Александр ЛЕОНИДОВ. ЛАРЕЦ УДИВИТЕЛЬНЫХ ОТКРЫТИЙ. О свежем номере журнала «День литературы»

 

Александр ЛЕОНИДОВ

ЛАРЕЦ УДИВИТЕЛЬНЫХ ОТКРЫТИЙ

О свежем номере журнала «День литературы»

 

Очередной сборник ярких художественных открытий подарил нам журнал русских писателей «День литературы» N 4(10), закрывший собой 2019 литературный год. Тираж невелик, и всякому, кто хочет в нашей серенькой на привкус жизни найти для себя радость живого слова и глубокой эстетической мысли, – надобно поторопиться  с приобретением «оного». Здесь теплится пульс живой русской речи, сверкают грани её разнокалиберного дарования, сведено вместе, казалось бы, несводимое: настолько ярка и самобытна индивидуальность каждого из авторов. Однако волшебная нить для нанизывания этих бусин таланта редакцией найдена. Всякое слово в сборнике – это объяснение в любви к Отечеству.

Это и единит. А жанровое и стилистическое разнообразие – впечатляет своим разбросом… Открывает журнал автобиографическая повесть хорошо всем известного, уже навеки впечатанного в историю России генерала Константина Пуликовского. Таинственное имя, многократным эхом повторённое газетными сводками и телевизионными репортажами, раскрывается перед нами в живого и полного раздумий, наблюдений, личных впечатлений человека.

Это волшебное ощущение прикосновения к истории не покидает во время чтения: Пуликовский был для нас легендой, Пуликовский стал для нас собеседником. Как говорят в народе, «генеральские погоны беспросветные» – все покрыты золотым шитьём. Но вот происходит настоящее чудо: за погонами мы видим душу ищущую, страдающую, творящую… Казалось бы, генеральский слог, прошагавший в сапогах огненными дорогами страшных боёв, должен быть сух и официален. Но нет: неведомым образом слово Пуликовского, помимо информативности и пропитанного гарью войны содержания обретает блестящую форму, оно достойно лучших образцов русской словесности!

Генерал предстаёт очень образованным, культурным человеком, и очень «гуманитарным», если можно так выразиться. Как будто бы не солдатская рука водила пером, а рука выпускника лучшего из филологических факультетов. Пуликовский как писатель – яркая иллюстрация того, что правда наполняет словесность жизнью и весомостью, правда делает слово красивым даже тогда, когда говорит о событиях ужасных и трагических.

Россия знала генерала Пуликовского, стратега, исторического калибра величину – и вот она узнала писателя Пуликовского, который свой великий бой за Отечество продолжает иным, но не менее действенным оружием. Об исторической ценности воспоминаний Пуликовского говорить нечего: она очевидна. Ни один историк или популяризатор теперь не вправе обойти стороной эти огненные строки свидетеля и очевидца.

А потому важнее говорить о литературной и эстетической ценности повести Пуликовского, о том, как неожиданно и в чём-то даже парадоксально генерал оказался на высоте писательского профессионализма, на высоте способности именно живописать, а не просто рассказывать то, что видел и перестрадал.

Даже простые образы в его речи преломляются до выпуклости, тактильности – когда можно подушечками пальцев, листающих страницы, ощущать шершавость танковой брони и сажу остывших пожарищ. Мы видим, мы ощущаем тяжёлый, тошнотворно-сладковатый запах войны и смерти, за грубоватыми оборотами нам открывается бездна смыслов и звучаний простых, казалось бы, слов удивительного, философского по самому своему складу, русского языка.

В сборнике представлены повести Максима Яковлева и Ивана Машина, шахтёрская повесть Виктора Коняева, рассказы Александра Можаева, Алексея Лисняка, Геннадия Русских, Михаила Смирнова, Вячеслава Михайлова, стихи Вячеслава Куприянова, публицистика Павла Кренёва, драматургия Михаила Жутикова, критический обзор от Анатолия Побаченко.

Вместе с ними грань за гранью раскрывается перед читателем русская жизнь: былая и нынешняя, низменная и возвышенная, бездонная и неохватная, а самое главное: разная, разная, разная…

Вообще особенность «Дня литературы» – это обострённое чувство реальности, отчасти врождённое, отчасти же усиленное вопреки разновременным пропагандистским мантрам. И всякого рода виртуальщине, ходульной показухе, которой много было и до интернета, а уж с интернетом и вовсе стало – не продохнуть.

В нашей жизни так: если вы хотите закрыть глаза – то примкните к любой из партий. И она вам расскажет рекламно-глянцевую версию любой эпохи в чёрно-белом разрешении. Вот это мы – хорошие. А вон там они – плохие. Мы – свет, а они – тьма. Удивительно быстро научились этой плоскости и шаблонности демократы у коммунистов – а ведь вроде бы бунтари были и нонконформисты. На поверку вышло – куда там Суслову с Яковлевым, такая лакировка действительности, что скулы сводит, вяжет от приторности саморекламы и очернения оппонента…

Но если вы хотите открыть глаза, не отрываться от реальности – то нужно обращаться к таким изданиям, как «День литературы», в которых люди вне идеологических схем и ретуши, непосредственно и горизонтально обращаются к людям. И непонятное становится понятным, а пара собственных глаз дополняется множеством иных углов зрения. Вот она, Россия, как на ладони: её солдаты и предприниматели, профессора и шахтёры, мужчины и женщины, горожане и селяне, умные и глупые, известные и неизвестные. Все. Как говорится – «а вместе мы народ».

Из всех существующих изданий «День литературы», на мой взгляд, – наименее подвержен цензуре и вкусовщине, двум бичам наших редакций, будь они в столице или в провинции. Какое издание ни возьми – там обязательно ровный пробор начёсан, в ту или иную сторону, но всегда строго уложенный: всяк сверчок знай свой шесток.

Но и у «Дня литературы», отражающего Россию как она есть, – есть своя особая внутренняя цензура: цензура искренности. Отбор произведений построен так, что неискреннему человеку, лицемеру и «пиарщику» не проскочить. Зато у «оставшихся в гранках» уровень искренности – искры высекает: словно кремнием о кремний!

А так они, конечно, разные. И не только по стилю, жанру, предмету описания, но и по уровню. Да ведь и абсурдно было бы надеяться, что литературная периодика соберёт одних классиков и одни шедевры! А попытки такое сделать – умертвили бы начинание на корню.

Но в то же время редакция ведёт колоссальную работу с начинающими авторами, объёмы которой постоянному читателю трудно даже вообразить, не то что на себя примерить! Из сырой руды бесчисленных и разнообразных рукописей путём вычитки, обработки, правки, редактуры из номера в номер формируются достойные «опусы», и дело поставлено в «промышленных масштабах», и порою редактора нужно просто в соавторы приглашать!

В этом служении всё сжалось в одну точку: и газета, и библиотека, и литературный институт, повышающий авторскую квалификацию не словом, а делом, ну и конечно тоже (раз уж речь идёт о словесности) – и очаг надежды, и штаб духовного сопротивления тьме.

А в сборники, как и в этот раз, просеиваясь через мелкое сито, попадает самое лучшее, самое достойное. Золото промывают крупицами! Приведу для сравнения повести Ивана Машина и Виктора Коняева, соседствующие в номере «Дня». Иван Машин – мистик, в котором есть что-то декадентское. Его видения уносят в тонкие миры воспалённого духа, а реальность в них проступает, как масляное пятно через бумагу:  не прозрачная, а полупрозрачная. Сказал, снял слепок с быта – и снова улетел в запредельные миры, где сказка смешивается с былью до неразличимости… Духи и вещественное на наших глазах кружатся в сложном «танго». И отражают личность человека тонкого, впечатлительного, увлекающегося, мечтательного.  Иногда и сурового: его особенный взгляд – всё же честный взгляд.

Виктор Коняев не лучше и не хуже – он просто совершенно другой. Есть что-то хтоническое в этом шахтёрском погружении под землю, и во всём этом мире, всех этих отношениях, работающих на подземелья. Земля человека учит, и учит строго. Грунт над головой – давит весомостью земного притяжения, не давая улетать, «растекаться мысью по древу». Огрубляет ли это текст? Нет, но сгущает его. Снова это ощущение тактильности, угольной пыли на коже. Как там, у Машина, – было живое ощущение галлюцинации, «улёта», ставшего твоим собственным.

Как и у Геннадия Русских, тоже погружаешься, но уже не в фантазию и не в шахту – а просто в народный быт, оказываясь со всех сторон окружённый простыми, иной раз – досадливо-простыми людьми, очень тонко переданными недотёпами, виртуозно описанными грубиянами.

Несколько иная социальная среда у Алексея Лисняка: вроде бы те же люди, но уже глазами священника, понимающими и снисходительными, люди с надеждой, не отсечённые от неба в своём угрюмом выживании, вытягивании лямки, изнуряющем ежедневным однообразием.

Слово живёт, хрустит ледком, плещет рекой, свистит злой «укропской» пулей у Александра Можаева. И узнавая в его образах шолоховские типажи – понимаешь, что жизнь-то продолжается, это только литература «больших тиражей» остановилась, застряла, закуклившись в прошлом. А каждое новое поколение даёт удивительный материал судеб: только бери!

Изломанная современная жизнь, ниспадающая с верхов в самые низы, описана в повести «Пир», в которой «ужасные, искалеченные жизнью лица» идут по единственной дороге: к храму. Помимо прочих достоинств повесть – памятник современной религиозности, особенности её чувств и восприятий, когда вера у всех одна – но всё равно, поневоле, у каждого поколения в чём-то на особинку…

И про других авторов можно сказать то же самое: а именно: ни один на другого не похож. И не только разные стороны жизни они отражают – разные струны души используют, разные уголки духа освещают.

Очень достойный получился номер! Его бы обсуждать на бесчисленных дневных «ток-шоу» телевидения, вместо той пустопорожней пурги, которую там гонят. Но это – конечно же, мечты: чтобы понять содержательного человека – самому нужно быть содержательным человеком. А современная масскультура рассчитана на пустых людей, опустошённых или изначально ничем не заполненных.

И лишь такие издания, как «День» избавляют от отчаяния бесконечного пустословия и мертвословия вокруг, потому что читая таких разных и непохожих авторов, исследователей русских глубин, понимаешь: где-то параллельно мутному потоку идёт настоящая, человеческая, живая жизнь.

И предоставив мертвецам погребать их мертвецов, отправимся, если живы, к живым. Которые – и генерал, и рядовой – оставили нам послание в замечательном ларце кофейных оттенков – журнале «День литературы» 4(10)-2019.