали ударяются друг о друга.

— Ну зачем пил? — говорит женщина.

— Фронтовая! Закоонная! — отмахивается старик рукой. Он вообще, всё о чём говорит, руками показывает.

— А вторую зачем пил? И без закуски.

— Фроонтовая! Законная!

— И вторая? На фронте по одной, наверно, давали!

— Что?! — старик даже остановился и повернулся к женщине. — Знаешь ты… — снова пошёл. — Мы под Смоленцем в атаку пошли … а вернулось… — он показал горсть. — А вина на всех было рассчитано… Так винаа было!

 

Наверно, мне теперь, если вспомнилось, всю жизнь не забыть этого праздника.

 

Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ

 

Вчера долго сидел у Тани в гостях (пока она собиралась). Наблюдал за двумя Таниными братьями…

Карапузы. Оба на полу на ковре, среди кубиков и деталей от конструктора ползают. Большую игрушечную машину-кран катают. У крана есть ручка, чтоб нитку-трос с крючком поднимать, есть — чтоб стрелу поворачивать. Витька, который старший, пузатый, в коротких шортиках и футболке мелкими цветочками, босиком. Сашка, тот худенький, маленький, только голова, как часто бывает, большая. Колготки слезли, болтаются у носков, следки натоптаны. Полосатая рубашка-безрукавка с якорем на груди (как он сам хвастается — «моская») из колготок вылезла.

Разодрались. Витька силой берёт, и всё молча, а Сашка не отступает, кусается, кричит. Я хотел разнять, но и сам… боюсь. А они на меня внимания не обращают. Правда, сразу их мама, Надежда Александровна, прибежала. Как всегда, чёрные волосы на затылке в пучок собраны, рукава кофты закатаны. Сама в чёрных широких брюках. И Таня на неё не похожа.

— Так! Ну-ка перестаньте! — присела к сыновьям. — Сейчас совсем заберу. Ну-ка по очереди! Кто умнее? Кто умнее — пусть уступит.

Ребята успокоились и сидят смирно, тогда Надежда Александровна опять к своему делу. Я вообще ни разу не видел её без дела. (Правда, она одна, не замужем. Трудно.)

Как только мать ушла, ребята опять засопели. Витька кран заграбастал обеими руками. А Сашка тогда (на полу сидел) голову кверху поднял и заныл. На этот раз Надежда Александровна только в дверях мелькнула, бабушка их прибежала. Стройная, быстрая, дома всегда в спортивных костюмах. Платка не наденет, не то что наши бабуськи. Седые волосы завивает.

— Санюшка, Санюшка. Что миленький? Обидел? Стукнул?.. Ох бандюга! — на Витьку для вида замахнулась, но кран оставила. Сашку, который уже только всхлипывает, на руки взяла. — Что, Санюшка, что? — по голове гладит. И опять к Витьке: — Он ведь маленький ещё! Не понимаешь?! — Так Сашку в другую комнату и унесла.

А я Витьке улыбнулся и подмигнул. …Раньше и мы с Лёнькой дрались из-за чего-нибудь. И так же моя мама или его говорили: «Ну, кто умнее? — тот уступит. Ну? Кто умнее?». Я всегда был умнее… или слабее.

А однажды… — это уже в четвёртом классе было…

У нас в семье было заведено, что первое сентября и окончание учёбы – праздники. И мне всегда подарки покупали. Я тогда попросил на окончание учёбы шахматы (в городе видел). Доска большая, ящичком складывалась… на два жёлтеньких металлических крючочка закрывалась. И сами шахматы казались мне очень красивыми: пластмассовые, но словно из кости.

Помню мама сказала, что это дорогой подарок, и что купят мне его, если я закончу без «троек».

Когда выдали дневники, я открыл, — а там по истории «тройка». Я тогда знал, что «тройка» будет, но всё ещё надеялся — а вдруг! Лёньке про шахматы и про «тройку» разве что не со слезами рассказывал…

А на следующий день рано утром, когда я ещё лежал в постели, приходил Лёнька. И Лёнька (мне дословно запомнилось!)… сказал: «Вот, тётя Таня, деньги, если… не хватает. Купите Женьке шахматы, хоть и дорогие. Он очень хочет».

А деньги тогда у Лёньки были накоплены свои (он бутылки сдавал). Я тоже сдавал, но деньги тратил.

 

* * *

…А вечером мы с Таней гуляли. В конце мая на улице хорошо. Тепло. Трава и листья на деревьях зелёные-зелёные. Я рассказывал Тане, как «играли» Витя с Сашей. А мы всё потихоньку шли вдоль аллеи, по набережной, и смотрели на реку.

Потом я задержался чтобы купить мороженое, и побежал догонять Таню.

…Мне встретился Колька Захин. Мы практику проходим вместе.

— Чего бегом?! — спросил он.

— Так… надо догонять, — показал я рукой на Таню.

— За бабой хвостом!

Я сначала пошёл шагом. …А потом снова побежал.

Когда я догнал Таню, она на ходу повернулась ко мне и сказала:

— Я всё слышала. Я тебя люблю.