Маро САЙРЯН. ПОЛЮБИ ДЕНИ. Рассказы

 

Маро САЙРЯН

ПОЛЮБИ ДЕНИ

Рассказы

 

Подушка

 

Днем я бродила по городу, любуясь на новые дома и фонтаны, тоскуя по старому Еревану. Ночью меня мучила подушка. То ли я отвыкла от маминых подушек, то ли они за восемь лет сильно видоизменились, но на них невозможно было спать. Все три были ужасно большие и тяжелые, как мешки с цементом. К тому же я, приехав в Ереван, подцепила вирус (типа ангины). Ночь была для меня кошмаром, подушка превращалась в монстра. Лёжа, она занимала полкровати, мне негде было лечь. Я, ослабшая от вируса, не могла ее поднять. Я устанавливала ее вертикально, оставляя выступ под углом 90 градусов, к которому прислоняла голову. Подушка периодически сползала вниз, мне приходилось отталкивать ее назад. Но в конце концов я к ней привыкла. Человек ко всему привыкает, к счастью (или к несчастью).

В другой комнате боролся с подушкой сын. Каждую ночь он ныл:

– Дай другую подушку! – надеясь на чудо.

– Других нет, смирись, – говорила я.

Он сдирал наволочку, набивая ее разными тряпками, но так было еще хуже. Полночи он метался, глухо ругаясь, под утро, обессилев, засыпал.

Мы пытались купить подушку, спрашивали во всех магазинах, у женщин, торгующих на улицах фруктами, где можно купить подушку. Они не знали. Их вид выражал безразличие к теме. Ни у кого, кроме нас, не было этой проблемы.

В Ереване у всех есть подушки – изначально, со дня рождения, доставшиеся от дедов и прадедов, переходящие детям и внукам. Никто здесь не покупает их и не продает. Но сын нашел-таки одного продавца подушек на какой-то ярмарке. Он шел, безнадежно глядя по сторонам, и вдруг увидел подушку – нормальных размеров. Он устремился к ней, не веря своим глазам, как Колумб, увидевший землю. Продавец, зевавший от скуки, у которого никто подушек не покупал, заметив несущегося к нему покупателя, ожил. Их взгляды сошлись, выражая обоюдное счастье. Продавец, оценив ситуацию, заломил цену – 20 долларов. Сын, не раздумывая, выложил деньги. Он дал бы и 100 долларов, и полцарства, если б его имел. В эту ночь он спал как король.

– Хочешь, я и тебе куплю? – сказал он великодушно.

– Лучше купи за эти деньги коньяк, марочный.

– Ну как знаешь.

 

Через пару дней к нам зашел его друг, который тоже приехал в Ереван из Канады и жил у своих родственников. Он был настроен меланхолично. От него ушла девушка, с которой он встречался месяц. Она слегка заикалась, но по его словам, это ее не портило. Теперь он страдал от одиночества и депрессии. Он говорил, что жизнь печальна и его пугает ее исход. Сын предложил ему остаться у нас на ночь, друг согласился.

Я отвела сына в сторону:

– Ты понимаешь, это не лучший вариант в его состоянии, в смысле подушки. Разве что ты одолжишь ему свою...

Сын сказал, что не понимает, как такая мысль могла у меня возникнуть, он готов пожертвовать ради друга всем, кроме подушки.

Друг устроился на диване в столовой. Я постелила ему белье, сын притащил подушку-монстра. Мы разошлись по комнатам. Ночью сквозь сон я ощущала какое-то движение, кто-то вздыхал, стонал, но под утро все стихло. В 7 часов я пошла на кухню, пройдя мимо столовой. Друг спал, поджав под себя ноги, отодвинув в дальний угол подушку и положив под голову брюки. За завтраком он сказал, что чувствует себя лучше.

– Ночью я много думал и переживал, – сказал он, глотая кофе. – Я теперь не боюсь смерти...

Я позвонила в Монреаль и спросила маму, куда делись мои пять подушек, которые я оставила у нее, уезжая в Канаду. Она сказала, что объединила их со своими для экономии места.

– Согласись, что так лучше.

Я не согласилась. Она обиделась и повесила трубку.

Уезжать не хотелось. Жаль, что мы приехали в Ереван на один месяц, надо было на два. Хотя и за два месяца, и за всю жизнь не насмотришься на Арарат, не напьешься воды из фонтанчиков, не утолишь тоску...

 

 

Полюби Дени

 

Моя приятельница, а также землячка, очень набожная женщина, работает тестером в большой компании. В бога поверила несколько лет назад, поняв, что это единственный путь, по которому ей следует идти. До этого она, по ее словам, была весьма злобной, эгоистичной, срывающей свое раздражение на муже и детях, стервой. Она даже ходила по этому поводу к психотерапевту, который посоветовал ей при сильном гневе бить об пол тарелки, чтобы гнев не скапливался в организме и не вредил здоровью. Какое-то время она так и делала, но вскоре обнаружила, что тарелки кончились, как и весь сервиз, купленный на гараж-сейле. Тогда она задумалась, как ей жить дальше, и тут как раз подвернулась одна знакомая, которая и привела ее в церковь.

С этого дня жизнь ее изменилась. Она начала читать библию и мудрые изречения святых старцев о разных проявлениях души, в том числе и о гневе, о том, что гнев – это эмоция от сатаны, которую надо в себе побороть, а побороть можно только одним путем – любовью. Просто надо полюбить того, кто вызывает в тебе ненависть и раздражение. Конечно, это непросто, сначала надо поработать над собой, победить свое эго, смирить гордыню, подставить другую щеку и т. д.

Вначале ей было трудно с непривычки, но она твердо решила добиться желаемых результатов. Не сразу, но шаг за шагом, путем каждодневных усилий и молитв ей удалось наконец побороть себя и полюбить тех, кого раньше она не выносила: свекровь, приехавшую из Армении и поселившуюся у них на неопределенное время; соседей, затапливавших сверху их ванную комнату; весь отдел, где она работала, состоявший сплошь из подхалимов и сплетников; главу отдела – тупого, бездушного шефа, донимавшего ее сверхурочной работой, не платя надбавку. Когда он в очередной раз всучил ей внеплановый тест, она не скривила рот, как обычно уткнувшись злобно в компьютер, а взглянула на него с любовью, так что он обалдел. И предложил ей взять отпуск, решив, что она тронулась. 

Но главным достижением ее духовного роста был Дени, коллега тестер, который сидя за соседним столом постоянно в течение рабочего дня матерился, вставляя слово «f..k» в каждую фразу. Это и раньше ее коробило, но теперь, встав на путь духовного очищения, она испытывала сильный дискомфорт в его присутствии, вплоть до физического ощущения грязи, прилипшей к телу.

– Дени, – сказала она, не выдержав, – больше не говори это слово, оно от дьявола, и говоря его, ты не только мараешь свою душу, но и пачкаешь тех, кто находится рядом, конкретно меня. Тогда как я всеми силами стараюсь духовно очиститься.

– F..k, – сказал Дени, хлопнув себя по рту, – я и не думал об этом...

Однако постепенно, при постоянном контроле с ее стороны и честном желании Дени исправиться, им удалось наконец достичь определенных успехов. Он перестал произносить это слово вслух. Только открывал рот (выражая беззвучно губами). Тем не менее это был прогресс, который вдохновлял ее на дальнейшие усилия. Пока ей не доложил кто-то из отдела, что стоит ей выйти из комнаты, как Дени, глубоко вздохнув, быстро выпаливает: f..k!

После этого она перестала с ним здороваться. Но потом, преодолев обиду и возмущение, сумела-таки его полюбить. «Ты не представляешь, какое это счастье, – говорила она мне, – любить такого, как Дени, которого в принципе хочется задушить. Любовь – единственная защита от обиды и гнева, пожирающих душу, и единственный путь к спасению – так говорил Христос».

Наверное, так оно и есть...

 

 

Рыбалка

                                                                

В субботу поехали на озеро. Муж взял плавки для купания, сын взял удочку, я заправила бензином машину, купила продукты, пожарила котлеты и изучила маршрут, чтобы довезти всех до озера, накормить и привезти обратно. Муж не водит машину, у него  близорукость, сын водит, но муж отказывается в ней ехать, когда он за рулем, а сын отказывается вести машину, когда в ней муж, т.к. он постоянно его критикует и учит, как надо ехать. Меня он тоже учит, но я не реагирую.

Приехали, поездили минут двадцать по берегу, отыскивая место, где нет таблички «Частная собственность», потом по улочкам, отыскивая место, где нет таблички «Парковка запрещена», нашли-таки в одном тупичке в десяти минутах ходьбы от таблички «Public beach», что в переводе означает – общественный пляж (или берег). В данном случае, все же берег, пляжем трудно было назвать то место с большими ребристыми валунами, ведущими в воду. Но там были деревянные столы и скамейки, стоявшие вразброд под тенью деревьев и кустов. В общем, довольно приятное место, к тому же немноголюдное. Погода тоже была приятной. Солнце не пекло, скрываясь за легкими облаками, озеро выплескивало на берег мелкую зыбь.

Сын сразу начал удить, стоя на большом валуне. Муж решил до купания немного подкрепиться, съев пару котлет с помидорами, после чего лег на плед, расстеленный на траве, чтобы немного вздремнуть. Я сделала несколько снимков, сняв озеро, сверкавшее белым блеском, дерево, красиво нависшее над озером, мужа, крепко уснувшего под деревом, сына застывшего на валуне с удочкой, потом устроилась на скамейке, взяв в руки книжку. Муж прихватил ее в последний момент, когда мы уже выходили из дома, взяв с полки первую попавшуюся, которой оказался «Макбет» Шекспира – компактная книжка в бордовой обложке, он читал ее сто раз. Он не может без чтива, читает подряд все, что попадет ему в руки: газету, Макбета, Гарри Поттера, флаер. У нас дома три таких Макбета (раньше было 8), поэтому шансов попасть в руки у них больше, чем у других книг. Сын, проходя в школе Макбета, брал эти книжки в школьной библиотеке. Терял одну, брал другую, снова терял и т.д. Потом все они обнаружились в его комнате, когда я разгребла в ней завалы бумаг и носков. К тому времени в библиотеке очухались и потребовали назад 5 Макбетов. (Почему не 8, неясно, возможно, ошибка компьютера). Сын вернул 5. Почему не 8, не помню, он объяснил тогда, как-то сложно, но  резонно. Кажется он сказал, что если вернет больше Макбетов, чем они требуют, они заподозрят ошибку и станут копаться в компьютере, и неизвестно, что выкопают, вдруг скажут, что он должен им 10 Макбетов, что тогда? 

Я не собиралась читать Макбета в выходной день на лоне природы, тем более на английском. Прочла две строчки, те, что сказала первая ведьма, и захлопнула книжку. Снова сняла озеро, уже в другом ракурсе, захватив в кадр парня в левом углу поля зрения, стоявшего по плечи в воде и тянувшего по поверхности озера парашют, держа в руках стропы. Кайтсерфинг – так это называется, когда парашют взлетает в воздух, а кайтер скользит по воде, хотя этого пока не наблюдалось. Тем временем муж проснулся и вновь потянулся к котлете.

– Ты, кажется, хотел поплавать, – напомнила я ему. 

– Сначала надо подкрепиться, – возразил он.

Тут пришел сын с удочкой и бросил на стол маленькую рыбку.

– Наконец-то! – сказали мы с мужем.

Сын приобрел удочку месяц назад, и сразу подключился к международному клубу любителей рыболовов через программу «FishBrain» (Рыбий мозг), с помощью которой ее участники в разных странах могут посылать друг другу на мобильные телефоны сообщения и фото. Теперь его телефон постоянно трещит и на экране появляются счастливые мужики со всех концов света в обнимку с какой-нибудь громадной рыбиной. Сын пока не поймал ни одной рыбешки, говорит, что если поймает, то сразу ее отпустит.

– Ты же отпустишь ее, – сказала я, глядя на рыбку, – пока она дышит?

– Эти мелкие рыбки довольно вкусные, – заметил муж.

– Это наживка, – буркнул сын.  

Я присмотрелась к рыбке – совсем как живая, так искусно она была сделана, обладая не только внешностью, но и скользкостью, мягкостью, гибкостью, блеском и даже запахом натуральной рыбы. Запах был особенно натуральный, я бы сказала, чересчур, тут проектировщик–дизайнер наживки явно переборщил. Хотя на воздухе он почти не ощущался, зато дома дал о себе знать в полную силу, однако об этом после.

Муж, съев котлету, взял плавки и пошел искать раздевалку. Когда он вернулся, солнце, стоявшее в зените, скатилось до угла в 45 градусов. Он не нашел раздевалку. Попробовал переодеться в общественном туалете – переносной будке без воды и стока, но тут же вернулся, сказав, что боится там потерять равновесие. Кусты в этом плане тоже исключались, т.к. хорошо просматривались со стороны скамеек, где сидели мамаши с детьми и пожилые леди. Я посоветовала ему переодеться в машине. Он отправился к ней. Через полчаса вернулся в полном смятении, сообщив, что машину украли.

Я бросилась бежать, крикнув сыну, чтобы присмотрел за вещами. За мной бежал муж, крича, что надо немедленно сообщить в полицию, и что жаль, что мы не вынули из машины арбуз.  

Машину никто не украл, она стояла на своем месте. Муж перепутал тупики, запомнив  цвет машины, за которой мы припарковались – красный. Но то был «Форд», а в другом тупике стоял «Митсубиси» – какое счастье! Возбужденные бегом и счастливым исходом, мы вернулись назад, прихватив с собой арбуз. Муж отыскал в траве плавки, которые бросил в панике, думая, что машину украли, и пошел обратно к машине переодеваться, на этот раз попав в нужный тупик.

Я села на скамейку передохнуть. Впереди, стоя по пояс в воде, удил рыбу сын, слева кайтер волочил по воде парашют, пытаясь поймать ветер. Справа, балансируя руками, входил в воду муж. Сзади раздался мужской голос:

– Я могу здесь присесть?

Я машинально кивнула. Ко мне на скамейку подсел мужчина средних лет, худощавый, в цветастой майке, я не заметила, как он подошел. Мужчина посидел немного молча, глядя вдаль, потом, заметив книжку, сказал:

– О, Макбет!..

И неожиданно произнес:

– «Неужто никогда я не отмою этих рук от крови?».

После чего снова уставился вдаль. Потом, попророщавшись, пошел по берегу, скрывшись за кустами.

Я открыла Макбета, решив почему-то проверить, точно ли он процитировал, но полистав немного и не найдя нужных строк, снова захлопнула. Муж вылез из воды, кутаясь в полотенце, сказав, что тут невозможно плавать, т.к. слишком мелко и всюду острые камни, к тому же он проголодался. Взяв Макбета, он начал читать и кушать – его любимое сочетание функций. Потом мы все ели арбуз, отмахиваясь от мошек.

Мимо пробежала чья-то собака, золотистый ретривер добродушного вида, и скрывшись в кустах, начала лаять. Причем не просто, без смысла, как часто лают собаки, а долго и настойчиво, как бы призывая всех обратить внимание на что-то важное. Я пошла к кустам, чтобы узнать, в чем дело. Туда же направился невысокого роста мужчина с солидным брюшком, хозяин собаки.

– Коко! – позвал он ласково.

Коко сделала пару шагов в его сторону и вновь отбежала в кусты, продолжая лаять.

– Она хочет что-то сказать, – заметила я.

– А, не обращайте внимания, она всюду находит кого-нибудь и начинает лаять, – улыбнулся хозяин, – Коко!  

Но Коко, посмотрев на него, как мне показалось, с досадой, выбежала из кустов и встав на кочку, залаяла с удвоенной силой, глядя туда, где чуть поодаль сидел на плоском камне... тот самый мужчина в цветастой майке, глядя на озеро и не обращая внимания на собаку.

– Коко! – снова позвал хозяин.

Собака, полаяв еще немного, и видя, что толку от этого никакого, перестала лаять и пошла плавать. Хозяин остался ждать ее на берегу. Я задумалась: а вдруг этот тип, которого так невзлюбила Коко, вдруг он преступник – грабитель или убийца, и ей одной это известно, и она пыталась это сказать, но ее никто не слушал. Как, однако, ужасно быть собакой и не уметь выразить свои мысли ничем, кроме как лаем, к которому никто не прислушивается и не придает значения. Может быть поэтому на свете столько нераскрытых преступлений... «Всюду находит кого-нибудь и начинает лаять»... А кто сказал, что они не всюду? Убийцы вокруг нас, но мы этого не знаем. Как поется в песне: «Никогда не знаешь, кто сидит рядом, может психопат, а может убийца». Видно неспроста тот цветастый говорил про руки, с которых не смывается кровь. Преступники тоже читают Шекспира... А может все совсем не так, может он не убийца, а очень одинокий и несчастный человек, читающий от одиночества Шекспира, и собака, почуяв это, прониклась к нему сочувствием, пытаясь привлечь к нему внимание, чтобы хоть кто-нибудь подошел к нему и поговорил... Немного сложный ход мыслей для собаки, но кто знает...

Мои размышления прервал муж, сообщив, что идет плавать – туда, махнув рукой в сторону кустов, откуда я возвращалась.

– Собака там плавает, наверное там лучше, – сказал он.

Я нашла аргумент малоубедительным, но возражать не стала. Села на скамейку, глядя на озеро, которое уже стало розовым. Впереди с железным упорством удил рыбу сын, слева кайтер с таким же упорством тянул на себя парашют, который никак не взлетал. Справа появился муж, сказав, что там было так же, как и тут, – невозможно плавать. 

Вскоре солнце село на озеро, и мы собрав вещи, поспешили к машине. По пути сын заметил табличку: «Здесь нельзя ловить рыбу».

– Потому что здесь рыбы нет, – добавил он, хмыкнув.

– Знаешь, какой за это штраф, – зашептал муж, – огромный! Спрячь удочку!

Радуясь, что нас не оштрафовали, мы сели в машину и покатили в город. В общем, можно сказать, что день был удачный, и мы неплохо провели время.

 

Сын сунул наживку в рюкзак (о чем мы узнали позже) и, приехав домой, скинул его на пол в прихожей. Там он и пролежал двое суток. Через день сын уехал на Кубу. А мы с мужем остались с рюкзаком, в котором лежала искусственная рыбка. По квартире пополз запах дохлой рыбы. Сначала мы не могли понять, в чем дело, думали, что сдохла мышка, искали ее повсюду. Мышь пришла к нам от соседа справа, одинокого африканца, который держит двух такс, или от соседей слева, которые курят марихуану. Перейти из одной квартиры в другую ей ничего не стоит, достаточно прогрызть дырку в стене, в том месте, где через весь ряд квартир проходит труба радиатора. В общем, она к нам пришла и обзавелась потомством. По ночам я слышу шорох и слабый писк. Сын категорически против мышеловки – как можно, мать с детьми, какое злодейство! Мужу все равно, лишь бы она не ела его продукты. Я специально прячу всю еду на ночь и подметаю крошки, чтобы ей нечего было есть. По-моему, она ходит кушать к соседям, а спит и растит детей у нас.

Так вот, поискав по углам и не обнаружив мышки, я наконец принюхалась к рюкзаку и открыв его, едва не лишилась сознания. Мы вынесли рюкзак на балкон и заперли двери и окна, после чего опрыскали комнаты дезодорантом. На другой день, как было предусмотрено графиком, явился маляр, отбеливавший в нашем доме балконы, приплыв сверху в подвесной люльке. И тут же уплыл вниз, не покрасив балкон, сообщив суперинтенданту, что с 12-го этажа (это наш этаж) несет чем-то странным, возможно там прячут труп. Супер явился к нам, чтобы выяснить, в чем дело, мы рассказали ему про наживку, он все понял, сказав, что сам рыбачил с такой наживкой, из-за чего они с женой чуть было не развелись. Помог верный пес, который сжевал наживку, жертвуя собой ради спасения семьи, и умер. Внесите ее в дом, посоветовал супер, иначе маляр отказывается красить. Реакция соседей на наживку была однозначной – они перестали с нами здороваться, кроме африканца, который продолжал приветливо улыбаться. Соседи слева удвоили дозу марихуаны, судя по запаху, исходящему из их квартиры. Мышь ушла из дома, забрав детей.

Через неделю вернулся с Кубы сын и приволок домой чужой чемодан, точно такой же, как и его, который на другой день благополучно обменял, получив все в целости и сохранности: бутылку рома, сигары и мокрые плавки. Примерно то же было и в чужом чемодане.

Вечером, дегустируя ром, мы с мужем ему и заявили: выбирай – или мы, или наживка.

Сын сказал, что ему нужно подумать. Тут как раз звякнул его телефон, сообщив через «Рыбий мозг» о чьем-то удачном улове, и подтвердив это снимком, где какой-то небритый детина, улыбаясь, показывал здоровенную рыбу.

– Он поймал ее на такую же наживку, – сказал сын.

– Вряд ли, – усомнилась я, – я, конечно, в рыбалке ничего не смыслю, но если б я была рыбой, я бы уплыла от такой наживки подальше, нормальных рыб тошнит от этого запаха.

После некоторых раздумий сын унес наживку, сказав, что подарит ее своему преподавателю в колледже, заядлому рыболову. Дальнейшая судьба наживки и преподавателя мне неизвестна, но сын теперь ловит рыбу на червяка. Уже поймал одну, худую и маленькую, и тут же ее отпустил, говоря, что в рыбной ловле его интересует сам процесс, а не результат, впрочем, как и в любом другом деле. 

Канада