Диана ДАСКАЛИЦА. СЛОВА ЖИВЫЕ И МЁРТВЫЕ. Доклад на Международном молодёжном Форуме в Шанхае
Диана ДАСКАЛИЦА 
Диана ДАСКАЛИЦА
СЛОВА ЖИВЫЕ И МЁРТВЫЕ
Доклад на Международном молодёжном Форуме в Шанхае
Наверное, в жизни каждого пишущего человека есть та фигура, которая в свое время разделила его отношение к литературе и к текстам на до и после, направляет и наставляет: звезда, компас – можно называть как угодно. После тяжелого, полного суеты переезда в Краснодар, я нашла опору в творчестве Юрия Ивановича Селезнева (литературный критик и достоевист, «боец, трагически идущий навстречу катастрофам»), в частности, в его работе «Слово живое и мертвое. В мире Достоевского».
Как ни печально бы мне было, но оглядываясь на литературные процессы в России, другого определения я им дать не могу: «слова живые и мертвые», причем слово мертвое преобладает, торжествует. Слово мертвое, как показывает практика и многолетнее наблюдение, обитает близ премий «Букер» и «Большая книга». О нем поют, его славят, оно замечательно продается. Виват, реклама, виват, маркетинг! Как показывает практика, море это полнится, в основном, бестселлерами-однодневками, и в рамках этого подводного царства петухи хвалят кукушек (и наоборот), стимулируя продажи, зомбируя и разлагая читателя. От «Сорокин – гений!» до беснования и всепожирающей тупости слишком маленький шаг.
В свою очередь та литература, которая действительно могла бы что-то значить, крайне редко доходит до этой «тусовки», чаще остается на страницах литературных журналов. В общем и целом – поднимает гораздо меньше шумихи. Приятным исключением я считаю, разве что, Нарине Абгарян, которая в 2011 году добралась до лонг-листа «Большой книги». Однако стоит обозначить, что литературные премии как явление вызывают во мне больше скепсиса, чем понимания. Я искренне считаю, что авторам, а особенно поэтам, для сохранения чистоты души и рассудка жизненно необходимо держаться от них подальше.
Наблюдая за этим торжеством товарно-рыночных отношений, я пришла к соответствующим выводам: слово живое, которое можно было бы даже громко назвать «настоящая литература», не будет «шуметь». Оно чистое, тихое и прозрачное, как вода. Оно про созерцание, про терпеливое понимание жизни. Этот урок дал мне другой краснодарский литератор – Виктор Иванович Лихоносов. С ним я познакомилась на страницах «Роман газеты», купленной за 50 рублей на рынке, а после чудесным образом столкнулась вживую в редакции журнала «Родная Кубань», в котором меня публикуют и первым редактором которого был Виктор Иванович. Мы разговорились, и он поведал мне, как в поисках вдохновения он пришел на берег моря и провел там в молчании несколько часов. Волны шумели, Виктор Иванович слушал, и лишь когда он услышал, он понял, как ему надо писать и о чем ему надо писать.
Я пришла к выводу, что литературный процесс требует умения терпеливо получать опыт от жизни, чтобы потом преобразовывать это ощущение в текст. Не «люди, поверхностно знакомые с фекальной культурой, полагают, что содержимое канализации – густая непроглядная масса экскрементов», а «надо было куда-то уехать, чтобы обнять друг друга. И уже было обещано встретиться нам с тобой через пять-шесть лет и молча сказать: «Здравствуй, я твой друг!».
Возможно лишь тогда у слов будет шанс остаться живыми.
Краснодар