Анатолий ЕХАЛОВ. ДРАКОН ИЗ ДЕРЕВНИ. Китайский дневник

 

Анатолий ЕХАЛОВ

ДРАКОН ИЗ ДЕРЕВНИ

Китайский дневник

 

Конец сентября. 22.09.19

Пятнадцать часов, и из мокропогодного, ветряного, листобойного Вологодского уныния современная транспортная система переносит тебя в самое пекло индустриального Китая – город Тяньцзинь.

Солнце жарит во всю макушку. Кондиционеры задыхаются от перегрева. Знойное марево стоит над мегаполисом. Но это не испарения, это смог. Порой такой густой, что через сто метров теряются очертания зданий, машин. Многие велосипедисты, едущие рядом с потоком машин, в масках.

Это, я понимаю, плата за мировое экономическое лидерство, плата за будущее страны в изнурительном соревновании систем и идеологий, экономик.

Это Китай, вчера еще нищий, вырвавшийся вперед в борьбе с бедностью на экономические просторы мирового рынка. Он поражает масштабом строек, заводов, комбинатов, фабрик…

Тяньцзинь – портовый город Китая.

Спрашиваю переводчика, аспиранта из тяньцзинского университета, встречавшего в аэропорту:

– Сколько жителей в Тяньцзине?

Тот переспрашивает у водителя:

– Сколько?

Посовещавшись, они выдают цифру:

– Миллион.

Потом поправляются:

– Десять миллионов…

Потом, посовещавшись еще, говорят:

– Больше. Больше десяти…

 Действительно. При таком количестве народа, какая разница – миллион туда, миллион сюда…

Тридцатиэтажные каменные коробки похожи на вылезшие из-под земли грибы на тонких кирпичных ногах. Их столько этих грибов, что диву даешься такому грибному месту.

Через час езды спрашиваю:

– Это все Тяньцзинь?

– Да, но скоро уже приедем.

Через полчаса:

– Тяньцзинь?

– Еще полчаса, и мы будем в центре.

Так сколько же населения в Тяньцзине? Ответ дает интернет: 14 миллионов 800 тысяч.

– Пятнадцать миллионов!

И первый вопрос возникает сам по себе:

– Как занять такое количество людей?

Встречающие меня товарищи улыбаются в ответ.

Но, видимо, всем тут находится работа. В порту, на сборочных предприятиях аэробусов, на автомобильных заводах, на химических и металлургических предприятиях…

Вечером гляжу на перекресток с девятого этажа гостиницы. Солнце садится за небоскребы. Машины бегут уже с включенными фарами, и кажется, что это огнеглазый дракон ползет широкой улицей в сопровождении неутомимых велосипедистов.

Но проходит полчаса и дракон растворяется в улицах. Дороги пустеют, велосипедисты, верно, уже забрались в соты каменных ульев, поели риса с приправами, напились чаю, и спят, восстанавливая силы к завтрашнему дню.

На улицах никакого праздного народа, тусующейся молодежи, прожигателей жизни.

В девять часов уже закрываются рестораны, кафе, магазины…
Спать, спать, спать… Завтра на работу.

А мне завтра на конференцию. Международную конференцию, посвященную опустевшим вымирающим деревням.

 

23.09. 2019 г.

Этот зал Тяньцзинского университета называется поэтически – «коробка с лучами». И в этом зале – открытие конференции с приветствием партработников, руководителей университета и самого Фэн Цзицая, который представляет гостей из Италии, Франции, Японии, Кореи из России…

Из России я приехал не один, а со своей женой Мариной Кулаковой, которая по совместительству и открывала конференцию песней на стихи Николая Рубцова «Ива».

Марина сама сочиняет и исполняет песни на стихи русских поэтов. И Фэн Цзицай через интернет самолично выбрал эту песню, как наиболее соответствующую теме конференции.

Песня и голос Марины настолько впечатлили китайцев, что она сразу стала звездой Тяньцзинского, а потом и Нанькайского университетов, где я выступал потом с лекцией о северной крестьянской цивилизации, а Марина давала концерт. Видимо, открытие показывали в новостях, потому что нас стали узнавать на улицах.

…Фэн Цзицай – личность в Китае настолько уважаемая, что академия искусств в Тяньцзине названа его именем. Он признанный художник, писатель, публицист, а еще государственный деятель. Он защищает традиционную культуру Китая.

Меня познакомил с ним Олег Бавыкин, председатель иностранной комиссии Союза писателей России. Мы ездили по глухим деревням Кич-Городецкого и Никольского районов, и вид брошенных селений настолько потряс Олега, что он принялся звонить в Китай Фэн Цзицаю, чтобы справиться: есть ли брошенные деревни в Китае? Ответ обескуражил и Олега и меня.

Количество брошенных деревень за последние десять лет в Китае многократно превышало успехи нашей урбанизации.

Позднее мы встретились с Фэн Цзицаем в Москве, с ним был еще директор факультета Русского языка и Литературы Нанкайского университета Ян Гоудун.

Мы проговорили о судьбах мировой деревни часа два. И наконец, Фэн Цзицай предложил:

– Давай проведем Международную конференцию по проблемам исчезающих деревень. Пригласим европейцев, японцев, американцев…

– Это было бы здорово! Многие не понимают всей остроты проблемы. Но за моей спиной никого нет. Умирающие деревни мало кого волнуют у нас, кроме, может быть, моих подписчиков

…Через три года я получил от Фэн Цзицая приглашение в Тяньцзинский университет на эту конференцию. Только они подобрали собственный термин к умирающим деревням: «пустотелые». Видимо, у китайского правительства были намерения вернуть жизнь в деревни.

За последние годы я написал серию книг под рубрикой «Есть ли будущее у северной деревни?». И за эти же годы на территории Вологодской области вымерло 2146 деревень.

Порой кажется, что человечество сходит с ума. Иначе почему оставляем мы свои родовые гнездовья, любовно вписанные в природу, луга, леса…

Жизнь из наших серных деревень стремительно уходит. И хочется понять: что это? Историческая закономерность, суровая логика рынка, железная поступь технологического прогресса?

Что не так в этом мире?

Оказывается не так и в Южной Корее, и в Японии, и в Китае…

За годы с 2000 по 2010 из китайской деревни выехало в города ни много ни мало 150 миллионов крестьян. Это, считай, больше всего населения России. Половина населения Америки. Кроме того произошел демографический перекос: в деревнях Китая теперь в несколько раз больше мужчин, чем женщин. Женщины первыми проторили дороги в города за устроенным бытом, достатком, за возможностью стать женой богатого менеджера…

Я выступал на конференции со своими размышлениями о ситуации в северных деревнях России и причинах, приводящих их к стремительному разрушению. Обезлюживание традиционных деревень для Китая не новость, а проблема, которая требует разрешения.

Сегодня мы пугаемся китайцев. Боимся их многочисленности, трудолюбия, способности переносить тяготы. Библейские мифы рассказывают о таинственных и беспощадных племенах с самого дальнего востока Яджуджи и Маджуджи, или еще их называют Гогами и Магогами, которые время от времени приходят и жестоко порабощают мирные народы.

И думать, что люди, убежавшие из китайских деревень от бедности и неустроенности быта, побегут заселять наши обезлюдевшие русские деревни, вряд ли справедливо. Тут нам не китайцев надо опасаться, а самих себя, собственных чиновников, которые не только не пытаются остановить разрушение деревень, а способствуют этому оптимизациями и банкротствами последних сельскохозяйственных предприятий.

Все чаще слышишь исходящие от наших чиновников разговоры: выращивать на Севере хлеб и картошку не выгодно, надо сокращать посевные площади и заращивать их лесом. Не развивать технологии, не наращивать плодородие почвы, как было в семидесятых и восьмидесятых при коммунистах, а махнуть рукой и отказаться от собственного каравая.
 

…Еще в России у меня появился куратор и переводчик Пэн Шэн, молодой аспирант из Тяньцзиньского университета. Он переводил мой доклад, он переводил выступления участников. И благодаря ему я узнал, что делается сейчас в китайской деревне, чтобы остановить или сократить миграцию населения.

 В китайском селе по-прежнему живет около 44 процентов всего населения. Даже сказать трудно: сколько это будет сотен миллионов? Шестьсот?

И вот Фэн Цзицай называет ключевую цифру конференции: 6 тысяч 800 традиционных китайских деревень, подвергшихся запустению, взяты под государственное патронирование, чтобы сохранить их (внимание!) через сохранение традиционного уклада, обрядов, материальной и духовной культуры.

А предполагается число их поднимать и поднимать, по мере выявления и регистрации, как объектов культурного наследия.

И в этот проект вкладываются сегодня большие деньги. Коммунистическая партия Китая, как заявили представители ее на конференции, понимает, что утрата сельской аграрной культуры, которая имеет в Китае семитысячелетнюю историю, приведет к утрате национальной идентичности и, в конце концов, ослабит государство.

 

24 октября 2019 года

А мы все стираем грани меж городом и селом…

Китайская деревня, которую видел я в предместьях Тяньцзиня, напомнила мне скорее наш гаражный кооператив, нежели традиционную мировую деревню.

Машина сворачивает с трассы на боковую асфальтированную дорожку, и мы едем по мощеной брусчаткой совершенно безлюдной улице, на которой могут с трудом разъехаться два автомобиля.
 Справа и слева глухие стены кирпичных или бетонных невысоких домов, жмущихся друг к другу. Сразу видно: здесь берегут каждый метр земли.

Мы сворачиваем в боковушку и скоро выезжаем к широкой канаве с зеленой водой, вдоль которой на километры тянутся теплицы, сооруженные из подручных материалов. На согнутые дугою жерди натянута пленка, под которой начинают по-осеннему буреть помидорные и огуречные плети. Здесь, сказали мне, получают два урожая в год.

Теплицы сменяются стройными рядами молодых плодовых деревьев, потом вновь теплицы, потом виноградники… Чуть поодаль в сумраке смога гудит автострада и поднимаются заросли небоскребов.

Так ехали мы с полчаса, не встретив ни одного китайца. Прямо загадка какая-то.

Но ответ был прост. Китайцы работали, у них не было времени, чтобы глазеть на проезжающие автомобили и шататься по улицам в поисках выпивки.

Дети – в школе, старики – на хозяйстве….

Двадцать лет назад, когда исход Китая из деревни в мегаполисы за работой и достатком достиг апогея, правительство стало принимать меры для улучшения жизни в деревне, как когда-то было у нас при коммунистах в семидесятых-восьмидесятых. Так же начали строить дороги, жилье, открывать школы, детсады, магазины…

Исход замедлился, но деревня в Китае осталось многоликой и неравнозначной по условиям труда, быта, традициям. В горном Китае люди по сию пору живут в глиняных домах или пещерах, выдолбленных в камне, и кукуруза остается главным продуктом питания.

Это особая статья – горные деревни, куда люди бежали в свое время от засилья властей и войн, расчищая среди камней крохотные участки для посева кукурузы. Еще недавно на каждую семью такой деревни с террасным земледелием приходилось по 4.5 му земли. Му – 660 квадратных метров. И этот «му» не в состоянии дать в год прибыли более двух тысяч юаней. А это всего лишь 9 тысяч юаней на семью. Девять умножим на восемь рублей – 72 тысячи рублей.

Вот тогда правительство и пошло на решительные меры: ограничить, прежде всего, рождаемость: не более двух детей на семью. Если ты превысил эту норму – стерилизации или отъём земли.
 Деревня Жондон племени Мяо расположена на Юго-Западе Китая. Это труднодоступное селение. Она известна тем, что многие семьи Жондон, что в переводе означает – средняя пещера, как раз и живут в этой пещере. Заработать в деревне можно не более 1000 юаней в год. Но правительство подставляет свое плечо и намерено возродить жизнь в разрушенной миграцией деревне.

Проведено электричество, насколько можно приведена в порядок дорога, построена канатная дорога. Молодежь перестала уходить из деревни, туристы едут в Жондон. А предприимчивый народ уже построил в пещере гостиницу и зарабатывает деньги. Правительство намерено восстановить в деревне первобытное хозяйство со всем его старинным укладом и сделать его туристским продуктом. Дома в Жондоне будут отремонтированы, а начальная школа восстановлена.
Про племена Мяо и Тун, живущие на Юге в горах, рассказывал на конференции чиновник из министерства строительства. Мяо и Тун известны своей оригинальной народной культурой, сбереженной и обогащенной на протяжении тысячелетий. И вот исход крестьян в города поставил эту культуру на грань исчезновения.

Правительство решило эту проблему, поддержав традиционную культуру и хозяйственный уклад селений Мяо и Тун. Сегодня они стали самыми посещаемыми объектами внутреннего туризма. Не побывать в этих горных селениях, не увидеть их танцы, не услышать песнопения, не принять участие в обрядах – считается зазорным.

Население племен Мяо и Тун, вчера еще крайне нищее, стало богатеть на глазах, молодежь вернулась из дымных городов под голубые своды родины.

Но есть и другие выдающиеся деревни. Вам обязательно расскажут про деревню миллионеров Хуаси. В 60-х годах секретарем здешней партийной организации стал талантливый и предприимчивый человек – товарищ У Женьбао. И он предложил членам сельскохозяйственной коммуны на принадлежавшей ей земле не сады разбивать и строить теплицы, а развивать промышленность: строить заводы и фабрики. Прошло несколько десятилетий, и деревня сказочно разбогатела

Отдельные коттеджи у каждой семьи, два-три автомобиля, фонтаны и бассейны… Деревня превратились в курорт, санаторий, правда, впечатление портит дым, смог от расположенных вблизи промпредприятий, принадлежащих деревне. Но ежегодная прибыль, которая распределяется среди жителей деревни, перекрывает все.

Деревенские акционеры получают в конце года от 100 до 400 тысяч юаней. Умножьте это на восемь наших рублей, и вы поймете, что это и в самом деле деревня миллионеров.

Представьте, как жили бы череповецкие крестьяне, на землях которых сегодня построены металлургические и химические предприятия.

Отправляясь в Китай на Международную конференцию, посвященную вымирающим деревням, я вспомнил, что до сих пор не получил приглашения на Беловские чтения, которые каждую осень проходят в Вологде. Они посвящены творчеству Василия Ивановича, основоположника деревенской литературы. В большей степени там разбираются литературные особенности его творчества, образы, слог, язык.

Три года назад я предложил расширить тематику чтений. Ведь Белов в литературе появился не ради особенностей языка, а пришел спасать деревню. Ради этого он бился на всех уровнях, рвал свои нервы и сердце.

В рамках чтений я предложил ежегодно проводить круглые столы, на которые приглашать ученых, писателей, политиков, экономистов, хозяйственников, чтобы общество понимало, что происходит сейчас в деревне и как поддержать ее, сохранить и деревню, и ее культуру тысячелетий, без которой мы вряд ли останемся русскими.

Такой круглый стол провели. Правда, на нем не было хозяйственников, за исключением фермера Механикова из Вотчи. И вот тут выяснилось, что друзей-то у нашей северной деревни «кроме дедушки Мазая не осталось никого». Мои страстные речи в защиту деревни пытались осмеять ученые мужи из Вологодского университета. Гурий Васильевич Судаков сказал, что «Ехалов предлагает спасти деревню песнями и танцами», а Михаил Безнин и вовсе заявил, что деревня уйдет, и вместе с ней и ее культура канет в Лету. Представители областной власти эти заявления с энтузиазмом поддержали.

Люди, пришедшие на круглый стол послушать выступления в защиту деревни, расходились в большом потрясении.

Сидевший рядом Вячеслав Евгеньевич Позгалев, еще несколько лет назад бывший губернатором Вологодской области, сказал удрученно:

– Анатолий, разрушение деревни стало частью государственной политики.

Надо вспомнить, что при Позгалеве раздавались бесплатно деревенским жителям коровы. И было выдано их таким образом 9 тысяч голов… Выдавалось по полмиллиона рублей на приобретение пасек, можно было без хлопот и затрат отмежевать землю, получить лес на строительство. А в коллективных хозяйствах правительство области тоже подставляло свое плечо, брало половину затрат на себя при строительстве животноводческих комплексов, приобретении дорогой техники…

И думаешь, не кошмарный ли сон снится, когда слышишь нынче рекомендации по сокращению посевных площадей и заращиванию их лесом. А что до картошки, то ее легче вырастить в Краснодаре.
 

И кажется, только в китайском Тяньцзине, на Международной конференции, посвященной традиционной деревне, выдохнул полной грудью. Здесь собрались ученые, исследователи, государственные деятели из многих азиатских и европейских стран, которые всерьез озабочены состоянием дел в деревне.

Нет, мир еще не окончательно сошел с ума, оставляя природу и перебираясь в дымные города. И в Японии, и в Южной Корее, и в Китае есть действующие государственные программы по сохранению традиционной деревни, ее культуры, уклада, обрядов…

И Китай в первых рядах за возвращение людей в покинутые деревни. Я уже говорил, что в список особо сберегаемых традиционных деревень попало 6 800 селений. Спасение деревни через сохранение традиций. Эти деревни уже становится объектами туристического паломничества. Их в скором будущем должно стать еще больше.

Вот бы посмеялся над китайскими планами Гурий Васильевич Судаков!

А что касается деревень, которые не вошли в этот список,
то есть проект: направлять с 2022 года на каникулы по 10 миллионов студентов, которые должны принести в деревни свет цивилизации, новые технологии, интернет…

Вряд ли наши студенты Вологодского университета поехали бы в вологодские деревни поднимать село, если их педагоги занимают позицию обратную.

Еще несколько лет назад Ольга Голодец назвала эту цифру: 38 миллионов человек трудоспособного возраста неизвестно где и чем занимаются. Объявление неперспективными 899 малых городов высвободит еще 20 миллионов незанятых. Плюс модернизация производства. У моего друга в колхозе под Вологдой ферму в 700 коров обслуживает всего один человек. Остальных-то чем занять? И как?

Что на земле самое дорогое? Конечно, сама земля. За нее идут бесконечные сражения, войны, стычки даже на деревенском уровне. Я был свидетелем не раз, когда из-за полуметровой тропы люди вступали в смертельный конфликт.

И вот – это богатство бесхозно. Сотни тысяч гектаров некогда ухоженной, мелиорированной, плодородной земли, которая наверняка хранит в глубинах своих сокровища полезных ископаемых, оставлены. Её хозяева пытаются выживать у батареи центрального отопления. Без работы, на привозном чужом каравае, без будущего, при грабительских расценках ЖКХ…

И скоро наступит время, когда роботы вытеснят последних работников на последних производствах, в сфере услуг, в торговле, и даже дворника с метлой заменит робот. И горожане захотят вернуться домой…

Но некуда будет. Эта земля уже будет в чужом владении.

…А ведь процесс роботизации в Китае пройдет, на мой взгляд, быстрее. И чем будет занять сотни миллионов молодых, трудолюбивых китайцев?

Вологда

Вологда