Валерий СДОБНЯКОВ. РЕАЛЬНОСТЬ ДУШИ, ВПАВШЕЙ В ИЛЛЮЗИЮ. На кончину Льва Аннинского

 

Валерий СДОБНЯКОВ

РЕАЛЬНОСТЬ ДУШИ, ВПАВШЕЙ В ИЛЛЮЗИЮ

На кончину Льва Аннинского

 

Ушёл из жизни критик Лев Александрович Аннинский.

Многие десятилетия я читал его статьи и книги. Не всегда соглашался с оценками и выводами критика, но никогда не мог его упрекнуть в несамостоятельности, ангажированности суждений.

Однажды я даже заочно поспорил с ним, послав письмо в «Литературную газету» после прочтения книги «Михаил Луконин». Дело в том, что перед этим я прочитал книгу литературных заметок и отрывочных воспоминаний «Товарищ Поэзия» самого Михаила Кузьмича, и потому не согласился с некоторыми выводами критика касательно его творчества, да и прямо указал на ряд фактических ошибок, касающихся биографии поэта. Лев Александрович ответил мне вот таким письмом. Оно сохранилось в моём архиве, и теперь я его отыскал. Разрядка некоторых слов в тексте сделана самим Аннинским.

 

 Уважаемый Валерий Викторович!

Спасибо Вам за внимательное письмо. У меня действительно ошибка: книга М. Луконина «Товарищ Поэзия» издана не в 1964, а в 1963 году. Если будет переиздание, исправлю, конечно.

Насчет «трудной судьбы» луконинских поэм – вопрос более сложный. Мне уже приходилось спорить по этому вопросу и с читателями, и с критиками. Я считаю, что у Луконина, в общем, была счастливая издательская судьба. По его  в н у т р е н н и м  самоощущениям она была нелегкая. Но внутреннее самоощущение автора – лишь один из факторов ситуации, важнейший, но не единственный. Я беру все (стараюсь взять в расчет). «Рабочий день» гулял по редакциям за считанные месяцы до Сталинской премии. Выжидали – да. Сомневались редактора. Прикидывали. Но ведь с  н е с к о л ь к и м и  журналами шли переговоры. И Твардовский  п е р е х в а т и л  «Дорогу к миру» у Кожевникова. Луконин первым из военных поэтов вышел на «оперативный простор». Хотя у него на всю жизнь осталось ощущение, как он  п р о р ы в а е т с я.

Насчет доверия к автору. Я Вам скажу, как я сам читаю. Фактам, сообщаемым автором, никогда слепо не верю. Факты добываются на пересечении версий, и я всегда перепроверяю по всем возможным источникам. И то, как видите, ошибаюсь. Я всегда верю – авторской  в е р с и и.  Даже если это иллюзия или ложь – это реальность души, впавшей в иллюзию, и реальность ситуации, в которой человек лжет. Факты можно уточнить. С версией приходится считаться.

    Еще раз спасибо Вам! 6 февраля 1986 г.

    Искренне – Л. Аннинский. 

   

Я не могу вспомнить, чтобы во времена разгула «демократии» в конце 80-х – 90-ые годы ХХ века Аннинский присоединял свой голос к яростному ненавистническому антисоветскому и русофобскому хору, заполнившему тогда большинство СМИ. Особенно «этой болезни» были подвержены те литературные издания («Литературная газета», журналы «Дружба народов», «Знамя», «Юность», «Новый мир»), с которыми Лев Александрович был тесно связан своей творческой работой.

Не стану утверждать категорично, что нечто подобного критик вообще не в каком виде и никогда не писал и не произносил. Допускаю, что что-то могло и быть (если исходить из того, к какому «литературному кругу» он принадлежал), но я сам ничего подходящего под это определение сейчас вспомнить не могу. А вот другое его высказывание помнится: «Россия для меня моя Родина, моя система убеждений и идеалов».

Хотя ведь тогда многие искали иные, противоположные «советским», идеалы.

В той же «Юности» в конце 1989 года было напечатано такое стихотворение Глеба Горбовского (приведу его в сокращении):

Над нами заря небывалого цвета,

в просроченных красках – остывший мятеж.

Сегодня не время великих поэтов,

а время великих утрат и надежд.

…………………………………………

Налево дорога, направо дорога –

два прежних, на выбор пред нами пути.

А ты, обижаясь на дьявола с богом,

без них собирался до смысла дойти.

 

Как же точно оно передаёт состояние нашего общества в те жуткие для страны годы. Теперь-то уж, не кривя душой, мы можем однозначно сказать – жуткие! Не было тогда с нами великих поэтов. Утраты были огромны, а надежды так и остались несбывшимися. Ну, а об обидах и желании дойти до сути без Бога – это вечное искушение для всего человеческого рода.

Кроме того Аннинского, в национальном плане, мучила неразрешимая проблема, которую он как-то стремился примирить в себе. Утверждая (в одной из телевизионных передач), что в нём «нет ни капли русской крови», в то же время он ясно осознавал: «…другой страны для меня нет, другой национальной культуры нет, языка другого нет… Я русский по убеждению. Другой страны для меня нет».

Русской крови в нём нет потому, что отец его был казак, а мать еврейка, бежавшая из Киева от погромов, в которых погибла её мать.

«Великое искусство рождается от великих страданий. Я своему народу страдания не желаю, но я понимаю, что вся великая русская культура родилась из страдания народа, который стал русским, сложившись из двунадесяти племён».

Это успел сказать Лев Александрович Аннинский в передаче «Линия жизни» на телевизионном канале «Культура».

С этим и ушёл в мир иной.

Нижний Новгород