Валерий СКРИПКО. УЛЫБКА РЕБЁНКА МАРИИ. Из истории создания одной эпитафии А.С. Пушкина

 

Валерий СКРИПКО

УЛЫБКА РЕБЁНКА МАРИИ

Из истории создания одной эпитафии А.С. Пушкина

 

 О декабристах снова заговорили. Вышел новый фильм «Союз спасения». Но это опять всё о политике. Старый фильм «Звезда пленительного счастья» кроме политики поведал нам и о большой любви. Но в истории с декабристами остались еще совсем неисследованные страницы. Духовный опыт наших близких предков практически не используется. В интернете можно найти мнение на этот счёт генерального продюсера фильма «Союз спасения» Константина Эрнста:

«… в России крайне плохо осведомлены об этом важном событии в истории страны: «На вопрос, что вы знаете о декабристах, обычно получаешь такой набор: Сенатская площадь, убили какого-то генерала, «кажется, Рылеев, какой-то поэт, правда, не читал», да здравствует Конституция, «Звезда пленительного счастья», «Не обещайте деве юной», кого-то там повесили, Пестель, разбудили Герцена, «во глубине сибирских руд», жены декабристов, в общем, всех сослали на каторгу, кажется, на всю жизнь. Таким образом, если вы не окончили истфак, этот винегрет навсегда застыл у вас в голове».

В общем, если не будем всем миром заниматься своим духовным совершенствованиям, опять «кого-то повесят» и ничего не изменится…

Недавно я снова прочёл «Записки княгини М.Волконской» и снова убедился: жизнь декабристов – это удивительно красивый мир красивых людей, и одновременно мир трагедий поистине шекспировского размаха. Он существовал рядом с обывательским миром, который описал их современник Н.В. Гоголь. Кажется, это две несоприкасающихся вселенной! К их духовному опыту надо возвращаться снова и снова, чтобы как благодатным огнём насыщаться им и следовать ему!

Когда Мария Волконская в порыве чувств поцеловала кандалы, надетые на её мужа-декабриста, наверно, что-то изменилось в мире, и в России тоже. Похоже, в тёмной душной тюрьме, с нарами, напоминающими тесные клетки, засиял неземным светом Святой Дух. На пороге возле клетки замер начальник тюрьмы Бурнашев. В своих «Записках» Мария писала, что «он был поражён изъявлением моего уважения и восторга к мужу, которому он говорил «ты» и с которым обходился как с каторжником».

Возможно, начальник был поражён не только этим. Что-то более важное было в этом жесте христианки Марии Волконской. Тут она впервые на деле показала всю силу своей веры! Сама Мария, судя по вышеприведённой записи, считала целование кандалов «изъявлением уважения и восторга к мужу». Но ведь кандалы – символ зла и что-то глубоко христианское было в том, что она уже не боялась этого зла, а прощала его!

Ум современного атеиста не способен понять этого порыва верующей женщины. Кандалы целовала и Полина Анненкова – жена другого декабриста. В примечаниях к её «воспоминаниям» (издание 1977 года) советские литературоведы спорили о том, был ли данный поступок «пафосным» или же «искренним», то есть «простым и непосредственным»? Для автора примечаний, как и для большинства нынешних либералов, – понятия «пафос» и искренность – «две вещи несовместные». Движение сердца – это вроде бы только движение сердца, ничего общего с религией не имеющее. Но это совсем не так!

Тут мы имеем дело с наиболее глубокими проявлениями православной души, когда она начинает видеть далеко, чувствовать много – в общем, по образу и подобию Божьему! Либералу с его хитрым и расчётливым умишком никогда до таких духовных высот не добраться. Он не в состоянии понять его внутренней сути.

 В путь из Петербурга в Читу отправились жены еще восьми ссыльных декабристов, потом еще… Кажется, к своему подвигу они готовилась долго – всей своей жизнью, исполнением заповедей Нового Завета, самообразованием, участием в церковных службах. Но одно дело – готовиться, другое – решиться! Марии суждены были особые испытания. Господь поставил её перед выбором, чтобы душа её сама определила: либо пожалеть своего первенца сына, либо оставить его и последовать на каторгу с мужем!

Николай – трехмесячный ребёнок. Она оставила его на попечении своих родителей. Вот как описывает Мария своё прощание с ним:«Перед отъездом я стала на колени у люльки своего ребёнка; я молилась долго. Весь этот вечер он провёл около меня, играя печатью письма, которым мне разрешалось ехать и покинуть его навсегда. Его забавлял большой красный сургуч этой печати. Я поручила своего бедного малютку свекрови и невесткам, и, с трудом оторвавшись от него, вышла».

Дом, где будет жить ребёнок, изыскан и богат! Но сыну нужна она, его единственная мама, нужна даже более, чем воздух и молоко. Нужна невидимая связь с матерью, которая питает его духовное развитие. Мария не пишет, как оценили её поступок родственники. А они говорили, что покидать сына ради мужа – это жестоко! Мнение родителей приведёт отец ребёнка – Сергей Михайлович Волконский в своих воспоминаниях. Своих детей оставили на попечение родственников и другие жены декабристов, которые добились разрешения царя следовать в Сибирь за своими мужьями. Но дети остались живы. У Марии через три года маленький Николай умер, так и не дождавшись, матери и отца. Через год после его смерти Волконская получила от отца написанную Пушкиным «Эпитафию младенцу Н.С. Волконскому»:

В сиянии и в радостном покое,

У трона вечного творца,

С улыбкой он глядит в изгнание земное,

Благословляет мать и молит за отца.

 

Как судить об этом всем нам? Кто из священников взялся бы однозначно определить тяжкий грех это или не совсем грех в данной конкретной ситуации? То, что Мария затем прошла «все круги ада» и осталась жива, и родила князю Волконскому еще двоих детей, говорит о том, что Господь благоволил ей в дальнейшем. И, значит, решение Марии оставить первенца было таинственным образом «одобрено» в Царствии Небесном. Маленький Николай был жертвой, которую Бог принял! А если принял, то значит, не оставил покинутого ребёнка своей заботой – там, на Небесах! Это и имел в виду Пушкин, когда писал строки: «В сиянии и радостном покое у трона вечного творца» и то, что сын «благословляет мать» на подвиг! Так надо! И все спасены, потому что на всех членах семьи Волконских теперь сияет Божья Благодать!

 С такой «утешающей» родительскую совесть теорией никак бы не согласился Иван – герой романа Достоевского «Братья Карамазовы». Иван был решительно не согласен вовлекать чистых непорочных детей во взрослый мир жестоких страданий, чтобы «купить» кому-то будущую гармонию. Речь идёт о загубленных детях. Но, в конечном итоге, когда мы бросаем детей и они умирают, разве это не тот же самый грех?

Сам автор романа «Братья Карамазовы» Достоевский считал решение жён декабристов отправиться в Сибирь к мужьям очень благородным. Фёдор Михайлович писал в «Дневнике писателя». «В Тобольске, когда мы, в ожидании дальнейшей участи, сидели в остроге на пересыльном дворе, жены декабристов умолили смотрителя острога и устроили в квартире его тайное свидание с нами. Мы увидели этих великих страдалиц... Они бросили всё: знатность, богатство, связи и родных, всем пожертвовали ради высочайшего нравственного долга, самого свободного долга, какой только может быть».

Среди жён декабристов, возвращавшихся после многолетней ссылки, на этой встрече не было Волконской, но были её подруги.

Маленький Николай жертвовал своей короткой одинокой жизнью без матери ради будущего своего брата Михаила и сестры Елены. Брат Миша Волконский родился в 1832 году на Петровском заводе в Забайкалье. Образование получил в Иркутской гимназии. Есть очень интересные «Воспоминания сибиряка о декабристах» Н.А. Белоголового, где он пишет о том, как развивался по восходящей жизненный путь Мишеля (как тогда на французский лад называли сына в семье Волконских). Как только сын Марии Николаевны окончил гимназию, губернатор Муравьев «тотчас принял его себе в чиновники особых поручений». Мало того, именно Мишель был вестником радостной для декабристов вести об их освобождении из 30-летней ссылки. Чиновник Волконский, как и его шеф – губернатор Муравьев – были на коронации нового царя Александра Второго. И губернатор «со свойственной ему сердечной чуткостью», выбрал его курьером «для доставления в Иркутск милостивого манифеста… дабы он первый мог сообщить своим родителям и их товарищам конец их сибирских испытаний и позднюю зарю их новой жизни». Не покидает ощущение, что всё здесь шло так складно только по причине Божьего соизволения.

В 1955 году Михаил получил возможность перебраться в столицу вместе с матерью. Человек крайне благонамеренный, он впоследствии стал членом Государственного совета, занимал видную должность в Министерстве народного просвещения. В семье, на работе этого человека царила та «гармония», за которую отдал жизнь старший брат. Этой судьбы никогда бы не состоялось, если бы Мария осталась в Петербурге с маленьким первенцем Коленькой. Стоило ли земное счастье Михаила слёз его маленького брата? Человеку судить об этом не дано. Так решил наш Спаситель, Который видит всю нашу жизнь разом – от начала рода до его конца!

Конечно, понятно желание Ивана – героя романа Достоевского, еще в этой жизни «видеть своими глазами, как лань ляжет подле льва и как зарезанный встанет и обнимется с убившим его. Я хочу быть тут, когда все вдруг узнают, для чего всё так было». Нетерпелив человек, да не даёт Бог человеческому подобию своему (даже гениальному) знаний общего замысла жизни и её развязки. Слаб и мал ум человека, чтоб вместить всё это! Но душа наша, жаждущая справедливости, чувствует, что Бог должен предусмотреть (если так можно выразиться) способ обеспечить равновесие счастья для живущих и не живущих!

 Душе маленького брата Николаю в будущем обязательно должна быть дарована некая «компенсация» за неудобства и слёзы и потерю матери в его недолгой земной жизни. Найдёт Господь возможность и душу умершего Фёдора Михайловича «ознакомить» с «принятыми мерами» по восстановлению вселенской справедливости. Александр Сергеевич Пушкин представил себе ребёнка Марии «с улыбкой глядящим в изгнание земное». И улыбка эта от того, что на земле «изгнание», и он вовсе не стремится туда, а только рад видеть там отца и мать, желая им пройти путь земной с Божьей помощью без больших страданий!

 Таким странным образом устроен мир! Это заметил еще в древности китайский мудрец Лао-Цзы, который отмечал, что счастье людей часто превращается в несчастье, а явное несчастье – вдруг оборачивается счастьем!