Кавад РАШ. ЗЕМЛЯ ГЕРОЕВ. (Окончание, начало на сайте от 6.01.2015)

Кавад РАШ

ЗЕМЛЯ ГЕРОЕВ

(Окончание, начало на сайте от 6.01.2015)

 

* * *

Итак, мы составляем Национальную Галерею Героев после 1991 года. Разумеется, мы не можем рабски привязываться к 1991 году. Великий мыслитель монах Андроник (проф. А.Ф. Лосев) покинул нас в 1988 году, но он как личность вне времени. Так же в нашей Национальной Галерее патриарх Пимен (Извеков), успевший отметить 1000-летие Крещения Руси. Патриарх Пимен, кроме этапов, тюрем, ссылок, войну Отечественную закончил доблестным майором разведки, а в монахи был пострижен в самое расстрельное время в 1927 году. Монах Пимен запечатлен на картине «Русь уходящая». Название предложил Горький из политкорректности. На самом деле Корин создавал картину «Русь бессмертная».

В Галерее бессмертия мы уже рассказали о великом путешественнике и мореплавателе отце Федоре Конюхове. В нашей галерее достойное место найдется и для подполковника Сергея Михалкова, родившегося в 1913 году, и без которого XX столетие немыслимо. Гимн со словами Сергея Михалкова и музыкой бывшего регента Храма Христа Спасителя генерала Александрова до сих пор озвучивает каждый день России.

В этой работе приведен отдельный очерк о маршале Язове, но каждый из нашей галереи заслуживает и очерка, и книги, и живописного портрета. Прежде всего речь о тех, кто сидел в Президиуме Офицерского Собрания и о сотнях украшавших своим присутствием зал. Тогда уже пробил час доблестной крылатой пехоты, выпускников Рязанского Воздушно-десантного командного училища имени генерала армии В.Ф. Маргелова. Училища, единственного в мире по качеству и доблести. Одно это училище дало около сотни героев Советского Союза и России. Тогда даже среди закаленных в боях десантников особо выделялись на Офицерском Собрании Герои Советского Союза подполковник Валерий Востротин и майор Александр Солуянов. Все десантники и после «Афгана» двадцать лет не выходили из боев: Сумгаит, Карабах, Чечня, Абхазия, Дагестан.

Востротин в чине генерал-полковника будет заместителем Шойгу по МЧС, а бывший оренбургский кадет-суворовец и потомственный казак Александр Солуянов, как и подобает казаку, особо отметился в духовной сфере, создал и возглавил общественную ассоциацию во имя архистратига Михаила Архангела. Он выбрал путь военно-духовных молчаливых крестных ходов, а не гогота с купанием в фонтанах и пожиранием арбузов.

Великий Афганский поход, породив тысячи доблестных героев, стал исторически в один ряд с Итальянским и Альпийским походами Суворова. Кто этого не понимает, не должен прикасаться к теме Афганского похода.

Никто после 1945 года не оказал большего и феноменального воздействия на жизнь, чем полмиллиона обстрелянных мужчин, вернувшихся из-за Гиндукуша. Их присутствие ощущается во всех уголках Русского мира.

Первым проявился в 1991 году на Верховном Совете командующий Северо-Кавказским военным округом генерал-полковник Игорь Николаевич Родионов. Он дал отпор клеветникам о действии российских солдат в Тбилиси во время разгона демонстрации мирных жителей. К клевете причастен был и демократ Собчак, который кандидатскую диссертацию в свое время защитил на тему «Об успехах сферы бытового обслуживания в Узбекистане на принципах марксизма-ленинизма». Затем преподавал юриспруденцию в Ленинградском университете.

Другим был путь к трибуне Верховного Совета у генерала Игоря Родионова. Бывший командир Железной дивизии, он некоторое время командовал 40-й армией в Афганистане. После Тбилиси возглавил Академию Генерального штаба, где мы с ним и познакомились. Сын Родионова служил офицером морской пехоты во Владивостоке.

Тогда с трибуны Верховного Совета его честный и громоподобный голос буквально пригибал к земле нервных демократов. В тот период никто почти не работал. Заседания Верховного Совета транслировались на всю страну в прямом эфире. Это было необычно и волнительно. Выступление Родионова довелось услышать в салоне Союза писателей.

Либеральные литераторы напряженно прислушивались к раскатам голоса генерала Родионова и шептали друг другу: «Лишь бы он не стал министром обороны». Позже, когда «афганец» генерал Лебедь ещё не баллотировался в президенты, но был в руководстве ВДВ, он заехал ко мне домой на улицу Рылеева (теперь вновь Гагаринский переулок). Я ему поведал о впечатлении, которое произвел на писателей генерал Родионов в Доме писателей и о их опасении, как бы Родионов не стал министром обороны. Генерал Лебедь усмехнулся и одобрительное пророкотал в адрес Родионова.

Когда Лебедь, из донских казаков, вошел в силу, именно он пробил кандидатуру Родионова на должность министра обороны. Опасения либеральных литераторов подтвердились. Сработаться с управляемым самодуром Ельциным, «медведем на воеводстве», бывший командующий Железной дивизией не мог. Его карьера завершилась открытым разрывом с Ельциным. Причем генерал Родионов использовал самое убойное для самодуров средство. Министр обороны на совещании с Ельциным встал и своим командирским голосом послал лжепрезидента Ельцина публично по знаменитому на Руси адресу и, сохраняя осанку, вышел вон. Вряд ли кто-либо в Свердловском обкоме или в Кремле публично посылал Ельцина на три буквы. Не удивительно, что от Ельцина при всем его куролесии остался исторический пшик. Помните у Салтыкова-Щедрина в «Медведе на воеводстве» сказано: «Его послали супостата покорить, а он чижика съел».

Ветераны Железной дивизии ещё больше зауважали своего бывшего командира генерала армии Родионова.

Полстолетия (1941-1991гг.) Россия в битвах и песнях переживала эпический период своей истории. Период, волной перешедший в эпоху, которую мы переживаем после 1991 года. Даже куролесие Хрущева и Ельцина не смогли перебить эпический дух русского мира. Без этого магического ключа невозможно понять ни одного мгновения народной жизни, которая не потеряла былинного настроя.

Все наши герои могут только в магическом ключе найти верное освещение.

Выразителем духа эпохи, кроме монаха Андроника (А.Лосева) явились такие выдающиеся музыканты, как Соловьев-Седой и Георгий Свиридов. Главный выразитель эпохи в песенном творчестве сибиряк Дмитрий Хворостовский говорил, что когда он исполняет песни на музыку Свиридова, даже за рубежом зрители плачут. Георгий Свиридов донес до XXI века священную музыку «дворянской эпохи». Его «Романс» и «Вальс» к «Метели» Пушкина квинтэссенция наших утрат и щемящий гимн, который унесли с собой в сердцах навеки белые полки после молчаливых психических атак. Его «Вальс» из «Метели» пробуждает неведомые пласты генетической памяти и кажется, под этот вальс в душе могла спускаться царская семья в роковую ночь на 23 ступеньки вниз Ипатьевского дома навстречу жертвенной погибели. Естественно, что именно выходец из народа лучше всех в истории нашей передал душу дворянства с его простотой, строгостью и грустью.

Один из великих русских министров XIX века Петр Александрович Валуев, человек Пушкинского круга, ставший прототипом прапорщика Петра Гринёва из бессмертной повести «Капитанская дочка», выступая в канун отмены крепостного права перед взволнованным дворянством, сказал: «Напрасно многие думают и утверждают, что с упразднением крепостного права дворянство утратит свое значение и настал уже будто бы конец существованию его как первенствующего и передового сословия, – всё прекрасное не умирает!».

Ответом зала на последние слова министра внутренних дел Петра Валуева был взрыв рукоплесканий и возгласы: «Браво!» и Ура!».

Лучшую в мире повесть «Капитанская дочка» Пушкин написал незадолго до боя на Черной речке, где он пал за честь русской семьи. Перед дуэлью Пушкин духовно и политически окончательно созрел как непоколебимый православный монархист с глубоким сознанием своей укоренённости в родной русской почве. Его выражение «бояр старинных я потомок» могло бы стать девизом его жизни и боевым кличем. За это он и поплатился.

Сознавая, что искусство есть вторая реальность, Пушкин, как никто в России, осознавал и ответственность, когда брался за «Капитанскую дочку». Он должен был создать глубокий, простой и ненавязчивый эталон русской семьи для многих поколений во главе с офицером, тысячелетним заступником семьи и государства.

Прообразом главного героя Пушкин избрал благородного Петра Александровича Валуева, жениха дочери его друга – князя Петра Вяземского Марии. В черновых набросках «Капитанской дочки» главный герой даже именуется Петром Валуевым.

Отставной премьер-майор Андрей Петрович Гринев дал сыну рекомендательное письмо и заключил отеческие наставления следующими словами, знакомыми нам со школы: «Служи верно, кому присягнешь; слушайся начальников; за их лаской не гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: береги платье снову, а честь смолоду».

Подобные напутствия в духе дворянского благочестия звучали в десятках тысяч дворянских гнезд по всей России. Эти усадьбы со скромными библиотеками, садами, прудами и потемневшими фамильными иконами, крепили культурную почву России.

Прапорщик Петр Гринев уже можно сказать с петлей на шее отверг предложение бывшего донского хорунжего Емели Пугачева, выдававшего себя за императора Петра Федоровича, перейти к нему на службу. Изменить присяге для Петра Гринева было немыслимо, и он предпочел смерть, заявив самозванцу с простотой, не лишенной величия:

 – Я природный дворянин.

У Пушкина все слова взвешены, Гринев мог вместо «дворянин» сказать «Я русский офицер». Но Пушкин нашел более глубокое и органичное понятие «природный дворянин». Вот почему «всё прекрасное не умирает». Георгий Свиридов выразил это в музыке «Вальса». Лучшие люди дворянства и казачества, и особенно отважные и чуткие юнкера, сразу после окаянных дней 1917 года уловили влекущие звуки родовой музыки. В Белой армии дрались гардемарины из Роты Цесаревича – девяносто человек. Все девяносто родовитые дворяне. Они особенно охотно шли в психические атаки, полные дерзновенной святой надменности и музыки сердца.

Во всех странах, которые называют «цивилизованными» наши грамотеи из полулибералов, народом именуют не крестьянские или пролетарские массы, а именно дворян из первенствующего сословия. Обозначают «народ» по голове, а не по тулову. У нас перевернули все вверх ногами при поддержке либеральных маниловых-славянофилов. Последних всегда презирал многознающий и одаренный министр внутренних дел Петр Александрович Валуев, которого за влиятельность недоброжелатели за глаза называли Петром IV.

Петр Валуев проводил в жизнь крепостную реформу и был великим практиком с глубокими познаниями в сфере экономики, финансов и администрирования. Министр внутренних дел был фактически премьер-министром. В этом министерстве в те годы служили Владимир Даль и Иван Тургенев. Петр Валуев был автором известного романа «Лорин». Он окончательно его дописал в 1880 году и опубликовал через год.

В XIX веке России повезло с великими министрами благородно-консервативного направления как графы Уваров, Аракчеев, братья Дурново, граф Дмитрий Толстой, выпускник Лицея с золотой медалью. Почти все они могли стать украшением любого сильного европейского государства.

Величие, размах и сила Петра Валуева особенно проявлялись в его отношению к Петру Великому, которого он боготворил. Устами одного из своих литературных персонажей предлагал, по примеру римлян, именовать Петра просто «mаximus», т. е. «величайший». Вот куда нас завел вальс Георгия Свиридова. И чтобы завершить раздел с композиторами, напомним, что знаменитая песня Соловьева-Седого о «городе над вольной Невой» вначале была музыкой к песне «Казачья – кавалерийская».

Такие деятели культуры как певец Дмитрий Хворостовский не просто личности, о которых на «Поединке» тосковал ведущий В.Соловьев. Хворостовский в наших обстоятельствах личность героическая, в одиночку противостоящая мутно-ядовитой эстрадной волне последних десятилетий. Хворостовский одним своим явлением омыл и очистил родную землю от эстрадной скверны, оторвавшейся от родной почвы и враждебной отеческим традициям.

В этом же героическом ряду личностей стоят композитор Александра Пахмутова, писатели Валентин Распутин, Юрий Бондарев, покинувшие нас светлые Василий Белов и выдающийся художник Гелий Коржев, феноменальный историк академик Борис Рыбаков и великий славист академик Олег Трубачев. Все перечисленные великие личности могли бы стать украшением любой европейской культуры. Особо следует отметить одинокую и величественную борьбу писателя и пламенного публициста Александра Проханова, который в жесточайших условиях создал лучшую консервативно-благородную газету «День», ставшую после погрома газетой «Завтра».

В нашей истории прорыв Проханова сопоставим только с творением Алексея Суворина, создавшего лучшую в России и самую влиятельную правую газету «Новое время». Свое особое место занимает выдающийся поэт, публицист и редактор журнала «Наш современник» Станислав Куняев, он не только герой в самых строгих оценках. Куняев двадцать лет на журнальном бастионе и в непрерывном сражении, как и глава и создатель журнала «Русский Дом» Александр Крутов, поливающий православно-народным огнем в 30 тысяч стволов, т.е. тиражей, пространство России.

После 1991 года особенно усилилась деятельность литературоведа и историка Вадима Валерьяновича Кожинова – певца из золотого «застоя». Кожинов не занимал никакой должности, но пользовался влиянием, достойным дюжины героев. Он и сейчас влияет. После его кончины проводятся «Кожиновские чтения».

 В этом же ключе высится одинокая, глубокомысленная и несокрушимая фигура академика-алгебраиста и мыслителя Игоря Шафаревича.

Среди кинематографистов выделяются на общественном поприще фигуры Карена Шахназарова, Станислава Говорухина и Никиты Михалкова, которого по объемности влияния можно назвать нашим «князем культуры».

Но если не герой Илья Глазунов, проявлявший в любых обстоятельствах феноменальную жизнеспособность, то кто же ещё герой? Ему было мало километровых очередей на его выставки в Манеже, так он, подумать только, ещё в 1986 году основал целую Академию Живописи, Ваяния и Зодчества.

Что до силача Юрия Власова, то он форменный супермен, за что бы ни брался, Он был знаменосцем ещё после Олимпиады Римской в 1960 году. После этого Власов доказал, что он не зря потомственный казак и завоевал писательскую вершину. Но и этого великому гражданину показалось мало, и он баллотировался в президенты. С таким героем как полковник-инженер Юрий Власов ничего не оставалось делать, как наглухо замолчать во всех сферах. Собственно, его судьбу последние четверть века разделили почти все русские национальные герои, упомянутые в нашем очерке.

Попасть на экран телевизора, т.е. войти, на жаргоне, «в картинку», истинному герою дело проигрышное. Слишком жирно было бы! Как-никак мы живем в стране чудес, где, по подсчетам социологов, 80 процентов жителей мечтают работать на телевидении. Причем, большая их часть желала бы торчать прямо в «картинке». Ещё в 1986 году Владимир Крупин в альманахе «Писатель и время» писал, что, согласно специалистам, число людей со сдвигом в психике по сравнению с 1917 годом увеличилось не в три, не в десять и не в 30 раз, а ровно в 100 раз!

Если вы полагаете, что после 1986 года, т.е. Чернобыля, мы стали психически здоровы, такого оптимиста и впрямь следовало бы обследовать. Тщеславие приняло форму клинической пандемии. Именно поэтому пол-страны шарахнулись на зарубежные курорты, чтобы полоскать свои грешные тела в басурманских водах.

В таких условиях сострадание вызывают, прежде всего, работники телевидения, которым приходится окормлять и пасти полоумную аудиторию во главе с перезрелыми суеверными дамами. Такой режиссер, как Говорухин, должен бы знать, какая это тонкая материя – российская безродная аудитория, которая ни за что не собирается расставаться с названием Свердловская или Ленинградская область. Говорухин в ранге начальника избирательного штаба самого президента Путина после победы на выборах с болью в сердце спросил у Путина, как в омут бросился:

– Владимир Владимирович, до каких пор телевидение будет калечить души наших детей?

Президент промолчал, но с того дня режиссера фильма «Так жить нельзя» со всех экранов как языком слизнуло. Особенно нервные уверяют, что язык из-за кулисы был вовсе не коровий, а прямо-таки раздвоенный, как у Змея Горыныча.

Станислав Говорухин как опытный парламентарий и даже глава думского комитета по культуре должен бы понимать, что президент не может приказать телеканалам, что им показывать. Право победителя, как наиболее справедливое, ещё никто с древнейших времен не отменял. Если хочешь изменить программу телевидения, то купи себе телеканал и спасай «души наших детей»! Купил же себе канал на честно нажитые миллиарды либерал и завел себе Ё-канал и сеет разумное, доброе. По-другому повлиять на тематику свободолюбивых телеканалов режиссер Говорухин мог бы только в сказочном жанре. Допустим, он как персонаж «Тысячи и одной ночи» оказал бы важную услугу своему повелителю. На выборах, после чего падишах, растроганный успехом, говорит любимому Визирю-режиссеру: «А теперь проси, чего хочешь!». И тогда Визирь-режиссер просит: «О, Повелитель Вселенной, подари мне телеканал, чтобы спасать души твоих юных подданных». И тогда появляется на свет ещё один Ё-канал вроде РБК.

Несмотря на вопли нервных либералов и патриотов с психикой дворни, свое исключительное место в духовной и общественной жизни занял режиссер Никита Михалков. Когда изощренная и горластая богема киношников, стиснув зубы, избрала на съезде кинематографистов его своим главой, стало окончательно ясно, что он врожденный вожак, сделавший себя сам и подчиняющий себе обстоятельства. Кстати, Михалков обязательную службу проходил на Камчатке во Флоте. А прадед его по материнской линии никто иной, как столбовой сибирский казак и великий художник Василий Суриков. Тот самый Суриков, который, посещая в Париже Академию Колароси, приходя на этюды, решительно расталкивал работающих, чтобы занять лучшее место. При этом повторял: «Жесюц Суриков – казак рюсс». Парижанам не надо было объяснять, кто такие «казаки рюсс». Суриковы – казаки именитые и пришли в Сибирь вместе с Ермаком.

Михалков создал много знаменитых фильмов, отмеченных международными премиями. Однако фильм «Сибирский цирюльник» занимает совершенно особое и даже исключительное место как в творчестве режиссера, так и в духовно-исторической эволюции постсоветского общества. «Сибирский цирюльник» стал самым значительным и пророческим явлением не только в истории отечественного кинематографа и духовной жизни страны. По-настоящему явление этой ленты никто не смог осмыслить во всей его глубине, хотя «молодежь» валила на него, подпадая под магию чар этого фильма, где главными героями являются юнкера – самые чистые и возвышенные «жертвы вечерние» в тысячелетней истории святорусского царства. Сегодня, когда экран заполонили люди в нелепых и диких масках с прорезями, лексикой с матерком и вырожденческим лексическим мусором из серии «как бы», «вроде», «типа», «где-то» и с взглядами исподлобья, как свойственно уголовникам, в такой среде дворянская культура с юнкерской дерзостью кажется почти инопланетным явлением. Но Михалков пошел наперекор сегодняшнему рыночному оскотиниванию и победил. Мы употребили слово «молодежь» намеренно. Дело в том, что слово «молодежь» не встречается ни в одном из Евангелий. Святое Писание конкретно и правдиво и обращено к людям. Слово «молодежь» такое же придуманное и фальшивое, как и «народ» и относится к сфере лукавых абстракций вроде «всемирность» и «всечеловек». Достоевский не догадывался, что «всечеловек» бесчеловечен. Это такая же пустышка, как лишенный родных начал глуповатый «евразизм». Умнейший человек России и благородный воспитатель царей Константин Победоносцев как богослов и выдающийся юрист сразу уловил сатанинскую природу «всемирности» и «всечеловека» Достоевского и обвинил своего приятеля в ереси.

Но вернемся к «Сибирскому цирюльнику» Михалкова. До сих пор т.н. вершины нашего кино были связаны с темой возвеличивания братоубийства от «Чапаева», «Мы из Кронштадта» или откровенной эстетизацией братоубийства и преступлений, как в «Броненосце Потемкин». Причем, в последнем черви шевелятся в матросских мисках с борщом даже после кипячения. При этом новаторство Эйзенштейна при всей мастерской изощренности было вторичным и повторяло открытия американца Гриффита в его бессмертной ленте «Рождение нации».

Дальше полоса фильмов с похоронными мотивами, в которых главные герои непременно погибают. Таких как «Летят журавли», «Баллада о солдате», «Сорок первый», «А зори здесь тихие», «Афганский излом» режиссера Бортко. Мы оказались единственной страной, поставлявшей кладбищенские мотивы.

В фильме «А зори здесь тихие» милые девушки во главе с окающим старшиной в красивой северной стороне, как куропаток, перестреляли лучших в мире германских десантников, выпестованных Куртом Штудентом. Подвиги девушки совершали в перерывах, как это у нас водится, между парной баней и стихами Блока. Кончилось, как только у нас водится, гибелью всех девушек. В грозном ГлавПУРе слезно умоляли автора сценария оставить в живых хоть одну девушку. Но автор был неумолим, закапывать, так всех до одной. И на своем настоял. А зрительницы смотрели, верили и всхлипывали, как на кладбище, и даже рыдали. Автор отстоял право на вымысел (фикшн). Не случайно при всех катастрофах, жертвах и даже протечках рыдают при виде камеры только наши женщины. Ни разу не видел рыдающей на людях ни одну чеченскую женщину.

В этой связи почти Монбланом высится величайший русский режиссер до Михалкова сибиряк Иван Пырьев, Георгиевский кавалер Первой мировой войны. Его гениальный фильм «Трактористы» – пророческая прелюдия рождения в боях новой танковой нации.

В этой связи следует признать «Сибирский цирюльник» прорывом мирового порядка в новое измерение. Этот фильм одновременно национальная надежда и духовная программа. Фильм посвящен корпоративному братству юнкеров. Это они офицерами выиграют Первую мировую войну для России, а в Белой армии спасут честь России. Но и после 1917 года юнкера, гардемарины и кадеты проявят себя как лучшие дети России за 1000 лет.

Это о них скажет Иван Шмелев в 1927 году: «Они ярчайший пример великого национального напряжения безоглядно-жертвенного, это высокое напряжение светлой российской воли полагает камень будущего строительства национального самоотверженного, подчиненного высшей цели: воли России быть… полагает конец противонациональным течениям русской общественности – источнику многих зол, способствовавших российскому погрому – являются потрясающим примером страданий неповинного поколения за ошибки и преступления отцов и дедов. Белые воины – высокий и страшный пример национального Искупления. Они кровью своею ставят Россию на высоту, делают бытие Ея – высшею целью жизни, они умирают за Неё добровольно!».

Знаете ли вы слова более проникновенные, правдивые и возвышенные за тысячелетнюю русскую историю? Это слова великого православного писателя, чей сын, поручик Сергей Шмелев, был расстрелян в Крыму в числе десятков тысяч русских офицеров, и в память которых Иван Шмелев написал книгу «Солнце мертвых». Надо ли говорить, что никто ни одним словом не упомянул о тех невинных жертвах, как не вспомнили о русских изгнанниках, покидавших Крым в 1920 году.

Но самое главное. Знаете ли вы, где произнес свою речь Иван Шмелев, писатель-монах, чей прах сегодня покоится на мемориальном кладбище Донского монастыря в Москве? Он её произнес на юбилее галлиполийцев в Париже. А священный Галлиполи, пустынный продуваемый полуостров в Дарданеллах, откуда через пролив виден холм, на котором стояла бессмертная Троя, воспетая Гомером. То, что произошло на Галлиполи и острове Лемнос холодной и дождливой осенью 1920 года, достойно пера Гомера. Галлиполи в русской тысячелетней военно-духовной летописи, простите, выше Куликова поля, Бородина и даже Сталинграда. Выше, разумеется, не в батальном плане, а в военно-духовном и преобразующем смыслах.

В чем же суть Галлиполийского чуда?

В ноябре 1920 года 150 тысяч русских беженцев покинули Крым на 130 судах разного класса. Беженцы оставлены в Царьграде на Босфоре, о котором русы мечтали со времен нападения на Константинополь в 860 году Аскольда и Дира. Теперь они попали в город на Босфоре, оккупированный не русскими, а англичанами и французами. За неделю до преступного свержения императора Николая II царь велел раздать оркестру ноты марша «Торжественный въезд в Константинополь». Войну Россия практически выиграла ещё в 1916 году после взятия Эрзерума. Генерал-майору Свечину, кавалеру Георгия IV степени, велено было возглавить усиленную штурмовую дивизию для захвата Константинополя. Аналогичный приказ получил флигель-адъютант контр-адмирал Фабрицкий, возглавивший усиленную дивизию морской пехоты. Десантный корпус был готов к броску. Котлы и транспорты десанта разогреты.

Но заклятые союзники во главе с Великобританией не позволили этому случиться. Генералы-предатели и изменники-думцы насильно устранили великого царя, и Константинополь достался англичанам.

Сто двадцать тысяч русских беженцев остались в Константинополе в ожидании своей скитальческой участи, а 25 тысяч военных пароходами «Херсон» и «Саратов» доставили на каменистый, голый, продуваемый ветрами полуостров в Дарданеллах. Из этого воинского контингента пять с половиной тысяч приходилось на офицеров. Двадцать тысяч составляли юнкера и кадеты. Солдат было только несколько тысяч. В число галлиполийцев вошли и полторы тысячи женщин и более двухсот детей.

Казаков, в числе 14 тысяч человек, разместили на пустом и продуваемом ветрами промозглом острове Лемнос. Командовал всем контингентом на Галлиполи командир корпуса генерал Александр Кутепов – душа Галлиполи и главный автор чуда, последний командир Преображенского полка.

Генерал Кутепов пользовался в Белой армии доминирующим влиянием. Это он добился отстранения генерала Деникина и назначения на его место генерала барона Врангеля. Кстати, разветвленный шведский род Врангелей при Полтаве достойно отметился. Трое Врангелей дрались за Петра Великого. А трое других Врангелей воевали за Карла XII. По настоянию генерала Кутепова армия под командованием Врангеля стала именоваться «Русской».

Русская армия барона Николая Врангеля не была разбита в военном противостоянии. Белые чувствовали себя при сорокакратном превосходстве красных и выше противника и победителями. Они не были побеждены, но выдавлены из Отечества. Беженство переживалось всеми очень тяжело. Зима с ледяными дождями. Палаточный лагерь. Жизнь впроголодь. Чужое хмурое небо.

Генерал Кутепов за «Германскую» награжден орденами Святого Георгия IV и III степени. В атаках он впереди полка. Время и судьба таинственно творят великих вождей на боевом поле. Кутепов был абсолютно лишен аффектации. Он был немногословен, прост и бесстрашен. На молитве стоит как вкопанный. Спина прямая, выправка гвардейская, углубленность абсолютная. Солдаты чувствовали его сердцем, без слов и жестов. При таких скупых средствах генерал Кутепов обладал необъяснимым и властным свойством сплачивать людей. Боевая эстетика и мудрость сердца были в нем слиты и рождали высший тип апостольства. Ни в русской истории, ни в мировой за тысячу лет не было обстоятельств, подобных галлиполийскому сиденью. В сорокатысячном отборном воинстве на Лемносе и Галлиполи сконцентрировалась тысячелетняя русская порода.

Кутепов постиг сразу, что спасение в аскезе, суровых порядках, где дисциплина другое имя Бога. Они заштопали одежду, выстирали бельё и форму, вычистили оружие, провели учения, засели за учебу в кружках, делились последним куском хлеба – сплотились в невидимый монолит под ледяными дождями и зимним ветром, срывавшим палатки, и вдруг запели… Они запели песни покинутой родины.

Когда французские оккупационные власти арестовали нескольких русских офицеров, в комендатуру с винтовками и гремя сапогами ворвалась полурота юнкеров. Комендатуру охраняли какие-то североафриканские части не то алжирцев, не то марокканцев. Юнкерам не понадобилось даже применять оружие. Они усмиряли североафриканцев прямым взглядом стали глаз, прошедших через войну в России. То были галлиполийцы – новая русская порода. Африканцы и французские начальники сразу поняли, что с такой решимостью они ещё не сталкивались. В начале Гражданской войны Белой армии «союзники» поставили обмундирование вместе с демократическим триколором французских цветов – синим, белым, красным. Позже этот же флаг, увы, изберут власовцы.

На Галлиполи произошло полное духовное преображение. Офицеры, юнкера и кадеты впервые в жизни вдохновенно запели «Боже, Царя храни», или «Молитву русского народа», как его называл сам автор гимна Василий Жуковский.

Русский корпус прибыл на Галлиполи с триколором, а покинул в 1921 году полуостров с национальным имперским черно-золотым белым знаменем, с которыми русские полки в 1914 году покинули Париж.

Не случайно главный полк Русской армии звался Лейб-гвардии Преображенским, а праздник Преображения Господня особенно торжественно отмечает и понимает во всем мире только Русская Православная Церковь. Галлиполийское чудо преобразило и всю русскую эмиграцию по всему миру. Верный признак военно-религиозной природы Галлиполийского чуда. Галлиполи породило могучую организацию – Российский Обще-Воинский Союз (РОВС) и почти все эмигрантские издания и организации. Лемнос породил лучший в мире мужской казачий хор Сергея Жарова, который десятилетиями гремел на всех континентах. Казаки пели в обмотках и латаных гимнастерках, худые, изможденные и вдохновенные.

Из Лемноса зародился гениальный русский балет полковника «спецназа» дворянина Василия Воскресенского, чьи отряды наводили ужас на Кавказском фронте. Воскресенский во всем мире был известен под именем «полковник де Базил» и его группа, по мнению знатоков, намного превосходила по вдохновению и мастерству русский балет Дягилева.

Из Лемноса вышел и прославился в мире ансамбль казачьей джигитовки кубанского казака полковника Елисеева, героя Кавказского фронта.

Словом, Галлиполи одухотворил Россию на новое тысячелетие.

В Галлиполи разместились и остатки великих белых полков: Дроздовского, Алексеевского, Марковского и сводного гвардейского. Сами они между собой Галлиполи называли «Кутепией».

После третьего ранения (20.10.1915 г.) штабс-капитан Александр Павлович Кутепов с Георгиевским оружием и орденом Св. Георгия IV степени вступил в командование Ротой Его Величества Лейб-гвардии Преображенского полка. Вершина для строевого офицера Русской армии.

27 ноября 1916 года, почти за месяц до предательского устранения государя, император соизволил выразить высочайшее благоволение полковнику Кутепову. По бесстрашию, властности, и скромности даже среди храбрецов гвардии Кутепов не знал равных.

В Ледяной поход (1918) Кутепов ушел, командуя 3-й ротой гвардейских офицеров в Марковском отряде.

2 декабря 1917 года Преображенский полк перестал существовать. В тот день Кутепов уже на Дону вступает в Белую армию.

21 ноября 1917 года при прощании со знаменем Кутепов лично снял крест со знамени величайшего русского полка, созданного Петром Великим. Этот крест на цепочке генерал от инфантерии Кутепов носил на груди вместе с нательным крестом до последнего дня, когда он предательски был схвачен агентами ОГПУ на улице Парижа.

Так на посту погиб величайший воин в истории России, до конца сохраняя духовную связь с Преображенским полком и своим государем, святым страстотерпцем. Так Александр Кутепов принял мученичество, как и его государь. Мы разделяем чувства его современников, которые писали: «Мы никогда ни национально, ни лично не утешимся».

Генерал Александр Кутепов вошел в сонм одного из величайших святых страстотерпцев Руси.

И первый, что поведал по телевидению о Галлиполийском сидении, был режиссер Никита Михалков. Он же первый рассказал о кадетах и кадетских корпусах русского зарубежья. Кадетские корпуса в Сербии, как и Смольный институт для девочек, тоже имели своим истоком Галлиполийское преображение.

Таким образом, Никита Михалков и Елена Чавчавадзе выступили главными связующими звеньями между двумя течениями русской жизни.

В «Сибирском цирюльнике» есть кульминационная сцена. Там перед строем юнкеров появляется всадник на Соборной площади Кремля, Это государь император Александр III. Перед царем в седле светлый мальчик. Это наследник-цесаревич по прозвищу «Лучик», будущий святой страстотерпец Николай II. Раздается государево: «Здорово, юнкера!..».

Ответ юнкеров оглашает древнюю Соборную площадь. Возможно, среди этих юнкеров был и величайший генерал в истории России Александр Кутепов, святой творец Галлиполийского чуда.

Сцена на Соборной площади лучший кинематографический эпизод не только во всем отечественном кинематографе, но и во всем мировом кино, если знать обстоятельства рождения этого эпизода в Кремле в постгулаговскую эпоху.

Без этой сцены сегодня не было бы разводов Кремлевского полка на Соборной площади в «преображенских» мундирах. В этом ключе режиссер Никита Михалков не только герой, а, пожалуй, и сверхгерой, воспитывающий всю нацию.

 

* * *

В Германии давно бытует мнение, что немцы склонны переосмысливать ежегодно происшедшие в мире события, достойные внимания. Увы, в нашем Отечестве даже через полвека и более не осмысливаются события не только в мире, но даже в родной стране. А периодические провалы памяти лишают смысла любое обдумывание судьбы страны. Добавьте к этому традиционное слабоумие историков-начетчиков, помноженное на невежество и партийную зашоренность. Словом, более жалких существ в умственном отношении, чем наши историки, отыскать в подлунном мире невозможно. В первую очередь это относится к остепененным историкам, узко буравящим десятилетиями свою делянку. Так народ наш поколение за поколением остается без поводырей и наставников и черпает мудрость из «ящика» на кухне.

В 1979 году советские войска вошли в Афганистан. Был месяц декабрь и 1979 год завершился. Развертывание 40-й армии в Афганистане пришлось на Олимпийский 1980-й год.

Супостат поднял нечистый визг в СМИ, парламентах и ООН. Но бессмертный Афганский поход стал мировым фактором. Советы опередили НАТОвцев и оставили их в дураках. Все 70-е годы западные разведки готовили молодых боевиков Хекматияра, Ахмед Шах Масуд, Рабани и десятки других саудовцев для вторжения их боевых групп в нашу Среднюю Азию и Кавказ. Москва нашла в себе мужество и опередила супостата, потому что в армии и во власти ещё было сильно поколение русских фронтовиков.

На нас ополчился явно и тайно весь мир. Через границу скрежетали зубами наследники Мао, а Китай реформатора Дэн Сяопина, по поводу которого пускает пузыри этнический скопец Зюганов, тот Китай на Западе уже называли «16-м членом НАТО».

В мае 1945 года окончательно взошло солнце нового Русского мира в лице маршала Победы Георгия Жукова. Завершилась самая грандиозная битва в мировой истории – битва за Берлин, столицу Третьего рейха.

Сталин проницательно поставил на острие атаки маршала Георгия Жукова во главе 1-го Украинского фронта. Верховный понимал, что обстрелянный вермахт сжимается и становится вдвойне опасным. Гитлер сохранил самые боеспособные и сплоченные эсэсовские дивизии, общее число бойцов в которых достигало миллиона.

Генерал Баграмян после войны говорил, что если русских в дивизии меньше двух третей состава – такая дивизия не считалась боеспособной. Разумеется, как и все в войну, Баграмян под русскими подразумевал русских, белорусов и украинцев. Воодушевленные этими русскими, беззаветно сражались вместе с ними плечом к плечу и все остальные народы Советского Союза.

Такое переживание как война с самой сильной армией мира выпадает на долю народа один раз в тысячу лет. Именно таким испытанием стала Отечественная война для русских, белорусов и украинцев. И надо признать, что три народа-брата в войну слились абсолютно в единый народ, причем, подобного единства и величия великороссы, белорусы и малороссы не испытывали никогда со времен Киевской Руси. Слившись, они стали главным мировым фактором. Увы, это возрастание в единстве стало почти непереносимым для галичан-западэнцев, духовно отколовшихся через униатство, чему мы свидетели сегодня. Но новое русское единство вызвало тревогу у супостата и после 1991 года он стал бешено подтачивать это единство.

В мае 1945 года завершилась самая грандиозная битва в истории человечества – битва за Берлин, столицу Третьего рейха Адольфа Гитлера.

На острие к Берлину более чем миллионный фронт Жукова. Слева от его 1-го Белорусского в Германию ворвался 1-й Украинский маршала Конева. Его войска войдут в соприкосновение с Жуковым в Потсдаме. С севера нависал миллионный фронт маршала Рокоссовского. Если бы не трагическая гибель на месте Конева, был бы самый одаренный после Жукова молодой полководец генерал армии Ватутин.

В 1945 году в лице Жукова взошло солнце нового Русского мира, что должен был признать в Кремле Сталин, после Парада Победы поднявший тост «За великий русский народ». Несомненно, Сталин тоже под русским народом разумел воевавших в братском единстве великороссов, белорусов и малороссов. Кто-кто, а Сталин помнил, что в титулатуре императора Николая II не было слова «Украина». Это слово впервые официально прозвучало только в Андрусовском мире 1668 года. Без этого триединого русского фактора не понять ни одного дня в войне и после неё в том периоде, который мы привычно называем «русско-советским».

В 1968 году советские танки вошли в Прагу вместе с частями войск стран Варшавского договора. Вошли по самому древнему и бесспорному праву победителей, которое в античные времена именовали «Право Копья». Брежнев на свой манер подытожил свое «Право Копья» в связи с танками в Праге, заметив лапидарно и обезоруживающе: «Что наше – то наше».

Через два года после приведения в чувство пражских либералов наши военно-морские силы впервые в истории провели (1970 г.) маневр четырьмя флотами в мировом океане. То была вершина русской мощи, а время Брежнева стало самым державным, счастливым и спокойным за весь советский период. Как-никак, а только Брежнев из наших лидеров участвовал в Параде Победы 1945 года. К тому же Брежнев в чине генерала вел за собой целый боевой фронт по брусчатке кремлевской.

Однако главным жизненным подвигом Брежнева явился Великий Афганский поход.

Восьмидесятые годы явились золотым десятилетием русско-советского периода после 1945 года. Бессмертная 40-я армия действовала в Афганистане практически все восьмидесятые годы. Тогда же пробивали к Тихому океану Байкало-Амурскую магистраль (БАМ). Золотой стык на БАМе забили в 1984 году.

Через два года после этого в сердце трех братских народов под Киевом взорвался четвертый реактор АЭС. То был чудовищный взрыв в 20 «хиросим». Ценою жизни реактор заслонили те же наши солдаты. Число ликвидаторов «чернобыльцев» достигло почти миллиона человек! То была отдельная смертельная война с невидимым врагом.

В те же годы братья Уткины создали ракеты и поезд под них БЖРК. Самый восточный неуловимый ракетный поезд двигался у Перми. Дострой мы тогда БАМ, и грозные БЖРК пошли бы по стальной магистрали к Тихому океану.

Второй параллельный путь к океану нужен был державе, как воздух. Транссиб на границе с Китаем, «16-м членом НАТО», перекрывался даже ствольной артиллерией. Мощь Российской сверхдержавы приводила супостата в замешательство.

Тогда супостат решил уничтожить державу мелкотемьем. Даже американцы в 80-е годы жаловались на взрыв мелкотемья. Через мельницу мелкотемья и великую нацию можно перемолоть, измельчить до, если не лагерной пыли, то до рыночной пыли и хрюканья на сто процентов.

Мелкая тема мельчит и уничтожает личность. Внедряется рок с церебральными конвульсиями, наркотики, пиво, алкоголь. А с ними и кумиры вроде «БИТЛЗ», эти «исчадия ада». Потом больше про пайки, отдых, привилегии, парковки, мигалки и прелести ЖКХ. Вот электорат и не отличишь от аудитории медиума Кашпировского.

К тому же во времена битлов было сделано великое открытие для рынка и мелкотемья – это покупателеспособные, дрыгающиеся, неполовозрелые подростки и особенно девочки.

Что тут началось!

 

* * *

В таких обстоятельствах разве мог кто-либо в стране заметить ввод в Монголию (одновременно с Афганистаном) после нападения Китая на Вьетнам нашей 39-й стотысячной армии к древнему «Темени Азии» – Гоби.

Армию в Монголию вводил самый энергичный, здравый и упорный наш генерал Матвей Прокопьевич Бурлаков. Он один из великих героев «хоть одного героя, начиная с 1991 года», как вопрошал Владимир Соловьев на телевизионном «Поединке».

Забайкалье – край вечнозеленых помидоров и особо сплоченных воинских частей. Ещё в русско-японскую войну лучшими воинами в Маньчжурии себя проявили сибиряки, а из сибиряков – Забайкальская казачья дивизия во главе с прославленными кавалерийскими генералами Ранненкампфом и Мищенко. Забайкалье – это ураганные ветры при минус 40 градусах, где ни на холмах, ни даже в лощинах ни одной снежинки всю зиму. Сдувает всё куда-то в преисподнюю.

Четыре года провел в Забайкалье и Монголии генерал Бурлаков в полевых условиях с лютой зимой и раскаленным летом. Здесь песок сечет лицо, ветер сбивает с ног. Зимой батальон окапывается целый месяц. Мерзлую землю долбить не легче, чем бетон ковырять. В начале 80-х Бурлаков водил по Монголии, обустраивал, обучал самую большую и боеспособную советскую армию.

В этой неведомой для его беспечных сограждан 39-й армии в Монголии числилось пять развернутых дивизий – три мотострелковых и две танковые. Но это только ядро. В 39-ю армию входили еще две воздушные дивизии. Но и это не всё. В оперативное подчинение входили корпус ПВО и ряд отдельных бригад и специальных полков. Всего около 150 тысяч боевого состава. Эту армаду Бурлаков должен был обустраивать, кормить и учить воевать в диком поле без дорог, жилищ и на чужбине.

Первые части вошли в армию во время знаменитых событий на острове Даманском против китайцев. Армия была создана ещё в 1942 году и позже освобождала Китай от японцев. Знаменитая Тацинская танковая стояла около Чайболсана у вала Чингисхана. По вечерам над каменистыми плоскогорьями Гоби, хранящими останки доисторических животных, неслась задумчивая мелодия «Подмосковных вечеров» Соловьева-Седого из солдатских палаток. Песня на чужбине связывала и роднила со всей страной и родным домом.

Когда Бурлаков командовал грозной 39-й армией, она по фронту занимала полторы тысячи километров и пятьсот километров в глубину. Строить военные городки приходилось на голом месте. В Гоби закопаны и вбиты миллионы народных денег. Танковую дивизию в Булгане называли «золотой», а разведбригаду в Арвейэхере – «бриллиантовой». До дивизии было 50 километров по бездорожью, до бригады 560 километров от железной дороги. Гнали машины по острой гобистой гальке. За год полностью изнашивался парк машин. Зимой – 50 градусов с ветром. Резина крошится, металл хрупок, как стекло.

Специалисты из «капстран» держались в Монголии не более года. Наши спецы не более двух лет. Наши офицеры пять лет, и все, как один, поджары, легки и зорки.

Хотя бы кто-нибудь попытался сложить эпос о русском солдате на рубежах державы, солдате, которому поистине нет в мире равных. После взятия Берлина и разгрома Квантунской армии в эпоху БАМа и океанских подводных кругосветок нация ещё переживала эпический период своей истории. Супостат должен был любой ценой погасить этот дух через «масскульт» и заунывные «Черные тюльпаны», полу-уголовный гитарный скулеж у костров. Даже «Голубые береты» в мешковатом камуфляже, обвешанные медальками, бренчат под гитары всхлипывающие песни, которые после войны называли «шинельными». Неофициальный гимн десанта называется «Расплескалась синева», а не голубизна.

Ядро 13 гвардейской дивизии Родимцева, оренбургского казака, спасшей Мамаев курган, составляли десантники и сибиряки. Начала свое бытие дивизия Родимцева ещё в Монголии на Халкин-голе как любимая десантная бригада Жукова. Десантники Родимцева дойдут до Берлина и до конца войны будут прятать в нагрудных карманах драгоценные синие петлицы десантников. Герою генералу Шаманову, да и всему десантному братству, пора вернуть крылатой пехоте синий цвет Богоматери и синий отлив стали. Голубой нежный цвет оттенок того же синего, но расслабленный, размытый до дрожи в коленках. Не случайно голубой любят дамочки и люди известной ориентации. Синий цвет – это верность изначальной десантной традиции и религиозно-национальным корням.

Провалы памяти – самое страшное бедствие России. Мы пожаловались, что никто не сложил эпос о подвигах солдат на рубежах. Какой там эпос – никто не сложил даже песни общенародной о бессмертном Афганском походе 100-тысячной 40-й армии в Афгане и 100-тысячной 39-й Монгольской армии. Добавьте к ним два корпуса железнодорожных войск, которые в свирепых условиях Сибири пробивали восточный участок БАМа. Это три действующих армии. А что в народной памяти останется от трех армий: Бамовской, Монгольской и Афганской? Один пшик да лживый надрыв «Черного тюльпана» да заунывные «шинельные» песни «Голубых беретов». Нет, осталось ещё кое-что. Мы построили полдюжины военных городков в Монголии со всеми удобствами, клубами, плавательными бассейнами, казармами, складами, жильем, школами, детсадами, аэродромами. Потом появился «ставропольский комбайнер» и всё это побросали, как на пожаре, и уехали в Забайкальские халупы. Если бы мы построили те же городки в родном Забайкалье, то несколько поколений офицеров и солдат горя бы не знали. А в Монголии в заброшенных городках гуляет ветер в пустых проемах окон. Заносит песком наши городки. В Булгане, где стояла «золотая» дивизия, построили такой же «золотой» Дом офицеров – дворец. Сейчас там на первом этаже овчарня, на втором – сеновал.

В Гоби вся таблица Менделеева и даже, говорят, больше. Уран там чуть ли не наружу прёт. Пласты его уходят во Внутреннюю Монголию (Китай) и к нам в Забайкалье. Мы должны были бы уйти из Кубы, Германии, Польши, Венгрии, Чехии, но из братской Монголии – никогда. Геополитически, когда Тихий океан давно стал «Средиземным морем» человечества, стратегически для нашей будущности Монголия важнее всего Варшавского пакта. Но кто это осознает сегодня в Москве? Не московские же «парниши» из балаболов-политологов, ищущих теплые деканаты в МГУ или в МГИМО.

Такую же по важности роль играл для страны Афганистан. Осознать такие геополитические реалии ещё могли фронтовики в Политбюро вроде Брежнева и маршала Устинова. Что до Горбачева-Манилова и Ельцина-Ноздрева, то в сравнении с фронтовиками это мыши, пережеванные партаппаратом.

 

* * *

В 1989 году рухнула Берлинская стена – пугало Европы, созданная гулаговским заплечным стахановцем Хрущёвым и его же «Кузькина мать», которую он показал «буржуям» в Берлине в 1961 году.

Берлинская стена Хрущёва рухнула в 1989 году, 28 лет являясь посмешищем всего мира.

Как только начался вывод советских войск из стран бывшего Варшавского пакта, расторопные и властные генералы вновь стали на вес золота. Вспомнили о забытом в Забайкалье Бурлакове, о монгольских подвигах которого ходили легенды в офицерской среде. Первым его вспомнил бывший забайкалец министр обороны маршал Язов – известный кадровый гений. У Язова на талантливого офицера глаз был снайперский и глаз этот его ни разу не подвел.

Маршал Язов вызвал из Забайкалья генерала Бурлакова и отправил его в Будапешт командующим Южной группы войск. Матвей Прокопьевич взялся за дело осмотрительно, настойчиво и с незаурядной энергией. До 1917 года люди его склада и бескорыстия быстро сколачивали миллионы предпринимательством и заводчиками. Вскоре первый эшелон советских войск ушел из Венгрии – это был и первый эшелон из Европы.

Время в Венгрии было сложное, переходное и смутное. В 1990 году правые радикалы повесили по стране довольно оскорбительный плакат. На нем был изображен толстый затылок русского военного в нелепой фуражке и надпись: «Прощай, товарищ!». Вывесили и радовались дозволенной храбрости. Бурлаков отреагировал быстро и точно, по-суворовски. Он велел повесить всюду рядом такого же размера плакат, на котором молодой сержант с «гагаринской» улыбкой и надпись: «Оставайтесь с миром, венгры!».

Реакция оказалась ошеломляющей. Симпатии венгров к нашим военным повысились. Они не ожидали от нас такой широты и великодушия и сами стали повсеместно срывать оскорбительные плакаты.

Действия Бурлакова в Венгрии, его дисциплина, деловитость и решительность были быстро оценены в Москве. Такой человек был нужен Западной группе войск в Германии и, завершив вывод войск из Венгрии, генерал-полковник Бурлаков принял командование ею и переехал во Вюнсдорф под Берлином – это рядом с Цоссеном, где с кайзеровских времен размещались «небожители» Генерального Штаба.

Это о них кричал Гитлер, почувствовав оппозицию высшего генералитета: «Я выбью из них дух Цоссена!».

В Германии размах был как раз для Бурлакова. Здесь он когда-то провел молодые офицерские годы, командуя особой ротой снайперов. Надо было поставить на рельсы целое миллионное государство с женами и детьми, заводами, мастерскими, полигонами, аэродромами, складами. Прежде чем это государство в государстве поставить на платформы и на суда в Ростоке, надо было его разобрать до основания с умом и по-хозяйски.

Бурлаков, верный своей манере, выводил 700 военных городков, не снижая боевой готовности, продолжая учения. Как боевой солдат Жуковской школы он знал, что боевая выучка при любых обстоятельствах на первом месте.

Западная группа войск проснулась в один прекрасный день в процветающем капиталистическом «тридевятом царстве». Такой сказочный переход не всякая психика выдержит. Кто в лютой Гоби не дрогнул, в Афгане не спасовал, перед дойчмаркой ФРГ приходил, бывало, в смятение. Особенно если у тебя не очень устойчива «зам. по тылу», то есть жена.

Бурлаков выводил войска под взрывы фугасов лжи в западных газетах и на телевидении. Газеты на Западе то и дело пестрели сообщениями о хищениях в Западной группе войск. Главный удар наносился по первому лицу. Супостат знал цену Бурлакову и очень не хотел, чтобы после Германии он возглавил Генеральный Штаб.

В «Известиях» министр обороны Герой Советского Союза Павел Грачев поставил всё на свои места, разъяснив появление волны ненависти к Бурлакову: «Против Бурлакова и руководства группы войск развязали клеветническую войну мафиозные структуры. Он по моей команде прищемил им хвост, лишил возможности нагреть руки на движимом и недвижимом имуществе группы, вот они и перешли в атаку. А писать сегодня можно что угодно, не неся за это никакой ответственности».

Властную и хозяйственную руку главкома Бурлакова почувствовали скоро все. Когда журналист спросил генерала Бурлакова, каково его главное кредо в жизни, он ответил:

– Требую правды! Армии нет без правды. Военный человек немыслим без честности. Отсутствие её – дорогостоящая бестолковщина в мирное время, неизбежная смерть в час войны. Завистливых, мелочных и плодящих грязные слушки не люблю. Показуха претит мне в любых проявлениях».

Беру на себя смелость заявить, что суждение Бурлакова о правде и армии одна из самых глубоких мыслей во всей русской военной истории за тысячу лет. В идее, выраженной генералом Бурлаковым, вся философия и русского народа в целом, и его воинства – его душа, если хотите, норма и, пожалуй, стержень военно-нравственной доктрины. Мысль Бурлакова, тысячу раз проверенная и закаленная живой и суровой практикой учителя и командира.

Такую личность и впрямь нельзя было допускать в начальники Генерального Штаба.

Борьба за правду – это борьба за жизнь и боеготовность армии и нации. Не зря Церковь называет Христа «Солнцем Правды».

Бурлаков был генералом рослым, с голосом по-командирски уверенным, жестами широкими, но очерченными. Он всю жизнь был поджар, спортивен и сноровист.

Каждый день по забайкальской привычке главком легко вставал в четыре утра. К шести часам Бурлаков уже в кабинете. До этого успевает физически зарядиться. Домой уходит ближе к девяти-десяти часам вечера. Помощники подбирались равной работоспособности и бодрости. Вялых и многословных Бурлаков не переносил.

Помощников Бурлаков подбирал с «кадровым гением» забайкальцем маршалом Язовым, близкой ему работоспособности и, разумеется, сродного духа.

Заместителем по вооружению у Бурлакова был генерал Шуликов из десантников. В войну с гитлеровцами, когда сибиряк и морской пехотинец или десантник выступал в одном лице, для немца это было похуже даже «черной смерти». Таким был и генерал Шуликов, сочетая в своем лице сибиряка и десантника, и прибавил к этой третью невялую ипостась обстрелянного «афганца».

Молодой генерал Исаков на посту заместителя по тылу в Афганистане у генерала Дубынина получил семь тяжелых ранений. Теперь он на той же должности в Германии, во Вюнсдорфе, но у забайкальца Бурлакова.

Начмед генерал Лютов разворачивал госпитали в Гоби и помнит ветры и стужи пустыни, о которой Никита Михалков поставил пророческий фильм «Урга – территория любви».

Даже заместитель по работе с личным составом, по старому «замполит», генерал Иванушкин тоже из афганцев.

Вся дружина Бурлакова, потрясшая Европу и мир невиданной организацией вывода полумиллионной армии, оказалась из обстрелянных афганцев и закаленных сибиряков. В Германии довелось встретить несколько десятков генералов, подлинных «деревенщиков», которые в детстве пробирались летом и зимой к родной школе за пять-десять верст тесной гурьбой. Нередко на опушках, притихнув, они видели огоньки волчьих глаз. Таких школьников и таких генералов ни до, ни после не было ни в одной армии мира. Никто из писателей, а из историков тем более, не описал это поразительное явление в мировой истории – дети послевоенной голодной поры, озаренные победой, стекались в школы, где в селах почти не осталось мужчин.

Когда началась война, ровесники Бурлакова купались в прудах и речках и готовились в сентябре пойти в первый класс. Но после 22 июня плач матерей и сестер прокатился по всей земле от края до края, не минуя ни одного глухого уголка, по всем коммуналкам, избам, саклям, баракам. С той поры сдвинулась с места держава, сплоченная, как говорили еще поколение назад, вокруг Малой, Белой и Великой России. Отступали вначале до самой Волги и Кавказа, потом собрались с силами и двинулись вместе в Европу.

Дорогу эту устлали собой миллионы сыновей России. В одной из безымянных могил под Лугой лежит и отец 15-го главкома Западной группы войск – Прокопий Бурлаков, сибиряк, старообрядец.

Тогда, летом 1941 года, по каменистой и пыльной дороге он босоногим мальчуганом на окраине Верхнеудинска (Улан-Удэ) бежал вместе с мамой и сестрами за «трехтонкой», увозившей его отца. Расхлябанный ЗИС-105 громыхал и пылил. В его кузове, держась за борты, мужчины что-то кричали и махали руками. Они с мамой бежали за грузовиком, а он всё удалялся. Наконец, грузовик въехал на деревянный мост через сухой лог. Мост связан из плах. За колесами «трехтонки» дыбились расшатанные бревна настила. Они добежали с мамой до моста. В машине ему махал сорокалетний мужчина – опора и стержень всей его Вселенной – его родной отец.

С того дня и до последнего часа жизни «трехтонка» более полувека ехала и громыхала по бревенчатому мосту, а под колесами «трехтонки» бревна настила двигались и двигались. И всю жизнь стоял перед мостом босоногий мальчик. Гремят на петлях борта грузовика, а машина с отцом не то стоит, не то уходит в вечность, но каждый миг жизни перед глазами святой грузовик, увозивший в вечность русских солдат-страстотерпцев.

Так начинал жизнь будущий русский генерал. Разве мог вообразить Прокопий Бурлаков, что его семилетнему босоногому сынишке через полстолетия суждено поставить последнюю точку в войне, на которой он сложит голову, и приведёт домой русскую рать из Германии.

 

* * *

Ближняя дружина генерал-полковника Бурлакова в Западной группе состояла из обстрелянных афганцев. В это же время на Северную группу был назначен «афганец № 1» Виктор Дубынин, лучший боевой генерал после 1945 года. Генерал Дубынин предпоследний командующий 40-й армией. Он пользовался всеобщим почитанием офицеров и любовью солдат, которых он всегда берег и воодушевлял. Дубынин был генералом нравственной высоты и суворовского типа. Он первым появлялся на самых опасных участках и рисковал собой. Даже когда душманам янки стали доставлять «стингеры» и готовить стрелков. Состояние наших пилотов было подавлено, они чувствовали себя в небе беззащитными. Но Дубынин продолжал летать, воодушевляя и пилотов, и солдат. У него был лозунг: «На боевые идут первый лица!». В одной из таких рискованных высадок на передний край «первых лиц» 40-й армии накрыли ракетами, и зам. по тылу Исаков получил семь тяжелых ранений и без сознания был вывезен из-под обстрела. Тащил Исакова на себе к вертолету зам. по вооружению А.Маев. В Москве Маев возглавит авто-бронетанковое управление и сядет в кабинете, который имел в войну прямой провод со Сталиным. Маев поднимет престиж наших бронетанковых войск.

Генерал Дубынин был скромен, умен, отважен, человечен и владел каким-то магическим влиянием на соратников. В опасные минуты Дубынини проявлял самое редкое и драгоценное мужское качество – гражданское мужество и самостоятельность. Особо опасная база душманов, источник всех провокаций под крылом НАТОвцев находилась в приграничье, но на территории Пакистана. Дубынин знал, что если согласовать с Москвой и просить разрешения на удар по этому гнезду скорпионов, уйдет много времени и, скорее всего, кончится неудачей. Генерал Дубынин принял самостоятельное решение и базу на территории Пакистана накрыл ракетами. Когда склады и база душманов были разнесены в щепки, Дубынин доложил об этом в Москву. Министерство обороны в состоянии шока и растерянности доложило «наверх». В ЦК промолчали, да и Пакистан принял наказание, как должное, уважительно оценив ещё раз решимость Дубынина.

Кадровый гений маршал Язов назначил генерала Дубынина на Северную группу войск в Польше. Там в Легнице при встрече с Дубыниным я, кажется, понял природу воздействия на людей генерала Виктора Дубынина. Перед вами стоял подтянутый, скромный и строгий мужчина. Чем-то неуловимо напоминающий чеховского героя-труженика. Бесстрашие в Дубынине было так же естественно, как и его человечность и такт.

В Польше гоношистые политиканы стали наглеть и вставлять палки в колеса нашим войскам, покидавшим Польшу. Подлинное величие нации проявляется в неожиданных ракурсах. За освобождение Польши жизни свои отдали 600 тысяч наших солдат. Неисчислимые бедствия понесла Германия. Но польские школьники бросали камни в жен наших офицеров, что было немыслимо в Германии. Немцы держались достойно, как и подобает подлинно великой нации.

Крупность натуры на рынке не купишь. Отношение, подобное «шляхетскому», можно встретить и в среде великих прибалтийских государств, или украинских униатов-«западэнцев». Чем мельче особь, тем злобнее. Выведенный из себя мелочной злокозненностью польских панов в вопросах перевозки и оплаты за неё, Дубынин грозно предупредил их, если они не угомоняться, он поведет свои войска к российской границе напрямую с музыкой и развернутыми знаменами. Незалежные и гордые тут же поджали хвосты.

После Польши генерал Дубынин возглавил в Москве Генеральный Штаб. Все «афганцы» ликовали. Но страшная болезнь вскоре вырвала Дубынина из жизни.

На его похороны прилетели министры обороны Армении и Азербайджана, бывшие «афганцы». Из уважения к любимому командиру они прекратили на время военные действия между собой – совершенно уникальный случай во всей мировой истории войн.

Разве мог режиссер Бортко после этого не сделать мерзкий фильм «Афганский излом», где главного героя русского офицера (которого играет итальянец) убивает в спину афганский подросток. До этого Бортко сварганил фильм о Петре Великом («начале всего живого на Руси» – Пушкин) с пьяной икотой, грубостью, заговорами, хамством. А интеллектуальный балабол Хотиненко, родом из сибирской глубинки, откликнулся на Великий Афганский поход антирусским фильмом «Мусульманин». Задрапировав его под мелкотравчатые человеческие ценности.

 

* * *

Из десяти неудачно и глуповато названных «горячими точками» семь очагов войны и бедствий в пределах не «бывшего Советского Союза», как сладострастно внедряли либералы, а вечного Советского Союза, ещё вернее – исторического Российского государства с его доблестным имперским черно-золотым белым знаменем, которое осеняло победоносные русские полки в 1814 году. С этим же знаменем русские полки выиграли Первую мировую войну, из десяти, если угодно, «горячих точек» семь со времен кровавого Сумгаита приходятся на Кавказ. Из семи две самые жестокие чеченские кампании выпали на долю Анатолия Квашнина, сначала как командующего Северо-Кавказским военным округом, а затем начальника Генерального Штаба. Генерал Шаманов, начавший боевую жизнь командиром взвода десантников Афгане, справедливо заметил:

«Вся Россия должна поклониться Квашнину!». Это продолжение темы: «Назовите хоть одного героя после 1991 года».

В первой Чеченской кампании не все было во власти Квашнина. Бразды были в руках министра обороны десантника Павла Грачева, Героя Советского Союза за Афганистан. Вторую кампанию Квашнин подготовил как подобает танковому генералу с ясным общевойсковым кругозором и оперативным мышлением.

Вписывая имя Квашнина в число выдающихся граждан России периода смуты, воздаем должное и боевым солдатам Афгана и Кавказа, и доблестным бойцам генералам Востротину, Солуянову, Шаманову, Бабичеву, Трошеву, Пуляковскому, Рохлину, всем павшим солдатам. Все перечисленные генералы входят в Галерею героев Русского мира после 1991 года.

В первой Чеченской кампании восемь генералов потеряли своих сыновей. В их числе и сын будущего командующего ВДВ и губернатора Рязанской области Георгия Шпака. Во второй Чеченской кампании четверо сыновей генералов получили тяжелые ранения и первый среди них сын командующего Северокавказским округом генерала Казанцева.

Все они подлинная элита и народные генералы, и каждый заслуживает не упоминания, а добротной книги и, разумеется, все они герои «после 1991 года».

У павших генеральских сыновей тоже есть матери, но они ходят в церковь, а не в двусмысленный «Комитет солдатских матерей».

О павших сыновьях генералов не сообщил ни один телеканал.

Осада Белого Дома в 1993 году явилась одной из главных вех в истории России. По своему мистическому смыслу сопротивление Верховного Совета выше по значимости всех событий после 1917 года и равно битве за Москву в 1941 году. Летопись после 1991 года без эпических героев Белого Дома в 1993 году – полная бессмыслица и ложь. Втянутые в водоворот политической и общественной борьбы, лидеры Белого Дома и рядовые защитники, казаки, священники, воины явили миру неистраченный былинный русский характер. Без чеченской неукротимости Руслана Хасбулатова, главы парламента, вряд ли противостояние с властью было бы столь длительным и драматичным. Руслан Хасбулатов в эти дни, став вровень с Ельциным и одним из главных деятелей России, бессознательно отомстил за муки всех чеченцев и ингушей, пережитые ими в период выселения в закаспийские степи. Когда доблестная «Альфа», спасая вождей сопротивления, выводила их из Белого Дома к автобусам, у Героя Советского Союза афганца летчика Руцкого, в Белом Доме из вице-президентов России выбранного в президенты, каковым он навеки и останется, у Руслана Хасбулатова, у генерал-полковника Альберта Макашова, коренного донского казака, у бывшего командующего Воздушно-десантными войсками Владислава Ачалова и у шедших за ними в сопровождении «Альфы», были лица смертников – напряженные и бледные. Видимо, ни один из них не думал, что доживет до утра… Но, Бог миловал.

В Белом Доме себя достойно проявили целая плеяда замечательных народных героев. Одной из характерных фигур этой подлинной битвы следует признать «афганца» Сергея Бабурина, коренного сибиряка из Омска. Сергей Бабурин авторитетный политик новой формации, сделавший себя сам. Бабурин при голосовании был очень близок к тому, чтобы сместить Ельцина. Бабурин избежал тюрьмы, но жестоко был избит омоновцами и испил свою чашу новых национальных лидеров и героев. Бабурин до сих пор не сошел с избранного пути и занимает достойное место в Галерее национальных героев после 1991 года.

В этой же галерее сияет имя юриста Валерия Зорькина. В страшные и великие дни Зорькин проявился как выдающийся юрист, гражданин России и православный человек. Он первый после 1917 года судья в России, кто в стране Вышинского, создателя палаческой «презумпции виновности», проявил себя как свободный представитель судебной власти, без чистоты которой немыслимо само существование России. Мы в потребительском угаре, полюбившие постулат нечистого «Бытие определяет сознание», рыночно захрюкали и стали забывать великих мужей. Валерий Зорькин спас честь всего судейского сословия России, однажды опозоренного судьей Кони, оправдавшим террористку Веру Засулич, стрелявшую в упор в старика-градоначальника Трепова. С этого оправдания экстремизма и стала сползать в кровопролитную пасть Россия. Достоевский был в ужасе от оправдательного приговора Кони, которого позже обласкали большевики.

Валерий Зорькин, герой после 1991 года, по праву занимает пост председателя Конституционного суда России. В своё время он отверг законность указа президента № 1400 о роспуске парламента.

 

* * *

Российская судейская система последних веков не знает юриста, равного по бесстрашию и принципиальности такому государственному мужу как прокурор Виктор Илюхин. Давно известно, что гражданское мужество требует от мужчины большей воли и характера, чем воинская доблесть. Мы знаем много бесстрашных солдат, которые, увы, во властных кабинетах и «на ковре» утрачивали свои боевые добродетели. Помним, как танковый генерал Рыбалко после войны нашел мужество защитить великого маршала победы Жукова даже перед лицом Сталина, надевшего для устрашения даже довоенный «расстрельный китель». Но те же маршалы и генералы, прошедшие войну, и Конев первый из них, увы, из-за «пайков» и благ «поджали хвосты» и не заслонили Жукова даже перед таким кровавым клоуном как Хрущев, потешавший Сталина гопаками во время застолий.

В известном смысле время смуты, как время борьбы, есть одновременно и время наивысшего отбора народа, когда идет проверка его на историческую прочность и зрелость и способность выпрямиться.

Виктор Илюхин как будто был создан для тяжких минут родного народа, чтобы помогать ему выпрямиться и не пасть духом. Его присутствие в парламенте каждый день доказывало, что только люди с нечистой душой утверждают, что «политика – грязное дело».

В его происхождении тоже есть что-то былинное. Он – десятый ребенок в чистой и потомственной крестьянской семье. Наши писатели-почвенники избегали «деревенщиков», подобных Илюхину, как старались не замечать такого деревенщика, как маршал Жуков, или двенадцатый ребенок в вологодской крестьянской семье великий авиаконструктор генерал Илюшин. Деревенщики-писатели были заняты тем, что биологи называют «дестабилизирующий отбор» (опора на слабых и больных), т.е. они тяготеют к униженным и оскорбленным, к неудачникам и полураздавленным. Они выискивали тех, кто вышел из «Шинели» Гоголя (по Достоевскому), но не из шинели Суворова, Ермолова или Жукова. Суворов – национальный учитель – призывал «Равняйся по передним». Наши деревенщики, как и славянофилы, призывали равняться по задним. Писатель, который воспевает шинель Акакия Башмачкина и которого боготворит достойный министр Рогозин, увы, не может быть национальным учителем.

Виктор Илюхин был из деревенщиков, которые веками со времен первых княжеских дружин являлись опорой и надеждой народа.

После школы Илюхин рабочий леспромхоза в родной Пензенской глубинке. Затем подводный флот на Тихом океане. После Саратовского юридического института работа следователя прокуратуры в Пензенской области.

Там он дослужился до заместителя прокурора области. Кадровое дело в те годы советская власть непрерывно совершенствовала, делая ставку на здоровые элементы из народа, бессознательно выполняя роль «Удерживающего», по апостолу Павлу.

В год Чернобыля (1986) Илюхин переведен в Москву, где в прокуратуре СССР принимает должность заместителя начальника главного следственного управления.

Незаурядная работоспособность Илюхина, его серьезность и честность позволили ему занять ответственейшую должность в государстве – возглавить Управление прокуратуры по надзору за деятельностью всесильных органов государственной безопасности.

Если перевести на язык религиозных символов, то следовало бы отметить, что Илюхин занял ключевую должность во властном органе, призванном к удержанию зла в стране и мире.

Сам Илюхин как правоверный коммунист был далек от идеи «удерживающего», высказанной апостолом Павлом, но твердо верил, что призвание партии, которой он служит, это утверждение Правды на земле.

В 1991 году в самый опасный для страны период он показал себя человеком Святой Руси, в ком никогда не умирает правда, как герой одного из самых великих произведений русской словесности рассказа Лескова «Однодум».

4 ноября 1991 года Виктор Илюхин возбудил уголовное дело против президента СССР Михаила Горбачева по статье «Измена Родине». В те годы это зазвучало как неслыханное бесстрашие. Это сейчас даже у трусливых появился оскал, шипение и даже лай по отношению к высшей власти. А тогда ещё не рассеялась аура небожителей вокруг власть предержащих.

Целый день от поступка Илюхина власть находилась в состоянии ступора. Но к 6 ноября власть вышла «из комы», и Илюхин с генеральскими прокурорскими погонами был уволен.

В Государственную Думу Илюхин попал в декабре 1993 года.

После преступного указа президента № 1400 о роспуске Верховного Совета Илюхин пришел в Белый Дом и провел там все дни осады. Напомним, что приказ № 1400 отверг и выдающийся юрист Валерий Зорькин. Ельцин начал свое политическое бытие во главе «РашнФедерейшн» с чудовищного беззакония в Беловежской бане. Потом будут беззакония на выборах 1996 года, и получается, что всё правление Ельцина это цепь беззаконий от начала до конца. Все годы правового беспредела ельцинского периода т.н. Запад неизменно поддерживал свердловского любителя тенниса, мюзиклов и водяры. Таким образом, выступая сегодня в защиту Майдана и против возвращения Россией священного Севастополя, Запад продолжает оставаться носителем мировой скверны.

Илюхин остался жив после штурма танками Верховного Совета. Во второй Думе как глава комитета по безопасности Виктор Илюхин стал главным обвинителем по вопросу об отрешении от должности президента Ельцина, продолжив свою миссию выразителя народной правды. Он, крестьянский сын, честнейший богатырь-деревенщик, бросил вызов двум всесильным главам государства, став олицетворением и русской совести, и русского сопротивления. Все годы беззаконий и воровства, которые креативные мошенники хитро прозвали «лихими девяностыми», Илюхин, вступая в открытую битву с врагами государства Российского. Генерал-лейтенант юстиции Виктор Илюхин никогда не был защищен ни властвующими структурами, да и никем на свете, и знал о ненависти к нему как властей, так и теневых прихвостней этих властей.

Среди думской тщеславной и говорливой мелкоты Илюхин всегда высился одиноким исполином из другой эпохи. Илюхин – русский Катон по смелости, честности и непреклонности. Руководство Общероссийским движением в поддержку армии придавало ему ещё большую силу. Даже Запад вынужден был признать обаяние силы и правды, исходившие от личности Виктора Илюхина, и называл его «Первым депутатом Парламента». Таковым он и останется на все годы. Только телевизионные замухрышки, сбегающиеся из тщеславия на «Поединок» к Соловьеву, чтобы урвать свой кусок пиара, могут не замечать личностей вроде Виктора Илюхина или исполинские фигуры конца XX века, как Хасбулатов, фактический президент России генерал Руцкой, который имел в тысячу раз больше прав на это звание, чем Ельцин, как Валерий Зорькин и другие святые защитники Белого Дома.

Генерал-полковник Кот, Герой Советского Союза, командовавший авиацией 40-й армии в Афганистане, рассказывал автору этих строк, как командир полка Руцкой со своим замполитом, сменяя друг друга, всю ночь на штурмовиках СУ-25 отсекали огнем душманов от русских десантников.

 

* * *

К такой же категории личностей, спасительных для нации, государства и всего русского мира, как Илюхин, относится и сибирский богатырь Александр Карелин – Герой России. Борец-тяжеловес Карелин является символом устойчивости государства Российского. Он трехкратный олимпийский чемпион, пронес державное знамя на трех Олимпиадах. Сначала это было знамя СССР, затем флаг СНГ и, наконец, знамя России.

Новосибирец Карелин как знаменосец принял эстафету от другого русского богатыря-штангиста, замечательного писателя инженер-полковника Юрия Власова, который победил на Олимпийских играх в Риме (1960 г.). Юрий Власов баллотировался в президенты России.

Пока соотечественники балдели на тусовках, фуршетах, пляжах и митингах, цельный сибиряк Александр Карелин двадцать лет припечатывал к коврам супер-тяжей со всех континентов. На четвертой Олимпиаде в Сиднее в 2000 депутат Государственной Думы Карелин получил серебро, а золото ушло в Штаты. Янки свихнулись бы с горя, если бы Карелин получил четвертое золото. Но его серебро в Сиднее выше золота и даже бриллиантовой медали, оно вне всякой цены. До Сиднея Карелин уже был девятикратным чемпионом мира, 12-кратным чемпионом Европы и прочая, и прочая. Теперь проводятся уже соревнования на «приз Карелина».

Александр Карелин с 1999 года и по сей день неизменный депутат Думы и один из соучредителей партии «Единая Россия». Благодаря природному уму, здравому смыслу и начитанности Карелин оказался весьма продуктивным общественным деятелем. Полковник налоговой службы Карелин сохраняет неизменную верность родному Новосибирску – столице Сибири.

У Александра Карелина два сына и дочь Василиса. Богатырь Карелин мудр, спокоен, смел и одна из ярчайших личностей двадцатилетия, ибо первое знамя своего Отечества он пронес в неслабой руке ещё в 1988 году в Сеуле. Незаурядная личность сибирского богатыря Карелина вызывает живейший интерес, а именитые борцы относятся к нему почти с благоговением.

 

* * *

8 мая 2014 года священник из Новочеркасска сказал: «Насколько мы будем помнить героев, столько мы будем жить». Память о героях и выдающихся личностях, стало быть, вопрос жизни или смерти народа. Потому важнее нашей темы нет на земле проблемы.

Другими словами, если народ не вспоминает героев, не гордится ими, не рассказывает о них детям, не воспевает лучших людей народа, не ищет их, такой народ без всяких врагов сам себя закапывает и стремится к самоуничтожению. Священник из Новочеркасска, упомянутый выше, имел в виду героев Великой войны (Первой мировой), но идея, им высказанная, имеет универсальное значение. И даже более того: отбор лучших и память о них есть смысл существования любого народа на земле.

23 мая 1996 года в день своего рождения близ села Бамут в Чечне за верность православию и отказ снять нательный крест лишился головы пограничник-спецназовец Евгений Родионов. Стихийное почитание Жени Родионова постепенно захватило почти все области России. Настоятель храма свт. Николая в Пыжах (Москва) протоиерей Александр Шаргунов выступил инициатором канонизации Евгения Родионова. Сам протоиерей Шаргунов является ярчайшими светочем и героем «после 1991 года».

В Сербии Родионов объявлен месточтимым святым. На Алтае возведен храм во имя мученика Евгения. Служба новомученнику Родионову уже составлена. Ему посвящают музыку, стихи и картины. Для всей России пограничник Евгений Родионов новомученник и святая личность, но только не для Владимира Соловьева и его гостей смехотворного телебарьера.

К подобной же категории национальных героев относится недавно погибший при катастрофе на мотоцикле великий воин Анатолий Лебедь. На мотоцикле он вез лекарство в больницу для мамы. Он закончил в Ломоносове вертолетное училище в начале 80-х годов и попал сразу в пекло за Гиндукушем, приняв участие в Великом Афганском походе. Об отваге, хладнокровии и находчивости Лебедя сразу стали слагать легенды, и его грудь украсили три Ордена боевого Красного знамени. В Чечне он к ним прибавил четыре ордена мужества.

Участвуя в самых опасных предприятиях и получив прозвище «Человек Война» Анатолий лебедь был удостоен Ордена Святого Георгия и звезды Героя России. На мотоцикле он ездил с искусственной ступней. По сравнению с Лебедем все западные вояки и наемники откровенная мелкота, обвешанная амуницией.

В этом же ряду тех, на которых призывал равняться Суворов – «Равняйся по передним!» – стоит доблестный полковник Алексей Новогородов, участник двух чеченских кампаний, удостоенный четырех орденов Мужества, к которым он добавил орден «За заслуги перед Отечеством 2-й степени». Бывший десантник Новогородов участвовал в ликвидации бандформирований и сражался с оргпреступностью. Личностей, подобных полковникам Анатолию Лебедю и Алексею Новогороду, бойцов без страха и упрёка, можно привести сотни. Беру на себя смелость заявить: такого количества выдающихся личностей и национальных героев, которых дала Россия после 1991 года, в мирное время не знала страна за 1000 своей истории.

Порукой тому бессмертный подвиг 6-й роты Псковской воздушно-десантной дивизии в Аргунском ущелье, которая через две с половиной тысячи лет повторили подвиг спартанцев Леонида в Фермопильском ущелье. Двадцать два десантника 6-й роты были удостоены звания Героев России посмертно. Из них 13 офицеров. Погибших в Аргунском ущелье в бою против 20-кратно превосходящего врага 84 десантника.

Это всё те же герои «…хоть одного героя после 1991 года». Создателям телевизионных «картинок» этого понять не дано. Как не дано нашему сю-сю-православию религиозно осмыслить подвиг 6-й роты во имя Святой Руси и канонизировать павших воинов. Это под силу было бы старообрядцам.

Если бы наше телевидение не ублажало теле-«картинками» домохозяек и свихнувшихся от турпоездок с купанием и паленой водкой плебеек с крашенными распущенными волосами, оно не просвистело бы скороговоркой о покорении Северного полюса горстью подростков во главе с известным полярников Дмитрием Шпаро и представителем президента по работе с детьми Павлом Астаховым.

Разве эти юноши, достигшие Северного полюса, и их руководители не достойны орденов Мужества? А кто у нас воспел былинный подвиг фронтовика и генерала авиации Халутина из Монино, который в 2000 году на 90-м году жизни прыгнул с парашютом на Северный полюс?

Может быть, для фабрикующих «картинки» не является героем комбат майор Сергей Солнечников, накрывший собой гранату, чтобы спасти своих солдат? Но где же перья пяти тысяч графоманов, которые к 1991 году набились за благами в Союз писателей СССР? Да ещё пять тысяч членов Союза кинематографистов, да союзы художников и композиторов… Это же целые полчища так называемых «творческих людей», а народ живет, как сирота без окормления и привета. Помните, как назывался город, где разворачивались события в «Братьях Карамазовых»? Он назывался – Скотопригоньевск. Достоевский случайных имен не давал.

 

Незаметно ушел из жизни великий художник Гелий Коржев. Много лет возглавлявший Союз художников России. Все деятели изобразительных искусств последней четверти века – крикливые пигмеи в сравнении с этим замолчанным художником-мыслителем.

Не одно уже столетие волнует людей пламенный мечтатель с обожженных плоскогорий Манчи – последний рыцарь Дон Кихот, ставший символом испанского национального духа. Однако вместе с тиражами книг разошелся по странам и продолжает штамповаться тип худосочного чудака в доспехах на кляче, ноги которого чуть ли не волочатся по земле. Под стать господину нелепый оруженосец в облике плутоватого простолюдина. Этот шаржированный образ остался нам в наследство от эпохи лавочников XIX века, ибо сытый буржуа-рыночник может примириться только с Дон Кихотом, полупомешанным. В обеих фигурах на полотне Гелия Коржева схвачены лишь внешние приметы героев Сервантеса, тот силуэт, за которым сам автор хотел скрыть глубокий характер, чистое сердце и целомудренную братскую верность двух всадников. Художники из поколения в поколение искажали замысел Сервантеса в угоду мещанскому шаржу, облегчая, заземляя и дегероизируя и рыцаря, и его бессмертное сословие, как бы боясь приблизиться к тайне великого образа. Штамп этот стал нормой, из книг перешел в кино, и многие люди забыли, что он разрушает истинный образ, ибо ирония – оружие разрушения, а не созидания. Ирония, как и насмешка – чувства сатанинские.

Один из величайших сынов Германии, а может, и всей Европы за последние четыреста лет Эрнст Юнгер, человек, с которым пытались дружить выдающиеся главы государств, чье личное дело досконально изучил Гитлер и запретил офицеру Юнгеру, национальному герою, носить оружие. Этот Юнгер по прозвищу «рискующее сердце» заметил по поводу героя Сервантеса: «Но что мне особенно нравится сегодня, как и тогда, так это то, что отнюдь не юноша открывал изнанку мира». Это мнение особенно ценно для нас, измордованных со времен «Битлов» неполовозрелыми подростками.

Эрнсту Юнгеру можно верить. Он прожил больше ста лет. На Первую мировую войну ушел восторженным юношей-добровольцем и прошел через ад окопной войны. В солдатском ранце он носил с собой роман Стерна «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена». Войну Эрнст Юнгер закончил лейтенантом и командиром отборной штурмовой роты (род спецназа) с высшей наградой Германии крестом «purlemerite» (За заслуги).

Юнгер, бесстрашный «князь окопов», скучая в последнем госпитале, насчитал на теле 20 шрамов после 14 серьезных ранений пулями, шрапнелью, осколками. В отличие от левых писателей типа Барбюса, Бёля, Ремарка, Олдингтона, Хэмингуэя Эрнст Юнгер войну не проклинал, но и не воспевал – он принял её мужественно, как судьбу.

В войну он писал брату «читаю много русских». Среди этих русских были «Детские годы Багрова внука» Сергея Аксакова. Последнему одинокому рыцарю Европы Юнгеру понравилась бы работа Гелия Коржева «Дох Кихот и Санчо Панса». В разговоре с автором этих строк Коржев сказал, что в облике Дон Кихота он стремился передать образ родного отца. Бесценное замечание. Потому к этим запискам трудно подобрать лучшую иллюстрацию, чем Дон Кихота недавно покинувшего нас и замолчанного художника Гелия Коржева.

 

* * *

С поля съезжались хмурые офицеры державы. Созывала их белокаменная, древний воинский стан русского народа – Москва.

Шли они на второе за столетие собрание офицеров Вооруженных сил страны. Первое созвали в ставке генерала Алексеева в мае 1917 года. За два месяца перед тем обманом убедили отречься от престола первого офицера русского царства – государя-полковника Николая Александровича. Временное правительство мошенников издало приказ № 1, чтобы унизить офицерство и растлить демократизмом солдат. Надругались над воюющей страной, над действующим войском. Февральское демократическое жулье толкало Россию в кровавую смуту. Генерал Алексеев, один из участников заговора против царя, говорил офицерам, что Россия, которую они создали и берегли тысячу лет, теперь на краю пропасти. Он обращался к священству державы, к офицерам, на выгоревших фронтовых мундирах которых поблескивали кресты.

Нет более ни белой, ни красной армии, есть один бессмертный русский офицерский корпус. Его-то и сзывал теперь генерал армии Язов с кораблей, полков, батарей и эскадрилий, со всех забытых людьми, не Богом, точек, где на островах, сопках, в болотах и пустынях несут службу «стражи неба» – ПВО. Москва не Вашингтон, Париж или Токио. Она неповторима. Как судьба России. В Москве в допетровские времена стояло две трети всей рати. Этот город восемьсот лет создавался офицерами, и здесь монастыри – твердыни, а храмы – воинские памятники. Здесь веками офицер был самой уместной и любимой фигурой.

Отечество вновь в опасности. Ни одному военному, кроме Жукова, за тысячелетнюю историю России не доставалось в мирное время такое бремя, которое легло на плечи Язова. Безопасность государства стала проблемой внутренней. Все нечистое, затаенное и пошлое бросилось пачкать армию. Офицеры шли по заплеванным тротуарам «третьего Рима» и недоуменно озирались. В синештанной джинсовой столице не пахло русским духом. Музыкальные передачи, полные чужих хрипов и завываний, помоями заливали город. На улицах неверные лица со злой отчужденностью. И все бегут в дешевом, но типом импорте. Военный, попав с поля в Москву, все описанное выше схватывает одним мигом, острым свежим взглядом пришельца, и первое, что приходит на ум: «Вот за эту шушеру я должен умирать! Из-за этих… я тяну лямку, унижаюсь, нуждаюсь с семьей и снимаю жилье у бичей».

Но вновь в опасности Отечество, и русский офицер, повинуясь древнему инстинкту, рожденному в пору первых набегов и пожарищ, забывает обиды и, смиряя закипевшую было ярость, идет на зов своих военных вождей. Ибо на Руси «послушание выше подвижничества» – говорит Русская Православная Церковь.

Способность к послушанию – высшее проявление аристократизма души. Потому тысячи их шагнули в адский зев Чернобыля, откуда дохнуло на них преисподней, потом их светящиеся тела уложат в цинковые гробы и замуруют в бетонные склепы.

Нет числа крестным мукам русского солдата. Офицеры, послушные приказам, молча сходились к ребристым холодным колоннам храмины театра Советской Армии. Они узнавали друг друга. Границы державы у них в крови и в биографии.

Идет цвет России по столице, предавшей их.

Их послали полки, а слово «полк» – глубинно русское. В древности оно означало «народ, войско». Вот с той поры и слитны на Руси армия и народ. «Поле» означало ещё и поединок. Присудить к «полю» значило решить дело поединком, где Бог на стороне правого. Потом оно станет «полем чести». И крестьяне в поле, и рать в поле. Когда они вместе, тогда рождается поле Куликово и Бородинское поле. «Поле» – вещее слово русской судьбы.

Последние солдаты последней великой войны сзывали в Москву русскую военную молодежь, чтобы передать духовный и боевой караул новому поколению.

Язов вел собрание сам. Раз-другой попробовал передать заместителям. Не справились. Зал был полон решимости, взволнован и порывист. Чувствовалось, как клокочет сдержанная энергия в разгневанных мужчинах.

Напряженно слежу за министром и залом, стараясь не пропустить ни слов, ни жестов, ни настроений. От председателя требовалось и еще нечто неуловимое, но бесконечно дорогое для военного братства. Может, самое главное для воина – это отцовское начало в командире, суровость, смягчённая скрытой привязанностью. Чувствовалось, что Язов «пропахал» с юности по всем медвежьим углам Отечества. Облик у него был не очень «телегеничный». Эдакий Марс для скоропалительной ухмылки демократа, чей плоский юмор не выше надрывных потуг КВН.

Он чувствовал и сам, что это собрание небывалое. Шел Собор русского воинства. Здесь всем существом ощутил всю глубину связи офицерства с судьбами державы и их непричастность к партаппарату в любые эпохи. Помните, как военачальники отстаивали честь и жизнь Жукова перед Кобой. Все они тогда клали голову на плаху. Подобное было немыслимо в аппаратной среде верхов. Такое «русское товарищество» рождается только воинством. Сам факт офицерского собрания был событием. Президент не пришел на него и не прислал послания. Офицерам это не понравилось. Верховный главнокомандующий не замечал исторического собрания державного офицерства. Это было диковато и оскорбительно. Я же был ему за это безмерно благодарен. Вольно или невольно, но Горбачев толкнул офицерство на самостояние, на осознание впервые своего исторического духовного суверенитета, своей особости в судьбах России. И своей непричастностью генсек навсегда реабилитировал армию и показал, что она ничего не имела и не имеет общего с партаппаратом. Еще один скрытый смысл высветило уклонение генсека, он, видимо, понимал, что ни один офицер еще не умирал за партию и систему. Они дерутся насмерть, мерзнут, нуждаются и тоскуют по забытым углам только во имя России и державы, разумеется, никогда не употребляя этих слов даже про себя.

Хочу вернуться к двум офицерским поступкам на собрании, двум неглавным эпизодам, разобравшись в которых мы приоткроем тайну русской офицерской судьбы и служения, и место, и роль министра обороны – командира, воеводы, как раньше говорили, «военного вождя».

На трибуне – полковник воздушно-десантных войск Востротин. Даже в десанте этот «афганец» – легенда. Бесстрашие, лиризм и верность в дружбе сделали его эталоном десантника. Он говорил о том, что «афганцы» хорошо разбираются, когда «критикует друг друга враг, и давно следят за «желтой сотней» изданий. Востротин молод, с неуловимой юношеской порывистостью и прямодушием. Он Герой Советского Союза. Весь израненный, много раз латанный, он полон непреодолимого обаяния. Он говорил о том, что армия унижается тысячами способов – и грубой клеветой и аппаратными играми… Мы, десантники, видим, что нашему министру намеренно не присваивают очередное звание – маршала. Пусть будет по закону и совести. Честь министра обороны – это честь каждого офицера армии.

Выступление Востротина утонуло в овациях, и молодой «жулан» покинул трибуну. Жулан или сорокопут – это единственный в мире хищник, который поёт. Жулан – птица изящная, бьет с лета и известна неистребимой живучестью. Десантники могли бы как род войск носить имя «жуланов».

Под самый конец общеармейского офицерского собрания на трибуне вдруг, как говорят, неожиданно «нарисовался без спроса молодой майор в мундире морской авиации с гвардейским значком. Министр только было встал со своего места, чтобы продолжить собрание. Майор был бледен от собственной «храбрости».

– Как вы оказались на трибуне? – говорит недоуменно министр. – Я же вам слова не давал!

– Но вы мне обещали, – сказал, заикаясь и бледнея от собственной прыти гвардеец.

– Может, и обещал, – сказал, хмурясь, министр. – Но пока я вам слова не давал… Сойдите с трибуны.

Майор с видом человека, решившего кинуться и пропасть, продолжает торчать на трибуне, вертит головой, ища поддержки зала. Стоит генерал армии, министр обороны великой державы, и не может продолжить собрание. И этот майор, коммунист, депутат Верховного Совета СССР. И все это на виду у цвета офицерского корпуса страны. Зал оторопел от такой неслыханной наглости. Только «афганцы-десантники» в первых рядах подались вперед и еле сдерживались, чтобы не сбросить бедолагу с трибуны.

– Уйдите с трибуны, угрюмо, как нашкодившему школьнику, сказал устало министр и добавил: – Здесь вам не Верховный Совет, где вы бегаете к трибуне, когда вздумается.

Министр имел в виду вклад наших демократов в мировой парламентаризм, их способ садиться ближе к микрофонам и без спроса вцепиться ручонками в штангу, чтобы прокричать первому.

Позже майор беззастенчиво упомянет в «Огоньке» именно конец фразы – «здесь вам не Верховный Совет», давая понять, что все они, генералы, вот так относятся к демократии и Верховному Совету, а повод к этой реплике не упомянет и тем самым мелко наклевещет на своего министра. Ряду офицеров близость Кремля после глухого гарнизона, похоже, просто сплющила мозги, и «поехала крыша». Так у нас в парламентах появились офицеры – плеяда кипучих путаников.

Итак, на одном полюсе Востротин, молодой гвардеец, обстрелянный, образованный командир полка, на другом – начальник гарнизонных курсов марксизма-ленинизма майор Лопатин. Несмотря на благородную форму морского лётчика, майор ни одного самолета в небо не поднял… гвардеец, никогда не нюхавший пороха, политработник, марксист-депутат. В центре – сам министр обороны. Отношением к вышестоящему начальству (министру, тем более) проверяется до печенок любой офицер. Все биологи знают, что без иерархии любая популяция гибнет. Когда Бог хочет покарать какой-нибудь народ, он лишает его чувства иерархии. Когда народ хочет умереть, он стремится к уравнению и проявляет чувства неуважения к старшему, ко всему высшему. Высочайшая степень благородства – это знание своего места в иерархии. Этим пронизаны церковь, армия, флот и всякое служение государству. Знать место – это значит никогда не превышать ранга, а тем более не дерзить, не учить отца, начальника, учителя. Любовь к дисциплине и рангу – признак глубокой и ответственной натуры. Служба в армии – высшая школа для выработки этих качеств. Сокровенная тайна офицерского служения, его и неволя и величие в том, что он знает всё, видит все недостатки в армии и обществе, молчит и служит – не кричит, не профанирует. Трещать, говорить, перебивать, вставлять, спорить препираться иронизировать могут штатские, но не офицеры и священники.

Кто этого не понимает или не признает, тот не офицер, служи он хоть тридцать лет и имей Звезду Героя. Незаурядную отвагу может проявить и уголовник, и контрабандист, и спортсмен. Не зря Наполеон говорил, что «служить могут только дворяне».

Дворяне и крестьяне один класс земледельцев. Деревня со времен Рима дает лучших в мире офицеров и у нас, и в Европе. Не знаю, откуда родом демократы, но Язовы – крестьяне из деревни Язово, что на Омщине. После этого офицерского собрания я стал интересоваться жизненным путем Дмитрия Тимофеевича Язова. Каков настоятель, такова и братия. Каков офицерский корпус, такова армия. Человек был и остался абсолютным оружием. Что за миссия возложена на офицера? Что может себе позволить офицер, а чего не делает ни при каких обстоятельствах? Обращаюсь прежде всего к нашей офицерской молодежи. Никогда за тысячу лет не приходилось офицеру на Руси начинать службу среди поношений, недоброжелательства, шельмований. Тот офицер, который выстоит сегодня, не дрогнет, а, наоборот, подтянется, соберется духовно, спасет Россию. Придет время, и он с гордостью скажет внукам «Я служил в армии при перестройке».

Воинство в России – это особый род социально-духовной аскезы «за други своя». В том году было пятьдесят лет, как Язов вступил в это братство, где суровое самоограничение есть высшая степень культуры. Великий Павлов на свой лад подытожил: «Культура – это торможение». Русское воинство – это даже особенная цивилизация, где ни разу не была поставлена под сомнение триада духовно-рыцарских орденов – послушание, бедность и вместо безбрачия верность России.

В 1941 году Кремлёвских курсантов эвакуировали в Новосибирск. Вернее, курсантов – в бой, а преподавателей – в Сибирь. Там сделали новый набор – полностью из молодых сибиряков. Там Дмитрий Язов пошел в училище, не окончив десяти классов, приписав себе год. Ни метрик, ни паспортов в деревнях тогда не было. Парень был крепкий. Десяти лет отроду потерял отца, учился, трудился по дому и в поле. Сызмальства «поле» стало его судьбой. Их было у матери четверо. Через два года умирает сестра матери. У сестры тоже четверо детей. Съезжались две семьи. Муж маминой сестры Федор Никитич стал отчимом. Ему, отчиму, было 43 года, когда немец пошел на нас. Думал, не возьмут на фронт. Восемь детей на нем. Потом, много позже Дмитрий Тимофеевич найдет на обелиске 54 армии имена павших у Мги под Питером. Там он наткнется на фамилию отчима и одноклассника Кости Соловьева и многих-многих земляков. До войны Ленинград шефствовал над Сибирью. Потому сибиряки-добровольцы просили послать их именно на защиту Питера. Сорок сибирских дивизий бились за Питер. Десятый класс закончил Дмитрий Язов только в 1952 году в Ленинграде при Доме офицеров. Став министром, первым делом поехал Дмитрий Тимофеевич к родным «кремлевским курсантам».

Разве кому расскажешь, что они пережили! Присягу принял в Новосибирске 1 декабря сорок первого. Два батальона «кремлевских курсантов». Тысячу двести юношей отправили с берегов Оби в Москву. Прямо в самое пекло, в эпицентр битвы. Сначала поселили в Лефортове. Бомбежки, разбитые казармы. Ледяной ветер в окнах. Морозная постель. При налетах сбегали в подвал. Голод. Вечный сосущий голод и пешие переходы в разные концы осажденной Москвы. В армии ходят легенды о редчайшей памяти Язова. Он помнит не только цифры. Имена, названия, подробности. Тайна памяти Язова – в памяти сердца.

Он держит в своей духовной памяти все лица, краски. Голоса, движения, лица друзей и близких. Память его – от верности всем, кто прошел через жизнь. Пушкин лучше всех, как всегда, сказал об этом, что «воспоминания – самая сильная способность души». Беспамятство есть измена.

В беседах чувствовалось, что он один из последних носителей русской эпической традиции. Последняя былина была записана у нас в 1986 году. Поистине Россия непостижима. Найдите в Европе носителей эпоса или военных министров с подобной судьбой. Его неграмотная мать знает от него наизусть громадное число пушкинских стихов. Он почерпнул от нее сибирские предания. Она жива была в ту пору, жила в Омске у брата.

«Кремлевских курсантов» бросили в самый ад, на Волоколамское шоссе к сибирской дивизии Панфилова. Мальчики рвались на фронт. Природа брала свое. На фронте кормили лучше. Да и «опасности, – как сказал Суворов, –  лучше идти навстречу, чем дожидаться ее на месте». Вскоре вернули их с фронта и из госпиталей, чтобы присвоить офицерские звания. Присваивал генерал-лейтенант Телегин, сподвижник Жукова. Его после войны будут пытать, чтобы оклеветал Георгия Константиновича. Телегин не сломался. Он начал и кончил войну генерал-лейтенантом. Телегин сказал тогда юным лейтенантам о сибирском характере, о том, как народ надеется на них. Сибиряки сплотили рать сорок первого года. Выпустили из училища 17 июля 1942 года за десять дней до сурового приказа № 227, который назвали «Ни шагу назад».

В первый же день по прибытии 35 выпускников на Волховский фронт им приказали «В лес!». В первый день офицерства им показали, что такое приказ № 227 в действии. Вывели младшего лейтенанта. Зачитали приказ и расстреляли. Тут же закопали. Во время атаки у младшего лейтенанта сдали нервы. Он бросил свой взвод противотанковых ружей и убежал. Взвод атаку отбил. Язов командовал стрелковым взводом в той же 54 армии генерал-лейтенанта Сухомилина, полностью укомплектованной сибирскими дивизиями. Батальоном командовал капитан Горпак. В замполитах бывший аспирант Ленинградского университета Гусев – «три кубаря» у политрука. Гусев и сейчас живет в Москве. Его именем назван город в Калининградской области. Готовили прорыв блокады. В августе их 177-я дивизия наносила через болота отвлекающий удар без усиления. Им была уготована участь смертников. Много полегло ребят. С политруком Гусевым попали в госпиталь на станции Пиколево, в бараки цементного завода. Врачи – студенты третьекурсники. Язов тяжело ранен в ногу. Отбиты почки. Сильно контужен. Только оправился – «командуй ротой!». Словом, война. Разве что жить ему теперь за 99 процентов погибших одногодков. Его одногодков в войне осталось в живых один процент. Взводный жил одну-две атаки. Если пресс эпохи сжал в юности и пружины внутри не лопнули, то распрямляться будет долго и жить жадно.

Только в Прибалтийской земле лежат пятьсот полков полного состава. Это не просто район наших жизненных интересов – это святая для правороссов земля. Балтика – колыбель славянства. Сколько здесь билось полков с тевтонцами, ливонцами, при Петре Великом! Разве это могут понять конгрессмены, купившие за доллары Аляску, Техас и Калифорнию. У конгрессменов или обрезанная память или они делают вид, будто забыли, что Прибалтика вошла в состав России, когда США еще и в помине не было, и выскользнула из России, когда та была в крови. Большевики не имели права подписывать указ о выходе без общенационального референдума. Эта земля полита русскими потом и кровью и освящена святыми могилами.

Дмитрий Тимофеевич служил в Прибалтике после войны.

– Знаете, сколько там «русского злата насыпаша»? Помните, как автор «Слова от полку Игореве» уподобил русские полки русскому злату – это по золотисто-русому цвету волос Игоревой дружины. Прибалты живут на земле сейчас только за счет этого «русского злата». Ни один русский не имеет права покинуть Прибалтику – или он предаст павших.

«Единственный судья мужчины есть женщина. Но что всего более уважает женщина в своем спутнике? Работника? Нет, воина. Женщина может любить работника, промышленника как слугу; поэта, артиста – как дорогую игрушку; ученого – как редкость; праведника она уважает; богатый получит её предпочтение, сердце же её принадлежит воину» – это из Прудона. Из его книги «Война и мир», вышедшей в 1869 году и прошумевшей в Европе. Величие солдата, которое воспел Прудон, было невыносимо непротивленцу Льву Толстому, который в 16 лет навсегда снял нательный крест и вместо него повесил на грудь медальон с изображением онаниста Руссо. Роман свой «Война и мир» он назвал назло книге Прудона.

Она выбрала его в войну и была ему судьей и верной спутницей. Сколько выпало на их долю тягот – это знают только офицеры. Они не боялся никаких округов. «Дальше Кушки не пошлют, больше взвода не дадут». Много раз приходил на память этой русской чете эпизод из жития Аввакума Петрова в Сибири:

«Долго ли мука сия, протопоп, будет?

– До самой смерти, Марковна, до самой смерти.

Она вздохнула.

– Добро, Петрович, индо еще побредем».

Нет в стране женщин, которые могли по подвижничеству, терпению и лишениям сравниться с женами наших офицеров. Они и есть цвет наших женщин и надежда.

В январе 1976 года Екатерина Федоровна ушла из жизни. Перед этим ударом померкло даже военное его лихолетье. Тридцать лет прожили вместе. В 1934 году он потерял отца. Пережил отец даже голод 33-го, но на следующий год свалил тиф. Было лето. Рожь колосилась. Отец не успел убрать. «Только не сжата полоска одна». Екатерина Федоровна тоже не успела многое сделать. Дети остались на отце.

Помню, говорили о Кавказе. Вспомнил Дмитрий Тимофеевич – в связи с утратой Нины Чавчавадзе: «Любовь моя пережила тебя». Потом он будто нечаянно вспомнил надпись на одном из памятников на кладбище: «Как много навек с тобой ушло. Как много твоего навек со мной осталось». С Екатериной Федоровной встретились в 1943 году на курсах усовершенствования комсостава. Поженились через три года в Боровичах под Ленинградом. Потом жили в Эстонии, в землянках: штаб дивизии был в Хаапсалу, любимом курорте русских царей у Моонзундского пролива. Кроссы бежал всегда с солдатами. Поставил себе за правило и всю жизнь придерживался принципа быть лучшим в части, которой командуешь. Бегать, стрелять, учиться, быть самым опытным – старая русская военная традиция. Солдаты любят настоящего вожака. Настоящая армия – это братство, а последнее держится на любви, терпеливости, внимании. На том же всеармейском собрании из всех выступавших только Язов говорил о любви к солдату. Все командующие округами знают, какой гнев в министре вызывают случаи, когда страдают солдаты.

В стране нет ни одного офицера – от лейтенанта до маршала, который радовался бы, когда в армию присылают уголовников, дебоширов, заторможенных, больных мальчиков или сыновей матерей-одиночек. Министерство уже не одно десятилетие заклинает руководство страны, требует, протестует, чтобы в армию не присылали уголовников и больных ребят. Все матери и отцы, кто справедливо обеспокоен судьбой детей, терзают генералов – жертв этой ситуации, а не требуют от Верховного Совета и Верховного главнокомандующего, чтобы они уничтожили стройотряды и не посылали в армию преступников. Таково мнение Язова.

И генерал. И рядовые в поле – одно братство и зовутся солдатами.

– Меня ничто так не радовало а молодые офицерские годы, как доставлять солдату радость. Поверите, мне нет больше счастья, чем тому, кому сделал добро.

На привалах старается шуткой, анекдотом снять напряжение. Солдат тоскует по дому, по любимой. Тогда чаще пытались на себя руки наложить из-за любви.

Язов ещё командиром полка бегал кроссы наравне с солдатами, детство сибирское помогало. В десять лет пошел в колхоз. Оббегал за 15 километров все бригады, собирая сводки, бывало, что и ночью. Чаще всего бегом. Зимой в школу бегал за восемь километров на лыжах. Летом – песни, жатва, ток…

До войны каждый русский пел по три с половиной часа в сутки. На жатве пел, в церкви пел, в поле пел, дома на кухне – песни, в школе – хор. Потому и болели меньше. Все плохое как бы с песней выдыхали. Песня крылатым делает, очищает. Помните поговорку: «Поселись там, где поют, кто поет, тот плохо не думает». Хорошо делал веками русский народ, пока не сел угрюмо у «ящика» слушать хихикающих, ябедничающих и развязных московских сытых парнишей. Стихи – это тоже песни. Язов ими был начинен, как медом улей. Его можно со сна поднять и он любимого Пушкина будет читать до утра.

Во время марш-бросков комбат Язов точно знал, на каком километре он кончит читать про себя восьмую главу «Евгения Онегина». От райцентра до родной деревни Язово верст тридцать. На «Маскарад» Лермонтова вполне хватает. Солдаты на привалах особенно любили слушать, когда командир о балах читал или про любовные сцены из поэм Пушкина и Лермонтова. Когда первый раз попал в театр на «Маскарад», офицер Язов был так потрясен игрой Мордвинова, что пришел на спектакль еще дважды. После этого лермонтовский «Маскарад» он знал наизусть и уже на всю жизнь.

В беседе, чтобы подкрепить мысль, министр наизусть прочтет страницу прозы из «Хаджи-Мурата» Толстого. Вспомнит на память речь Петра перед Полтавской битвой. Напомнит, как Пушкин Пущину в Михайловском: «Я два года не хохотал». И снова воспоминания – как женился, как приехал в Пярну в Эстонии. Оставил жену на вокзале с корзиной и подушками и пошел сам искать, где снять квартиру. Повезло – нашел. Жили пять семей в коммуне. И вся речь вперемежку со стихами, и все естественно и органично.

Окончил академию Генерального штаба, и послали в Забайкалье. Говорят, «кто в Забайкалье не служил, тот офицером не был». Я не встретил в жизни ни одного зрелого офицера, который не служил бы в Сибири. Если моряк, то прошел через ТОФ (Тихоокеанский флот). Кто прошел крещение Сибирью, тот до смерти сибиряк. Все офицеры нашей армии бывалые сибиряки.

Дмитрий Тимофеевич принял в Даурии дивизию в палатках – оставил в казармах. Я видел школу, которую он там выстроил. Его до сих пор вспоминают старожилы. Там он впервые надел генеральские погоны как командир танковой дивизии.

Время было самое напряженное тогда – время стычек и пальбы на китайской границе. Время острова Даманский. Язов проявил тогда крутой нрав и выдержку. До сих пор рассказывают, как он провел на виду у распоясавшихся хунвэйбинов всю танковую дивизию в полном составе вдоль границы. Это было молчаливое, грозное и отрезвляющее шествие.

Теперь мы вновь добрые соседи. Язов как истинный русский солдат миролюбив по природе. Но русского офицера всегда отличали хорошо поставленный удар и безукоризненная вежливость.

Даурия – это минус пятьдесят и ни сугроба, ни снежинки. Лунный холод и пейзаж. Тронешь танк – кожа останется на броне. Ветер день и ночь. Задубело лицо там уже навсегда, хоть и до этого жил в поле, не в кабинете. Но Даурию ни с чем не сравнишь. Ни в одном округе нет такой спайки и братства, как в Забайкалье. После Даурии, видимо, сжалились и перевели на корпус в Симферополь. Кто поверит, что не хотел уезжать! Прощался со слезами. Лучшие годы службы. До Забайкалья во время Карибского кризиса он из Ленинградского округа вместе со своим саперным полком был брошен на Кубу – опять в самый эпицентр напряжения. Волоколамское шоссе – в 1941 году. Через двадцать лет – Куба. Еще через десять – китайская граница в районе знаменитой станции Отпор.

В Хабаровске мне начальник окружного музея говорил, что только один командующий округом за всю историю приходил в музей почти каждый день – это был Язов. За эту сильную историческую память его и не любят враги. Он написал книгу о русской военной истории для школьных военруков. Будучи по образованию классическим филологом, я ни разу в жизни не встречал человека, любящего и знающего поэзию и литературу больше и тоньше Язова. Разве догадаешься об этом, видя его по телевизору сидящим в каком-нибудь скучном президиуме. Все-таки никто нас так не обкрадывает, как телевидение! Когда даже поверхностно вникнешь в круг многосложных мировых проблем – от базирования океанического нашего флота до ракет, науки, заказов, расквартирования войск, снабжения и газетной клеветы, неуставных безобразий, которыми заражает армию разлагающееся общество, до баланса сил, средств и оперативно-стратегических задач (и всегда бремя личной ответственности за детей в форме солдат), тогда начинаешь догадываться, кто перед тобой. Быть может, самый образованный человек своего времени. То, что Язов был самым образованным человеком в руководстве страны, не вызывает сомнений.

Язов всю жизнь строит и озеленяет. В одной Даурии посадил 56 тысяч тополей. В Чехословакии командовал группой войск – снова строил. Учил войска и снова строил школы, ясли, клубы. Командующий округом всегда универсал. Он вникает в производство, в экономику края, в воспитание войск, убирает урожай, шефствует, строит, отвечает за все на громадных просторах. Если рассказать о плеяде наших генералов – это будет сенсация, равносильная крупным открытиям. Армия и флот недопустимо скромничают. Теперь это уже во вред народу и обороне. Недавно на юбилее военно-транспортной авиации в девятом часу вечера командующий воздушно-десантными войсками молодой генерал-«афганец» Герой Советского Союза Грачев вдруг торопливо стал прощаться со всеми. На недоуменный вопрос сказал, извиняясь: «Надо ехать, батька ждет». Ясно, что батька – это Язов. Он действительно отец. В стране тогда таких людей было только двое – он и митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим (Нечаев). Когда гибнут в армейской семье молодые, ни один человек в армии так не страдает, как Язов.

Командующий десантниками не кривил ни на йоту душой. Десантники знают, что он отец армии. И Язов больше всех своих войск втайне любит десант. «Подобное тянется к подобному» – говорили римляне. Он тоже «жулан» с юности, потому и любит так поэзию и песни.

Выше приводились слова: «Единственный судья мужчины – женщина».

Подобные мысли из книги Прудона «Война и мир» так потрясли и уязвили молодого автора «Севастопольских рассказов», что он главным делом жизни сделал скрытую борьбу с этим народным по сути идеалом, а чтобы избавиться от наваждения, узурпировал даже название – «Война и мир». До него выходила работа «Войско и земство» – о неразрывности воинства и нации. Это магистральная тема в судьбе каждого народа, но для Руси она самобытна, как судьба правороссов. Виктор Астафьев придумал «окопную правду» и из этого окопа объявил, что Ленинград надо было сдать фашистам. На свете нет ни окопной, ни генштабовской, ни военкоматской, ни генеральской правды. Есть одна правда – народная. И только она совпадает с художественной правдой. Не знаю, каким солдатом был Астафьев на войне (сибиряк всегда был хорошим воином), но книги его написаны неважным солдатом. Он то норовил поучать генералов, то, чтобы хоть как-то уязвить армию, двусмысленно подавал поговорку: «Рать кормится, мир жнет». Понимай – паразитирует. Руст сел в Москве на Красной площади. По Астафьеву – генералы виноваты. Откуда Астафьеву знать, что дай волю нашим молодым летчикам, и они посадят самолеты на площадях всех столиц Европы. Ну и что из этого? Поснимать всех военных министров НАТО? Впрочем, посох у Астафьева и впрямь был зрячий, коли довел его до Рима.

Что до Прудона, то в других местах он не просто возвеличивает войну, но обожествляет её как дар провидения. Здесь он теряет меру, а значит, и Бога – так же, как и граф Толстой с непротивлением. Где у него в «Войне и мире» ни один из главных героев за всю войну никого не убивает. Но догадка Прудона о том, что «сердце женщины принадлежит воину». Верно. Все народы в центр своих сказаний ставят воина как средоточие нормы, потому что в подлинном воине-заступнике заключена возможная на земле мера. Та норма, в которой уравновешены ум и характер, воля и спокойствие, отвага и доброта. Каждый русский солдат бессознательно носит этот идеал в сердце, по нему и писатель сверяет курс.

 

* * *

Святое Писание учит нас, что война неустранима из жизни грешного человечества и будет всегда сопутствовать человеческой истории всех человеческих сообществ вплоть до Второго Пришествия и Страшного Суда. В этой связи непротивленцы всех мастей и пацифисты, расслабляя и отвлекая людей, являются подстрекателями к насилию и войнам. С религиозной точки зрения, непротивленцы являются злостными еретиками и невольными или сознательными провокаторами. Как учит Церковь, устами еретиков всегда вещает дьявол, потому пацифисты – другое имя сатанистов, если не хитрить политкорректно. Кстати, и сама политкорректность как лживое сокрытие правды есть форма сатанизма, как всякая ложь.

Этим идеям была посвящена известная работа Ивана Ильина «О противлении злу силой». Как говорил отец Отечества Великий Петр, «мир хорошо, однако, и дремать не надлежит, дабы не связали рук, да и солдаты чтобы не стали бабами».

При «противлении зле силой» в первой шеренге героев нации стоят создатели отечественного оружия. Оружейники, как правило, в тени, забыты обществом, а то и просто замолчаны. В плане общенародного признания более других видов везло конструкторам боевых летательных аппаратов. Пассажиры, летающие на «ТУ», «Яках», «Аннушках», «ИЛах», невольно прославляют фамилии создателей этих самолетов, хотя редко кто задумывается над тем, что названные пассажирские лайнеры рождались как боевые летательные аппараты. Почти все ведущие авиаконструкторы, даже не избежавшие застенков и «шарашек», завершили карьеру в генеральских чинах. Особенно немилостива судьба была к «королю истребителей» конструктору Поликарпову. Он горячо молился в тюрьме и, лишенный ремня, удерживал брюки с помощью веревочки.

Не избежал пыток в застенках и великий конструктор Королев, отправивший к звездам Гагарина. Оружейники разделили судьбу своего народа, как в испытаниях, так и в торжествах. Люди, занятые российским оборонно-промышленным делом, за десятилетия великих трудов, по существу, составили особое могущественное сословие. В этом неформальном сообществе оружейников конструкторы – подлинная элита.

Оборонно-промышленное дело России имеет глубокие исторические корни, когда ещё пушкари Ивана Грозного создали лучшую в Европе артиллерию, символ которой сохранился – Царь-пушка в Кремле. Славное военно-промышленное дело (ВПД) нелепо, туповато и безродно стали именовать «комплексом» (ВПК). Рогозин, курирующий военно-промышленное дело, человек с развитым историческим сознанием, его слово «комплекс» должно бы коробить.

У нас в стране существует Палата промышленников и предпринимателей, но власть почему-то сама внедряет поганое слово «бизнес». Внедрением слова и понятия «бизнес», уничтожается пятисотлетнее русское предпринимательство, со времен Аники Строганова поражавшее Европу силой, умом, честностью и размахом.

Между тем у нас «бизнес» стал символом воровства и «крышевания». Столь же аморальное наполнение несет в себе и слово «комплекс», которого не было в исторической России до переворота 1917 года. К слову необходимо относиться строго, взвешенно и мудро, как учит святоотеческая традиция.

В доблестном ряду национальных героев оружейников особое место принадлежит великому оружейнику Сергею Непобедимому. Он ещё в 1938 году поступил в Москве в лучший в мире технический вуз, называвшийся всего двадцать лет до этого Императорским техническим училищем (ИТУ), которому большевики присвоили имя террориста-ветеринара Баумана. Роль ИТУ в созидании технического перевооружения и обороны России немыслимо высока.

Императорское техническое училище было заведением благородно-консервативным, в нем на дух не переносили полуграмотную новую власть большевиков.

До поступления в Высшее техническое училище рязанца Непобедимого коммунисты два десятилетия тщетно пытались преодолеть феноменальную стойкость кадров императорского технического училища. Чтобы одолеть неукротимое Императорское техническое училище, власть рассекла его на несколько институтов. Отпочковавшиеся институты сами вскоре превратились в выдающиеся вузы, как то Энергетический, Авиационный, Автомобильный и другие. Высшее техническое училище от дальнейшего уничтожения спасла милитаризация нацистской Германии. Большевики забыли о мировой революции и стали готовиться к неизбежной войне с Германией. Высшее техническое училище попало под властную заботливость военного ведомства и развернулось вновь. Но пассионарный дух ИТУ передался чуткому и одаренному студенту Сергею Непобедимому непостижимым образом.

Позже ректором Московского высшего технического училища стал космонавт Елисеев, и он, не обладая сильным духовно-культурным кругозором, поддался на уговоры людей суетных и добился переименования славного имени «Училища» в «Университет».

В других странах, как во Франции, к примеру, лучшие вузы носят имена «Технических школ» и не комплексуют. Но по нашей плебейской ущербности мы норовим переименовывать даже скромные провинциальные вузы в академии и университеты.

Роль Московского Высшего Технического училища (МВТУ) в созидании обороны страны и даже в её преображении немыслимо высока. В этом плане с МВТУ не может сравниться ни один вуз страны.

Сергей Непобедимый, оправдывая фамилию, сделал город Коломну, где собиралась русская рать перед Куликовской битвой, местом своих полувековых победных свершений. Здесь он руководил грозным конструкторским бюро со скромным наименованием «Машиностроение». Под его руководством в Коломне было создано 28 типов первых и лучших в мире зенитных ракет. Надо ли говорить, что почти вся его одаренная инженерная дружина была тоже из родного МВТУ. Непобедимый дал старт зенитным ракетам типа «Игла», «Стрела», зенитная сверхзвуковая управляемая противотанковая ракета «Штурм». Дружина Непобедимого на полвека стала головной болью супостата. Непобедимый создает «Арену» – новое направление защиты бронетанковой техники. Наконец, звездное оружие «Космос-Космос». Каждый тип оружия Непобедимого заслуживает отдельной саги.

Сергей Непобедимый издает книгу «Оружие двух эпох». Он становится доктором технических наук и избирается членом-корреспондентом Академии наук. Он Герой Социалистического Труда и трижды лауреат Государственных премий и Ленинской премии.

Оружие Непобедимого поныне обеспечивает России превосходство в мире. Но Сергей Непобедимый всегда сочетал острый оригинальный ум с сильным характером, что особенно бесценно для государства и его народа. Когда наши доморощенные непротивленцы дали слабину под напором супостата и ликвидировали сверхэффективную ракету «Ока», Сергей Непобедимый в знак протеста швырнул властям все свои регалии и покинул Коломну. Ушел преподавать в Москву. Во всяком случае, когда на телевидении Владимир Соловьев, сбившись с ног, искал «хоть одного героя после 1991 года», Сергей Непобедимый ещё был жив и здравствовал.

Слава Ижевска и автомата Калашникова общеизвестна. Автомат Калашникова попал даже на гербы новых государств.

Со времен Великого Петра и оборотистых промышленников Демидовых и Строгановых особое место в русском оружейном деле заняла Тула – боевая крепость на путях к Дикому полю. В XX веке туляки ни одной пяди не отдали супостату в огневом деле. Даже мировая слава автомата Калашникова не смогла затмить грозную систему залпового огня «Град», сметающую все на поле боя. Отец русского «Града» тульский гениальный конструктор Ганичев. Первое же применение «Града» ошеломило мир и создало ему прочную славу залпового чуда. В 1969 году мир, затаив дыхание, следил за событиями на острове Даманский на Уссури, где схватились две главные коммунистические державы. Пекин поощрял своих военных с цитатниками Мао к неслыханному наступательному хамству. В ответ на сдержанность Москвы китайцы откровенно бесчинствовали. Они оскорбляли наших пограничников, теснили их, плевали в лицо и, сняв брюки, выстроившись, показывали нашим свои желтые задницы.

Находчивые пограничники быстро нашли противоядие. Как только китайцы, оголялись и становились в позы, пограничники тут же выставляли хунвэйбинам заготовленные большие портеры Мао. Завидев, кому они демонстрируют зады, китайцы в панике бежали, путаясь в спущенных штанах. Маоисты оправились и продолжали безобразничать. Они несметными вооруженными толпами надвигались на наши заставы, явочно захватывая остров. Кремль нервничал. Он не ведал, что китайцы имеют веками территориальные претензии ко всем соседям и оспаривают притязания веками с маниакальным упорством, превратив пограничные дрязги в род помешательства. Ещё большее помешательство уступка китайцам в пограничных спорах. Кремль делал сотни шагов, чтобы урезонить очередной пограничный приступ соседа. Ничего не помогало. Маоисты только распалялись. Китайцы не учли только одного – в Кремле правило ещё фронтовое поколение. Оставался у них последний довод – великое изделие тульских оружейников – залповая система «Град». Сейчас трудно вообразить, с каким напряжением страна переживала и следила за бесчинствами маоистов на Уссури.

«Град» поставил все на свои места. Невиданной мощи смерч из огня, металла и гула накрыл остров Даманский, оставив после себя выжженную землю. На смену бесчинствам и хамству пришло великое отрезвление. Честь миролюбивой державы была спасена. Китайцы забыли о существовании острова Даманский в ожидании, когда в Москве появятся политики со слабыми коленками. Ждать они умели.

«Град» применили фронтовики, они же через десять лет положат начало бессмертному Афганскому походу, после которого взойдет мировая звезда Воздушно-десантных войск (ВДВ).

Мудрецы тульского оружейного дела усовершенствуют «Град». За это взялся после Ганичева ещё один национальный герой Геннадий Денежкин. «Град» был использован ещё однажды. Москва поставила его Египту. В 1973 году во время войны с Израилем египтяне использовали «Град» против израильской танковой бригады. Результат был ужасающий. Бригада перестала существовать. Около девятисот выживших танкистов даже при отсутствии ранений оказались непригодны к дальнейшей службе из-за необратимых травм психики.

За «Градом» окончательно закрепился мировой бренд ужасающего русского оружия.

Но тульские оружейники не почили на славе «Града» и создали ещё более грозное залповое оружие «Смерч» – детище тульской конструкторской дружины «Сплав». На поле боя «Смерч» бьет на сорок верст.

Творцы оружия залпового огня из Тулы национальные герои России Ганичев и Денежкин – лица исторические даже без премий, регалий и научных степеней. В этом же ряду великих оружейников и героев академик Аркадий Шипунов, увы, покинувший нас в апреле 2013 года. Он трижды лауреат Государственных премий СССР и Ленинской премии. Словом, вся грудь в орденах. В преступные и даже страшные девяностые, которые ловкачи креативные назвали «лихими», Шипунову делали лестные предложения уехать за рубеж. Но он не поменял родину за «чечевичную похлебку» и даже помыслить об этом не мог. Если вы увидите пушку на самолете, вертолете, бэтээре, танке, корабле, можете не гадать. Ко всему этому оружию руку приложил Аркадий Шипунов.

Оружие Шипунова в знаменитых «Тунгусках», «Кортиках», в противотанковых «Метисах» и «Фаготах». 9 мая 2014 года по Красной площади проехала его установка «Панцирь С-1».

Он и Герой Социалистического труда. Генеральный конструктор бюро «Приборостроение». Анемичное название КБ имеет свой секретно-оборонный смысл. Но для общенародных вождей оружейного дела, как Калашников, Непобедимый, Ганичев, Денежкин, Шипунов, – они заслужили это право – кроме казенных названий КБ и даже генеральских званий следовало бы ввести в оборот для их последователей, команд и коллективов старинные названия «дружина» или «братство».

Шипунов, как и большинство оружейников, своеобразный мыслитель – глубокий и лаконичный. Аркадий Шипунов воспринимал состязание в оружии с НАТОвскими конструкторами как непрерывное состояние войны, которую не должна проиграть его родина. Он говорил: «Не хочу уступать никаким американцам, французам, немцам» и воспринимал себя как былинного витязя, противостоящего с дружиной целому миру и обязанного его одолеть.

Великие военные корабелы вроде Игоря Спасского, Непобедимого из Коломны, конструкторов из Тулы и Ижевска – это только часть русского оружейного братства, которых делатели «картинок» из «ящика» опасливо обходят стороной. А есть ещё на Руси, кроме творцов самолетов и танков, выдающиеся творцы стратегических ракет мирового класса. Аскетические оружейники создают запас прочности нации, являясь её немногословной элитой. «Шоуменам» не о чем с ними говорить – они антиподы.

Оружейники самые умные, строгие и честные мужчины России.

У оружейников наших, кроме дарований, целеустремленности и верности Руси, есть, кроме сильного ума, и кремниевый характер.

В нашу словесность, театр и кино давно прокралась злокачественная тенденция шутовски высмеивать царей, вельмож и стариков. Некая скрытая война против отцов и традиций старчества вообще. Не один только шолоховский дед Щукарь потешает публику. У нас в литературе практически нет мужчин столыпинского склада.

Отличительной чертой мужчин из братства оружейников является их трезвый, ясный и сильный ум до глубокой старости. Видимо, оружие обладает особой магической силой, как сверхсерьезное дело, над умом мужчины, и он сохраняет до смерти внутреннюю мобилизованность, бессознательно проникаясь инстинктом мужчин последнего рубежа. Как говорил просто и мудро Аркадий Шипунов из Тулы: «Если не имеешь оружия – ты беззащитен». Потому все оружейники личности один к одному и все герои, как после 1991 года, так и столетия до этой даты.

 

* * *

Конструкторы-оружейники – цвет военно-промышленного дела России. Именно «Дела» с большой буквы без мертвого и бессмысленного слова «комплекс». Появление в массовом употреблении таких пустых слов как «комплекс» – от животноводческого комплекса до медицинского и артиллерийского комплексов и тысячи других – и говорит о тяжелом недуге и деградации носителей языка, языка, который журналисты, глумливо усекая слова Тургенева о русском языке, называют «великим и могучим», но смертельно ненавидя опускают третье определение языка, которое дал Тургенев, а именно – «свободный».

Вице-премьер и фактический глава Русского Военно-промышленного дела Дмитрий Рогозин, за плечами которого создание Конгресса русских общин и партии «Родина» и тысячелетняя родословная, сам по себе и яркая личность, и «герой после 1991 года», обязан выбросить слово «комплекс» и вернуть благородное, старинное и честное слово – дело.

В число «героев после 1991 года» вполне входит незаурядный творец олимпийского Сочи вице-премьер Дмитрий Казак, удостоенный за бешеную работоспособность ордена «За заслуги перед Отечеством» первой степени. Трудно удержаться и не упомянуть ещё одного героя и столпа правительства бывшего министра обороны Сергея Иванова, спокойного и осмотрительного как Джеймс Бонд.

«Известные люди исчезают у нас, не оставляя следа». Эта бездонная по глубине и сыновней строгости мысль Пушкина является стратегической парадигмой излагаемых записок. Память – дело мужское и мужественное. Беспамятливость очень близка к слабоумию, если не равна ему. К примеру, кто сейчас вспоминает Игоря Дмитриевича Сергеева – первого маршала новейшей России и министра обороны. Сергеев заслуживает всенародного почета и как главком ракетных войск. Это он в кошмарные девяностые в пору крушения всех устоев и связей перевёз решительно и бесшумно все ядерные ракеты из сопредельных стран в Россию и поставил на вооружение новую ракету «Тополь». Он создал новое сверхоружие вместе с талантливейшим генералом Вячеславом Мелешко, который руководил самой тайной и могущественной научно-инженерной организацией с невыразительным названием «Главкомплект».

Маршал Сергеев был незаурядным и непонятым министром обороны. Все знают, что парады на Красной площади всегда открывали офицеры академии им. Фрунзе, главной военной академии страны. Сергеев оказался первым после 1917 года военным министром, который посетил эту прославленную академию. Порог академии не переступал и ни один глава государства.

Между тем император Николай I посещал все ведущие кадетские корпуса обеих столиц, а Морской корпус за царствование посетил 93 раза! Киевско-Печерскую лавру государь посетил 16 раз. Оболганный безродными дураками «царизм» был режимом отеческим, православным, человечным и даже сердечным. Наши суворовские училища не посетил ни разу ни один глава государства и ни один военный министр. Номенклатурно-казенные мозги не позволяли такую «слабость».

Маршал Сергеев оказался первым государственным деятелем из Москвы, кто посетил в Париже кладбище Сен Женевьев де Буа, где покоятся останки белого цвета России. Он же, Сергеев, дерзновенно присвоил Ракетной академии имя Петра Великого, которого по команде невзлюбили все церковные обновленцы и с ними патриотические межеумки. Обновленцы, «живоцерковники» – любимый проект Троцкого. Они, пока патриарх Тихон был в тюрьме, захватили храм Христа Спасителя и низвергли патриарха Тихона с престола и сана и даже лишили монашества.

Ракетная академия до имени Петра Великого носила имя главного редактора журнала «Красный террор» Феликса Дзержинского, которого неодолимо тянуло спускаться в расстрельные подвалы «тюрподы» и лично казнить заключенных.

Маршал Сергеев знал, что лучшую сигнальную ракету для русской армии сконструировал лично царь Петр, и что она послужила русской армии до самой Крымской войны – целых сто пятьдесят лет.

Сергеев закончил Севастопольское высшее Военно-морское инженерное училище имени Нахимова. Никакие уговоры не действовали на молодого флотского офицера. Лейтенант Сергеев наотрез отвергал предложение о замене морской формы на общевойсковую. Доходило до попыток силой снять с него морскую форму. Отпор был столь яростен, что командир почел за благо отступить и положиться на время. Как-никак, ракеты стояли в тайге, а не на кораблях. Память всегда была сильной стороной Сергеева.

Даже став главкомом ракетных войск, он своих ближайших помощников называл «флагманскими специалистами». Он помнил всегда, что ракетно-ядерные силы – это мировая мощь, и на алтарь этого могущества народ положил неисчислимые жертвы.

Традиции ракетного дела со времен Петра I не прерывались. В июне 1946 года в составе группы советских оккупационных войск в Германии, которой командовал маршал Жуков, на базе 92-го гвардейского пятиорденоносного полка минометной артиллерии (которую правильнее было бы называть ракетной артиллерией) была сформирована первая ракетная бригада генерал-майора А.Тверецкого. Фамилия последнего хорошо известна всем стратегическим ракетчикам. Бригада Тверецкого должна была прямо в Германии освоить принципы боевого применения баллистических ракет ФАУ-2, созданных гениальным бароном Вернером фон Брауном. Тогда там же, в Германии, внимательно изучал ФАУ-2 подполковник Сергей Королев, сменивший тюремную робу на авиационный мундир. Создателя ФАУ-2 американцы с сотней одарённейших немецких инженеров увезут в США, и штурмбанфюрер СС барон Вернер фон Браун отправит янки на Луну.

И мы, и американцы начнем бешеную ракетную гонку, но истоком у нас и у них будут ракетные полигоны немецкого «чуда-оружия».

До поста главкома РВСН генерал Игорь Сергеев был ракетным «начбоем», т.е. руководителем отдела боевой подготовки. Сергеев боевую готовность даже клетками осознал и сразу понял, что без боевой подготовки военный организм бестолковее любой штатской организации, ибо хороший воин призван, прежде всего, для боя. Боеготовый офицер, как говорят в хорошей армии, и умен, и расторопен, и просто красив, ибо на земле нет никого красивее мужчины, готового подраться за родную землю, хоть и до смерти. Таким был и первый главком РВСН из чистых ракетчиков и первый министр обороны России из ракетчиков.

 

* * *

Если не считать выдающегося командующего 40-й армией в Афганистане Виктора Дубынина, умершего на посту начальника Генерального штаба, так вот кроме этого генерала суворовского типа, среди ярчайших боевых звезд бессмертного Афганского похода героем всех героев и личностью всех личностей следует признать феноменальную фигуру генерала Лебедя.

Басовитый рокот его голоса, афористичная речь, выразительные литературные выпады, смелость поступков и дерзкий вызов всем устоям в сочетании с оригинальным умом долго завораживали страну и особенно весь офицерский корпус. Глядя на него, генералы выпрямляли спину и разворачивали плечи. Главное в Лебеде при многих достоинствах был сильный характер – свойство, почти не встречающееся среди интеллигенции. Последняя наблюдала за ним вместе с олигархами и политиканами в тихом невротическом смятении.

Лебедь шел в президенты и на третьем месте уступил свои голоса Ельцину. Генерал Лебедь в качестве «приза» отклонил должность министра обороны и выбрал политический пост секретаря Совета безопасности. Он был убежден, что пост президента России от него не уйдет. До этого он по-хозяйски вмешался в Приднестровские события как «власть имеющий». Вся страна с замиранием сердца и восторгом ловила каждое слово Лебедя и следила за каждым его шагом.

Не было ни одного олигарха, который сомневался бы, что, придя в Кремль, Лебедь их всех перехитрит, перессорит, а потом раздавит, как котят. Но звезда Лебедя была бы в любом случае предопределена и трагична.

Вся патриотическая мелкота поверила в предательство Лебедя при соглашении в Хасавьюрте. Даже честнейшие из патриотов Алкснис и Савельев не смогли преодолеть злободневного политиканства. Даже чеченцы подпали под обаяние личности Лебедя. Но в глубине души они понимали, что приди Лебедь к власти, судьба вайнахов немногим будет лучше судьбы олигархов и всех либеральных балоболов, сбившихся в черте Москвы.

Одна из тайн генерала Лебедя и казачьего рода Новочеркасска, который в 12 лет был свидетелем кровавого подавления Хрущевым выступления рабочих его родного города, – этот Лебедь поражал всех старинной и абсолютной верностью супруге и семье.

Лебедь погиб в авиакатастрофе, унеся с собой тайну своей трагической личности. Губернатор Красноярского края даже с берегов Енисея продолжал пугать всех московских политиканов.

Есть ещё одна тайна непознанной личности Лебедя. В Красноярском крае он основал полдюжину замечательных кадетских корпусов и лицеев. В том числе Казачий кадетский корпус в чудном городе Лесосибирске, основанном в 1640 году. В 2007 году Лесосибирскому Казачьему кадетскому корпусу присвоено имя замечательного подвижника возрождения кадетства Алексея Борисовича Иордана, мать которого была фрейлиной святой императрицы Александры Федоровны, а отец белым гвардейским генералом.

21 сентября 2000 года казачий корпус в Лесосибирске лично открыл генерал-губернатор Александр Иванович Лебедь. Небесным покровителем Лесосибирского Казачьего кадетского корпуса является святой страстотерпец император Николай Александрович.

Один из красноярских кадетских корпусов носит сегодня имя генерала Александра Лебедя. Знаете ли вы в России ещё один кадетский корпус среди сотни новых корпусов, который носил бы имя своего основателя? До понимания личности Лебедя ещё надо дорасти электорату.

С выводом войск из Афганистана Великий Афганский поход не завершился. Шестьсот тысяч обстрелянных за Гиндукушем бойцов включились в бурную жизнь кошмарно-перестроечных девяностых и лучшие из них стали на родине бойцами невидимого бессмертного похода «афганцев» по спасению родного Отечества от смуты и распада за устойчивость государства.

Во-первых, на плечи офицеров-«афганцев» легло бремя борьбы во всех «горячих точках» запылавшего по окраинам Советского Союза от Вильнюса до Сумгаита, Карабаха, Чечни и Ферганы с Ошем. Возглавили умиротворение Отечества «афганцы»-десантники. Первым в дело включился Герой Советского Союза Александр Солуянов, который буквально с офицерского собрания был отправлен в Фергану, где разгорелась межэтническая кровавая распря. Из-за кордона была заслана банда в Среднюю Азию. Они вырезали несколько семей в Фергане, затем перешли в Киргизию и вырезали там несколько семей. Изуверская модель сработала. Узбеки и киргизы взялись за оружие в жажде мести. Вот в эту кровавую путаную драму был брошен Солуянов с десантниками. Он стал фактическим губернатором Ферганы, её миротворцем и спасителем. Так «афганец» Солуянов стал неофициальным руководителем Ферганы, первого «субъекта» во власти «афганцев». После Солуянова ещё девять десантников-«афганцев» возглавят «субъекты» на территории Российской Федерации, но, в отличие от Солуянова, они руководили на законных основаниях после выборов. У нас СССР большевики нарезали на «зоны», «районы», «лагеря», «территории» после 1917 года. Язык строго передавал бесчеловечность происходящего. После 1991 года пошли сплошные «регионы», «субъекты», «мэры» и прочие. Словом, скоро сто лет как мы без корневой системы, без почвы и памяти строим на расстрельных полигонах.

В Германии в 20-е годы вместо привычного нам слово «нация» чаще использовали слово «раса». Эрнст Юнгер, который считал себя вождем немецкого национализма, благородного и почвеннического, в отличие от нацизма, тогда высказал мысль поразительной глубины и строгости, заявив:

«На свете нет ничего страшнее ума, лишенного расы». Никто в целом свете лучше нас не может оценить потрясающую правду этого суждения Юнгера. В 1917 году из-за «ума, лишенного расы» (т.е. национальности) историческая Россия была разрушена до основания с уничтожением религии и всех сословий. Страна была залита кровью с миллионами жертв. Следует заметить, что ни одно государство в мире не повторило нашего опыта в столь изуверских формах.

Начиная с 90-х годов «афганцы» стихийно, неосознанно, как могли, бросились спасать государство как последнюю надежду на историческое бытие. Мы уже говорили о генерале Александре Лебеде на посту губернатора Красноярского края. Первым прорвался во власть преподаватель Рязанского воздушно-десантного училища Рюмин. После него ещё в восьми «субъектах» будут руководить десатники-«афганцы», но никто не может до сих пор сравниться с Рюминым (даже Александр Лебедь) по решимости, оригинальности, уму и порой даже какому-то веселому безрассудству.

Оставив пост, Рюмин не занялся предпринимательством, а ворвался в него с веселой решимостью, трезвостью и умом. Он, став местным «олигархом», деятельно опекал православную гимназию, возводил часовни, помогал храмам. Претенденты на губернаторский пост в Рязани всегда жили в тревожном и почти паническом ожидании, не соберется ли в губернаторы Рюмин? Но Рюмина, видимо, тяготила официальная власть, и он довольствуется предпринимательством, далеко не скучным делом в Рязани.

Хакасией долго руководил Алексей Лебедь. В Абакан его перевели вместе с полком из Кишинева. Там Лебедь-младший командовал развернутым и усиленным десантным полком, что вызывало тихую и жуткую панику в среде румыно-молдавских националистов. Они думали, что полковник Алексей Лебедь вот-вот двинет свой грозный десантный полк на помощь старшему брату в Тирасполь. Особо нервные предполагали, что он может сбиться с пути и ненароком прихватит и Бухарест.

В Абакане десантный полк Лебедя-младшего быстро навел порядок и привел в чувство разгулявшихся местных урок. Последние быстро признали за десантниками право на силу и порядок. Алексей Лебедь стал весьма популярен на обоих берегах Енисея, как в Абакане, так и в старинном Минусинске. После выборов возглавить Хакасию не составило особых хлопот Лебедю-младшему. Так все течение Енисея стало своеобразным феодом братьев-«афганцев» Лебедей.

На роль одной из самых ярких политических фигур в стране выдвинулся Героя Советского Союза генерал-майор авиации Александр Руцкой, человек порывистый, сложный и твердый государственник. После поста вице-президента и борьбы за правду в осажденном Белом Доме, ставшей одной из героических страниц русского тысячелетия, после тюрьмы Руцкой нашел в себе силы возглавить родную Курскую область. Летчик-штурмовик Руцкой показал России и афганскому братству неистребимость русского боевого духа. Таким его запомнят следующие поколения, а кривотолки и клевета рассеются как дым.

Генерал Шаманов, Герой чеченской жестокой кампании, в Афганистане командовал десантным взводом, но закал получил на всю жизнь. Он попробовал свои силы на посту губернатора Ульяновской области и по окончании срока полномочий возглавил Воздушно-десантные войска. Он и сам как Герой России возглавляет целую ассоциацию героев России. Тех героев, которых, сбившись с ног, искали телевизионные балаболы после 1991 года…

К сожалению, приходится бегло и скороговоркой упоминать мужей, каждый из которых достоин обстоятельной и честной книги в назидание юношеству.

В тревожное и сложное время боевых действий на северном Кавказе родную Ингушетию возглавил Герой Советского Союза генерал Руслан Аушев. Мы помним, как он вместе с президентом Калмыкии Илюмжиновым в самые опасные дни осады прошли на переговоры через баррикады в Белый Дом под вполне возможным снайперским огнем.

Аушева на посту главы Ингушетии сменил отважный и рыцарственный десантник Евкуров.

Бывший командующий Воздушно-десантными войсками генерал-полковник Георгий Шпак – человек высоких помыслов и честный реалист и державник. Как и подобает столице десанта, где базируется лучшее в мире Воздушно-десантное высшее командное училище, на знамени области изображен святой Великий князь Рязанский Олег Иванович с мечом в руке. Рязанское княжество граничило с Диким полем, потому поставляло Руси первых и отважнейших казаков.

Генерал армии Владимир Магомедович Семенов с поста командующего Сухопутными войсками России возглавил Карачаево-Черкесию. До него ни одному коренном кавказцу не доводилось занимать столь высокий пост в Российской армии, даже князю Петру Багратиону. До сухопутных войск Семенов командовал Забайкальским военным округом, где на учениях довелось с ним познакомиться. Семенова вполне можно отнести к десантникам. Как-никак капитанские погоны он получил на Северном флоте в составе морской пехоты, где поражал сослуживцев марафонскими лыжными переходами.

Генерал Владимир Семенов человек рослый, ладно скроенный, властно-сдержанный, с обликом голливудского героя эпохи стрельбы на фронтирах дикого Запада. Бывший «морпех» Семенов мастер спорта по десятиборью. Атлетические дарования проявились ещё в школе на Кавказе. Там десятиклассник Семенов выполнил норму мастера спорта по бегу на сто метров. Это, согласитесь, впечатляющее достижение для школьника.

В любой стране человек с биографией Семенова, с его феноменальными данными был бы в числе первейших героев-символов нации. Везде. Но только не у нас. Вот если бы он был хохмачом или придурковатым зубоскалом из КВН – слава ему была бы обеспечена вплоть до такой эстетической вершины человечества, как эстрада в Юрмале.

Из всех выше обозначенных десяти руководителей «субъектов» девять – десантники и только один – Руслан Аушев – пришел в Ингушетию на президентский пост с должности командующего общевойсковой армией в Приморье. Этот небывалый взрыв офицерской пассионарности не был не только неосмыслен внутри страны, но даже не был замечен. И это политико-умственное убожество проявилось в стране с несметным количеством теле-мышей, которых именуют то «экономистами», то «политологами».

Столкновение с десантниками в Верховном Совете стало роковым для гуру либерально-атеистического лагеря академика Сахарова, которое стоило ему карьеры и даже самой жизни.

Был ли Сахаров «отцом» водородной бомбы? В таких проектах трудно выделить «отца», кроме компетентных органов. Апокалиптический дурень Хрущев велел взорвать над Новой землей чудовищной силы водородную бомбу в 58 мегатонн. Взрыв подействовал на весь мир столь угнетающе, что в 1957 году пришлось проводить в Москве Всемирный фестиваль молодежи и студентов, чтобы развеять мрачные тени от Советского Союза. Невиданное оружие смерти, говорят, так воспламенило сознание Сахарова, а может и не его одного, что великий человеколюбец Сахаров предлагал в перспективе взорвать по водородной бомбе с обоих океанских берегов цитадели демократии и исполинской волной цунами залить Соединенные Штаты и погребти их навеки под водой со всем населением. Возможно, это были только теоретические ученые рассуждения среди атомщиков, а злые языки приписали эту нечеловеческую мысль одному Сахарову. Позже Андрея Дмитриевича переориентировала Елена Боннэр, и он увлекся идеей уничтожения не США, а «империи зла» СССР. Что касается чудовищного водородного цунами для США, то эта идея преисподней могла волновать только безумную гулаговскую душу Хрущева, который после заплечных дел 1937-1938 года до этого успел уничтожить десять тысяч православных церквей.

Без этого не понять Карибского кризиса, когда Хрущев велел с Байконура направить на США заряженную ракету Королева «А-7». То была та самая «семерка», которая унесла в космос Гагарина мощностью десять тысяч лошадиных сил. Решение о её создании за четыре дня до смерти подписал Сталин, а последний толчок к испытаниям «семерки» дал министр обороны маршал Жуков.

Вот теперь попробуйте определить, кто же является отцом всех бомб. Хрущёв тогда блефовал, ибо в момент Карибского кризиса мы уступали США 1 к 17 в атомных зарядах. Другими словами, в атомном противостоянии мы были ещё в ничтожестве в сравнении со Штатами, потому кукурузному чудотворцу Хрущеву ничего не оставалось, как стучать по трибуне ООН итальянской туфлей. Её ему купили не в «Березке», а привезли номенклатурные холуи из Италии.

Совладать с Сахаровым на публике было довольно сложно, он шел к цели с отрешенностью лунатика и маниакальным упорством. По всем либералам прошла команда всеми силами и средствами умалять Великий Афганский поход и чернить «афганцев», лучших в мире воинов на то время.

На Верховном Совете Сахаров был чрезвычайно активен и рвался к трибуне, несмотря на протесты председательствующего Горбачева. Вся страна каждый день взволнованно приникала к экранам.

Столкновение академика Сахарова с «афганцами» на съезде стало центральной политической и философской доминантой в новейшей истории России, в период, который мы можем назвать со времен Великого Афганского похода временем офицеров.

В тот день академику Сахарову кто-то из либералов-союзников по межрегиональной группе подсунул западную «дэзу» о том, что в Афганистане наши вертолеты расстреливали своих же десантников, чтобы те, окруженные, не были пленены душманами.

Сахаров с трибуны озвучил эту фальшивку. Грозный гул подземного стихийного толчка прошел по залу. С каждой минутой яростная ненависть пятитысячного зала против тщедушной фигурки физика на трибуне нарастала, приближаясь к девятому валу с непредсказуемыми последствиями. Горбачев в президиуме тщетно размахивал руками и просил зал успокоиться. Такого яростного гнева уже никогда не будет под сводами Кремлевского дворца съездов. Никто уже никого не слышал. В президиуме по-прежнему махал руками Горбачев. С трибуны махал руками Сахаров. Минутами становилось страшно за одинокую фигурку физика на трибуне. Его в любое мгновение могли оттуда снести и в слепом бешенстве устроить самосуд.

Поразительно, но ни один либерал из межрегиональной группы не пришел на выручку Сахарову, не протянул ему руку.

Но вдруг к трибуне, с трудом передвигаясь на костылях, медленно двинулся майор в парадном десантном мундире с боевыми наградами на груди. Парашютист двигался очень медленно, каждый шаг давался ему с трудом. Это шел майор-«афганец» Червонописский из города Черкасс на Украине. Эмоционально даже сверхгениальный режиссер не мог бы придумать лучший ответ академику. Но здесь явно режиссировали высшие, неподвластные людям, силы. Синеокий майор приближался к трибуне неотвратимо, как судьба. Миллионы зрителей затаили дыхание у экранов. Сахарок встал где-то недалеко от трибуны.

 Майор говорил спокойно и весомо. Как участник тех самых боев он объяснил залу, что информация академика – чудовищный навет. В заключении майор сказал, что он намеренно сэкономил пять минут, чтобы дали слово «моему брату из Белоруссии, десантнику Шпитько». Так и сказал: «моему брату». Миллионы зрителей оказались причастны к рождению нового православного десантного братства, скрепленного кровью. Десантник-белорус подтвердил слова майора Червонописского. Зал взорвался неслыханным ликованием.

Сахаров попытался оправдаться. Но тщетно. Это ещё более распалило гигантский зал против него. Академик был растерян, несчастен и совершенно одинок перед бешеным шквалом. Который сметал его с трибуны вместе с перестроечным комбайнером Горби из курортных Минеральных вод. Соратники-межрегионалы попрятались, как мыши «за веником».

Тот день стал грозным предзнаменованием несостоятельности политического направления либерализма. Им оставалось подписать себе приговор в октябре 1993 года трусливой стрельбой из танков по Белому Дому. Время доморощенной завлабовской демократии, рожденной на кухнях с кукишами в карманах, вышло.

А тогда академик Сахаров так и не понял, что произошло в зале съездов. Ему, физику-либералу не следовало вторгаться легкомысленно в такое грозное явление, как война и солдаты. Ни одному пацифисту-либералу не дано уразуметь, что человек уходит на войну не только убивать, но и умирать.

Академик был наслышан о «шарашках» Берии, знал о беспределе режима, но он не способен был постигнуть мистического трагизма жизни, как и не мог понять, что самая великая тайна столетия произошла именно в ведомстве Берии, где «чекист» из расстрельщика-палача таинственно и непостижимо с годами превращался в спасителя людей и государства. Так оно, государство, преображает своих детей, даже отпетых.

Государство – самое таинственное и неразгаданное явление на земле. Не зря Гегель величал государство «Богом, стоящим в мире». В этом неволя и величие «Альфы», бойцы которой «чекисты» штурмовали не только дворец Амина в Кабуле, но под пулями чеченцев Басаева штурмовали больницу в Буденновске, а в 1993 году не дали растерзать вожаков Белого дома. Потому в нашем списке героев незримо присутствуют бойцы «Альфы», «Вымпела» и других подразделений спецназа России и, разумеется, полным составом сверхдоблестный гвардейский 45-й полк – элита элит. В этом полку служил великий «Человек-война» полковник Анатолий Лебедь.

Демократия, как известно, – это строй большинства, точнее, строй всегда управляемой толпы, «населения», как говорят на постгулаговском жаргоне.

Республика, в идеале, – это строй лучших граждан. Разумеется, и «лучших» могут подготовить и навязать мошенники через СМИ. Однако республиканский строй предполагает отбор лучших. В лучшие свои годы римляне справились с этим, потому что ещё во времена царей сразу после смерти Ромула они второй по важности после Юпитера храм воздвигли в честь богини верности Fides (Фидес).

В этой связи в число великих сынов России русского полустолетия (1941-1991) необходимо отнести лидера Христианского возрождения Владимира Осипова, проведшего в лагерях пятнадцать лет и самого великого после 1945 года сына России Игоря Огурцова, заплатившего за любовь к свободе с юности двадцатью годами заключения – из них десять лет одиночки в самых жутких тюрьмах, вплоть до Владимирского централа. С ним судьбу разделил сокурсник Огурцова по Восточному факультету Михаил Садо, закончивший дни православным священником.

С ходатайством об освобождении Игоря Огурцова к советскому правительству обращались главы крупнейших западных государств. В том числе Гельмут Коль, Франсуа Миттеран и другие. А теперь вспомните – хоть одного из правозащитников-балаболов, который бы за последние четверть века устно или письменно упомянул имя Игоря Огурцова? А ведь они сотнями сбегаются за куском пиара к телебарьерам, к передачам «Народ хочет знать», «Право голоса», «Право знать» и десяткам других телепроектов с гадким для русского слуха словосочетанием «ток-шоу». Слышали вы когда-нибудь, чтобы один патриот хвалил другого патриота? Из тщеславия патриот скорее удавится, чем воздаст должное соратнику или единомышленнику. На телеразборках заметен только один прогресс – голоса спорящих становятся всё крикливее, развязнее, нетерпимее, им вторят на всех каналах впечатлительные дикторши, которые вещают с такой крикливой скороговоркой, будто сидят на тазах со скипидаром.

 

* * *

«Воинским делом – говорил Великий Петр – Россия вышла от тьмы к свету». Современный натасканный грамотей под словом «свет» тут же вообразит себе такие понятия как «просвещение», «грамотность» и все сферы научного познания мира. А под словом «тьма» – всё, что противоположно западным нормам жизни. Разумеется, прагматичный царь Петр не забывал никогда о науках и ремеслах. Но под «светом» Преобразователь-исапостол понимал высокое православие церкви воинствующей, в отличие от боязливой византийской церкви. Петр I неустанно призывал пуще всего избегать того, чтобы «не уподобиться церкви византийской». Окруженная морями Византия под конец имела флот не только слабее, чем у Венеции и Генуи, но даже хуже, чем у вчерашних османов-степняков. На стенах Константинополя дралась против турок в 1453 году горсть наемников, а шесть тысяч монахов прятались по городским щелям. Под «светом» Петр I прежде всего понимал свет бортовых орудий и абордажных клинков за торжество Православия. Царь ввел неминуемую казнь за совращение его подданных в иную веру. Другого света, кроме преображенского света веры Великий Петр не воспринимал.

Как это ни странно, но ближе всех к Петру по духу были старообрядцы. Однако судьба развела его с ними из-за тщеславных бесчинств Никона.

В этой связи знаменитое и цитируемое выражение императора Александра III о двух верных союзниках России – армии и флоте – требует разъяснения. Сам отец-основатель святорусской империи как великий корабел, флотоводец и абордажный боец на первое место в числе союзников поставил бы не армию, а флот. Сам преобразователь-адмирал Петр объяснял появление на земле невиданного доселе государства «ни чем иным, токмо флотом».

Разумеется, свою знаменитую реплику о двух союзниках России государь Александр III сказал к слову и по случаю. Но даже в этом случае глава государства, упоминая об опорах и союзниках государства, обязан был упомянуть третьего союзника – казачество, тем более что цесаревич Александр Александрович был верховным атаманом всех казачьих войск.

Возвышение России «токмо флотом» раньше всех оценили смертельные враги ее. Со дня гибели Петра Великого и до сей поры идет неутомимая месть Преобразователю и созданному им государству и флоту. После 1917 года, прежде всего, надругались над останками Петра I, создателя Новороссийского края и Черноморского флота светлейшего князя Потемкина-Таврического и адмиралов – героев Севастополя. Император Николай II заплатил троном и жизнью за приказ занять Константинополь.

Только ордынская сушь в душе может породить ущербную евразийскую теорию об истории как борьбе «суши» с «морем». Со времен греков и, особенно, римлян, впервые создавших абордажные мостки и поколотивших финикиян, никогда «суша» не боролась с «морем» за преобладание. Причина тому проста. Миром владеет всегда тот, кто обладает «морем», в новое время – мировым океаном. По крайней мере, последние 300 лет в мире доминируют морские державы – Великобритания и США.

«Евразия» – понятие только географическое, а политически это идиотская «Азиопа».

Уже набило оскомину цитирование по морским юбилеям слов Петра I о том, что «всякий государь…, который едино войско сухопутное имеет, одну руку имеет, а который и флот имеет, обе руки имеет». Задался хотя бы один человек за 300 лет естественным вопросом – а какая рука у государя флот – правая или левая? Ни один человек – ни историк, ни мыслитель и даже ни один флотоводец не задался этим кардинальным вопросом… Флот по инерции развивали даже в дамские десятилетия правления, но над его ролью в государстве никто, кроме Потемкина, не размышлял. Он же больше других грезил Босфором, за что и поплатился жизнью, по убеждению его супруги императрицы Екатерины Великой. Князь Потемкин Таврический высказал Екатерине II, возможно, самую поразительную и мудрую государственную мысль за время после призыва Рюрика. Он сказал императрице: «Севастополь будет третьей столицей Росси».

После Потемкина парадигма Петра Великого была утрачена. Даже сильнейший после Великого Петра русский монарх Николай Первый, любивший флот, ставил задачу иметь для России третий флот в Европе. Тогда европейский масштаб ещё был мировым. Петр Великий твердо верил в первый в мире флот России, за что и поплатился жизнью.

К осуществлению мечты Петра мы приблизились только во времена Брежнева, когда в 1970 году провели маневр четырьмя флотами в мировом океане. Потому именно Брежнева, автора Великого Афганского похода и создателя Байкало-Амурской магистрали (БАМ) особо возненавидел супостат и подначивал наших домашних дурачков передразнивать немощного Брежнева.

Самую великую государственную мысль о Флоте России, мысль, которой не было равных по государственной глубине за 1000 лет, выскажет святитель Игнатий (Брянчанинов), потомок бояр Куликова поля из круга Пушкина и Глинки. Но его суждение мы припасем на конец этой нашей новой Повести Временных лет.

Стрельна, где подвизался свт. Игнатий, была основана царем Петром вместе с его любимым Петергофом как первые в мире резиденции государя святорусского царства с прямым выходом в Мировой океан. Это к вопросу о том, как Помазанник-Преобразователь пробивал форточку в Европу.

В Стрельне собираются теперь мировые экономические форумы, которые теле-мыши, опуская до своего уровня, называют «Петербургский Давос» по имени деревни в Швейцарии. Уже во времена Пушкина с той же мышиной целью бездумным россиянам вместо имени величайшего города мира «Петербург» навязывали имя «Северная Пальмира» по имени торгово- ростовщического городка в Сирийской пустыне, провинции Римской империи. Поезд с названием «Северная Пальмира» в век сверхскоростных поездов до сих пор телепается между Москвой и Петербургом, проползая 650 верст чуть ли не за семь-восемь часов. А глава железных дорог между тем исправно возит «благодатный огонь» из Иерусалима и руководит Фондом Андрея Первозванного. Ну чем не страна чудес?

Андреевский флаг за Русским императорским флотом окончательно закрепил абордажный помазанник Великий Петр в год Гангута в 1714 году, который мы, по мышиному обыкновению, не отметили.

Церковь Преображения – одно из чудес света, что на острове Кижи, срублена в год Гангута в эпоху великого корабельного плотницкого дела, порожденного Петром, заложившим тридцать верфей. Кижи, как и Флот, творение Петра, ненавидимого всеми ущербными, Петра – «начала всего живого на Руси» (Пушкин). Когда Петр I говорил, что «Россия воинским делом вышла от тьмы к свету», император-помазанник имел в виду, прежде всего, свет Фаворский, свет Преображения – имя, которое носил первый и ударный Лейб-гвардии полк. Преобразователь верил, «…ничем иным, токмо флотом» и будет укрепляться и побеждать в войнах Россия.

Между тем все без исключения поражения, невзгоды и кризисы нашего Отечества проистекают уже 300 лет после Петра, как в мирную, так и в военную пору, оттого, что флот не был правой рукой государства, а часто даже и полузасохшей левой. И это у единственного в мире государства, омываемого тремя океанами с 55 портами, с миллионными городами на великих реках, у державы, располагающей ста тысячами верст только речных федеральных путей – более двух экваторов, чья береговая линия – самая протяженная на земле, у народа, чьи практически все города стоят на берегах рек, озер и морей, чей любимый святой Николай Угодник – покровитель плавающих, а все лучшие полки которого – воздушный десант и спецназ – носят тельняшки. И даже в такой державе находятся кабинетные бородатые краснобаи, которые Россию именуют в геополитических бреднях «сушей», а на величайшего в ее истории монарха-моряка Петра вместе с церковными скорпионами-обновленцами клевещут.

Флот во все века был абсолютным мерилом ума и здоровья и наступательности общества. С античных времен известно, что периоды расцвета государств всегда сопровождались усилением морских мотивов в их искусстве и даже в моде – от английских темно-синих пиджаков «блейзеров» до непременных матросок на детях, как мы помним по нашему цесаревичу Алексею и его августейшим сестрам.

История показывает, когда слабел Флот, Россия неминуемо приходила в упадок. И напротив, как заметил адмирал Горшков, создатель океанского флота, – как только Флот «приобретал активные черты, наступал в государстве подъем. Мы здесь пишем Флот с заглавной буквы, ибо имеем в виду все компоненты морской мощи государства – промысловый флот, торгово-транспортный, речной флот, морскую пограничную охрану, судостроение, морскую науку и вузы, судоремонт и, наконец, Военно-морской флот¸ который при «чудотворце» Хрущеве насильно сделали одним из видов Вооруженных сил и подчинили «красным», т.е. сухопутным силам с красным околышем на фуражках. Между тем Флот сам включает в себя все рода и даже виды Вооруженных сил и всегда развивался как самостоятельное министерство.

Супостат день и ночь следит за нашим Флотом и ослабляет его всеми средствами вплоть до подчинения Флота «красным» кирзовым умам и провозглашения России геополитической «сушей», дабы усилить ордынские мотивы и евроазиатчину.

В программе развития страны при Горбачеве даже не упоминалось о развитии железных дорог. Это как если бы программа Великобритании забыла бы упомянуть о развитии королевского флота. Наши железные дороги стягивают все порты на всех флотах. Агенты влияния работали ударно при Горби-комбайнере.

К 1993 году дела стали ещё катастрофичней. Принятая в 1993 году военная доктрина Российской Федерации вообще не включала вопросы сохранения и развития морской мощи России и её главного компонента – Военно-Морского Флота. И это в то время, когда с распадом ССР мы утратили до двух третей систем базирования на Украине и в Прибалтике. Госдеповские и гарвардские кроты трудились не покладая рук.

И это разрушение происходило после того, как мы добились наивысшей морской мощи за последние 300 лет, сделав вчерашнюю «владычицу морей» Великобританию третьестепенным морским государством. У нас оставался только один достойный противник в мировом океане – США. Даже в начале 90-х мы ежегодно вводили в строй по инерции пять-шесть атомных подводных лодок, до пяти крупных надводных кораблей океанской зоны и двадцать средних и малых кораблей обеспечения наряду с мощной многоцелевой морской авиацией. Возможно, из-за этой океанической силы и разрушили Советский Союз?!

Тогда же стали плодить грязных людей, которые всем внушали через «ящик», что «политика грязное дело».

Между тем воинское дело есть продолжение политики иными средствами. Ни один солдат от рядового до военачальника ни за какие деньги и блага не захочет посвящать свою жизнь тому, что является продолжением «грязного дела».

Однако нашлись в постсоветской России люди, которые наотрез отказались признавать политику и воинское дело как его продолжение грязным делом. Этих людей – горстку флотских офицеров – объединил капитан-лейтенант североморец Михаил Петрович Ненашев, один из ярчайших героев «после 1991 года». К команде Михаила Ненашева примкнули и ветераны флота, которые не могли смириться с разрушением морской силы их родины. Офицеры флота, сплоченные Ненашевым, на месте разрушенной большевиками Сухаревой башни, построенной Петром по пути к Белому морю «под вид корабля», поклялись осенью 1991 года провести и общенародный праздник в честь 300-летия русского флота. В кошмарные девяностые в период разброда, смуты, уныния идея праздника 300-летия в 1996 году даже оптимистам казалась безумной и неосуществимой.

Петр Первый создал невиданное доселе на земле государство, которое он сам олицетворяет в Петергофе, где среди брызг фонтанов он в образе Самсона разрывает пасть шведскому льву. Фонтаны струятся, искрятся и стекают в канал, впадающий в Финский залив, который только часть Атлантики и мирового океана. При Собчаке у Петропавловского собора против усыпальницы царей водрузили паукообразного, глумливого полускелета с маской смерти вместо лица. Этот костлявый трупик в кресле должен, по мысли либералов, олицетворять ненавистного им святого Преобразователя. 1917 год начали с того, что извлекли останки Петра I и прислонили скелет к стене собора, вставив ему в зубы папиросу. В 1991 году, вновь ухватив власть, либералы отыгрались глумливой скульптуркой у входа в усыпальницу русских государей. Это явление не имеет отношения ни к политике, ни к искусству, в образе скульптурки с маской смерти в Петропавловскую крепость к усыпальнице проползло что-то нездоровое, неизлечимо больное.

В завершение темы глумления над основателем города Петром, Отцом Отечества заметим: к автору скульптурки ни малейшего замечания и упрека. Это его личное дело художника. Тем более что он и в мыслях не держал установку скульптурки у усыпальницы русских государей. Никакой претензии даже к тому, кто в больной злобе приволок скульптурку к собору с нечистым злорадством. Другое дело пятимиллионный Петров град на Неве и болельщики «Зенита» под самым анемичным и немощным сине-бело-голубым знаменем, орущие на стадионе с именем «Петровский». Но болельщик он и есть болельщик, а Петербург не только морская столица, но в Адмиралтейство под шпилем переехал уже Главный  Штаб Военно-Морского Флота.

В мае 1703 года Петр с преображенцами после жестокой рукопашной полонил в устье Невы два шведских военных судна. Тогда же ещё разгоряченный боем бомбардирский капитан государь Петр заявить изволил: «Повелеваю! Считать 7 мая днем рождения Балтийского флота». В тот день ещё ни одного русского корабля на Балтике не было.

В тот же год собственноручно заступом государь снял дерн на Заячьем острове, где его усыпальница, положил в ямку золотой ларец с мощами Андрея Первозванного и объявил о закладке града святого Петра.

После абордажного боя в устье Невы Петр I велел выбить медаль «Небываемое бывает». Помазанник-исапостол лучше всех на Руси понимал, что «небываемое бывает» только в Боге. Надпись на медали стала национальной идеей новой России и её оружием, утвержденном помазанником-преобразователем в устье весенней Невы.

Зачем строить кадет и нахимовцев на Дворцовой площади? Надо их генералу Полтавченко приводить в Петропавловскую крепость к усыпальнице. Строить их в каре и принимать у них присягу перед лицом глумливой скульптуры создателя города, флота и государства. На этих торжествах обязательно присутствие депутатов Законодательного собрания, главкомата Военного-Морского флота и губернатора. С подобной инициативой должно выступить Общероссийское движение поддержки флота во главе с капитаном первого ранга Михаилом Ненашевым. В 1996 году команда Ненашева уже совершила подлинное чудо – они провели грандиозные торжества по случаю 300-летия Русского флота, в которые никто не верил, да ещё завершили праздник балом в Кремле.

Все, что делало Движение поддержки флота во главе с Ненашевым, все проводилось впервые после 1991 года. Так, моряки отметили широко юбилей адмирала Кузнецова, торжества в память святого адмирала-монаха Федора Ушакова, а следом год за годом «Ушаковские беседы». ДПФ особо отметило подвиг моряков крейсера «Варяг» и трагический цусимский бой, с привлечением студенчества, кадетов и моряков. Отметили победу над Японией в 1945 году. В Доме ученых широко отпраздновали подвиги русских моряков в Антарктиде. Отделение ДПФ сегодня в 70 субъектах России пользуется авторитетом в обществе и особенно среди ветеранов флота.

ДПФ во главе с Ненашевым, капитаном 1-го ранга В.Антоновым и контр-адмиралом П.Орловым с девизом «Вместе за Россию и Флот» уже почти четверть века творят чудеса и выросли в одно из сильнейших общественных движений России. На вечерах ДПФ можно встретить и отца Федора Конюхова, и адмирала Касатонова и почти всех командующих флотом.

Распад великой Советской державы не был делом морским, скорее антиморским. Не случайно история не знает ни одного диктатора моряка. Копыта и рога нечистого имеют континентально-пустынное происхождение. В морском государстве, созданном святым исапостолом Петром, ордынская сушь постепенно вползала в души, и запахло к 1905 году сухопутным евразийским козлом.

Четырнадцать морей, омывающих Россию, придают ей единство и свежесть, и лишь мировой океан с парусниками дерзких кругосветок ещё волнует юношей и не позволяет грязным словам «олигарх» и «бизнес» управлять людьми.

Теперь парусники устремились в мировой океан из сердца Сибири Омска – столицы Сибирского казачьего войска. Николай Литау из Омска капитан яхты «Апостол Андрей». Он в 2004-2006 годах совершил кругосветку вокруг Антарктиды, спускаясь до 72 параллели. Сергей Щербаков, тоже из Омска, совершил кругосветку на яхте «Сибирь». Щербаков вице-президент Всероссийской федерации парусного спорта. Великий яхтсмен Виктор Языков во время кругосветки на яхте «Петр Первый» сам себе сделал операцию аппендицита. Когда пишутся эти строки, отец Федор Конюхов завершает последние бушующие мили, пересекая на весельной шлюпке Тихий океан.

Все яхтсмены кругосветок как члены ДПФ разделяют его девиз «Вместе за Россию и Флот».

 

* * *

Гоголь вопрошал с тревогой, «что бы с нами стало, если бы нас покинула музыка?». Без музыки человечество прожило бы очень недолго. Гоголь не имел в виду ту музыку, которая составляет повседневную жизнь филармонии. Под музыкой Гоголь разумел свет души, веру, поэзию, чистоту помыслов, отвагу.

По-своему на это ответил писатель Олег Волков из столбового дворянского рода. Он провел в гулаговских застенках тридцать лет, прошел через нечеловеческие испытания, которые описал, вернувшись из зоны (после 1991 года, к сведению В.Соловьева). На вопрос, как он смог выдержать такие жуткие испытания, ответ был краток: «Я ни разу не выматерился». Отстраненность от сквернословия зоны спасла Волкова. Те, кто через театр, кино и «ящик» внедряют сквернословие, хорошо знают о народном ресурсе чистоты и потому пытаются, не без успеха, лишить народ этого спасительного ресурса.

Из того же героического ряда, что и Олег Волков, наш выдающийся поэт из казаков Юрий Кузнецов. Ему было три года, когда его отец Поликарп Кузнецов, офицер-разведчик, сложил в 1944 году голову на Сапун-горе. Юрий Кузнецов вырос в станице Тихорецкой и впитал в себя токи бесстрашных линейцев-староверов. Задолго до 1991 года Юрий Кузнецов написал стихотворение «Поединок». Которое не имеет отношения к телевизионному «Поединку». Когда у «барьера» встречаются наркоманы пиара и словоблудия.

Против Москвы и славянских кровей

На полную грудь рокотал Челубей,

    Носясь среди мрака,

И так заливался: – Мне равного нет!

– Прости меня, Боже, – сказал Пересвет, –

    Он брешет, собака!

 

Взошел на коня и ударил коня,

Стремнину копья на зарю накреня,

    Как вылитый витязь!

Молитесь, родные, по белым церквам.

Все навье проснулось и бьет по глазам.

    Он скачет. Молитесь!

 

Все навье проснулось – и пылью, и мглой

Повыело очи. Он скачет слепой!

    Но Бог не оставил:

В руке Пересвета прозрело копье –

Всевидящий глаз озарил острие

    И волю направил.

 

Глядели две рати, леса и холмы,

Как мчались навстречу две пыли, две тьмы,

    Две молнии света –

И сшиблись… Удар досягнул до Луны!

И вышло, блистая, из вражьей спины

    Копье Пересвета.

 

Задумались кони… Забыт Челубей.

Немало покрыто великих скорбей

    Морщинистой сетью.

Над русскою славой кружит вороньё

Но память мою направляет копьё

    И зрит сквозь столетья.

 

* * *

В 1992 году разразились события Приднестровье. То был первый экзамен на прочность русского мира. Именно тогда в Приднестровье вдруг появились две тысячи казаков-добровольцев со всех концов России – все, как один, герои. В предыдущем 1991 году был создан Союз казаков России и Верховным атаманом избран Александр Гаврилович Мартынов из столбового донского рода казаков, тех казаков, которые сражались на Куликовом поле вместе с Пересветом, – «зовомые казаци».

Вместе с боярами-монахами Александром Пересветом и Андреем Ослябей одной из центральных фигур Куликовской битвы стал друг Великого князя Дмитрия Донского благородный боярин Андрей Бренко. Чтобы отвести смертельную угрозу от Великого князя, Андрей Бренко надел одежду Дмитрия Донского, выбрав, по сути, неминуемую смерть «за други своя». Боярин Бренко из Волыни погиб. Это одно из самых волнующих и высоких проявлений дружбы в мировой истории.

Потомок боярина Бренко свт. Игнатий (Брянчанинов), автор «Аскетических опытов», самый великий богослов в русской истории. Он глубоко переживал события Крымской войны и в письмах к генералу Муравьеву-Карскому называл англичан не иначе, как «всемирными карфагенянами». Ни один человек в нашей истории после Петра I, ни один стратег или флотоводец не постиг стратегической сверхзадачи для России с большей глубиной и точностью. В письме к тому же наместнику Кавказа Муравьеву-Карскому: «Вам придется много потрудиться в Малой Азии: по всему видно, что война продлится! Решительный исход её и прочный мир виднеют в самой дали: за периодом расторжения Англо-Французского союза и за побеждением Англии на море. Без последнего события она не перестанет злодействовать и играть благосостоянием Вселенной».

А теперь вспомните хотя бы одного мужа в России, кто после Петра I и до 1917 года посмел помыслить о морском разгроме Великобритании, дабы она перестала «злодействовать и играть благосостоянием Вселенной». Даже духовные вожди, провозглашавшие «всемирность» и «всечеловека», так и не сумели выйти из шинели Акакия Башмачкина.

Согласно мыслителю-юристу Карлу Шмитту, «определение врага», его распознавание является «сущностью политического» умения распознавать своего врага, так и врага своего общества, народа и государства, и напротив – неумение распознавать своего врага свидетельствует о «политической смерти как личности, так и общества». От постулата Карла Шмитта веет грозной и даже страшной правдивостью.

С того дня как будущий император Николай Павлович породнился с прусским королевским домом Гогенцоллернов, а Кутузов в 1813 году написал дочери «весь немецкий народ за нас», с тех пор сверхзадачей супостата стала всеми силами не давать России сближаться с тевтонами, а толкать её в сторону Франции, родины гильотины.

Так явись вдруг миниловы-славянофилы, за ними Данилевский, которые откалывали Россию от Европы (сиречь Германии). Даже пламенный государственник Катков, а с ним психически неуравновешенный генерал Скобелев тянули к атеистическому «триколору» Франции. Посему в мировом политико-культурном горизонте не было течения глупее и вреднее славянофилов, призывавших лить за «братушек» русскую кровь. В двух мировых войнах братушки» воевали против России. Как сказал великий Бисмарк: «Освобожденные народы не бывают благодарны, но притязательны. Словом, «гнойно-кровавый 1905 год», как и Цусима и незалежная Украина, – особый кровавый проект Запада – неотвратимы.

 

P.S. В приведенных очерках мы не рассказали даже о стотысячной доле героев во всех сферах жизни России после 1991 года. Но, тем не менее, благодарны телеведущему с «картинки» Владимиру Соловьеву за его вопрос-требование к телепоединщикам назвать хотя бы одного героя в России после 1991 года и за ступор, в который он вогнал своим вопросом телеговорунов. Передача показала, что для растления слова нам не нужен в РашнФедерейшн «Гайд-парк», когда мы обрели телевизионный многомиллионный Ля-ля-парк. Не зря же 90 процентов опрошенных граждан России хотели бы работать на телевидении и большинство из них прямо торчать в «картинке».

Отдельная тема героев после 91 года о лучшем в мире спецназе России, оставившем свой героический след в таких событиях как Буденновск, Норд-Ост, Беслан.