Игорь ШУМЕЙКО 
Игорь ШУМЕЙКО
АНКЕТА, БЛОКАДА И КОШКИН ЭШЕЛОН
К 75-летию Победы
Питерский журнал «Нева» недавно прислал анкету: семь вопросов о Великой Отечественной войне, военной литературе, цензуре, лучших и худших военных фильмах. И поторопил: запас времени для ежемесячного «толстого» литературного журнала, минимальный: День Победы же.
Так, волею календаря и журнала отвечать мне пришлось меж двух дат: 1 марта – День кошек, 3 марта – День писателя. Предложенный формат предполагал ответы сопоставимой, сравнимой длины: вспомнить хоть анкеты отделов кадров. Да и число вопросов, напоминая о семи патронах в барабане, намекало на ровную шеренгу ожидаемых высказываний, по 3-4 абзаца на вопрос.
Я же, хоть и не первый раз участвую в подобных опросах, и весьма ценю эти поводы сформулировать, «причесать» некоторые мысли, допустил форматную небрежность: размахнувшись на актуальном ныне пункте «Использование военной темы в политических целях возвышает или снижает образ войны?», следующий вопрос «Самые удачные и неудачные военные фильмы?» оставил вовсе без ответа.
Хотя казалось: рейтингуй, раздавай всем сестрам по «гран-при», какие-то непонравившиеся фильмы – изничтожай!
Сия статья заполнит тот кино-пробел. А еще, надеюсь, заинтересуют и военно-литературно-цензурные вопросы журнала «Нева» накануне Дня Победы:
1) Советская военная классика: Казакевич, Некрасов, Симонов, Бакланов, Бондарев, Воробьев, Богомолов, Астафьев – выходила в свет при жестких цензурных ограничениях. Делает ли это ее устаревшей?
4) Что в военной теме наиболее волнующе: тема подвигов или тема страданий? Война — предмет гордости за предков или сострадания к ним?
Я, например, ответил так:
1) Чем более цензура «цеплялась» к фактам, цифрам, тем тверже (и успешнее) писатели той Великой когорты отстаивали высшую «правду духа». Участникам войны, победителям фашизма, юнкерсов, тигров… сусловские ножницы были – просто смешным «противником»! Цензурные окрики порой их донимали, но на своих страницах они оставались Победителями!
Хуже было, когда кроме «ножниц», вырезания – цензура лезла и с «карандашом»: требуя вписать «нужное». Но и тут… Вспомнил одного автора, тоже в анкетных формулах: «участник Великой Отечественной», правда, писавший в жанре нон-фикшн (документальная проза) – некий Г.К. Жуков. Цензор с «карандашом» потребовал вписать сцену: «его, маршала Жукова военный совет с полковником Брежневым». «Участник Великой Отечественной», вписал. И что?… Осталась лишь маленькая смешная деталь, клякса, понятный всему народу анекдот на полях текста.
4) Настоящие подвиги, это Война! Да, мы зазубрили со школы «в жизни всегда есть место подвигу», но все же… В сравнении с Войной, подвиги на «статской службе» напоминают самоироничную фразу Бургомистра (Игорь Кваша) в «Мюнхаузене»: «Я каждый день хожу на службу, не скажу, что это подвиг, но…». Потому и Война: предмет гордости…
Свой ответ на «Использование военной темы в политических целях» полностью воспроизводить не буду: разнесет формат и этой статьи, но скажу вот что. В одной книжке несколько страниц я посвятил опровержению наивной фразы Клаузевица: «Война есть продолжение политики…». Процитировал целый пул историков, ученых тотально развенчивающих Клаузевица: Мартин ван Кревельд (Martin van Creveld), Брюс Кэттон, Джон Киган, Рассел Уигли (Russell Weigley). Их главный постулат: «Война генерирует собственную политику! Клаузевиц описывал войну, какую хотел бы видеть немецкий доктринер».
По многим причинам наивная пошлость Клаузевица в ХХ веке стала еще и опаснейшей. В СССР Клаузевиц царил в цитатах «основоположников марксизма». Гитлер – вообще до последних минут… Клаузевиц – последняя персона, упомянутая им в Завещании.
Ближе к нашей теме, из упомянутого пула, оппонент «политичности войны» Джон Киган (John Keegan): «Для многих обществ война обеспечивает больше религиозные, культурные функции, нежели чисто политические». Это написано задолго до того как юбилеи Победы стали вызывать ворчание, скепсис «в определенных кругах»!
И теперь к пропущенному в анкете: «лучшие и худшие военные фильмы».
Важнейшее достоинство фильмов типа «Живые и мертвые»: народность. Простите за термин из учебника литературы, наполнить его попробую методом «от противного». Главная черта американских военных фильмов и наших калек-подражаний: широкая панорама войны, «окопы», «будни» – им неподвластны. Выбирается (выдумывается) какая-нибудь цель за линией фронта. Ранее обиженный (это обязательно!) отставник собирает по сусекам свою команду, «Дрим тим», и…
Сам процесс отбора, по-моему, гениально спародирован в «Криминальном чтиве», в том несостоявшемся сериале для героини Умы Турман: одна сапер, одна снайпер, одна каратистка, одна рассказывать анекдоты…
Еще смешнее: выдумывание сверх-суперцели. Вымучивается какая-нибудь… «водокачка», «бензоколонка»: только подорви её – и Вторая мировая выиграна! Понятно, что в доядерную эру таких объектов просто не было. Или задача не «взорвать» – отыскать какой-нибудь артефакт, какой-нибудь «Хрустальный череп», сверххитрый план, суперкарту. Но тоже: нашел – и исход Второй мировой у тебя в кармане!
Главное тут – заменить народ, стихию, окопы, жизнь, армию – на «Дрим тим» («команда мечты» – популярный штамп, мем)... Кажется, был у них один фильм с панорамой войны, но и там, по-моему, главная задача была: спасти рядового Ра… как бишь его, вытащить оттуда.
Парадокс: возможно, авторам эпопеи «Освобождение», «28 панфиловцев», «Горячий снег» в горячке съемочного производства было совсем не до перечитываний Льва Толстого, но… «величайший из когда-либо написанных романов» (Ромен Роллан о «Войне и мир») уже давно сформировал наше восприятие. Ту самую «мысль народную» (опять из учебника), царящую в «Освобождении» и «28 панфиловцах», и отсутствие которой в беготне тех «Дрим тим» позволяет спокойно разглядеть скелеты их сюжетов. Суперспецназовцы, выигравшие Вторую мировую… «Великолепная семерка» ковбоев… и банда, собранная для ограбления какого-то супербанка… И положить их всех на одну общую полку: «боевик» или «боевичок».
Упомянутые праздники 1 и 3 марта, вкупе с адресом, куда отправлялись ответы, подсказали мне сюжет, увы, пока гипотетического фильма о войне, Ленинграде, блокаде.
18 января 1943 года войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились под Шлиссельбургом: коридор шириной 8 километров восстановил сухопутную связь Ленинграда со страной. В семнадцать дней по нему проложили железную дорогу: так называемую Дорогу победы – физическую параллель известной Дороги жизни. До полного снятия блокады еще год, но в город пошли первые вагоны с продуктами и в апреле первые 4 вагона с… ярославскими кошками. Да, большинство питерских кошек съели в блокадные годы, в городе страшно расплодились крысы, мыши. Город балансировал на грани эпидемии.
В переносном смысле «питались» рассказами о съеденных голубях, собаках, кошках – голосовавшие недавно, на одном известном ТВ-канале, за «сдачу Ленинграда». Но ведь есть свидетельства и случаев прямо противоположных, как трогательно ленинградцы спасали своих котов. Хотя, конечно, и статистика, и полчища крыс скажут: чего было больше.
Можно, как некоторые припоминать, что во всех долгих осадах дело доходило и до каннибализма. Вроде осады Кремля 1612 года, где известный истории поляк съел и свою мать... Но в том гипотетическом фильме я бы сфокусировал камеру и рассказ – именно на едущих в вагонах кошках… «В конце Большой войны не на живот, Когда, что было, жарили без сала» (И.Бродский).
Первые «ярославские добровольцы». Кошки, как известно, гуляют сами по себе, И ни одно из движений, перемещений кошки человек не может приписать исключительно своей воле – так что мне приятнее назвать приехавших весной 1943 года добровольцами! А после был брошен призыв и всероссийский. Из Сибири приехали уже тысячи кошек. В Тюмени сегодня есть «Сквер сибирских кошек» и памятник Кошкам поехавшим спасать Ленинград – уже от крыс, после того, как их хозяева спасли город от фашистов.
Ведь это «ноу-хау» наших писателей: раскрыть великие события через братьев наших меньших. От несчастной утопленной собачонки, к крепостному глухонемому дворнику, у которого та была единственной радостью, а затем уже – к крепостному праву...
Александр II после мучительнейших размышлений, взвешиваний миллионов pro et contra подписав исторический Манифест об Освобождении, просил «передать господину Тургеневу, что его сочинения повлияли на решение императора» – вот звездный час русской литературы!
А кошки ведь ещё и важная примета обновления, новоселья. Интересно же вообразить те вагоны, многонедельный путь из Сибири по послевоенным полустанкам, разговоры сопровождающих («котологов»?). Когда, напоив мяукающую армию, они присели на топчаны и неспешно представляли себе: улицы, дворы города-Победителя, истощенных почернелых горожан, встречу, разбор, расхватывание их усатых-полосатых подопечных, которым предстоит войти в выстывшие квартиры.