Анна ТИМАКОВА. НЕ ПРЕДИСЛОВИЕ. Доклад на Международном молодёжном Форуме в Шанхае
Анна ТИМАКОВА 
Анна ТИМАКОВА
НЕ ПРЕДИСЛОВИЕ
Доклад на Международном молодёжном Форуме в Шанхае
Роман Михаила Юрьевича Лермонтова «Герой нашего времени» открывается такими словами: «Во всякой книге предисловие есть первая и вместе с тем последняя вещь; оно или служит объяснением цели сочинения, или оправданием и ответом на критики». Автор понимал новаторский характер своего произведения и предвидел реакцию читающей публики, еще более провоцируя ее в предисловии, бросая вызов усреднённому мировосприятию. Прошло более ста лет со времени написания этого произведения, и отношения авторов и читателей приобрели более «свободный» характер: их мнимая автономия друг от друга выражается в отсутствии в подавляющем большинстве современных книг авторского предисловия (максимум – посвящение или эпиграф) и обилии ресурсов для читателей для рефлексии любого уровня о прочитанном. А вот критикам стало сложнее. То ли дело сто лет назад: предисловие – вот она, авторская интенция, бери ее и склоняй, куда душа велит! Нынешним авторам ни отвечать предисловием критике или читателю, ни, тем более, «оправдываться», нет заботы – sapientisat. В этой независимости, самодостаточности мы видим один из признаков современной молодой литературы. «Мы пишем о том, что видим, и так, как чувствуем», – общая формула авторов нашего времени. Вместе с тем, декларация творческой свободы не противоречит базовому принципу русской литературы – защите традиционных принципов морали, нравственности, добра, справедливости, гуманизма, чести, любви к своей земле.
Так, поэзия Дианы Даскалицы для читателя неискушенного – во многом эксперимент: здесь свободный стих, графические выделения слов (например, по букве в столбик), сочетание слов на разных языках, свободный синтаксис, тогда как опытный читатель увидит за стихами автора с отличной филологической подготовкой, воспитанного на лучших образцах отечественной и мировой литературы и способного своим голосом говорить о главном. Философская, пейзажная, любовная лирика Эллины Савченко и Екатерины Игнатьевой также является убедительной иллюстрацией продолжения реалистических традиций русского поэтического слова. В числе таких традиций использование мотивов и изобразительно-выразительных средств устного народного творчества, что отличает стихотворения Карины Сейдаметовой. Удивительно органично сочетается в ее мировосприятии прошлое, настоящее и будущее; в ней смешиваются не только «две крови» («То тюркская, то скифская царевна…»), но века цивилизационного развития, насыщая культурными кодами строки содержание ее стихов.
Современную русскую литературу в целом отличает опора на достижения мировой культуры. «Пароход Современности» русских авторов первой четверти XX века успешно вмещает в себя общечеловеческое. Например, в стихах Романа Круглова на высоком уровне поэтического мастерства выражаются античные и архетипические мотивы и символы (Роман Круглов «Мы разошлись бесповоротно…», «Твои легкие синие крылья трепещут в груди…»).
Рецепция отечественной классики выражается в современной прозе путем аллюзивности текстов. Авторы современного периода развития русской словесности, несмотря на встречающиеся эксперименты с формой произведений, наполняют их общечеловеческим, вечным, важным в любую эпоху содержанием, обращаясь для этого к классическим текстам. Убедимся в этом на примере рассказа Жени Декиной «Миль пардон, месье». Его название адресует нас к рассказу Василия Шукшина «Миль пардон, мадам», но если Шукшин рассказывает о судьбе-мечте, о вымышленной Бронькой Пупковым истории с собой в главной роли, то жизнь Катьки, героини рассказа Декиной, до болезненного настоящая. Пупкову не хватает значимости себя в своих же глазах, и потому он так жаждет восхищения от чужих, а потом, словно похмельем, болеет, уязвленный комичностью и повторяемостью ситуации. А вот Катька вышла в люди, переросла своих одноклассников и дворовых приятелей, но тоже болеет – за них: «Это у нее случилась другая жизнь там, за горизонтом, а у них – нет». Чувство вины, стыда перед ними и острой боли за их нескладную жизнь поймет в Катьке не всякий, но наверняка тот, кто не смеется над шукшинским Пупковым.
Рассказ Юрия Лунина «Три века русской поэзии» также построен на аллюзиях на поэтический сборник с таким же названием – «Три века русской поэзии». Эта книга изменила жизнь молодого человека: вместо того, чтобы готовиться к экзаменам, переживать о поступлении в институт или просто радоваться лету, он начинает видеть мир глазами поэтов, чьи стихи он читал и перечитывал на больничной кровати. Автор потрясающе точен в определении важности произошедшего, поделившего жизнь героя на «до» и «после»: «Он читал их, забыв самого себя, читал так жадно, как если бы находился в пожизненном заключении и одними лишь этими стихами мог напомнить себе о том мучительно радостном и просторном мире, который потерял навсегда». Отныне мир слагается для него из поэтических строк – чужих, ставших своими, и своих, робеющих перед чужими, но ждущих часа.
Современных авторов отличает искренность, открытость в описании переживания чувства детства, родины (проза Сергея Мурашова и Дмитрия Лагутина), личных отношений («Нити» Алены Белоусенко), и это впечатляет, поскольку затрагивает личное в каждом из нас. Одиночество молодой замужней женщины Насти, героини рассказа Алёны Белоусенко, или стремление героя рассказа Дмитрия Лагутина «Дядя Север» почувствовать себя не просто членом семьи, а ее частью понятно, а иногда и близко, потому резонирует, отзываясь не забытым, но отодвинутым в суете будней. Причем отметим, что мир этих героев чаще всего пространственно определен (это современная автору Россия), а если говорить о прозе Сергея Мурашова, то и обусловлен указанным хронотопом. Тогда как в мировосприятии многих современных поэтов отсутствует жесткая пространственная локация: город / деревня; квартира / улица; малая родина / вся Россия; мир моей души / душа моего мира – хронотоп в стихотворениях, например, Павла Широглазова или Григория Шувалова часто подвижен, подвержен динамике (см. стихотворения Широглазова «Я в этот дом когда-нибудь вернусь…», «Из чрева пятиэтажки», «Город уткнулся мне в ноги ничейным щенком…» или Шувалова «Морской бой», «Ладва», «Весточка»).
В завершение скажем еще об одном важном признаке литературы уходящей первой четверти XXI века – продолжении развития детской литературы. Детская литература является маркером «качества» развития словесности любого периода для каждой страны. Востребованность литературы для детей и о детях, обилие новых авторов и разнообразие жанров, тем служат лучшим показателем нравственного здоровья нации. Умение видеть мир глазами ребенка и говорить с ним просто о важном или о чем-то очень интересном отличает творчество Ирины Иванниковой.
Современная русская литература богата талантами и щедроты свои дарит не только тому, кто готов осмысливать ее в системе исторического развития отечественной культуры, но и тому, кто с открытыми сердцем и душой принимает новое и угадывает, чувствует в нем мотивы, символы, очертанияродного, главного.
Пенза