ПУБЛИЦИСТИКА / Александр БОБРОВ. ОБЛАКА НАД МРАМОРОМ. Отсвет Всемирного дня поэзии 21 марта
Александр БОБРОВ

Александр БОБРОВ. ОБЛАКА НАД МРАМОРОМ. Отсвет Всемирного дня поэзии 21 марта

 

Александр БОБРОВ

ОБЛАКА НАД МРАМОРОМ

Отсвет Всемирного дня поэзии 21 марта

 

«В том, что не ложь, – уже поэзия», – писал реалист Эмиль Золя. В наше продажное и лживое время Поэзии снова не повезло: её, обращённую напрямую к внимающим людям, публичную по самой сути, накрыла тень коронавируса: отменены все массовые мероприятия, в том числе вечер в ЦДЛ, посвященный трудному выходу возрождённого когда-то 100-тысячного альманаха «День поэзии». Именно на этом вечере я хотел со сцены вспомнить – на девятый день её ухода – поэта и публициста, члена редколлегии «Советской России» Екатерину Польгуеву. Ведь Катя совсем молоденькой учительницей была потрясена событиями осени 93-го. Она как поэт, что часто бывает именно у нас в России, родилась в горниле страшных событий, прогремевших в конце ХХ века в самом центре Москвы. Уму непостижимо, что довелось нам, москвичам, пережить в любимой столице – какие там пражские события или французские выступления!

Все кончилось, но что-то началось.

История, которую спугнули,

Легко играет нами вкривь и вкось,

Позвякивая автоматной пулей.

Наряд не по плечу. Но кем-то сшит

Он для меня, и не сыскать иного...

Я больше не хочу стихов чужих

В предчувствии единственного слова...

Она и чужие стихи любила, и свои – пронзительные – стала писать. Эта призывная лирика не позволяла забыть трагических и подлых страниц российской истории, кровоточащих ран всего славянского мира, особенно любимой ею Сербии, чьих поэтов она переводила бескорыстно, по зову сердца, которое надорвалось в 48 лет. Мы немного общались с Катей – пересекались в редакции, выступали порой вместе от крейсера «Авроры» до ВДНХ, где представляли сборник «Красные колокола». Она была скромным и цельным человеком – помянем её во Всемирный праздник поэзии!

По календарю природы 21 марта – весеннее равноденствие, астрономический день рождения весны. А еще – Всемирный день поэзии, который отмечается по решению ЮНЕСКО. В первый раз праздник отмечали в Париже в день весеннего равноденствия 2000 года, 20 лет назад. Там находится штаб-квартира ЮНЕСКО, вспыхивает какая-то общественная жизнь, но, увы, почти забыта сама поэзия. Ну, а в России этот праздник календарно говоря – ровесник Путинского периода в новейшей истории России, который часто называют временем вставания России с колен и возрождением патриотизма.

Меня поражает, почему тогда этот подъём не ознаменовался общественным взлётом поэзии. Повторяю, не разливанным морем графомании в соцсетях и на эстраде, не отдельными творческими выдающимися достижениями (они были!), а обретением подлинной поэзией и поэтичной, а не попсовой песней их высокого предназначения и государственного признания. Загадка для страны с таким литературным наследием и отзывчивой душой! Или её испоганили и надломили? Но берёшь любую состоявшуюся книгу поэтов нашего поколения ровесников Победы – прикасаешься к высокой духовности и мудрости. В частности хочется рассказать о поэзии Татьяны Ребровой, поведать про её новую книгу стихов «Из зеркала выйду…». Название это – и образно, и многозначно, с продолжением надписи от обложки до красивой фотографии: «Из зеркала выйду… И с фото сойду». Но, кроме изысканной придумки, меня поразила созвучность этой строки высказыванию Василия Розанова из «Опавших листьев»: «Море русское – гладко как стекло. Все – "отражения" и "эха". Эхо "воспоминания"…». Да, есть в книге Ребровой и эхо ярких воспоминаний хоть из древней истории, хоть из бурной молодости, но есть и глубина отражения. Многие читатели знают, как проверяется качество зеркала: между двух зеркал ставится горящая свеча и – чем больше отражений огонька уходит в глубину, в бесконечность – тем качественнее венецианское стекло. К нынешним можно поднести дешёвую зажигалку, но отражений раз-два – и обчёлся. Так и со стихами: миллионы авторов в сети, миллиарды строк, а – ничего в душу не западает.

Первый же раздел книги «И скифскими подвесками алея» открывается стихотворением-ожиданием:

И эра Рыб, как рыбка золотая

Хвостом плеснув и чешуёй блистая,

Нырнула в Космос.

                             Время на мели.

Ещё пусты кувшины Водолея,

Но будь умна. Припомни Галилея

И Соломона.

                       Мочки проколи,

Чтоб скифскими подвесками алея,

Встать на востоке Неба и Земли.

Астрологи спорят, наступила ли эра Водолея в 2000 году или ждать её в 2030-м, когда исполнятся многие надежды, потому что знак олицетворяет гуманность и братство. Миф эпохи Водолея гласит, что в это время мы достигнем мира во всем мире, привилегии знати и богачей окажутся в прошлом, а элитой будут считаться наиболее просвещенные и деятельные люди. Ох, если бы! «Ещё пусты кувшины Водолея…», но поэту – ждать под звёздным небом некогда, он творит сам эту гармоничную эпоху. Многие строчки этой яркой книги просятся в название статьи, в краткую характеристику сути открывшегося мира: «Запах полыни и розы», «Жемчужный оклад» или «Высокий слог»:

Лить воск в тарелки из фаянса,

И верить в тайнопись пасьянса,

И сомневаться: есть ли Бог.

Не погуби надежды – всюду

Причастной быть к судьбе и чуду.

Людей спасал высокий слог.

Но в эти дни с возвратом холодов и снега мне вспомнились слова столь любимого Татьяной художника и поэта Николая Рериха: «Россия – это бесконечные снега, над которыми поют мёртвые серебряные метели, но на которых так ярки платки русских женщин». Да вся эта книга – яркий павлово-посадский платок на снегу. Не столько с традиционными пышными розами, сколько современный – с рябиновым узором.

Тихий свете то душа берёзкина

Всё струится из села Федоскино

Вдруг поманит, промелькнув, узор.

И простор затянет, как воронка,

И меня, и лес, и воронёнка...

Гибельный для недруга простор.

Русская поэзия запечатлела и этот бескрайний спасительный простор, и погибель яростных врагов. Что ещё хочется подчеркнуть в Год памяти и славы, бездарно отмечаемый на федеральных телеканалах: в годину страшных испытаний для нашей страны было начисто опровергнуто древнее изречение: «Inter anna silent Musae» – «Когда говорят пушки, Музы молчат». Во время Великой Отечественной войны была создана великая фронтовая поэзия и военная песня. Только профессиональными поэтами и композиторами за первые два месяца войны было написано более тысячи песен, и на пути к Победе – созвездие их разрасталось до Галактики. Поэт-фронтовик Сергей Наровчатов точно сказал о том, что плеяда его товарищей по поколению не выдвинула гениального поэта, но все вместе они стали гениальным явлением русской, советской поэзии.

В год 75-летия Победы хочется вспомнить хоть несколько строк, которые запечатлели тогда, по горячим и дымящимся следам, значение подвига советского солдата. Это особенно важно на фоне яростного оплёвывания этого подвига в тех странах, которые ценой своей жизни он же освобождал, той оголтелой пропаганды, что ведётся вокруг исторических событий и опошления высоких гуманитарных устремлений. Но они запечатлены на века – в чеканных строках.

Недавно побывал в Польше и написал заметки о современной польской поэзии, ударившейся в постмодернизм, сознательно ставшей асоциальной и демонстративно отказавшейся от традиций поэзии социалистического времени. Один из тех, кого сбрасывали поэты новой волны, был, конечно, сталинист и жертва сталинизма – Бронислав Броневский, который и сражался в армии Пилсудского, и сидел в польской тюрьме как сочувствующий коммунистам, прошёл лагеря и официальное признание. Но когда глава правящей партии Берут заказал именно Броневскому написать слова нового польского гимна, он отказался и принес лишь листок со строчкой старого гимна "Jeszcze Polska nie zginęła". И новый польский гимн так и не появился. Конечно, Polska nie zginęła, но сбылось ли предсказание Броневского из стихотворения, посвящённого памяти Шмуля Зигельбойма – узника Варшавского гетто, покончившего жизнь самоубийством:

Общим нам будет небо над разбомбленной Варшавой,

после того как победу в битве кровавой добудем:

каждый получит свободу, хлеба кусок и право,

будет единая раса, высшая: честные люди.

                                                       (1945, пер. Андрея Базилевского)

По-моему, до единой высшей расы хоть в Польше, хоть в России – ох, как далеко. А поэзия – лишь отзвук надломленной души нации. Но ведь надежды-то были другие! Упомянутый Сергей Наровчатов, певец славянского братства на фронте, так писал во взятом чешском городке, где к нему по мартовскому снегу бросилась девушка в одном платьице:

…И прежде чем я понял что-нибудь,

Меня заполонили гнев и жалость,

Когда, с разбегу бросившись на грудь,

Она ко мне, бессчастная, прижалась.

Какая боль на дне бессонных глаз,

Какую сердце вынесло невзгоду…

Так вот кого от гибели я спас!

Так вот кому я возвратил свободу!

Далекие и грустные края,

Свободы незатоптанные тропы…

– Как звать тебя, печальница моя?

– Европа!

                                                               1945г.

Теперь на фоне неблагодарной печальницы Европы, после всех репортажей о сносе памятников советским солдатам в той же Польше и замене памятника освободителю Праги маршалу Коневу на памятник генералу Власову, чьи войска (сам предатель был против!) попытались примкнуть к Пражскому восстанию, эти стихи кажутся наивными. Но ведь так было! А мы должны помнить и повторять строки замечательного, но подзабытого поэта – Героя Социалистического труда Александра Прокофьева из стихотворения «Облака над мрамором»:

На мрамор занести б всех поимённо

Солдат России, чтоб в века, в века,

Да чтоб над этим мрамором знамёна,

Простреленные, рвались в облака.

И в мирное время продолжают греметь выстрелы, рваться неравнодушные сердца и лететь журавли из песни на стихи Расула Гамзатова. Делегация поэтов от Союза писателей России должна была встретить Всемирный день поэзии в Махачкале, в недавно созданном Театре поэзии имени Гамзатова, но и тут проклятый вирус вмешался. Возглавлял группу первый секретарь Союза писателей России Геннадий Иванов, которому накануне исполнилось 70 лет. Полёт отменён, но летят, как облака над мрамором, его строки:

На планете нашей изначально

Брат идёт на брата, льётся кровь…

Но спасает горько и печально

Этот мир великая любовь.

Посмотрите на этих смеющихся молодых поэтов из семинара Михаила Луконина, Евгения Евтушенко и Марка Соболя. Печален на правом фланге один лишь симферопольский футболист Саша Ткаченко, который раньше всех ушёл из жизни… А многие – и живы, и продолжат творить. С праздником, коллеги!

 

ПРИКРЕПЛЕННЫЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ (1)

Комментарии